Запах счастья

Взрыв оваций. Фурор. И вот он ты, казалось бы, неопытный и зеленый, стоишь на сцене, и понимаешь, что это всё – твоё. Весь этот мир, эти люди, глядящие с восхищением, цветов бессчетное количество, - твоё. Фейерверк, канонада, хлопки петард в голове, и ты не понимаешь, как их не слышит никто другой, ведь, кажется, череп твой сейчас разлетится на кусочки, не выдержит. Ты смотришь вокруг, и не можешь поверить, что всё это – реальность. Не мечта, не жалкая фантазия. Ты слышишь стук собственного сердца, и улыбаешься до ушей. Если счастье есть, ты знаешь его цвет. Кто бы мог подумать? Ты уходишь со сцены в беспамятстве, окрыленный, неистовый в своем восторге, и в себя приходишь, лишь когда сильные руки хватают внезапно, и крепко прижимают к себе. Ты стоишь, и можешь только вдыхать этот парфюм, эту уверенность и гордость, которой насквозь пропитан человек. Не можешь устоять, трешься носом о плечо, в которое рыдал однажды, запоминая-напитываясь-заполняя себя до краев. - Говорил же я тебе, говорил!? Человек хохочет, и еще крепче обнимает, а ты киваешь, мол, «да, говорили», и улыбаешься, потому что до одури боялся поверить – ему, в себя, в реальность. А он как чувствует будто, и по спине гладит сильной, уверенной рукой, говоря: «ты молодец, мой мальчик, я так тобой горжусь». Мимо проходят люди, хлопают по спине, поздравляют, говорят что-то, а ты только киваешь и улыбаешься – на большее нет сил, да боком жмешься к теплу, кончиками пальцев неосознанно теребишь край чужого пиджака. Он уводит тебя, уверенный и сильный, по пути отвечая на все вопросы, не давая лишний раз к тебе прикоснуться, принимая поздравления уже за вас двоих, отшучиваясь от всех своим «ребятушки, у нас разбор полётов, все празднества потом!», и отпускает, лишь закрыв дверь грим-уборной на ключ. Отблески салюта сменяются в голове на звенящую тишину, когда ты понимаешь, что уже сам обнимаешь человека, жмешься всем телом, и дышишь одним лишь его запахом. Тебя мелко трясет, а он понимает всё, и по волосам гладит, приговаривая: «тише, мой мальчик, тише, всё хорошо», и ты веришь. Веришь, что справился, что вытянул, себя на изнанку вывернул, но сделал всё как надо. И ты счастлив. Счастлив абсолютно. В этих руках, уткнувшись носом в этот пиджак, горло, ключицу, ворот, вдыхая и забивая лёгкие. Ты счастлив и благодарен. Благодарен, что в тебя поверили, что за руку привели, и рычали на всех злорадствующих. Благодарен, что дали шанс. Ты думаешь, что сможешь списать это на внезапный порыв, выброс серотонина, или что-то еще, когда прижимаешься губами к губам, и ахаешь, когда тебе отвечают. За дверью шум и гам, люди снуют, смеются, а ты стоишь, громом пораженный, и целуешь уже не ты, а тебя. Сильно, с жаром и давно затаенным желанием. Нельзя быть счастливее, думал? Ха! И ты буквально слышишь этот смешок судьбы где-то на задворках, стягивая с крепких плеч пиджак, проводя губами по горлу. Тебя прижимают к этой треклятой двери, и ты готов отдать все на свете за одну лишь возможность кричать. Словно чувствуя, тебе зажимают рот ладонью, и ты стонешь глухо, пока на горле и груди расцветают алые метки. Весь мир перестает существовать, когда человек перед тобой опускается на колени, и ты слышишь вжиканье молнии на своих брюках. И вот уже сам кусаешь костяшки, и не можешь продохнуть. Его рот и пальцы творят с тобой что-то невероятное, и мир взрывается с громким звуком разбитого стекла. Обессиленный, ты сползаешь на пол, и тебя снова целуют, кусая губы, и поцелуи эти отдают железом и солью. Ты тянешься, укладываешь человека прямо на пол, по наитию расстегиваешь чужую рубашку, и целуешь-кусаешь-облизываешь все, до чего можешь дотянуться. Его кроет диким, животным желанием, и ты чувствуешь это, лёжа меж его разведенных ног, и сейчас ты готов дать ему абсолютно всё. Одежда неопрятным комом лежит на полу, а ты, уткнувшись лбом в подлокотник дивана, кусаешь подушку, заглушая рык, рвущийся наружу от нежных поцелуев, которыми сейчас покрывают твою спину. Ты знаешь, что он это нарочно, знаешь, что эта пытка специально для тебя, и, в нетерпении, шепчешь: «Пожалуйста..!», молясь всем богам, чтобы он услышал. И он слышит, и входит медленно, одной рукой оглаживая твой бок, а другой вцепившись в волосы на твоем затылке. Ты дышишь сдавленно, через раз, пока он с каждым толчком двигается все быстрее, и скулишь отчаянно, пока он снова не закрывает тебе рот своей широкой ладонью, но на этот раз ты уже не можешь дышать – кислорода нет, и от того все ощущения обостряются. Ты чувствуешь его каждой клеткой своего тела, разгоряченной кожей, по которой скользит его подвеска-талисман, затылком, в который он дышит горячо и рвано, пальцами, что он переплел со своими, и теперь ты держишься за него, словно утопающий. Когда ты на грани потери сознания тебя накрывает, и с тем ты слышишь его протяжный рык. Минуты (часы?) спустя вы лежите рядом, и курите одну на двоих. Он смеется тихо, и целует легко и часто, а ты трешься носом о горло, и понимаешь, что точно знаешь запах счастья.