***
Когда съемки закончились и Дилану пришлось улететь в солнечный Лос-Анджелес, Томас еще какое-то время пребывал в Африке, да еще и со своим дружком, которого Дилан так сильно ненавидел, но не мог ни разу признаться светловолосому, насколько его нервирует этот парень. Смотря на новые фотографии с Джеком и Томасом, у Дилана внутри все закипало от злости и ревности, он готов был сорваться, но рядом находящиеся друзья не давали ему этого сделать. Поэтому он мог лишь вечерами выбираться в парк, выпить пивка и позвонить Томасу, слыша его мягкий голос и в какой уже раз ловя кайф от этого британского акцента, еле держась, чтобы не возбудиться прямо на улице. Только все мигом рушилось, когда в телефоне слышался голос Джека и хихиканье Томаса на его шутки. Дилан был в ярости и сбрасывал, не звоня и не отправляя смс парню, пока тот сам не сдавался и не писал первый. Время шло и находиться на расстоянии друг от друга становилось практически невозможно. У обоих парней была ломка, им не хватало друг друга, но приезжать Томас не спешил, а Дилан пока что не мог. То на Комик-Кон сходит, после сразу пресс-тур нового проекта "Американский убийца". Столько нужно было всего посетить, но и не обошлось без любимого Лондона. Узнав, что его пригласили на пару интервью и подкастов, Дилан незамедлительно упаковал чемоданы и взял первые билеты до Лондона, печатая Томасу бесконечные смс о том, чтобы его британская задница ждала его в необходимом отеле. При этом О'Брайен требовал того, чтобы Сангстер не спалился. Слухи им сейчас были ни к чему, они оба понимали, что не готовы, поэтому все нужно было делать с осторожностью, впредь до заселения в одном и том же отеле. Но и в Лондоне Дилан пробыл недолго. За пару дней они с Томасом провели совсем немного времени вместе, потому что Дилану приходилось разъезжать по различным студиям для интервью, пока Томас ждал его в отеле до самого вечера, получая лишь короткие сообщения на подобие "Скучаю, поскорее бы к тебе". С большой неохотой улетев обратно в США, Дилан пообещал Томасу, что они снова вскоре увидятся и после премьеры нового фильма он выберется в Лондон еще на пару дней. Также Дилан не упустил возможности пригласить парня к себе, чтобы он посетил премьеру и оценил фильм. Для О'Брайена это был прорыв и он очень надеялся, что его новый проект зацепит не меньше всех его остальных проектов. Томас слабо улыбался и неуверенно говорил, что подумает. Эта неуверенность всегда немного расстраивала брюнета, но он лишь молча кивал и целовал возлюбленного на прощание, говоря, что напишет, как только доберется домой. Всеми днями, пока проходили еще различные интервью и премьера в двух крупных городах, Томас лишь сидел у себя в квартире и пытался в очередной раз разобраться с твиттером, после многочисленных попыток найти в нем хоть что-то забрасывая это дело и печатая Дилану, что скучает. Ответов не поступало долго, в принципе это было нормально. Дилан был слишком занят в последние дни, так тут еще и вновь начали сплывать материалы с Бритт, рассказы о ней в интервью и прочее. Конечно Дилану приходилось на все это отвечать, приходилось с неохотой называть Бритт своей девушкой, ведь если кто узнает правду, то будет катастрофа. Играть на публику иногда было чертовски сложно, но они актеры, знаменитости - им это свойственно. Дилан хотел бы расстаться с Бритт окончательно, не мучить ни себя, ни ее. Он был рад, что Томас избавился от Бэллы, но сам пока что не мог бросить девушку, с которой прожил практически семь лет вместе. Семья ее любит, Дилан - уже нет, если только как подругу. Ему хотелось бы со всем покончить, но он понимал, что это будет сложно и повлечет массу мозолей на жопе, впредь от потока фанаток, которые будут навязываться и сталкерить сильнее, до различных слухов. Всего этого Дилану не хотелось, поэтому ничего не оставалось, как продолжать разыгрывать с Бритт пару, но в душе лишь желая одного Томаса. Дилан боялся, что новый фильм провалится и не наберет нужные денежные средства, не оправдывая себя. Но к счастью все обошлось и "Американский убийца" получил немало хороших отзывов, хотя все они были связаны как раз с игрой актеров, а не самим сюжетом. Дилан сделал для этого фильма слишком много, отдался по-полной и это, конечно же, пошло ему на пользу. Гонорар он получил весьма приличный, теперь он даже способен был приобрести новый дом. Естественно, он никому про эту новость не сказал. Потому что родители сразу бы подумали, что он купил дом для себя и Бритт, но Дилан не хотел, чтобы Робертсон была с ним и там. Тем более, у нее у самой есть собственный дом, пусть лучше остается там и навещает семью О'Брайенов, когда те пригласят. Новый дом Дилан приобрел в первую очередь для себя одного. Он хотел отдохнуть от всей семейной бытовухи, хотел расслабиться. Специально купил дом в не особо заселенном районе Лос-Анджелеса. Дом был весьма симпатичный: не огромный особняк, но и со всеми удобствами, бассейном на заднем дворе и прекрасным видом на город. Его все устраивало и еще он мечтал, чтобы один единственный человек, ради которого он также приобрел новое место жительства, оказался сейчас здесь. Сфотографировав дом со всех сторон и изнутри, Дилан решил отправить фото Томасу, якобы похваставшись новым домом и намекая, что ждет его. Томас, конечно же, был в весьма приятном шоке, узнав обо всем этом и понимая, что пока в ближайшее время у него нет планов, он мог бы прилететь к возлюбленному и оценить его обитель, да и не только.***
Дилан выдыхает клубы дыма и смотрит в огромное окно своей спальни. На улице уже начинает вечереть, и появляется красивый теплый закат. Облака приятного персикового и розового цвета медленно плывут в одном направлении. На улице идеальная погода, чтобы погулять с кем-нибудь, но только Дилан один. Да и с кем ему можно было бы погулять сейчас. Семья занималась своими делами, Бритт была на съемках, к слову, с Бритт Дилан хотел бы гулять в самую последнюю очередь. Остальные друзья тоже наверняка заняты своими делами. В общем, Дилан ждет лишь одного единственного человека. Человека, которого он позвал к себе два дня назад, но так и не получил ответа. На всякий случай Дилан даже написал адрес нового дома в надежде, что Томас все же соизволит наведаться в ближайшее время. Только молчание с его стороны напрягали американца, поэтому в последние дни он выкуривает больше сигарет, чем за весь месяц. Послав какую уже по счету смску Томасу, Дилан поджимает дрожащие губы и вздыхает, смотря в окно и туша сигарету. Зависимость от этого светловолосого паренька начинает раздражать О'Брайена. Почему Сангстеру позволительно вот так игнорировать и заниматься своими делами, а он вынужден днями напролет думать, как там Томас, все ли хорошо, прочитал ли он смс, почему не звонит и прочее... Дилан осознает, что в его голове слишком много Сангстера. Проходит чуть ли не два часа, как Дилан все же понимает, что кого-то ждать нет смысла, поэтому собирается укладываться в постель и включить какой-нибудь фильм, чтобы скоротать остаток вечера в одиночестве. Ну что ж, парень, ты хотел побыть один, вот ты и один. С одной стороны, брюнет не жаловался и ему было в кайф, когда его не дергали и не отвлекали, но с другой - он все же желал одного человека рядом. Потушив очередную сигарету в заполненную пепельницу, Дилан чешет пальцами голый живот, в следующее мгновение вздрагивая от звонка в дверь. О чем сразу думает темноволосый - это кто-то ошибся домом или полиция, хотя на кой черт ей наведываться к нему. Все же медленно направляется в прихожую и по привычке забывает посмотреть в глазок, открывая дверь и раскрывая глаза шире при виде стоящего у порога блондина. Юноша слабо улыбается Дилану так, как может только он - смущенно, но при этом до безумия мило и влюбленно. Как улыбается только одному Дилану и никому больше. У брюнета перехватывает дыхание, он совсем не готов был ко всему этому, хоть и до последнего надеялся, что Томас все же приедет. Он стоит неподвижно, не моргая и не в силах и слова вымолвить, пока Томас все же не подает голос первый: — Ну привет. Ты вроде как приглашал меня. Ну вот я здесь. Пропустишь? - снова этот голос, снова этот чертов блядский язык, облизывающий пересохшие губы, по которым так успел соскучиться Дилан. Ни слова не сказав в ответ, Дилан срывается. Тянет блондина к себе за тонкое запястье, запирая за ним дверь и шумно выдохнув. Томас немного скованный, в прочем как и обычно, смотрит с такой нежностью, будто не видел Дилана всю вечность. Хочет обнять и поцеловать, но брюнет опережает. Только в отличие от Сангстера, у Дилана кипит внутри страсть и одновременно злость, что британец ни разу не ответил на многочисленные звонки и сообщения за эти пару дней. Дилан вжимает парня в стену, смотря в темные, всегда так притягивающие глаза, и облизывает собственные губы, прежде чем впиться в губы блондина, сразу целуя требовательно и страстно, но при этом и пытаясь вложить в свой поцелуй все то, что накопилось: всю обиду и при этом же - любовь к этому невозможному засранцу. Томас любил иногда вот так поиграть, игнорируя Дилана, потому что брюнета всегда это раздражало и он был до жути милым, когда злился. Ну так по крайней мере считал Томас. Да и бонусом ко всему этому служил слишком охуенный жаркий секс. Нежность - это, безусловно, здорово, но страсть... Она более остра, более горяча. Поэтому этот случай не стал для Сангстера исключением. Он специально не отвечал Дилану, хоть порой рука и тянулась к телефону или ноутбуку. Он знал, что Дилан будет беситься, будет злиться и беспокоиться. А когда О'Брайен злой, у Томаса ноги начинают подкашиваться от возбуждения. Сангстер отвечает на поцелуй не сразу, но также горячо и настойчиво, будто борясь языком с языком брюнета за право руководить в поцелуе. Дилан не позволяет. Кусает за язык и нижнюю губу, слыша тихий стон британца и усмехаясь в поцелуй в ответ, сразу зализывая места укусов своим горячим юрким языком. Грубо сжимает запястья светловолосого на уровне его плеч, вжимая в стену как можно крепче и не давая применить даже крохотную попытку высвободиться. Да Томас, к слову, и не пытается сопротивляться. Однако старается так сразу не сдаваться и не показывать слабость. Ему хочется провести ладонями по этому невозможному сильному и горячему телу, но сейчас ему это не позволяют. Поцелуй с каждой секундой становится жарче и грязнее, парни сходят с ума и через какое-то время Дилан все же вынужден нехотя оторваться от чужих губ, шумно выдыхая в приоткрытый рот светловолосого и посмотрев в глаза помутневшим от возбуждения взглядом. Томас дышит тяжело и рвано, вновь облизывает свои припухшие и чуть покрасневшие после поцелуя губы, шепча: — Я, конечно, тоже безумно рад тебя видеть, но может для начала дашь мне сходить в душ? - сглотнув, юноша смотрит в глаза возлюбленного, будто пытаясь прочитать все его мысли, но кто, черт возьми, знает, что на уме у О'Брайена, кроме него самого. Дилан ухмыляется, что дает понять британцу - сегодня ночью у него даже возможности поссать сходить не будет. Вздохнув, Томас все же вновь пытается отстраниться, но более сильная хватка на запястьях теперь уже одной ладонью не дает права вырваться. Томас безусловно уступал Дилану по силе, тем более сейчас, когда темноволосый после многочисленных тренировок для фильма стал накаченнее и сильнее. Свободной ладонью Дилан буквально разрывает пуговицы на рубашке Сангстера, слыша на это какое-то ругательство в свой адрес и злой рык британца. Брюнет усмехается, что заставляет Томаса еще сильнее его хотеть. К черту уже эту рубашку, сейчас вообще ни о чем он так сильно не беспокоится, как о том, что ему так не хватало этого наглого, но такого любимого парня рядом. Не хватало его прикосновений, горячего шумного дыхания, не менее горячих губ, взглядов - всего. Продолжая вжимать возлюбленного в стену, Дилан рывком стягивает с парня его верхнюю часть одежды, откинув куда-то в сторону и теперь прижимаясь своим обнаженным телом к телу Сангстера. Томас вообще охренел при виде О'Брайена, когда тот только открыл дверь. Стоял в одних свободных спортивных серых штанах и без футболки, снова чуть заросший и весь взъерошенный, будто только что встал. И вроде бы Сангстер совсем недавно видел полуголого парня, прикасался к его сильным рукам и груди, но в тот момент подумал "какого черта ты выглядишь как Бог, Дилан?". И как же он безумно рад, что все это тело, весь Дилан целиком принадлежит только ему одному и никому больше. — Блять... Дилан, дай мне... дай мне обнять тебя, - судорожно шепчет светловолосый, ощутив на своей бледной тонкой шее губы брюнета, а уже через пару секунд свободу на руках, понимая, что Дилан все же отпустил их. Сразу сжав в ладонях крепкие горячие плечи американца, Томас выгибается от его губ на шее, специально подставляя ее под жаркие поцелуи и слабые укусы, млея от этого и возбуждаясь сильнее. Прикрыв блаженно глаза, парень обнимает руками шею О'Брайена, прижимаясь к нему крепче и невольно запрыгивая на него, обняв еще и ногами за талию. Дилан тут же подхватывает его за бедра в ответ, прижимая к себе как можно крепче и отрывая от стены, направляясь в спальню. Все же на постели всегда было удобнее, а у стены он еще успеет взять его во время принятия совместного душа. Добравшись до спальни, Дилан по-хамски бросает юношу на постель и нависает сверху, смотря в глаза и шумно выдыхая. Он еще ни слова не проронил за все время, от чего Томас немного обижается и поджимает губы. Если Дилан сам обиделся, что очень вероятно, то Сангстер будет вредничать. Блондин ерзает на мягких простынях, облизавшись и вновь ощущая губы парня на своей шее, ключицах и груди. О'Брайен целует коротко, но обжигающе. Не оставляет ни один участок кожи не тронутым. Здесь поцелует, там укусит или оближет. Томас поджимает губы, пытаясь не срываться на предательские стоны, которые так ждет темноволосый. Пусть помучается и потерпит, возможно, это разозлит и раззадорит его даже сильнее. Томас слабо сжимает в ладонях простынь, наслаждаясь ласками на своем теле, чуть жмурясь и прикусывая губу, когда Дилан добирается до затвердевшего соска, кусает и теребит его языком, зная, что это одна из эрогенных зон британца и он постоянно не выдерживает, издавая порой настолько пошлые грязные стоны, что кончить можно за пару секунд. После темноволосый перебирается ко второму соску, проделывая с ним все то же самое, от чего британец все же не выдерживает, выгибаясь и заскулив, издав тихий протяжный стон и сжав простынь в ладонях крепче. — Зараза, - шепчет светловолосый, получая в ответ лишь лисью ухмылку Дилана и тихий смешок. — Знал, что это тебя добьет, - все же хриплым голосом произносит О'Брайен, выдыхая в губы возлюбленного и оглаживая ладонями его бока и бедра, принимаясь расстегивать ремень и молнию на его джинсах. Сам Томас недовольно пыхтит, но все равно смотрит возбужденным, желанным взглядом, опуская взгляд на ладони парня, расстегивающие ремень и в очередной раз восхищаясь этими тонкими длинными пальцами, что так ловко управляются с бляшкой. Томас разводит ноги перед юношей шире, будто в пригласительном жесте, после позволяет избавить себя полностью от одежды, немного краснея. Дилан осматривает тело парня хищным и голодным взглядом, будто сам не видел его уже сколько времени. Разводит ноги Сангстера перед собой сильнее, держа под коленками и чуть приподнимая, чтобы разглядеть все лучше. Они проделывали все это уже ни раз, пробовали столько извращений, но Томас все равно ведет себя скованно и смущается, когда Дилан смотрит на него "таким" взглядом, от которого мурашки по коже. Слишком проникновенный и изучающий, слишком заставляет краснеть словно школьницу на первом свидании. — Долго еще собираешься пялиться? - все же не выдерживает британец, сглотнув и чуть хмурясь. — Слишком шикарный вид, - усмехается Дилан, заставляя возлюбленного снова залиться краской и все же отпуская его ноги, потянувшись к тумбочке возле постели за смазкой. Томас даже спрашивать не стал, откуда она у него и почему всегда наготове, где бы они ни были. Томас смотрит, как брюнет открывает тюбик смазки, выдавливая немного на свои пальцы и размазывает между подушечками. Юноша разводит ноги шире, закусив губу и прикрыв глаза, пытаясь заранее расслабиться. В последний раз секс у них был почти месяц назад, а после этого Томас всего пару раз сам пытался растянуть себя и трахать собственными пальцами. Использовать вибратор он не собирался, так как дал Дилану слово еще после их самого первого секса пару лет назад, что ничто кроме собственных пальцев и члена брюнета там больше не побывает. О'Брайен принял это практически как признание в любви и сказал, что это лучшее, что он когда-либо слышал. Поэтому как бы не хотелось чувствовать в себе большее, Сангстер не мог позволить себе этого. Но в этом есть и свои плюсы. Он всегда до жути узкий и тугой внутри, от чего Дилан ловит неимоверный кайф, когда блондин сжимает его всем телом, чуть ли сразу не доводя до оргазма. Но к счастью, американец научился держаться весьма стойко и долго, поэтому каждый раз с Томасом у него проходит незабываемо. — Соскучился уже, малыш? - тянет Дилан, и Томасу жутко хочется треснуть пяткой по его самодовольной роже, но он лишь чуть закатывает глаза и понимает, что какой смысл врать. Да, он безумно соскучился, поэтому просто кивает и как бы намекает, чтобы Дилан уже приступал к делу. Темноволосый все же свободной ладонью сжимает узкую, но упругую ягодицу Томаса, чуть отодвигая ее в сторону, чтобы лучше видеть сжатый проход. Сангстер снова кусает свои и без того искусанные покрасневшие губы, тяжело вздыхает и пытается расслабиться, через пару секунд вздрагивая от пальцев возле дырочки. Смазка немного холодит, Дилан пока что просто смазывает проход вокруг, не вводя пальцы внутрь, зная, что с Томасом надо аккуратно, хоть и желает грубо и жестко оттрахать его безо всяких прелюдий и подготовок. Именно так, как Томас сейчас заслуживает. Но черт бы его побрал, когда он лежит здесь, весь покрасневший и скованный, словно ангел, которому просто непозволительно сделать больно, брюнету сложно просто взять и грубо трахнуть его. Дилан все равно не собирается долго тянуть, но желает, чтобы возлюбленный сам попросил уже засадить ему. О'Брайен вообще частенько любил подразнить британца, порой мучая его чуть ли не по полчаса, прежде чем наконец приступить к основному. Томаса же это всегда бесило. Он не любил вести себя, словно блядь, умоляя и прося себя трахнуть, но когда он находится на пределе, он все равно срывается и просит Дилана наконец сделать с ним все, что тот только захочет. Тщательно смазав узкую розовую дырочку со всех сторон, Дилан без предупреждения вводит средний палец в горячее тесное нутро блондина, слыша его приглушенный сдавленный стон и наблюдая, как тот прогибается в пояснице. Вводит палец до самого конца, а Томас про себя думает, насколько же блять у него длинные пальцы, что заставляют в очередной раз восхищаться ими. Чувствует слабый дискомфорт внутри, немного сжимается и ощущает, как Дилан постепенно начинает растягивать проход изнутри, соскальзывая осторожно вторым пальцем через пару секунд, вызывая у британца новую порцию протяжных стонов и мычание. Двух пальцев ему обычно более-менее хватало, чтобы нормально растянуть задницу светловолосого, плюс - оставить еще себе его не совсем растянутую дырку для собственного члена, который растянет уже до конца в процессе. Томас извивается и выгибается на тонких простынях, комкая их в ладонях и тихо постанывая на движения Дилана, что принимается вгонять скользкие длинные пальцы глубже и быстрее, смотря на юношу свысока и усмехаясь от его вида. Сангстер жмурится, кусает и облизывает губы, издает более пошлые стоны, когда Дилан нарочно вытаскивает пальцы мучительно, медленно и почти до конца, после вновь резко вгоняя на всю длину. Свободной ладонью темноволосый сжимает у основания твердый возбужденный орган британца, боясь, что тот кончит раньше времени, хотя все равно планируя за эту ночь испытать сам не менее трех оргазмов. Когда через пару минут О'Брайен понимает, что дырка Томаса вполне себе растянута и подготовлена, он медленно стягивает свои свободные мягкие штаны за резинку, приспуская до бедер и высвобождая уже давно вставший орган наружу. У Томаса перехватывает дух от одного только вида крепкого толстого органа, к которому он сразу тянется ладонью, обхватывая в ответ, заставляя Дилана приподнять брови, но промолчать. Он хотел сам все сделать, но раз уж Томас решил его направлять - пусть так и будет. Томас едва заметно вытаскивает кончик языка, смотрит на собственную ладонь и принимается медленно и плавно скользить ею по всей длине члена Дилана, шумно выдыхая и посматривая на самого парня, что начинает тяжело дышать и сам следить за движением ладони. Свободной рукой Сангстер тянет Дилана к себе, обнимая за шею и смотря в потемневшие, практически черные глаза. Ощущает на пальцах естественную смазку, выступающую из члена брюнета, размазывая ее по всей длине сильнее и усмехаясь, уже предвкушая, как ощутит его полностью в себе. Дилан сам уже находится на пределе, поэтому все же берет себя в руки и сжимает запястье светловолосого, убирая его ладонь со своего члена и сам обхватывая его своею. Другой ладонью он сжимает бедро Сангстера, размещаясь между его раздвинутыми ногами и шумно выдыхая, подставляя член к растянутой дырке, но не входя, от чего Томас немного непонимающе смотрит и поджимает губы, осознавая через некоторое время, что О'Брайену опять приспичило подразнить. Британец обвивает руками шею Дилана, закусив губу, когда тот принимается медленно и плавно вести органом между ягодиц, пачкая их и проход своей вязкой смазкой сильнее, с пошлым хлюпающим звуком пошлепывая членом по проходу. Это заставляет Сангстера вновь выгибаться и стонать, шипя какие-то ругательства и проклиная Дилана за то, что дразнит, сукин сын. Брюнет в очередной раз властно хохочет, целуя возлюбленного в шею и прихватывая губами мочку уха, посасывая ее и теребя языком, замечая, как ушко моментально начинает краснеть. Сангстер не выдерживает, ведь проходит чуть ли не пять минут, а Дилан все еще не внутри. — Твою мать, Дил... трахни меня уже... - сипло просит и прикрывает глаза, сам пытаясь тереться о плоть юноши своей задницей, напрашиваясь. — Что ты сказал? Прости, не расслышал, - продолжает издеваться О'Брайен, хмыкая и усмехаясь, слыша в ответ тихий рык блондина. — Ты слышал, что я сказал, блять... — Нет, я не слышал, у меня со слухом проблемы, - брюнет невинно смотрит в глаза Томаса и лукаво улыбается. — Трахни меня уже, войди, засади как можно глубже, оттрахай как последнюю блядь, черт, - на одном дыхании проговаривает Сангстер, краснея и прикрывая глаза, лишь бы не видеть довольную победную улыбку Дилана. — Ох, ну раз уж ты просишь, - подавляет смешок брюнет, облизывая губы и опуская взгляд на свой орган между ягодиц парня, пуская на него немного слюны и размазывая по члену еще разок, чтобы наверняка свободно войти. Томас кусает губы в предвкушении, тяжело дышит и запускает пальцы в темные мягкие волосы Дилана, сжимая их и через некоторое время начиная ощущать в себе твердый горячий член. Дилан входит не слишком медленно, но при этом аккуратно, уже практически с самого начала ощущая всю узость и внутренний жар юноши; едва закатывает глаза от неимоверного чувства сжатия тугих стенок мышц вокруг органа и шумно дышит. Сангстер тихо скулит и мычит, стараясь сразу расслабиться и не сжиматься всем телом, чтобы Дилану было легче. Ему нравилось, что порой после долгой разлуки он был плохо подготовлен и ощущения были более остры и с частичкой приятной боли, но сам факт того, что виделись актеры не слишком часто - немного расстраивал их. Дилан вообще начинал призадумываться, а может предложить парню переехать сюда, хотя вряд ли Томас оставит родной Лондон и семью. Возможно, он сможет жить здесь, но не на постоянной основе. Но, может быть, через пару лет, когда они наконец решат пойти на важный поступок в своей жизни и открыто заявить о своих отношениях, то Томасу не будет так страшно переезжать и жить с Диланом долго и счастливо. Сейчас все было очень сложно, но то, что мистер О'Брайен наконец приобрел новый дом, о котором кроме него и Сангстера никто не знает, грел душу блондину и он был уже неимоверно счастлив. Войдя до самого конца, Дилан едва ощутимо целует парня в губы, выдохнув и смотря в глаза, начиная делать первые рваные, но глубокие толчки, входя осторожно и не спеша. Томас безумно благодарен брюнету, что тот сейчас был аккуратен и не груб, хотя все равно понимал, что стоит ему привыкнуть, как Дилан сорвется с цепи и не будет контролировать себя, начиная применять грубость и ожесточенность в своих действиях. Сангстер сжимает волосы парня на затылке крепче, другой рукой обнимая за шею и откидывая голову на подушку, раздаваясь более громкими сладкими стонами, что так грели слух О'Брайена. С каждой минутой толчки Дилана становятся более уверенными и размашистыми, он не боялся уже входить быстрее и глубже, крепко держа юношу за бока и утыкаясь носом в его бледную шею, вдыхая приятный запах одеколона и едва ощутимый запах пота. В принципе, через некоторое время парень точно вспотеет, потому что американец снова начинает вбиваться в податливое стройное тело быстрее и яростнее. Томас издает стоны и мычания на ухо парню, от чего тот заводится сильнее, сжимая кожу на боках и едва ощутимо впиваясь в нее короткими ногтями. Он чувствует, как внутри Сангстера до одури горячо и тесно, хотя вроде как растянул его дырку прилично, но с Томасом всегда так было. Он всегда будет узкими, даже если его подготовить. И это безумно нравилось Дилану. Он никогда и ни с кем не ощущал чего-то подобного. После Томаса Дилан вообще ни о ком другом думать и не смел. Никто и никогда не будет таким, как он. И дело было уже даже не в сногсшибательном сексе, а в общем. Никто не будет таким, как Томми. Его Томми. Сангстер смотрит в глаза парня таким нежным и одновременно - похотливым взглядом, что у Дилана бегут мурашки по коже. Он начинает вбиваться в парня грубее и резче, облизывая и поджимая губы, чтобы не срываться на стоны. Сегодня он слушает только Томаса и не желает перебивать его стоны своими. Голос блондина слишком мягкий, слишком приятный и от одной только мысли, что эти стоны и скулеж британец дарит только одному Дилану, сводит О'Брайена с ума. Он прижимает извивающееся тело светловолосого к себе за талию крепче, входит до самого конца и с каждой минутой все быстрее, выбивая из Томаса более громкие блядские стоны, довольствуясь этим, довольствуясь своей властью над парнем. Через некоторое время Дилан решает немного сменить угол проникновения, слегка нагибаясь над юношей и выходя из него почти до конца. Томас сглатывает, не понимая, к чему это, но в следующую секунду вскрикивает, когда горячий твердый ствол проезжается по простате, заставляя все тело выгнуться чуть ли не до хруста в позвоночнике. Дилан, поняв, что попал по нужной точке, хмыкает, громко вздыхая и упираясь ладонями в постель сильнее, вжимая возлюбленного в матрац и принимаясь тут же двигаться в ожесточенном быстром темпе. Томас жмурится, краснея и кусая губы, сжав одной ладонью плечо О'Брайена и царапая, на что Дилан недовольно шипит и вколачивается в растраханную влажную дырку как можно яростнее и глубже. Вся комната пропитывается развратными стонами Томаса, шумными вздохами Дилана, едва слышным, но все же скрипением кровати и пошлыми шлепками бедер о ягодицы. Томас прижимается к возлюбленному как можно крепче, поддается навстречу грубым мощным толчкам, позволяет брюнету вновь целовать и кусать свою шею, понимая, что на утро появятся засосы и синяки. Дилан становится грубее, как обычно и бывает. Хмурится, рычит и хрипло тихо стонет, горячо выдыхает на ухо, от чего Томас еле держится, но понимает, что еще немного и точно закончит. Британец не сдерживается, чтобы не упустить возможности дотронуться до задницы О'Брайена, сжимая его ягодицу в ладони и тем самым слыша тихий стон брюнета, усмехаясь, но в ответ получая шлепок сначала по той самой ладони, а потом и по собственному бедру, громко простонав и фыркая на это. С каждым разом толчки становятся сильнее, воздуха практически не остается, Томас задыхается от стонов и всех ощущений, что испытывает. Дилан до невозможности хорош. Еще ни разу секс с ним не был скучным или вялым. Блондин понимает, что на утро у него снова разболится задница и не обойдется без охлаждающего крема. И учитывая то, что Дилан планирует за эту ночь еще пару раз трахнуть его где-нибудь в этом доме, задница Томаса точно будет уничтожена. Проходит, как кажется Томасу, целая вечность, когда он понимает, что вот-вот кончит. Он обхватывает ладонью свой подрагивающий от скорой разрядки орган, сжимая и поддаваясь толчкам Дилана навстречу, понимая, что голос уже немного сел от громких стонов и криков. Сейчас темноволосый немного замедлил движения, дабы растянуть удовольствие на подольше. Томас тихо хнычит, когда брюнет выходит из него, оставляя внутри лишь головку и вновь резко толкается, принимаясь втрахиваться в юношу в бешеном темпе, все же сам срываясь на тихие стоны и накрывая своей ладонью ладошку британца, помогая ему вести по члену быстрее. Через пару секунд оба парня не выдерживают и содрогаются всем телом, простонав одновременно что-то наподобие "О Боже" и кончая. Томас - на живот Дилана, Дилан - в задницу Томаса. Они ничего не говорят. Дилан наваливается своей тяжелой тушей на хрупкого Томаса, от чего тот недовольно фыркает, но не предъявляет никаких претензий. В комнате вмиг становится полная тишина, прерываемая лишь дыханием актеров. Отходя от оргазма, они оба улыбаются друг другу, как полные дураки и Томас получает от Дилана нежный поцелуй в губы, лениво ответив на него и проведя мягко пальцами по позвоночнику. За все время, что они были порознь, им так много хочется друг другу сказать, но у них целая неделя или даже две, пока Сангстер будет пребывать в США. Сейчас они просто лежат и наслаждаются друг другом. Без лишних слов, никаких раздражающих звонков и посторонних звуков. Именно о такой жизни Дилан мечтал в последнее время. Теперь у него есть отдельный дом, джип, что он забрал со съемок "Волчонка" и любимый Томас, что значит для него целый мир.