Чудаки и ёкаи

Хината что есть силы крутил педали, не останавливаясь и не оборачиваясь; не ощущал, как дребезжат колёса, не чувствовал ног. Дом за домом проносились мимо, «скорее, скорее», — стучало в груди. Наконец показались соседские участки. Пятна фонарей на земле были крошечными, а промежутки темноты между ними — бесконечными, и из каждой тени за Хинатой следили волчьи глаза. Это ощущение — что за ним наблюдают и следуют — вцепилось в загривок, и Хината, стискивая руль, что есть мочи гнал вперёд. Никогда ещё дорога до дома не была такой длинной. Он увидел родную крышу и свет в окнах и поднажал ещё, промчался последние десятки метров, и шины взвыли от резкого торможения. Хината еле удержал вильнувший руль, протаранил передним колесом ворота и, бросив велосипед, взлетел на крыльцо. Только тут, расхрабрившись от безопасности и близости дома, он обернулся. Держась за ручку двери, готовый в любой миг юркнуть внутрь. Никого не было. Кусты и деревья на пустой улице шевелились от ветра. У брошенного посередине участка велосипеда медленно останавливалось колесо, цепляя спицами траву. Кровь перестала бухать в голове, и Хината услышал оркестр ночных насекомых, а ещё почувствовал, как взвыли от напряжения ноги. Всё было так обычно. Но он же видел, видел волчью пасть и клыки, видел жутковатые звериные глаза за автобусной остановкой и как волк побежал за велосипедом, прячась в тенях. И слышал цоканье когтей по асфальту, пока не повернул на сельскую дорогу. Хината прокрался к воротам и закрыл их на крючок. Затем вскарабкался на них и, затаив дыхание, выглянул поверх. На первый взгляд никого. Ну да на остановке он тоже думал, что один, пока луна не отразилась в волчьих глазах. Хината поёжился и спрыгнул с ворот. Может, это был дух, которому не понравилось, что он, изнемогая от нужды, собирался пописать в кустах за остановкой? Так Хината думал, оттаскивая велосипед под навес. В таком случае хорошо, что он не успел. Кто знает, на что мстительные духи способны. Спрятав велосипед от дождя, Хината мысленно извинился перед духом, живущим на остановке. На всякий случай. * * * Утром Хината снова вспомнил о волке. Ещё не до конца проснувшись, он выкатил велосипед, собрав кроссовками росу с травы. Крутя педали по дороге в школу, просыпаясь и разогреваясь, он смотрел на сырой туман в низинах, на серые кроны и не чувствовал вчерашнего страха. Случай на остановке показался сном, а погоня могла привидеться от усталости. Предрассветное небо посветлело, добавив красок вокруг, Хината повеселел и выбросил волка из головы. Мокрые от росы шины заблестели в первых лучах. Хината не вспоминал о нём ещё несколько дней, полностью занятый тренировками: Кагеяма подсмотрел игру Ойкавы и вернулся взбудораженный, и Хината был полон решимости. У них было два месяца на подготовку к главному этапу отборочных, и каждую минуту хотелось проводить с пользой. А в воскресенье они снова столкнулись: Хината и волк. В первой половине дня практиковались в школе, а после обеда Хината снова поехал к дедушке Укаю и тренировался с девочками. Стоило ему вечером оказаться на пороге дома, как мама вручила ему Нацу, а Нацу — кошелёк и список покупок, и велела проследить, как она справляется с поручением; Хината едва успел прихватить с собой мяч. Он подкидывал его над собой всю дорогу до магазина, щурясь от попадающих в глаза последних лучей; Нацу предупреждала его, если приближалась машина, сердито поджимая губы. Солнце село быстро, и возвращались они по длинным теням. Хината подбросил мяч, отвлёкся на Нацу — мяч ударил его по макушке и откатился к корням деревьев. Хината бросился за ним, схватил обеими руками — и мазнул мячом прямо по волчьей морде. Волк прятался в подлеске, и Хината до последнего не видел его, пока не столкнулся нос к носу. Чёрная морда, светлая грудь, веточки в шерсти — волк припал на передние лапы и казался таким же огорошенным, как и Хината. А потом под ногой хрустнула ветка, и Хинату сковало холодом. Он замер в шаге от хищного зверя, который мог наброситься и загрызть его в любую секунду. Он никогда не победит Великого короля Ойкаву и лучшего доигровщика во всём Тохоку, не сыграет против Кенмы на национальных и больше никогда не пробьёт быструю с подачи Кагеямы… Еле передвигая ноги, Хината попятился, выставив перед собой мяч как щит. Вот бы мимо проехала машина и напугала этого волчару! Он ещё столького не сделал в жизни! — Братик? Чёрт. Нацу! — Н-На-Нацу, убегай, — выдавил он, готовясь встретить свою судьбу. Хотя бы Нацу расскажет всем, что в свою последнюю минуту он повёл себя достойно — но лучше бы она умолчала про трясущиеся коленки. — Чего-о? Ты чего? — она дёрнула его за футболку. — Пошли давай. Хината обернулся на мгновение, загораживая её от волка. — Здесь же волк, Нацу! Беги! Нацу выглянула из-за его спины, пристально глядя между стволов деревьев. Достала телефон и посветила. Хината схватил её за руку, в которой она несла пакет с покупками. Нацу посмотрела снизу вверх. — Никого нет. И правда. Ни волка среди корней, ни следов. Нацу убрала телефон в карман, взяла пакет в другую руку и крепче сжала ладонь Хинаты. — Не бойся, братик, я отведу тебя домой. Хината едва уделил внимание её хихиканью, послушно идя следом и прижимая мяч к груди; на футболке от него остался лесной сор. Неужели ему мерещится? — Я видел волка сегодня, — заявил он за ужином, когда страх и ступор развеялись. — По дороге в магазин. Мама посмотрела на него с сомнением. — Я не видела, — возразила Нацу и фыркнула супом. Вот предательница. — Но он был там! И ещё у остановки недавно. — Милый… Нацу, не стучи палочками, — сказала на это мама. — У нас тут нет волков. Город слишком близко, а они боятся людей и шума. — Но я видел! — Наверное, это была собака, — предположила мама. — Ты мог перепутать. Нацу захихикала: — Так же, как ты перепутал свои оценки с хорошими. — Меня пустили с ними в лагерь, значит, они хорошие! — мгновенно вспыхнул Хината. Мама, пресекая ссору, шлёпнула их обоих газетой по затылкам. — Но вообще-то да, Шоё, — сказала она, — ты не забываешь учиться? Хината пробулькал, допивая суп, что не забывает, и поспешил закончить с ужином. Вид надувшейся Нацу немного скрасил настроение. Взрослые. Всегда уделяют не самым важным вещам больше всего внимания. У себя в комнате он тут же достал телефон и загуглил, как выглядят волки. Именно так, как выглядел тот волчара! Хината в волнении навернул круг по комнате. Затем выглянул в окно, но среди тёмных кустов на участке и шуршащих деревьев не было видно, наблюдают за ним или нет. Засыпая, Хината ворочался, думая, как ему защититься, если он снова столкнётся с волком, но сон пришёл раньше, чем ответ. Утром он поделился своими приключениями с семпаями. Те похихикали и тоже ему не поверили. * * * Днём было не страшно. Днём было солнце, неприятные мысли в голову не лезли, и Хината был бесстрашным воином волейбола. Беспокойство появлялось к концу занятий, когда удлинялись тени. Хината ёжился, если на солнце наползало облако, а в пасмурную погоду не находил себе места. В последние дни он старался особо не задерживаться, а домой попадать до темноты. Ночью ему снились неуютные сны, с погоней и цоканьем когтей. Сегодня заигрались, продолжили тренироваться, даже когда тренер Укай ушёл. Хината сказал себе: «ещё чуточку!», «ещё пять подач», «Кагеяма, бесишь, дай мне!» — и, выскочив наконец на школьный двор, попятился. Двор был совершенно тёмен. Он даже закат проворонил. Со спины требовательно кашлянули. — Проход загораживаешь, — смерил его взглядом Цукишима. Хината поперепрыгивал с ноги на ногу, обрадованный. — Цукишима, подожди меня! Вместе домой пойдём. Цукишима хмыкнул: — Вот ещё. Нам не по пути. Ну часть дороги они всегда могли вместе пройти, сейчас-то что не так? — Всегда по пути было, — скорчил гримасу Хината. Вот же Цукишима, нет бы хоть раз побыть нормальным. — У меня планы, — отрезал тот. — Какие ещё? — увязался за ним Хината, уверенный, что Цукишима просто хочет от него отделаться. — Не твоё дело. Отстань. Хината обогнал его, добежав до клубной комнаты: он вспомнил про Ямагучи и хотел его застать. Но тот тоже ушёл, опять свой планер тренировать, наверное. Чего ему в зале не тренируется? Хината приуныл в дверях. Из одевающихся семпаев никому не было в его сторону. Цукишима опять что-то недовольно прогудел из-за спины, и Хината одарил его зверским взглядом. Предатель. Не Кагеяму же упрашивать проводить, думал Хината, спускаясь по лестнице и возвращаясь в зал. Ещё по пути иногда было Шимизу, но нет, только не она! И не Ячи. Не хватало ещё их пугать. К тому же если вдруг волк их сожрёт, семпаи ему голову открутят. — Эй, Хината! — свёл брови Кагеяма, стоило ему вернуться. — Ты куда делся, ты что, всё? Он подбросил мяч на ладони и поймал не глядя, всё так же уставившись на Хинату. Яркие электрические лампы выжигали все тени, не оставляя ни одной глубокой и страшной. Кроме Кагеямы в зале ещё была Ячи, помогая с мячами вместо Шимизу, и пара семпаев-второгодок, все были заняты личными тренировками. Хината воспрял духом. — А я-то думал, ты уже выдохся, Кагеяма. Ну как, отдохнул? — он подошёл ближе, кладя ладонь на мяч в руке Кагеямы. Взгляд Кагеямы был убийственным. — Так отдохнул, ты у меня сейчас взвоешь. Хината незаметно выдохнул, когда Кагеяма отошёл за тележкой с мячами. Голова снова заполнилась правильными вещами. На площадке страх был только один — не выложиться на полную. Уже и семпаи разошлись, Ячи забрала на машине мама, клубную комнату закрыли; Кагеяма с Хинатой сложили свои вещи у входа в зал, поклявшись прибраться и отнести ключ от зала. — Охранник скоро придёт проверять, наверное, — протянул Кагеяма, взглянув на чернеющий дверной проём. Хината туда не смотрел. — Давай ещё чуть-чуть, — он подкинул несколько раз мяч над собой. — Не хочется уходить. Кагеяма медленно повернул к нему голову, будто шея плохо гнулась. Кивнул. Ну почему у Кагеямы такая жуткая чёлка? Яркий свет с потолка пол-лица прятал в тени от этой чёлки, глаз не разобрать. — В субботу снова тренируемся с Некомой и Фукуродани, — объяснил Хината. Он бы и ночевал в зале, если б ему разрешили. — Ладно. Давай последние, нам ещё убираться. Зато когда Хината взлетал и смотрел на Кагеяму сверху вниз, или когда тот подпрыгивал, и чёлка взметалась вверх, его лицо, светлое, привычное, было отлично видно. В порядок зал привели стремительно: свернули сетку, пробежались со швабрами. Хината закатил тележку с мячами в кладовку и похлопал по круглым бокам: — Не скучайте. Кагеяма выключил свет, и зал погрузился во мрак. Теперь уже на улице было светлее: от луны, фонарей; в дверном проёме выделялся силуэт Кагеямы. Вокруг всё по-ночному замерло, ни звука, ни движения, и Хината заметил вдруг, какое громкое у них дыхание. — Как далеко ты хочешь зайти, Кагеяма? — спросил Хината, пока они переодевались прямо у дверей. Кагеяма сдёрнул футболку со взъерошенной головы. — До самого конца. Хината кивнул, натягивая штаны. Кагеяма — придурок, они вечно соревновались и ругались, ссорились даже, и Хината точно знал, что их можно назвать соперниками, но не знал, можно ли — друзьями. Но Хинате не нужно было уточнять, куда зайти, а Кагеяме — переспрашивать, правильно ли он понял. — Интересно, что там — в конце, — Хината, конечно, подумал о финале национальных — о победе на национальных. Сладкая, сладкая мысль. — Не знаю, — Кагеяма пожал плечами и постучал кроссовком о порог, вытряхивая иголки и сухие листочки. Потом повернулся с ухмылкой на лице: — Увидим. Хинату аж дрожью пробрало. Ещё бы! Он столько времени побирался крохами, тренируясь понемногу со всеми подряд: с девочками, с тётеньками, с детьми, вообще не с волейболистами, — и впервые рядом был человек, такой же неугомонный до волейбола. — Повезло мне с тобой, — широко улыбнулся Хината. Глаза у Кагеямы округлились, и Хината устыдился, какие неловкие слова-то выбрал, но только шире улыбнулся, чтобы Кагеяма не подумал, что что-то не так. — Вот болван, — пробормотал Кагеяма, выпятив губу, и толкнул его кулаком в плечо. Кажется, он смутился. — Я пойду отнесу ключи. — Ага. Я за великом. Не зря Хината всё-таки задержался: настроение было просто отличное. Даже неподвижные чёрные деревья не сбивали его настроя, даже перечертившие двор длинные тени… даже пустынная улица… абсолютная тишина… — И чего ты там копаешься, Глупояма, — сердился Хината, приседая перед своим велосипедом, единственным на стоянке; фонарь у школьных ворот бросал такую тень, что велосипед казался гигантским. Пальцы не слушались; ремень соскользнул с плеча, и сумка упала на землю, а Хината всё возился с замком. Наконец он щёлкнул, отпуская раму, а ещё сбоку послышался шорох дорожки. Обрадованный Хината обернулся, не вставая с корточек: — Ну сколько тебя… ждать… — оторопело закончил он, уже не помня, что и кому говорил. Тень у волка тоже была длинная-длинная. Может, если Хината не будет шевелиться, он не нападёт? Но замереть не получилось: волк двинулся, неторопливо перебирая длинными лапами, и Хината плюхнулся на задницу. Узкая морда хорошо освещалась фонарём, волк не рычал и не щерился, не показывал клыки, но он приближался, и это было жутко. Хината попятился, работая локтями и ногами. Кричать было страшно: казалось, стоит ему рот раскрыть, как волчье спокойствие окажется мнимым, и он тут же набросится. Хината, теряя силы, отползал всё медленнее. Вот волк уже поравнялся с его ногами, а вот его передние лапы уже по обе стороны бёдер, а потом и груди… Хината боялся посмотреть волку в глаза, взгляд бегал по нависающей над ним морде, по пасти и шерстяной грудке, мокрый волчий нос вздрагивал. Не чувствуя конечностей, Хината поднял руки и уцепился ладонями за локти, закрывая лицо. Когда-то его учили защищаться от злых собак: так они должны были вгрызться в руки, а не в шею. Хината всхлипнул и повернул голову. Перед глазами оказалась чёрная лапа, сильно пахло шерстью. Хоть бы кто-нибудь пришёл, пожалуйста, Кагеяма! Волк наклонялся, закрывая всё больше и больше света, Хината услышал, как он облизнулся, а затем в плечо ткнулся нос и заелозил, втягивая воздух. — Помогите, — прохрипел Хината. Как же не хотелось умирать. — Помогите! — заорал он. Крик вырвал его из оцепенения, и Хината со всей силы пнул волка в живот. Послышался скулёж, волк присел на задние лапы; Хината заехал ему ногой по морде, вскочил — и бросился наутёк. Он бежал так быстро, что не чувствовал асфальта под подошвами. Лёгкие и горло горели, лицо пекло, а он всё работал руками и ногами, бездумно двигаясь вперёд: мысли за ним не поспевали. Голова осталась на велосипедной стоянке школьного двора и по-прежнему смотрела на глазастого волчару. Хината схватился за фонарный столб, помогая себе вписаться в поворот, пробежал ещё полквартала и заскочил в круглосуточный магазин, хлопнув дверью. Здесь он упёр руки в колени, хватая ртом воздух, но ноги его не удержали, и он плюхнулся на задницу. Он подтянул колено к груди и пытался отдышаться, не сводя взгляда с тёмной улицы за стеклянной дверью. — Э-э, — послышалось сзади. Двое продавцов, парень за кассой и девушка в зале, уставились на него с удивлением. — Изв… — рваный вдох, — из-в, — горло разодрало от воздуха, который он резко прогонял внутрь и обратно во время долгого бега, во всём рту чувствовался гадкий кровавый привкус. Хината закрыл рот ладонью, чтобы дышать через нос и не тревожить горло и чтобы его не стошнило, но через ноздри воздуха попадалось катастрофически мало. — Парень, ты в порядке? — спросила девушка. Хината закивал, сосредоточившись на дыхании, и, наконец начав успокаиваться, повернулся к ним: — Извините, — он был уверен, что голос будет похож на хруст, и слов будет не разобрать, но это «извините» горло выпустило внятно. Вот только тут же сжалось в спазме, Хината закашлялся, и пока сквозь кашель пытался попросить воды, девушка сама принесла ему пластиковый стаканчик. Хината осушил его двумя глотками. Велосипед остался в школе, и сумка тоже. Надо как-то возвращаться домой. О том, чтобы вернуться, Хината и помыслить не мог. Наверное, сразу надо было бежать в кабинет к охраннику, чтобы тот увидел волка своими глазами. Или хотя бы в магазинчик к Саканошите-сан и объяснить всё тренеру Укаю. Ему опять никто не поверит… Хината сжал сквозь штаны телефон и похлопал себя по второму карману, проверяя мелочь. Снова попросить воды просто так он постеснялся, поэтому двинулся между полок, выискивая самую дешёвую бутылку. Почему-то объясняться с тренером Укаем показалось проще, чем с родителями. Но сейчас-то что. Даже на самую дешёвую воду не хватило совсем чуть-чуть, и парень за кассой, пожав плечом, добавил из своего кармана. Хината отошёл в сторонку, надеясь, что его ещё немного потерпят, открутил крышку и набрал на телефоне папу. Лишь бы он ещё не вернулся с работы. Тот действительно только уходил; договорились встретиться на остановке. Хината с замиранием сердца покидал магазин: выходить на улицу совершенно не хотелось, как и торчать на пустой остановке. Он покрепче сжал пустую бутылку и снова побежал. Папа уже ждал его. Хината с облегчением юркнул в машину. Папа молчал, в салоне было темно, и Хината разглядывал огни города, а потом, когда они повернули на дорогу к дому, — непроглядную темень вокруг, только фары выхватывали деревья, бортик вдоль дороги, чужие заборы. Хината постукивал пустой бутылкой по колену. Почему-то он чувствовал себя виноватым. По телефону он сказал только, что «кое-что случилось, велосипед остался в школе» и «подвези меня, пожалуйста». Про волка ничего не сказал. Вспомнил, как мама не поверила в волка в лесу, а уж волк на школьном дворе — звучит совсем глупо. Наверное, папа, увидев его без велосипеда, без школьной сумки, в потрёпанной форме, подумал, что его задирают. Он помотал головой. Это неправильно, он же ничего плохого не сделал! И это он тут прав! — Мы с Кагеямой остались позже всех, а когда я отцеплял велосипед, на меня напал волк, — рассердился Хината, повернувшись к нему. — Я испугался. И убежал. В темноте было не очень хорошо видно, но, кажется, папа удивился. — Покусал? — тут же спросил он. — Не успел, — чувствуя гигантское облегчение, Хината ощупал горло, плечи и руки. И вдруг очнулся: Кагеяма. Он схватился за телефон, но на звонок Кагеяма не отвечал. Хината заёрзал на сиденье, испуганно вдыхая. Он-то убежал, а вдруг Кагеяма — нет? Хината схватился за голову. Ну какой из него товарищ! Нужно было сразу бежать к охраннику и Кагеяме, или хотя бы сразу же позвонить ему. Лишь бы волк не откусил ему пальцы, только не пальцы! Ну и не всё остальное, конечно, поправил себя Хината. В итоге Хината отправил ему несколько сообщений, чтобы тот перезвонил или хотя бы написал, что жив. Папа заворачивал к дому, и Хината приготовился к непростому разговору с мамой. Уже за полночь он доделал ту домашку, которую смог, без тетрадей, и узнал, что Кагеяма был в сети. На сообщения он так и не ответил, но от сердца отлегло, Хината даже вскинул руки. Мёртвый Кагеяма — это очень грустно. Он преследовал бы Хинату призраком, неупокоенный из-за невыполненной цели, или с завистью смотрел бы с того света, как Карасуно получают медали за первое место. Ну, Хината всё равно приходил бы с ним играть, даже с призраком, даже когда уже выпустится. Бедный Кагеяма… Засыпая, Хината подумал, что волк ни разу не пытался его покусать. Сегодня он его, кажется, обнюхивал. Так как чтобы добраться до школы пешком вовремя, Хинате пришлось бы встать ещё ночью, он договорился, что папа его отвезёт, поэтому, наоборот, мог поспать подольше. Но вскочил как всегда, быстро сделал все утренние дела, а когда небо посветлело, распахнул дверь. На крыльце лежала его помятая школьная сумка. * * * Сегодня он пришёл не первым, а Кагеяма и вовсе опаздывал. К сожалению, Дайчи-сан оказался в курсе заночевавшего на стоянке велосипеда, и Хината неохотно поделился вечерними событиями. И ойкнул, застряв в рукаве, когда Сугавара-сан сдавил его шею локтем: — Хината, ты знаешь, что случилось с мальчиком, который кричал «волк»? Хината был уверен: ничего хорошего. И его тоже ничего хорошего не ждёт. Потому что волк в школе — уже дичь, а сумка на пороге в голову просто не укладывалась. Хината вздохнул, в волнении потерев живот. То, что это прицепившийся к нему ёкай или дух, которого никто кроме него не видит, казалось более правдоподобным, чем что настоящий волк принёс ему сумку. — Асахи, — протянул Сугавара-сан, — даже к вам на поля ведь волки не заходят? Или заходят? Асахи-сан потёр большим пальцем подбородок. — Лисы точно заходят. Но они охотятся на грызунов, так что мы только за. Он вдруг замолчал, глядя Хинате за плечо: на пороге клубной комнаты возник Кагеяма. В районе челюсти, заползая на щёку, красовался смачный синяк. Кагеяма, поздоровавшись кивком, принялся переодеваться. Ухо Хинаты дёрнули вверх. — Хината! — рыкнул Дайчи-сан. — Вы опять подрались? — Хината и Кагеяма подрались? — ворвался между ними Танака-сан, вертя головой и осматривая обоих. — Нет! — запротестовал Хината, пытаясь освободить своё горящее ухо. — Он не специально, — пояснил Кагеяма, и его мирный тон Танаку-сана явно успокоил. Но не Хинату. — Что? Конечно, не специально! Это вообще… не я… — Хината прекратил вырываться, увидев живот Кагеямы: по центру разлился здоровый кровоподтёк. Кагеяма быстро спрятал его, натянув футболку, и повернулся к ним: кажется, никто из семпаев не заметил. Хината в поисках ответов заглянул ему в лицо. Кагеяма, поймав взгляд, так свёл брови, что Хината ясно понял: скажи он что — и он труп. — Да, — согласился Хината, — не специально. Дайчи-сан наконец его отпустил, Танака-сан от души хлопнул их по спинам. Кагеяма всё сверлил его взглядом. Утренняя тренировка прошла гладко, вот только Хината только и делал что пялился на Кагеяму, старался не вставать слишком близко, но и из виду не упускал. У него было очень много вопросов. С тренировки Кагеяма слинял стремительно, поэтому Хината не успел с ним поговорить. Зато выловил после первого же урока, заявившись в его класс. Кагеяма вышел, кивнув, и это спокойствие Хинату обмануло: едва выйдя к нему в коридор, Кагеяма сорвался с места. — Каге… А ну стой! — Хината побежал следом. Кагеяма пронёсся до лестницы, ухватившись за поручень, и поспешил вниз. Раза три Хината услышал приказ не бегать, но не послушался: Кагеяму, засранца, нужно было догнать. Поэтому Хината перемахнул через перила и спрыгнул на проём ниже — прямо перед Кагеямой. Тот не успел затормозить, врезался в Хинату, и они кубарем скатились к подножию. Хината ухватил Кагеяму за запястье, чтобы тот не вздумал сбежать. — Подожди же ты, — сказал он, когда они поднялись на ноги, и Кагеяма потянул руку на себя. — У меня столько вопросов! Кагеяма замер. — Тебе никто не поверит, — наконец заявил он. — Причём тут это, — взмолился Хината. Кагеяма смотрел с угрюмым недоверием и убежать больше не пытался. Поэтому Хината расслабил хватку на его запястье и пробормотал: — Ты должен мне объяснение. Кагеяма выругался и потёр шею. — Ладно, — сказал он. — На обеде. Хинате оставалось с нетерпением ждать большой перемены, на уроках следя за невыносимой стрелкой часов и получая нагоняи за невнимательность. Кагеяма и есть волк? Его Кагеяма с волейбольной площадки и пахнущий шерстью волчара? Хината помотал головой. Соединить эти две картинки в одну — жуткого и вредного Кагеямы и милого, как теперь казалось, волка — не получалось. Хината готов был прямо в коридоре вывалить свои вопросы, но Кагеяма шикнул: — У тебя обед с собой? — Хината кивнул. — Тогда пошли. Кагеяма утащил его за школу, где не было ни скамеек, ни деревьев: только какие-то чахлые цветы. Зато и людей не было. Они уселись на траву, прислонившись к ограде. Коробку с обедом Хината отложил. — Да, — рыкнул Кагеяма и тут же сбил с толку. — Что — да? — Ответ на твои вопросы. — Ты мне не дакай, — возмутился Хината. Вот Кагеяма жулик, хочет отделаться! Почему ты меня преследуешь, что ты делал за остановкой, а что забыл в лесу рядом с домом, что это вчера было такое? Это ты принёс сумку? Кто ты такой? Хината рассматривал его лицо, выискивая что-то необычное, что-то, что он мог предъявить как доказательство: это не Кагеяма. Следы шерсти, а может, потусторонний блеск в глазах, который говорил бы, что в Кагеяму кто-то вселился. Но видел привычную тень от волос, выпяченную губу, глазёнки были синими, как всегда. Новым был только синяк сбоку. Хината вздохнул. Что ни на есть настоящий. — Когда мы с тобой впервые встретились? — на всякий случай уточнил он. — Ты чего несёшь, идиот? — Сам идиот! Проверяю! Кагеяма закатил глаза. — В начале прошлого года. Я разделал тебя под орех, — он ухмыльнулся. Хината заскрипел зубами. Снова наткнулся взглядом на синяк и сдулся. — Извини, — пробурчал он. — Я же не знал, что это ты. Вообще-то ему не казалось, что он должен извиняться: волк его напугал до усрачки, так что получил по заслугам… Но тот синяк, на животе, выглядел жутковато. — Я… Так не должно было произойти, — подумав, сказал Кагеяма. — Вчера. Так что ты тоже… извини. И не рассказывай никому обо мне, придурок! Всё равно не поверит никто, — повторил он. Хината глубоко вдохнул — и наконец вывалил на него поток вопросов. Уже на середине Кагеяма заткнул уши пальцами, а под конец махнул рукой, обрывая. — Три! Три вопроса, — согласился он. Хината задохнулся. — Ты явно должен мне куда больше! Я думал, что с ума схожу, — Хината толкнул его кулаком. Кагеяма поморщился, но не стал тыкаться в ответ. — А вчера такого натерпелся. Ещё и переживал за тебя, ну ты и говнюк. Кагеяма обречённо потёр плечо. — Ну и чего ты хочешь? — Три вопроса и три неловких истории, — уверенно заявил Хината. Кагеяма трижды видел его трясущиеся коленки, поэтому такая сделка была справедливой. Если он вздумает рассказать кому-нибудь, какой Хината пугливый, ему тоже будет что предъявить. — Одна. Задавай свои вопросы. Хината крепко задумался. Значит, вопросы должны быть самыми-самыми. Он запустил пятерню в волосы и пощипал чёлку. В глаз залез солнечный зайчик, и Хината помотал в воздухе рукой, будто мог его стряхнуть. Солнечный зайчик ослепил второй глаз и пропал. — Кто ты такой? Кагеяма недоумённо повёл плечами. — Кагеяма Тобио. Захотелось врезать ему хорошенько. — Ты превращаешься в волка! — горячо выдохнул Хината. Кагеяма тут же шикнул и накрыл его рот ладонью. — Так ты кто, оборотень? Ёкай? — спросил Хината, когда получилось убрать его руку от лица. Если Кагеяма посчитает это за второй и третий вопрос, Хината его убьёт. Кагеяма помрачнел. — Не знаю. Превращаюсь и превращаюсь. Мы никак это не называем. Мы с мамой и папой, — пояснил он, взглянув Хинате в лицо. Он специально сделал такое удивлённое выражение, чтобы Кагеяма сам собой ответил на немой вопрос и выдал побольше информации. Хината поздравил себя с небольшой победой. — Наверное, можно считать нас оборотнями. Так, второй вопрос. Хинате вспомнились следы зубов на ремне сумки — нет, с этим теперь всё понятно. Как давно?.. Не настолько важно. — Зачем ты меня преследовал? Кагеяма скрестил лодыжки и склонил голову к плечу. — Я тебя не преследовал. Он на всё будет так отвечать? Бесит. — После остановки ты бежал за мной. — Я тебя провожал. — И в лесу. — Просто гулял. — И вчера. Кагеяма напрягся. — Тоже. Он долго и сердито выдохнул и объяснил: — Нам иногда надо гулять… выгуливать волков. Иначе будет сложно их контролировать. — Их? — Себя. Хината покивал. Это имело смысл. Получается, в Мияги бегают ещё как минимум два волка-оборотня — родители Кагеямы? Но Хината успел прикусить язык и вместо этого спросил: — А почему я? Ты гуляешь там, где бываю я. Кагеяма дёрнулся и помрачнел. Хината с торжеством отметил, что Кагеяма, похоже, не хотел отвечать на этот вопрос: значит, будет что-то интересненькое. — Ну ты и заноза. Ладно, — нахмурился Кагеяма. Но после этого «ладно» ничего не последовало. Кагеяма теребил свои скрещенные лодыжки, его глаза бегали. Хината с любопытством заглядывал ему в лицо. Чёлка Кагеямы же так похожа на волчий лоб, как он раньше не замечал? — Он гуляет… Он идёт туда, где вкусно пахнет, — сбиваясь, начал объяснять Кагеяма. — Он? — Волк. Я. И, короче, — Кагеяма втянул голову в плечи и отвернулся. — Ему… кажется, что ты… Ему интересно, как пахнешь ты, — бормоча, закончил он. Хината скорчил гримасу. Ему что, чаще мыться нужно? Ужас. — Я вот думаю, не съесть ли он тебя хочет, — протянул Кагеяма. Хината возвёл глаза к небу. Солнышко-то какое яркое, августовское, и ни облачка. Птички поют. Хорошо жить… — Знаешь, Кагеяма-кун, я пойд… — А ну стой. Кагеяма бесцеремонно ухватил его за воротник, не дав унести ноги. Хината обречённо плюхнулся обратно на пятую точку. — Я тебя не съем, никогда, понял? — твёрдо взглянул ему в глаза Кагеяма и встряхнул за ворот. — Но ты сам только что!.. Кагеяма помотал головой. — Мы не едим никого, даже зверей. И не кусаемся. И я тебя не укушу. Уяснил? — Кагеяма был так настойчив и уверен, что Хината кивнул. — И не напугаю больше. Хотя, — он криво усмехнулся, — это будет непросто, ты ведь такой трусишка. — Я бы на тебя на своём месте посмотрел, — буркнул Хината, стряхивая его руку. — Стоп, а вчера-то что такое было? Ты прямо в школе превратился, а говорил, что так не должно быть. Снова это выражение, будто Кагеяму застали врасплох. Хината приготовился к порции чего-нибудь стрёмного, вроде того, что он плохо пахнет, и вместе с тем жутко интересного. Но Кагеяма опять расплылся в ухмылке. — А всё. Три вопроса. — Кто такой, зачем преследовал, почему я, — неверяще пересчитал Хината и сердито взъерошил голову: — А-а! Блин! Кагеяма откинулся спиной на ограду. У Хинаты заурчало в животе, и он вспомнил про обед. Он тоже прислонился к ограде и развернул коробку. В самом большом отделе поверх риса была фасолинками выложена волчья мордочка. Хината хихикнул и показал коробку Кагеяме: — Посмотрим сейчас, кто кого съест. Кагеяма проворчал что-то, но улыбаясь. Волка, впрочем, съели они оба: Кагеяма-то с собой ничего не взял. Хината умял свою порцию мяса и даже овощи: аппетит проснулся волчий. И чувствовал себя Хината теперь отлично. Кагеяма, конечно, болван, но здорово, что волк — это он, а не настоящий волчара и не какой-нибудь чужой оборотень. И что Хината не сошёл с ума. Какой всё-таки удивительный этот мир. — Эй, Хината, — позвал Кагеяма, отправляя в рот порцию за порцией. — Не говори никому. Хорошо? Он тревожно свёл брови и поджал губы, и Хината не раздумывая согласился: — Конечно. Им ещё на финал отборочных ехать, а потом, Хината был уверен, и в Токио. Он не мог позволить, чтобы Кагеямой занялась служба охраны или чтобы его забрали на опыты. — Спасибо, — кивнул Кагеяма и отдал ему пустую коробку. На самом деле Хинате не терпелось снова увидеть Кагеяму-волка, уже зная, кто он такой, чтобы окончательно оставить свой страх в прошлом. — Эй, а приходи ко мне снова, — сказал он, когда они засобирались. — Выясним, что тебе-волку от меня нужно. Ну и вообще. Кагеяма опустил подбородок, раздумывая. — Ну ладно. Только потом, — Кагеяма почесал лоб, и на открывшемся лице стали заметны круги под глазами. А, ну да, если он ещё до Хинаты бежал с сумкой, а потом возвращался, то спал совсем мало. — Мне мама так всыпала, когда узнала про вчера, — Кагеяма поморщился, — целую лекцию прочитала о безопасности, и самоконтроле, и созр… — взгляд метнулся в сторону. — В общем, я под арестом, — с неохотой закончил он. Хината внимал во все уши. Какая у семейства Кагеямы, оказывается, интересная жизнь. — А покажешь, как ты превращаешься? — полюбопытствовал он. Кагеяма вспыхнул до корней волос: — Сдурел? — рявкнул он. — Вот ещё. Кто такое показывает? Нормальная просьба же? Хината не понял, чего он так переполошился. Ну ничего. Он ещё всё узнает, что хочет, обязательно. — А! — вспомнил он уже на подходе к школьному зданию. — С тебя ещё неловкая история. Кагеяма закатил глаза, но всё же остановился. Огляделся по сторонам, нет ли кого поблизости, и шагнул ближе. — Однажды я забрался на поле к Асахи-сану, — тихо-тихо проговорил он, смущаясь, — и подрался там с лисами. Мы все колосья перемяли. И это его неловкая история? Таким не пошантажируешь. Хината насупился. Кагеяма его надул. — Это было ещё в средней школе, — поспешил оправдаться Кагеяма, истолковав его недовольство как-то не так. Хината отмахнулся. Волк, не волк — Кагеяма есть Кагеяма. Всё тот же придурок. * * * Через месяц пришло сообщение от Кагеямы. Хината откладывал домашку до конца воскресенья и теперь изнывал от нежелания ей заниматься, но откладывать ещё дальше было некуда. Прочитав сообщение, Хината воспрял. «Буду через час». Нужного времени он дождался с трудом, то и дело выглядывая в окно. Там вовсю собирался закат. Минут за десять он не выдержал, дёрнулся на улицу, надеясь покидать мяч, но притормозил. Мама же его ни за что не выпустит, если он домашку не сделал. Хината навернул круг по комнате и снова уставился на окно. Приподняв раму, он вытолкнул мяч, проследив, как тот плюхнулся на траву и укатился к забору. Со спокойной душой Хината подхватил со стола первое попавшееся и спустился. На строгое мамино «куда?» он демонстративно оттянул домашнюю футболку: — Во двор, — и потряс домашкой. То, что учебник у него был по биологии, а тетрадь — по японскому, мама не заметила: пробуравила его взглядом и ранводушно отвернулась. Хината с облегчением выскочил и задвинул за собой дверь. Забор, деревца во дворе, стена леса чуть дальше, скапливающиеся облака — всё было чёрным, а небо от горизонта до горизонта разлилось золотом. Хината бросил бесполезную домашку на ступеньки и потянулся, вдохнул полной грудью вечерний воздух. Завтра новая неделя, новые тренировки, а меньше чем через месяц — главная арена Сендая. Из глубины тени выкатился мяч и ударился о ступню. А затем одна тень отделилась от остальных. Хината сел на корточки, затаив дыхание, и смотрел, как выходит Кагеяма. Осторожно переступая лапами, наклоняясь носом к земле, но не сводя с Хинаты глаз. Хината вживую отметил то, что нагуглил ещё месяц назад: Кагеяма уже не был щенком, но и на матёрого волка похож не был, такой себе молодой зверь. Хината подавил ладонью смешок: и ведь его такого он испугался до полусмерти. Кагеяма остановился в метре, и теперь уже Хината опустился на колени и приблизился к нему, вытянув руку. В груди ёкнуло: а вдруг это какой-то чужой волк — и тут же пропало. Аккуратный белый мазок на груди, острые уши, треугольный лоб. Хината прикоснулся к шерсти: ну такая, не мягкая. И немного мокрая. Почесал за ухом. Кагеяма фыркнул. — Сам придурок, — хмыкнул Хината. Волчий нос задвигался, втягивая запах, ткнулся в центр ладони. Хината, как мог, почёсывал чёрную морду и чувствовал смущение: это всё-таки не к какой-то собаке он прикасается, к Кагеяме. Тот закатил глаза и потёрся о ладонь башкой. Потом ему, видимо, пришла в голову та же мысль, поэтому он отскочил и встряхнулся. Снова потянулся к нему носом. Хината приложил палец к губам. — Пойдём. Он ухватил мяч, домашку и ушёл за дом, туда, где Нацу или родители, если выглянут во двор, не увидят их сразу. Кагеяма бежал следом, подметая хвостом траву. Хината уселся на землю, прохладную уже, и прижался спиной к забору, чтобы видеть, если кто-то подойдёт. Рядом шевелился кустарник. Кагеяма подошёл с одного бока, с другого, наступил на тетрадь. Хината, возмущаясь шёпотом, вытащил её из-под лапы. Кагеяма обнюхал его бедро — Хината увернулся от щекотного ощущения, — затем бок, ткнулся в подмышку — Хината, задохнувшись, оттолкнул его голову. Потом Кагеяма покрутился на месте, утаптывая травку рядом с Хинатой, и бухнулся на бок. Свернулся и положил морду на лапы. Тёплая волчья спина прижималась к бедру. Кагеяма спокойно дышал, его бок вздымался. — Надеюсь, ты сделал домашку, — пригрозил ему Хината. Он надеялся списать. Кагеяма лениво взмахнул хвостом. Хината потрепал его за холку и так ладонь и оставил. Золото с неба пропадало, будто всасывалось темнотой. Хината прижал ко второму боку мяч: двигаться пока не хотелось. Завтра они снова будут тренироваться, а потом Кагеяма ещё что-нибудь расскажет, например, что-нибудь об этом вечере. Кагеяма засопел и задёргал лапами во сне. Хината захихикал, обещая, что обязательно ему это припомнит. Страшно больше не будет, будет только круто.