Мой кровавый Валентин!

Девушка закусила губу, прокусывая её почти до крови. Её тихий полустон, полукрик наполнил тёмную комнату. — Ка, — его безумная улыбка растянулась ещё шире, — гу, — он наклонился, обжигая её лицо своим горячим дыханием, — ра, — его пальцы резко дёрнули, потянув верх. Раздался хруст ломаемой кости, фаланга сместилась. Ято закричала, откидывая голову назад и ударяясь головой о стену. В полусидячем, полулежачем положении она тяжело дышала, пытаясь сосредоточиться на словах брата. — Ну же, — он взялся за средний палец, не обращая внимание на то, что ногти левой руки до крови впились в его кисть, протыкая до мяса ладонь. — Это ведь не сложно. Не заставляй меня делать тебе больно. Ты ведь знаешь, что скоро я потеряю над собой контроль и тогда не смогу остановиться. — Прекрати, — прохрипела она. — Эх, ты такая упрямая, — он потянул палец верх, неестественно его загибая, с наслаждением слушая приятный хруст и дикий крик сестры. — У тебя десять пальцев на руках, десять на ногах, но ведь это не единственные кости в твоём теле. Я переломаю их все: каждое ребро, каждую косточку таза или позвоночника, переломаю их все, если будешь упрямиться. — Остановись, — воскликнула рыжеволосая Йородзуя, резко и внезапно ударяя брата лбом в лоб, заставляя того отстраниться. — Хватит, Камуи. Воспользовавшись некоторой передышкой, Кагура вскочила на ноги и отошла к окну, хватаясь левой рукой за шторку и резко дёргая её вниз, позволяя слететь с петель лёгкой ткани. Солнечный свет ворвался в комнату, заставляя рыжеволосого отступить в тень. Долго Кагура под солнцем не простоит, но пары минут ей хватит для передышки. — Это глупо, — парень поднял зонтик с пола и раскрыл его, направившись к сестре. — Я тебя отовсюду достану, где бы ты не пыталась от меня спрятаться. Йородзуя вздрогнула, скользнув взглядом по полу в поисках своего зонта. — Кагура, — Ято приблизился, прикрывая зонтом себя и свою сестру. Сейчас, стоя от него так близко, её сердце стало стучать ещё сильнее. Протянув руку, он скользнул пальцем по её нижней губе, вытирая кровь, а потом облизнул свой палец. — Твоя кровь особенная. — Камуи, что ты делаешь? — нервно выдохнула рыжеволосая Йородзуя, внимательно наблюдая за действиями родственника. — Хочу получить свой шоколад, — он достаточно грубо схватил её за плечо, ближе притягивая к себе. — Неужели так сложно сказать: «С днём Святого Валентина, братик!» и подарить дурацкий шоколад. Неужели сложно сказать: «Камуи, я люблю тебя, с праздником!» и вручить этот чёртов шоколад. А ещё лучше, сказать: «Братик, забирай моё сердце», и мне уже тогда не нужен будет этот проклятый шоколад. — Камуи, — тихо произнесла Ято, — ты не можешь... — Но ты словно хочешь, чтобы я силой выбил из тебя эти слова, — его рука скользнула верх, к тонкой шейке, сдавливая горло. — Хочешь, чтобы я поддался слабости. Ты и сама знаешь, что твоей кровью я не смогу насытиться, мне всегда её будет мало. — Камуи, — прохрипела Кагура, впиваясь левой рукой в руку брата и чувствуя, что от нехватки кислорода, начинает задыхаться. — Остановись же... — Такая упрямая младшая сестричка, — выдохнул он ей в ухо, скользя языком от мочки и верх. — Всё пытаешься что-то исправить, но меня уже не изменить. — Что ты делаешь? — задрожала рыжеволосая. — Учу тебя взрослой жизни, — усмехнулся Камуи, распахивая ворот её кимоно и оголяя бледную ключицу. — Скажи мне, сестра, тебя хотя бы раз касался мужчина? Хотя бы этот Саката Гинтоки?.. — пальцы на её горле разжались и медленно заскользили вниз, оставляя на белой коже красные полосы. — Он научил тебя быть женщиной? — Прекрати, — яростно воскликнула Кагура, замахиваясь и собираясь врезать родственнику в лицо, но Камуи опередил её, резко толкая в грудь и прижимая к стене. Свет на них не попадал и он выпустил зонтик из рук, позволяя ему упасть на пол. — Неужели, имея тебя под рукой, он так и не прикоснулся к тебе? — Камуи вновь дёрнул ворот кимоно, распахивая сильнее и обнажая её груди. — Он посчитал тебя недостаточно привлекательной или недостаточно женственной? — Нет, — Ято прижала правую руку к груди, пытаясь прикрыться, но сломанные пальцы не переставали болеть. Свободной рукой, она упёрлась в грудь Камуи. — Не надо... Ты не должен, ты просто не можешь... — Ты права, я не могу позволить тебе достаться кому-то другому, — усмехнулся рыжеволосый, выпрямляя ладонь и резко ударяя сестру в правый бок, острыми ногтями разрывая ткань и протыкая кожу, проникая в её мягкую и тёплую плоть. Запах крови дурманил и кружил голову. Девушка закричала что есть силы, её рука дрогнула и опустилась вниз, она уткнулась ему лбом в грудь, хрипло дыша и чувствуя во рту металлический привкус крови. Кагура задрожала. Это чувство, оно вновь начало в ней просыпаться — эта неутолимая жажда крови. Нет, она не должна поддаваться ей, Камуи только провоцирует её. Ято не сдастся, она не так слаба, как её брат — она сможет бороться. — Неужели ты не готова на всё ради меня? — усмехнулся рыжеволосый. — Терпеть боль, обиду, поражение... — Он пошевелил пальцами, вызывая ещё более жгучую боль. — Муки, страдания, унижения... — Прошу тебя, — слёзы текли по её щекам, — не продолжай... — Ты только должна сказать: «Камуи, я дарю тебе своё сердце, забирай — оно твоё», — усмехнулся Ято. — Нет, — Кагура прикусила губу. — Ты сама настаиваешь, — его пальцы сильнее вонзились в неё, разрывая мягкую ткань, проникая глубже. — Я ведь могу продолжать долго. — Не надо, — воскликнула Йородзуя, откидывая голову назад и вновь ударяясь о стену. — Тогда скажи, — настаивал Ято. — Хорошо, — сдалась Кагура. — Камуи, забирай моё сердце — оно твоё... — Ну, раз ты сама так хочешь, — улыбнулся парень. — Я благодарен тебе за твою доброту. Рыжеволосая Йородзуя вскрикнула, когда Ято, схватил её за руку, которой она прикрывала груди, ломая разом лучевую и локтевую кости пополам. Кагура вновь закричала, ноги больше не держали и она съехала вниз. — Твоё сердце ведь моё, — Камуи присел рядом, протягивая руку и сжимая левую грудь. — Это самый лучший подарок на Валентинов день. Девушка прикусила губу, пытаясь бороться со стыдом и унижением, охватившими её. — Или мне позволить тебе пожить, чтобы ты радовала меня в будущем? — Большой палец начал делать кругообразные движения вокруг соска, заставляя его твердеть. — Ты ведь можешь оказаться полезной, Кагура. Йородзуя зажмурилась. Хотелось ударить одного из капитанов Харусаме, просто размозжить его голову об пол, но девушка пыталась держать себя в руках из последних сил. Было противно и больно. Если бы только он пытался уничтожить её физически, но теперь он явно хотел растоптать её и морально. Его руки довольно быстро развязали оби. Распахивая кимоно, Камуи улыбнулся, рассматривая полуобнажённое тело сестры. — Знаешь, меня приводит в жуткое возбуждение мысль о том, что ты только моя, — рука коснулась живота, нежно поглаживая. Губами он припал к её шее, оставляя сладкие поцелуи. — А мне противно от мысли, что ты так грязно меня касаешься, — тихо прошептала Кагура. — Ты привыкнешь, — он зубами вонзился в её шею, прокусывая до мяса и наслаждаясь великолепным вкусом крови, а затем начал зализывать ранку, словно этим мог остановить кровь от такого глубокого укуса. — Никогда, — сквозь стиснутые зубы прошипела Ято. — Ты ещё поймёшь, что боль и наслаждение, незыблемые части одного целого, — он оторвался от её шеи и припал к её губам, покусывая их, играя с ними. А Кагура и не пыталась сопротивляться. Просто не было сил, не было сил противостоять ему. — Думаю, на сегодня, с тебя достаточно, — Камуи отстранился, заглядывая в голубые глаза своей сестры. — Но я вернусь очень скоро. И теперь ты будешь думать только обо мне и ждать того момента, когда я вернусь. Йородзуя поджала губы. А ведь он прав. — Спасибо за угощение, — Ято поднялся, беря свой зонтик. С полу он поднял одну из рассыпанных конфет, разворачивая фантик и запихивая конфету в рот. Вкус шоколада и крови незабываем. Подняв вторую конфету, он развернул и её. Подойдя к Кагуре, наклонился, насильно запихивая конфету ей в рот. Рыжеволосая поморщилась: вкус шоколада и крови был противным. Камуи вновь поцеловал её в губы, в этот раз проникая в её рот языком. Их языки переплелись, Ято сама подалась навстречу его поцелую, но не потому, что было приятно, просто самой себе хотелось причинить еще больше страданий, чтобы хоть немного привести себя в чувство. Её братец отстранился улыбаясь, довольный собой, и поспешил покинуть Йородзую молча, пока никого не было. А Кагура ещё надолго запомнит поцелуй со вкусом крови и шоколада. Поцелуй со вкусом унижения и отвращения. Этот кровавый Валентинов день стал началом чего-то ужасного. Того, чего она понять пока не могла.