premier

      Руслан заливает багровые лепестки в раковине горяченной водой, в надежде отомстить им за его страдания. Естественно, лепесткам плевать, они давно мертвы. А вот он не мёртв и чертовски недоволен этими грёбанными цветами. Честно говоря, он даже точно не знает, кто именно является причиной их появления.       Эпидемия гуляет по стране всего несколько месяцев (по миру она ходит примерно с февраля прошлого года, что иронично), но уже умудрилась добраться до среднего Урала, что удивительно. Сам он подхватил эту заразу, вероятно, от кого-то из девчонок, карауливших его какое-то время под окнами (у одной из них были ярко-красные пионы и, наблюдая за тем, как лепестки разлетаются по асфальту её становилось действительно жаль). Других вариантов не имеется. А уж вариантов, кого необходимо достать, чтобы цветы исчезли — и подавно.       Когда из его горла выпали (или что-то вроде) первые несколько лепестков, его девушка была недовольна и тут же закатила скандал, после чего были разборки и гневные крики. Теперь она на него обижена и, если честно, Соколовский даже извиняться перед ней не хочет, потому что правда не чувствует вины. Пару дней назад, на приёме у терапевта (к которому его повели насильно, потому что сам юноша не горел желанием говорить кому-то об этом) ему сказали, что это цинния. Приятный цветок, но только не когда он прорастает на твоих органах дыхания. От мыслей случается новый приступ. Что за дерьмо происходит с его состоянием? — Давайте поговорим об этой херне, раз уж всем так интересно, — Руслан закашливается и благодарит всех просветителей, что без лепестков. — Ханахаки — это эпидемия, которая появилась, если верить слухам, из-за очередных экспериментов в научных лабораториях Наса и прочих, и очень быстро распространилась по несчастной пубертатной наиболее подверженной риску части населения. Передаётся физическим контактом с чужими лепестками. Появляется у безответно влюблённых, — на этот раз приступ сильнее и ребята из-за кадра тащат ему таз для лепестков. Никто не хочет потом самостоятельно собирать их с пола. Брюнет очень надеется, что он не забудет вырезать это при монтаже. -…у безответно влюблённых и представляет из себя цветы, прорастающие на, или чаще в лёгких. Мешают заражённому дышать и, постепенно, заполняя лёгкие, убивают его. Влюбийство, — он нервно смеётся и продолжает рассказывать всё, что известно об этой инфекции сейчас и находится в открытом доступе.       Ну и естественно, он забывает, потому что в день монтажа ему становится действительно дерьмово и заканчивает он уже на автопилоте. Аудитория поддерживает его и, на удивление, лишь некоторые из них интересуются о человеке, из-за которого несчастные бутоны появились в его организме. Пара детишек шутят про разные пейринги и, когда взгляд падает на один из них, в горле поднимается новый приступ. С какого чёрта? О боже, они знакомы не настолько чтобы… Мат звучно разносится по пустому, минимально заставленному, помещению.       Это так чертовски тупо, что когда он заканчивает убирать багровое месиво с пола, Руслан ругает свои собственные мысли на чём свет стоит. Серьёзно? Всё настолько плохо, что причиной его недуга стал этот чёрт? Осознание бьёт по черепной коробке резко, не давая опомниться и попытаться успокоить себя, после чего пускает новые колебания в лёгкие: лепестки разлетаются по серому постельному белью, превращая его в рассадник заразы. На следующий день он сжигает текстиль на пустыре в черте города.       Один из ребят, во время очередного обсуждения статьи для журнала вскользь говорит, что считает инфекцию красивой. Все эти лепестки, лирическая предпосылка её появления. Разгорается спор, в котором Соколовский предпочёл бы никогда не участвовать. Заканчивается всё его новым приступом и неловкими извинениями со стороны команды. Один из художников что-то черкает в своём альбоме, присоединяясь ко всем остальным. Голубоглазому правда хочется верить, что эта зарисовка никак не касается его, выворачивающегося наизнанку остатками не успевающей снова зацвести циннии. В последнее время приступы случаются слишком часто (и это абсолютно точно не связано с тем, что он провёл около суток в компании причины бедствия, совсем нет, с чего бы).       Кстати о птичках. Этот ублюдок выглядел чертовски обеспокоенным, когда багровые лепестки вылетели на платок при нём. Он что, издевается?

***

      Данила горько усмехается оказавшимся на его ладонях лиловым лепесточкам девушки в метро. Малышка долго извиняется и предлагает как-нибудь оплатить ущерб, но как только он говорит ей, что ничего страшного, она тут же выбегает, окрикивая кого-то на платформе. Ну что ж, здравствуй, зараза. И каковы же его истинные чувства? Ему смешно.       Насколько ему известно, до Питера инфекция добралась буквально месяц назад, и, видно, очень быстро распространилась. Выплёвывая первые преимущественно жёлтые лепестки на руку он очень легко признаёт в них цветы, выращиваемые его бабушкой — бархатцы. Кстати, они растут на многих клумбах бюджетных заведений. Мыслей о том, из-за кого они могли появиться — множество. Навряд ли хотя бы одна из них верна, потому что следующий приступ у него случается только во время написания нового сценария, сильно позже.       Несмотря на то, что ошмётки мягких бутонов выкашливаются им гораздо реже, чем могло бы быть, Данила чувствует, как с каждым днём корни всё крепче углубляются в его прокуренных насквозь лёгких. Одна мыслишка проскакивает и вызывает не то, что кашель — тошноту и его выворачивает наизнанку, благо, до ванной было не так далеко. В первую очередь, ему странно. Он знает, что цветы с подобным не ошибаются, но правда сложно поверить в это, потому что подобное могут допустить только шипперы.       Поперечный фотографирует самый благоприятно выглядящий лепесток и отпускает не совсем уместную шуточку в собственный инстаграмм. Полетели. Аудитория бесоёбится и пытается понять, точно ли он заражён, али просто выпускает чёрный юмор. Ещё один нервный смешок отправляется в пустоту красных стен. Пара его приятелей взволнованно уточняют об этом же и он честно отвечает им, что да, он умирает, сенсация. Кшиштовский материт его и напоминает о том, что от этой херни действительно легко сдохнуть, так что ему стоит быть осторожней. А смысл теперь?       Когда они проводят вместе почти сутки, Данила уверен, что он задохнётся к утру. Бархатцы тянут и шебуршат в горле, отчего его снова сильно выворачивает в перерывах между дублями. Им уютно вместе ровно до того момента, пока Руслан не выкашливает чуть ли не кровавые лепестки на свой платок. «Я думаю, сейчас я мог бы испугаться и свалить от тебя, как от чумы, но смысла нет, потому что мои жёлтые», — он правда пытается поддержать приятеля этими словами, но тот смотрит затравленно, так, будто, это он причина этого дерьма и лишь предлагает вернуться к съёмкам. Уральца настигают приступы кашля ещё раз шестнадцать за это время. Даню выворачивает ещё только дважды. Корни декоративных цветочков сильнее затягиваются вокруг его лёгких.       Рыжеволосый грустно улыбается своему отражению с увеличившимися синяками под глазами и умывает лицо ледяной водой. Самое отвратительное то, что цветы находят самого идеального по мнению подсознания для тебя партнёра, даже если ты не был влюблён. Потому что хуй ты догадаешься. Нет, додуматься можно, но, бля, серьёзно? Он нервно смеётся, выуживая из своих волос лепестки. Ужасно просто. Позже Дима говорит, что при такой запущенности переться в пустыню ему не стоило, но Даня лишь отшучивается. Всё в порядке, абсолютнейшем. Он даже ещё не думал ложиться под нож — потому что избавляться от чувств совсем не для него. Нормальные герои всегда идут в обход.

***

      Если так нетерпелось увидеться, можно было бы поболтать по скайпу или что-нибудь вроде того, но Поперечный с какого-то хрена приперается в богом забытую квартирку в переулке на одной из центральных улиц города. Нахера, спрашивается? «У меня к тебе деловой разговор» Ну вот, сука, по телефону обсудить нельзя было? Руслану хочется выплюнуть подкатившие к горлу лепестки прямо ему в лицо, назло, но смысла нет — и этот тоже уже заражён. Тошно. — Ну и чего такого делового ты хотел обсудить? — хозяин квартирки пропускает гостя внутрь и его настигает приступ кашля, после звука щёлкающего замка. Зелёные глаза смотрят с чем-то вроде жалости. Он знает, что выглядит хуже некуда, но почему его надо жалеть? Жалеют детишек, которые не смогли пойти на утренник, ему нужна медицинская помощь. — Раз уж ты заявился на мою территорию. — Мои лепестки, — Данила плюхается на диван. Ты что, с дуба рухнул? Обивка только недавно поменяна. Соколовский с раздражением наблюдает за тем, как жёлтые цветки выпадают из светлых волос, резко контрастирующих с цветом текстиля, на черную спинку мебели. При чём вообще он, если ты болтаешь о своих, что это, бархатцы? — Возможно, они у меня из-за тебя. Чего? — Что? — брюнет дёргается и дублирует свои мысли в слова, резко усаживаясь рядом с гостем. В горле дико першит. Они слегка соприкасаются коленями и Даня выкашливает кучку лепестков себе на ладонь. Чего? — Кхм. Ну вот да. Вероятно, мои цветы нашли в моей голове тебя, — он неловко улыбается и слегка приподнимает брови. Руслан кивает в сторону ванной. Чего? Журчание воды прекращается и еще несколько минут они сидят в не то, чтобы гнетущей, но неловкой тишине. От питерца веет теплом и Соколовский невольно подаётся телом в его сторону: на улице сегодня пурга, а батареи все еще слишком плохо греют. — Если честно, это довольно странно, — начинает он и его собеседник дёргается от резко разрушенной тишины. — Ну, с чего бы вдруг, — Данила его перебивает. Блять, прояви хоть немного уважения, а. — С маленьких девочек, например? — и хихикает. Придурок. — На самом деле такое иногда ведь случается и это не что-то прямо-таки странное, разве нет? — ну-ну. Руслану хочется запихать подушку, которую тот прямо сейчас сжал в руках, прямо ему в глотку. — Я о том, что мои чёртовы цинии из-за тебя, окей? — в его голосе чувствуется яд, но ему уже безразлично. Достало. — И такое, насколько я знаю, ещё не происходило, — брюнет долго и невероятно фиолетово кашляет; очень достало.       Они больше не разговаривают. Через несколько минут Данила просто тычет его в бок и где-то на интуитивном уровне понятно, что просит подвинуться, после чего перекидывает через его бёдра ноги, улёгшись головой на подлокотник. Ещё несколько лепестков выпадают из светлой шевелюры, на этот раз на пол. Это уже даже не волнует. Несмотря на то, что Соколовский пытается возмущаться тем, что этот идиот положил на него свои ноги, Поперечному плевать и он лишь, игнорируя его попытки спихнуть обнаглевшую тушу с себя, достаёт свой телефон, начиная что-то увлечённо печатать. Может, переписывается с кем-то. Брюнету похуй, до него вдруг доходит, что несмотря на то, что между ними присутствует нефиговый такой физический контакт, в его горле даже не першит. Ощущение, будто стебли вокруг его лёгких постепенно ослабляются. Им пахнет взаимностью? Руслану нет.       Осознав, что насилие ему применять не хочется, а этот обнаглевший засранец не так уж и сильно стесняет его движения, он просто берёт в руки книгу, лежавшую на журнальном столике. Ещё минут через десять он слышит звук затвора. Обернувшись, мужчина обнаруживает, что Даня достаточно неприкрыто только что сфоткал его. Нахрена, спрашивается? Спросите у этого повёрнутого.

Чуть позже на его странице появляется репост этого идиота