Взаперти

      Сколько прошло с той поры?       Уже и не вспомнить.       Время утекало, рассеиваясь бесконечной чередой мгновений, которые не поддавались исчислению — и она чувствовала неладное.       Кайло отсутствовал почти целую стандартную неделю. Или дольше. Чуть-чуть. Рей коротала часы, сверля взглядом дверь, напрягая чувства, чтобы сразу ощутить знакомое присутствие. Дверь манила — ускользнуть. И с опасным искушением приходилось бороться. Другая она, наверное, давно бы убежала, но нынешняя Рей была разумней.       За иллюминатором мелькали бело-голубые полосы гиперпространства, а за ними пролетали неизвестные планеты и целые системы, но она сидела, глядя вдаль, несмотря на холод. Волоски на руках уже давно стояли дыбом, но она не двигалась, обнимая себя руками, чтобы сохранить немногое оставшееся тепло. Но этого было недостаточно, чтобы перестать дрожать. Спина ощутимо зябла.       Кайло согреет ее. Большие сильные руки обхватят ее, раскроют ее тело, как перезревший плод, и он заполнит ее собой одним безжалостно-сладостным рывком. Она верила в это — он делал так несметное количество раз.       Жажда сворачивала живот в узел, но Рей терпела, отвлекаясь видом за иллюминатором, надеясь облегчить подступавшее безумие. Она не имела права касаться себя, ее тело больше не принадлежало ей — Кайло выразился совершенно ясно.       Взгляд в очередной раз мельком коснулся двери, а воображение нарисовало картину, как та открывается. Рей укусила и без того истерзанную губу, понимая, что почти не в состоянии справляться с усиливавшимся внутри беспокойством.       Если он никогда не вернется… Кто позаботится о ней? Кто защитит?..       Она умрет здесь, безвольно раскинув руки. Но ей некуда идти. И не к кому. Кайло Рен — все, что у нее было, он единственный на всем свете, кому небезразлична ее судьба.       Но это ведь не так, да?..       Хлюпнув носом — то ли из-за холода, то ли из-за слез, — Рей попыталась вспомнить. Но ответом были лишь пронзительные янтарные солнца, слепившие ее из бездны памяти.       Ничего не было — ни до него, ни после. Если Кайло умрет, она останется абсолютно одна, обреченная на страдания.       Рей чувствовала себя безмерно уставшей, уставшей настолько, что даже боль, казалось, притупилась.       И от простыни с его кровати — Рей сорвала эту простыню и укуталась в нее с головой — больше не чувствовалось знакомого запаха.       Но тут раздалось шипение открывающейся двери, и Рей, изумленно всхлипнув, пошатываясь, поднялась на ноги. Но все равно, еще даже не успев обернуться, она уже простила его за то, что долго пропадал. Сейчас ей нужно было лишь прикосновение мягких губ ко лбу, его тепло, окутывающее ее приятно и безопасно.       Развернувшись, Рей ринулась было в его объятия, но обнаружила перед собой не Кайло. Гладко зачесанные волосы этого мужчины ярко выделялись в тусклой комнате.       Она вздрогнула — незнакомец казался совершенно чуждым во владениях Кайло. Ему не следовало находиться тут. Ему здесь не место.       Чужак зашел в комнату со странной уверенностью, от которой у нее похолодело в животе. Светло-зеленые глаза прошлись вверх и вниз по ее телу, и она ощутила себя неповоротливой бантой, которую вот-вот отведут на убой.       Сегодня на ней была тонкая розовая сорочка с широкой каймой из набуанского кружева на подоле и лифе, но все равно просвечивающая до сосков. Кайло как-то рассказал, что она принадлежала его покойной бабушке — королева носила эту изящную сорочку под многослойными церемониальными нарядами. И, честно говоря, он абсолютно обожал любоваться на Рей в этой вещи — или же отдавал предпочтение ее обнаженному телу.       Ее голос прозвучал немного хрипло после долгого молчания.       — Где он?..       Незнакомец не ответил, протянув, словно разговаривал сам с собой:       — Этот олух бормотал «ей холодно», но я и предположить не мог, что он бредит о шлюхе. Да уж. Впрочем, не следует удивляться, ему не свойственно думать головой. Какой дурной вкус!       Горло стиснула невидимая хватка. Холодно… Кайло думал о ней, где бы он ни был!       — Что случилось? — прошептала она.       Мужчина разразился лающим смешком.       — Игрушка недалеко ушла от хозяина.       Стук каблуков по дюрастиловому полу казался слишком громким. Мужчина медленно подошел к ней, от него исходило ощущение опасности — не меньшей, чем от Кайло Рена. Оценивающий взгляд вновь пробежался по ней.       — Зачем вы пришли? — тихо спросила она.       — Если тебя это утешит, — в конце концов обратился он к ней, — то меня не интересуют его шлюхи. — Он сделал паузу, чуть наклонив голову. — Ты же осознаешь, во что превратилась теперь?       Его голос прозвучал неожиданно мягко и слегка укоризненно:       — Ты не что иное, как Ренова подстилка. Что идеально, на самом деле…       Спокойным жестом он вытащил из-под шинели бластер и направил прямо ей в лоб.       — …потому что я дал себе клятву уничтожить всех, кто причастен к разрушению базы «Старкиллер».       Он не блефовал, Рей чувствовала его намерение убить.       Тем не менее она не стала рыдать, умолять или молиться.       Закрыв глаза, она вздохнула и стала ждать.       Но выстрела не последовало.       Внезапно в воздухе ощутился землистый привкус сигаретного дыма — и на миг ей почудился порыв жаркого сухого ветра, взметнувшего песок поутру.       — Но знаешь, — произнес мужской голос, и источник этого голоса нежданно оказался ближе, чем секундами раньше, — меня вполне устраивает то, где ты находишься сейчас.       Незачем было спрашивать, почему он вдруг передумал. Он считал, что ее нынешнее положение хуже смерти.       Поэтому не предложил пощады.       И на короткий миг Рей вспомнила. Она ниже, чем пленница — она стала рабыней, говорящей вещью, не человеком.       Уныние охватило ее, одновременно с пониманием того, что пришедший ничего ей не сделает. Рей отвернулась от него, бухнулась обратно на пол перед иллюминатором и снова принялась ждать.

***

      На сей раз ожидание не затянулось.       Шаги были тяжелыми, словно тело шагавшего грозило упасть в любой миг. Они обошлись без обычных приветствий. Рей следила за его неловкими передвижениями и буквально уставилась на него, когда он сделал несколько неуклюжих шагов к кровати. От его сапог оставались влажные темные следы, напоминавшие в полутьме почерневшую кровь.       Но карие глаза отдавали желтизной, и Рей испугалась — что произошло?..       Она не сразу увидела его спину — лишь когда он упал на постель ничком. На черной робе виднелись прорези, а под ней красная, израненная плоть — он был словно иссечен! Теперь кровь виделась красной, она стекала по его бледной коже.       Перед глазами встало воспоминание о раненом рычащем существе, рыскающем в тусклом свете умирающей звезды — его кровь капала на снег. И он по-прежнему был монстром. Она подзабыла об этом.       — Аптечка в освежителе, — приглушенно пробормотал он, повернув лицо на подушке.       Но Рей уже сама сообразила.       Кайло Рен был тяжело ранен — в последний раз она видела его в таком ослабленном состоянии, когда свалила его в снег с помощью меча его деда. Необученная мусорщица победила рыцаря Рен, несмотря на разницу в возможностях. Рей вспомнила его дыхание, вырывавшееся в облаке пара, когда он лежал — на грани смерти, жалкий — у ее ног. Наверное, именно в тот миг родилась его дикая одержимость обладать ею.       За последние месяцы ее некогда крепкие мышцы стали вялыми — но сейчас было бы нетрудно одолеть его снова…       Рей хватило бы сил обернуть руку вокруг его шеи, перекрывая локтем воздух, и сжать что есть мочи. Упереться коленом в кровоточащие борозды на широкой спине и надеяться услышать его хрип, когда она начнет впиваться в его узкое бледное лицо ногтями, чувствуя, как слабеет его дыхание под ее хваткой, как его кадык судорожно двигается…       Она осеклась.       Кайло не двигался — вряд ли мог, — и так просто было бы…       Показалось, что сознание поплыло, пока она добиралась до освежителя, голова будто отделилась от плеч и рискованно ушла в свободное плавание. И Рей почувствовала, что она не прочь направиться по течению…       Он повернулся к ней, наблюдая сквозь полуприкрытые веки за ее приближением. А потом вздохнул. Уголки губ Кайло чуть приподнялись, когда она присела перед ним.       Задержав дыхание и смаргивая нервные слезы, Рей дрожащими пальцами стала снимать пластиковую упаковку с бакта-пластыря.       В этот миг ей отчаянно захотелось, чтобы недавний пришелец пристрелил ее. Интересно, упал бы Кайло на колени рядом с ее остывшим телом, прижал к себе, поплакал бы о ней, пока кровь заливала ему спину? Или, может, и не заметил бы — рухнул на кровать и потребовал у ее трупа поухаживать за ним?       Жесткая ткань робы промокла от крови и прилипла к поврежденной коже. При виде этого к горлу Рей подступила тошнота.       — Я люблю тебя, — прошептал он. — Моя драгоценная, идеальная девочка.       И зашипел, стоило ей нанести на рану пропитанную бактой материю. Но вскоре прохладные антисептики начали успокаивать раны, а обезболивающее постепенно проникало в кровь.       — Маленькая, любимая и только моя, — шелестел его голос. — И такая умная, что у меня даже нет необходимости преподать тебе урок.       Ее пальцы замерли.       — Ты уже знаешь, что случится, если ты попытаешься убить меня, ведь так, Рей?       Вопрос был не из тех, на которые нужно отвечать.       — Не прекращай, — велел он, и она судорожно отогнула упаковку очередного пластыря. — Иначе мне придется наказать тебя. Я буду осторожен, конечно, согну тебя у себя на коленях, твоей замечательной голой попкой кверху. Никаких ремней или плетей, мне достаточно руки. — Он сделал паузу, словно раздумывая. — Как думаешь, по справедливости, сколько ударов надо назначить за попытку убийства?       Однажды он уморит ее. Рано или поздно ему наскучит эта игра, и он избавится от Рей, как от надоевшей игрушки, или она ошибется, и огромные руки сомкнутся на ее тонкой шее, чтобы проверить ее на прочность. Перед глазами потемнело, в висках запульсировала паника.       — Отвечай, Рей, — с нажимом повторил он.       — Десять?.. — каким-то отстраненным голосом, словно издалека, предположила она.       Кайло хмыкнул.       — Умножь на два, любимая.       Почему мысль о том, чтобы помучить ее, вызывала у него такую радость? Он же должен был любить ее! Он называл ее любимой! Рей чувствовала, как привычная выдержка дает трещины, как ненависть поднимается в груди, как горючие слезы оставляют соленые следы на ее щеках.       Она закончила работу в молчании, вытерла лицо и присела на корточки. Кайло пошевелился и, протянув руку, опустил теплую ладонь ей на макушку.       — Не нужно плакать, — вполголоса пропел он. — Ты же моя хорошая, умная девочка, помнишь? Ты не сделала ничего, что заслуживает наказания. Ты знаешь, чего не следует делать.       Возможно, ей полагалось броситься на него с криками и кулаками, но стоило Кайло сесть, опустив ноги на пол, как она поднялась навстречу и прижалась к нему, спрятав лицо на его широкой горячей груди.