Сказка о Смерти

От леса веет дождём и холодом – близко уже зима. Среди ветвей, за оставленным городом, бродит уже она. Косы ее длиннее всех быстрых и славных рек, ее глаза будут зорче сокола, что летает во тьме. Где-то там, за разрушенной башней, где раньше жил человек, женщина бродит, смотрит на улицы, думает о костре. Там, на площади, она помнит, раньше горели они, а в тех кострах станцевали и умерли близких ей три сестры. Первой была красавица девочка. Легкая, как перо, ветром гуляла она по окрестности, всё творила добро. Старшие сестры смотрели на девочку не без любви и тепла. Мала была девочка, но не по возрасту ведь при этом умна. Милая девочка, в косах цветочки и на язык остра. Обернётся девочка серым голубем и улетит с окна. Девочку люди сожгли как колдунью первой из всех сестёр. Девочка все потеряла перья, пока горел там костёр. Вторая была и взрослее, и краше, на голове венки: косы носила чёрного цвета, и в них всё цветы, цветы. Взгляд ее зелен, улыбка лукава, и не посмотрит муж, что в чаше огромной всегда отвары, что не боится стуж. Девушка очень любила травы, очень любила лес. Рысью станет в мгновение ока и убежит от всех, а возвратится – будет смеяться, будет смотреть на принцесс; нет здесь сомнений – не встретит девушка на длинном пути помех. Только не знала, что люди могут поставить в лесу капкан – обратиться при людях заставил охотников злой атаман. Девушку эту сожгли многим позже младшей ее сестры, злоба оставшихся вскоре, конечно, выдала людям плоды. Третья была дама статная, видная, первая из убийц. Не отличалась ничем от придворных множества кровопийц. Дар колдовской скрывала умело, словно и нет его, мол, живя с ведьмами в стареньком доме не знала она ничего. Ночью она становилась кречетом и улетала в лес, днем же красавицей при короле мутила кровавый замес. Местью ее стал кубок отравленный, полный до дна вина – не уследила за винным подносом грешного мужа жена. Местью был ее, безусловно, самый страшнейший грех. Ночью слышал весь замок придворной дамы зловещий смех. Дама сгорела следующим утром – перья скрывать устала. Чёрное платье на пламени ярком перьями птицы пылало. Осталась последняя, самая старшая из всех четырёх сестёр. Волосы белые, снегом блестящие, взгляд ее холоден, горд. Волка же уши, волка же зубы видел на ней народ, но люди обычно, не зная воду, лезут, сразу же, в брод. Люд говорил, что с костром последним был человек в ней мертв. Люд говорил, под покровами леса волчий был след затерт. Люд был спокоен, люд был уверен – волку уже не помочь. Люд был наивен, и думал, что тропами ведьма сбежала прочь. На город с тех пор опустилась лютой силы пурга: буря гуляла по улицам города, где правит царя жена. Люди бежали оттуда скорее, бежали целой ордой – в месте том страшном и слишком холодном земля стала как неживой. Зима тогда длилась, уже и не вспомнить, десятки промерзших лет. Волче бродила по лесу гордо, не заметая след. Померли люди под гнётом снежных насланных ведьмой бед. Лик королевы и горло прислуги волк разодрал в ночи, так уничтожено королевство – и не спасли мечи. Вести о волке теперь разлетались плачем несчастных вдов, а люди вмиг превратились в озлобленный, голодом моренный сброд. Женщиной стала серая волче только к концу зимы и в одиночестве, твёрдо, без страха на мести глядела плоды: в городе жили лишь только старухи, как после дурной чумы, а из-за вьюги, могучей и темной, наземь упали кресты. Женщина-волче осталась жить там же, в дебрях больших лесов. Женщину кличут в народах Смертью – она им смеётся в лицо. Ведьма стала героем сказок и городских легенд. Ведьма каждого видит судьбы, вяжет их сетью лент. Но время прошло, оборванной лентой умерли старики, край опустел, обнищал, осталась лишь волче в его пути. Где-то там, за разрушенной башней, где раньше жил человек, бродит колдунья и смотрит на улицы, свой доживая век.