***
Кровь и боги. Джон сделал глубокий вдох. Какой странный кошмар. Проклятье, это ведь совсем не то, что должно сниться, когда рядом мирно спит любимая женщина… Он закрыл глаза в попытке унять свою тревогу и успокоиться. Шрам у сердца болел, в нем тонкой нитью бил пульс, рубец словно кололи иголками. Давно забытое ощущение. Нежная рука Дейенерис, покоившаяся на его груди, шевельнулась. — Тебе что-то приснилось, не так ли? — Её сонный голос заставил мрачный налёт тревожного сна раствориться. — Я здесь, чтобы вернуть тебя к свету… Она приподняла свою голову и улыбнулась. Он встретил её улыбку лёгким поцелуем. Её губы нежные и тёплые, как утро за окном. — Ты и есть мой свет, Дени, — сказал Джон, бережно откинув прядь волос от её лица. Тонкие пальчики легко скользнули по его подбородку, затем по губам, чуть игриво, туда и обратно. — Расскажешь мне, что ты видел? Джон поймал её маленькую ладонь и коснулся её губами. — Я хочу, чтобы это утро было добрым, — ответил он мягко. — Оставь это мне. Кое-кто только что заявил, что возвращение к свету — его миссия. — Да, но для этого иногда нужно пройти через тьму. — Ммм… если это та тьма, что мы так любим творить, то я должен признаться: я требую… Он улыбнулся игривому взгляду и прикусил тонкий пальчик, который уже успел бесцеремонно вторгнуться в его рот. Она приподнялась, и в аметистовых глазах Джон увидел блеск и превкушение шалости. — О, как красиво я проникаю между твоих губ… Мне так влажно и горячо, — промурлыкала Дени, стараясь говорить в его манере. — Ты меня поглощаешь так сладко и жадно… Как я тебя иногда… Глаза Джона блестели желанием. Её голос и выражение её лица, такие дерзкие и наглые, на грани невинных забав и самых тёмных фантазий, будоражили воображение… Она убрала руку, приблизилась к мужу лицом к лицу и прошептала: — Хочешь сделать со мной то же самое? Красиво трахнуть меня в рот… Её рука двинулась вниз и коснулась его разбухшего члена. Он готов, как всегда, его тело никогда ей не лжёт. — Очень красиво, — повторила Дейенерис, дразня мужа ладонью… Он слегка прикусил её губы и провёл руками вниз по спине, которая была, воистину, глаже самого изысканного шёлка на свете. — Ты невозможно красивая вся, абсолютно везде. Что бы я ни делал с тобой, я всегда буду этим любоваться. В глазах Дени вспыхнули яркие искры. Она оседлала его пресс, оставив в покое самое чувствительное место, изогнулась, как кошка, повернула голову и провела языком между его губ снизу вверх. Из груди Джона вырвался стон. Дени зашипела и повторила движение ещё пару раз, и облизнулась. — О, кажется, теперь я знаю, что ты испытываешь, когда делаешь это со мной ниже. Она высунула свой язык и направила в его рот, несколько раз втолкнула его глубоко. Стоны сорвались уже с губ обоих, и Джон атаковал её в ответ, сделав поцелуй болезненно-сладким. Его руки стиснули её ягодицы, жар уверенно разливался по венам. От ощущения её нежного тела на нём, от её соков, увлажнивших его кожу, от её стонов и игр. Дени прервала поцелуй и накрыла его лицо своей грудью, несколько раз качнулась с улыбкой, не позволив губам Джона завладеть ей. Он глубоко вдохнул аромат её кожи, когда мир исчез за этими роскошными полусферами. — Может, и здесь ты хочешь трахнуть меня? — Боги, да! — ответил Джон, чувствуя своё напряжение, возросшее ещё больше от мысли, как его член мог двигаться в том месте, где сейчас находился его нос. Он схватил её груди и свёл их вместе, лизнул её сосок, сначала один, потом другой. Дени всхлипнула от того, насколько это было прекрасно. Когда грубые ладони сжимали их достаточно сильно, а влажные прикосновения языка были лёгкими и очень нежными. Дени дрожала, шипела и говорила что-то непонятное. Её глаза закрылись и уплыли под веки. Она судорожно вцепилась руками в его волосы, её бедра задвигались на нём, а чрево заныло, требуя наполнения. Джон не мог оторваться от её груди, он покусывал и лизал её отвердевшие, слишком чувствительные соски, со стонами и наслаждением каждым моментом этой связи. Его руки нашли её бедра, и не обнаружив в себе силы быть нежным, он сдавил её кожу грубо, оставив следы. Дени отвечала ему требовательными стонами и сладко вскрикнула, когда он шлёпнул её по круглому заду. Ещё раз и ещё, а после его пальцы коснулись её влажной щели. Дени охнула и замерла ненадолго, уткнувшись в его шею, приготовилась слушать своё тело и то, как он собирался играть с ним. Он поднял её бёдра выше, поставив её на колени над ним. — До чего же ты бесстыжая королева, — проговорил Джон сквозь зубы и издал подобие рычания. Он провел пальцем между её нижних губ, заставив Дени в очередной раз вздрогнуть и покрыться мурашками, легко коснулся её твёрдого бугорочка, чуть надавил и сделал пару лёгких кругов. Она дёрнула ногами и открыла рот, с шумом выдохнув обжигающий воздух. — Невозможно бесстыжая, мокрая королева… Он свёл её раскрытые складочки вместе и властно сжал в руке, затем легко шлёпнул её там с бесподобным и совершенно бессовестным влажным звуком. О-о, простонала Дейенерис, и мгновением позже её губы нашли его губы и задвигались жадно. Её зубы прикусили их, когда два его пальца проникли в неё. Это было грубо, жёстко, и этого было чудовищно мало, но она двинулась навстречу его руке, сжав его пальцы внутри себя. Его проникновения и касания её самой чувствительной точки заставили её задрожать. Волна удовольствия стремительно возвышалась, поднимая её выше и выше, чтобы удариться и разлиться ослепляющим огнём. Джон издавал стоны на каждое движение своей руки, а Дени извивалась, кусая свои и его губы. — Джон! Давай же! — вскрикнула она, отбросив назад свои волосы и распахнула влажный рот, вызвав на его лице дерзкий хищный оскал. Он освободил её лоно, и Дени очнулась на миг, увидев его тёмные, полные желания глаза, его мокрые пальцы у своего лица. Она захватила их ртом, вкусив свой нектар. Её довольная улыбка, ловкий язык и затуманенный взгляд были бесценными. Джон издал хриплый грудной звук от этого вида, проник пальцами в её рот еще дальше, и сжал её шею другой рукой, направляя её ниже и ближе к своей пылающей плоти. Дени незамедлительно подчинилась, быстро поймав его член рукой, и впустила в себя. Он вошёл в неё стремительно, уткнулся в её глубину, и она остановилась, не в силах двигаться дальше. Она слушала пульс в груди, в шее. И в своём чреве. Внутри всё быстро сжималось и отпускало, и Джон замер, вкушая эти волшебные ощущения, когда её жаркое лоно обхватывало его и дрожало. Подводя к грани слишком, слишком рано. Он был настроен на длительные действия, но тело, чёрт, было готово сдаться уже вскоре. Он вдохнул глубоко и выдохнул шумно. — Посмотри на меня, Дени. Она подняла свой опьяненный взгляд, и он поцеловал её. Легко и нежно. — Боги, до чего же ты сладкая. Ты заставляешь меня забывать всё на свете. Она улыбнулась и резко двинулась вниз, но Джон приостановил её: — Не надо так торопиться… Она поняла, отчего он это сказал. — Хорошо, я постараюсь, — ласково шепнула она и чуть двинулась вниз и назад. И в тот миг их губы слились снова. Они двигались, тесно прижавшись телами, неспешно смакуя друг друга. Её волосы окутали обоих с головой, легли мягким шёлком, словно ограждая их от постороннего мира, давая возможность быть только вдвоём, видеть только друг друга, слушать дыхание одно на двоих… И стук сердец. Я люблю тебя, шептали их чувства. Их тела шептали то же. Всё дальше прочь улетали дурные мысли по мере того, как её тело требовало напора и скорости всё сильнее. Горячее, безумно горячее чрево Дейенерис Таргариен молило её об огне. Она зажигалась всё больше и ярче, когда его руки сжимались сильнее, резче направляли её навстречу, прекратив свои бесконтрольные блуждания по её коже. Джон стискивал её бедра и быстрее толкал свой член между ними. В какой-то момент его пальцы невольно устремились к её центру, чуть сдавили крестец и двинулись ниже к её другому отверстию, что находилось выше их связи. Лёгкое касание в том месте заставило Дени сорваться. — Джон! — выкрикнула она отчаянно. — Как же я хочу тебя! Дени поднялась над ним, взмахнув волосами, и выгнула спину. Стон блаженства сорвался с её губ, когда она села на его член, вогнав его в себя до предела. Она коснулась руками его рук на своей груди и вздрогнула. Всё её тело будто свело судорогой, которая обратилась в мелкие и частые движения, вверх и вниз. Дени втянула воздух сквозь зубы, крепко сжавшись внутри и продолжала дёргаться. Джон обхватил её талию и направил её в нужном темпе. Выше вверх и резче вниз. С громкими стонами и яростными соударениями их тел друг о друга. Дени теряла контроль… Она не заметила, как вскоре её ритм стал просто безудержным. Их общий ритм. Она не заметила, как начала скакать на своём муже и кричать от каждого толчка его члена внутри. Её тело наполнялось огнём. Как и его. Джон понимал только то, что находился на грани безумия. Его жена, его Дейенерис, в очередной раз швыряла его в эту пропасть. Своим великолепным телом, сияющий светлой кожей, грудями, что бесстыдно прыгали в том сумасшедшем темпе вместе с ней, своей сочной сладостью, туго и быстро скользящей по нему и уносящей в бездну блаженства. Она сводила с ума своим голосом, говорящим так сладко и так распутно, своими запахами; они дурманили голову и топили разум в сладком омуте. Она кричала и трепетала в экстазе, была так чувственна и горяча. Всем, абсолютно всем своим великолепием Дени питала его неуёмной любовью. И жизнью. Наполняла светом пространство и мысли. Джон впился пальцами в её кожу крепче. Дыхание будто пропало, а он всё насаживал и насаживал её на себя со шлепками и криками. О, эти грубые руки с проступившими венами! Руки её любви управляли ей, и ей стало чудовищно сладко. Её власть над ним была несомненной, его власть над ней — несомненной не меньше. — Джон, — громко простонала она, задыхаясь… И больше не могла говорить. Оттого, что тело забилось в конвульсиях и из её груди выскочил вопль удовольствия. Она вытянула из Джона все соки в тот миг, когда он излился глубоко в её лоне под собственный хрип и рычание. Она остановилась, приняв всё до капли в себя глубоко. Она получила своё и отдала. Она была наполнена и счастлива, и ей было тогда наплевать, что мир находился под угрозой уничтожения. В ней было столько жизни и пламени, что она осознала себя вдруг способной растопить лёд самого холодного существа на всём белом свете… Когда их отчаянный танец закончился, она легла на его грудь, и крепкие руки тут же заключили её в объятия. — Иногда мне кажется, что мы с тобой оба безумцы… — проговорила она сиплым голосом спустя короткое время молчания. — Нам так хорошо рядом друг с другом, что это просто… просто нечестно. Разве сейчас кто-то имеет право на это? Разве сейчас мы должны это делать, забывая обо всём? Любовь моя, скажи… — Удивительно, что совесть заставляет тебя задавать такие вопросы. Меня это больше не мучает. Мы с тобой защитники царства живых, и боремся против самой Смерти. За что нам сражаться, если жизнь пуста и безрадостна? Ты мне сама много раз говорила. Как и то, что мы даны друг другу не зря… — Говорила, — улыбнулась она, глядя в его глаза, полные нежности… — И мы победим, это точно. Наш огонь растопит весь лёд…***
Туман, ставший привычным зрелищем, в тот день рассеялся. Из-за тонкой пелены облаков проступал мягкий солнечный свет. Ночью землю прихватил мороз, и ненастный лик небес уступил лику ясному. Дени обнаружила Джона у чардрева, в богороще, походившей больше на южный сад, нежели на священное место, что стало ей почти родным в Винтерфелле. Здесь были и статуи, и причудливые цветы, которые ещё не успели увять окончательно и покрывались кристалликами инея от местного лёгкого мороза. Под тонким слоем снега, который периодически таял и выпадал снова, земля всё ещё была окрашена ярко. Здесь не было излишеств и вычурности, не было грубости и суровости. Дени очень радовал этот замок, и она воображала, насколько прекраснее он будет выглядеть летом. Джон держал в руке небольшой белый посох, который, как он шутил, ему подарили призраки Детей Леса. Дени заметила лицо мужа, когда спросила об этом предмете, и вскоре предпочла не донимать его дальше, оставив ему эту тайну… Очередной день переговоров, планирования, изучения карт и книг медленно близился к вечеру. Дени понимала, что без Тириона рядом ей было непросто, несмотря на то, что благодаря Сэму и его воронам, связь поддерживали постоянно, и она ждала появления своей Руки со дня на день. Санса узнала у Джейме, что Серсея тайно пустила в ход скорпионы — оружие против драконов. За пределами замка было опасно, так как враги знали эти земли лучше. И потому Дени не стала выдвигаться навстречу своим воинам. Тирион писал ей, что контакт с кхалами, среди которых были и те, кто успел выучить общий язык, был налажен, самые преданные ей командиры держали управление армией крепко. Она думала иногда, что сама судьба дала ей передышку между сражениями в этом уютном месте среди рек. — Ты скрываешься от меня? — улыбнулась Дейенерис, когда очутилась под алой кроной. — Надеюсь, я не помешала твоему разговору с Богами. Джон покачал головой. — Пришёл очередной ворон от Сэмвела. Они скоро будут, возможно, уже даже сегодня к вечеру. Скоро мы снова соберёмся все вместе… Дени окинула взглядом великолепие окружавшей их природы. — Не правда ли, здесь очень красиво, — проговорила она. — И это при том, что наступила зима. Здесь хорошо, и мне даже не верится, что скоро нам снова встречать нашего врага из-за Стены. Джон посмотрел на неё очень серьёзно. — Дени, послушай… — он медлил. — Тебе не стоит этого делать. — Стоит, — твёрдо ответила Дейенерис и схватила его за запястье, столкнувшись глазами. — Мы поклялись друг другу. Вместе, ты помнишь? А если ты о ребёнке… — она опустила веки и выдохнула. — Я говорила, если это судьба… А если нет… Главное, чтобы мы оба были живы. Вопреки всему. Джон ничего не ответил. Дени прижалась к нему и провела рукой по его волосам. — Знаю, что тебе больно, но я буду рядом с тобой. И никак иначе. — Я должен тебя защищать, свою семью — таков долг мужчины. Так было во все времена, и так будет века после нас. И пусть ты королева и решаешь многое, а я уважаю тебя и твой выбор всегда; пусть ты и говоришь, что дитя под твоим сердцем добавляет тебе ярости… Я всё же думаю… я уверен, что тебе не место в битве. — Это нечестно! — грозно проговорила Дейенерис, сжав руку в кулак. — Я сама решаю, как поступать. И моё решение таково: я буду рядом с тобой, рука об руку! И даже если ты запрёшь меня в замке, я вырвусь и буду сражаться! Упрямая, упрямая Дени. Уже забыла, как она просила его сбежать из Харренхолла подальше, когда они едва там появились. Спорить с ней ему не хотелось. День, столь прекрасный и светлый, столь не похожий на многие предыдущие мрачно-серые, рисковал завершиться спором и ссорой. Джон не стал её начинать, лишь легко улыбнулся, и лик королевы смягчился. — Я люблю тебя, Джон… Эйегон… Очень люблю. Не лишай меня моего выбора, прошу тебя… Они обнялись и простояли молча какое-то время… Поблизости послышались шаги, и Дени оторвалась от плеча Джона, увидев Арью. — Поговори с ней, Джон, — тихо прошептала она. — Возможно, прямо сейчас она готова к этому… — Да, ты права. Сейчас, пожалуй, самое время, — он коротко поцеловал её губы. — Мы увидимся позже, любимая… Дейенерис кивнула Арье и отправилась в замок. — Ты теперь мрачный даже при ней, — заметила Арья, когда королева скрылась из виду. — Что с тобой происходит? — Здесь всё кажется таким безопасным и мирным, но наши войны не закончены. Впереди очень много всего. И нам предстоит рисковать… Одно дело, когда твоя жизнь — это долг, а ты сам никому к чёрту не нужен. Другое — когда тебе есть, что терять. — Вы же сражались вместе у Винтерфелла… И выжили. И ты не боялся, что что-то случится. — Вообще-то это неправда. Мы оба живы благодаря общим усилиям, но теперь всё поменялось. — Что именно? — спросила Арья уверенно. — Она носит ребёнка? Джон опешил. Он посмотрел на неё пронзительно, и медленно кивнул, уводя взгляд в землю. — От тебя сложно что-то утаить. Ты сама догадалась, или это была Санса? — Санса. А потом я увидела, что Дейенерис иногда кладёт свою руку на живот, хоть он ещё совсем незаметный. Она делает это не нарочно, её руки сами выдают её. И тогда я поняла, что Санса была права, когда говорила мне о её состоянии ещё в Винтерфелле. — Вы всё знали уже тогда, — он покачал головой. — А меня убеждали, что это от волнений и перемены климата. Я догадался, но позже… А она скрывала. — Твоя жена — невероятная женщина. Она отважная и очень сильная. Это редкость. — На лице Арьи нарисовалось восхищение. И следом улыбка: — Тебе нужно беречь свои зубы рядом с ней. — Ты считаешь меня слабее её? — Нет, — твёрдо ответила Арья. — Кого угодно, только не тебя. Вы стоите друг друга. И очень хорошо друг другу подходите. А ещё у вас настоящая любовь. Тоже редкость. — Слова о любви из твоих уст звучат непривычно и странно. Арья погасила улыбку. — Джендри выжил, если тебе интересно, — продолжал Джон. — И он скоро будет здесь вместе с Тирионом, Давосом, Псом, Сэмом и Миссандеей. Глаза Арьи округлились, но она тряхнула головой, чтобы не выдать своё волнение. — С чего ты взял, что мне есть до него дело? — Арья, зачем ты говоришь мне всё это? Ну не лги ты сама себе. Я же помню, как вы прощались. Друг или человек, в которого ты влюблена, ты всё равно могла поинтересоваться его судьбой. Но молчала, — он обхватил её лицо своими ладонями. — Ты тоже смелая и тоже отважная, но предпочитаешь скрывать то, что на сердце. Это бегство от боли? Арья молчала и заговорила спустя лишь некоторое время. — В Чёрно-Белом Доме нас учили быть никем. Я поняла, что не смогу быть такой. Я Арья Старк, и всё тут. Но одно я уяснила наверняка: чтобы быть беспощадной и тихой, как тень, чтобы вершить то, чего я жажду больше всего, нужно погасить все свои чувства. Я думала, что не знать о том, что произошло с Джендри — лучше, чем знать о его гибели. Тогда я бы переживала, боролась с собой, и горевала по тому, кого не вернуть. Я видела казнь отца, я видела мёртвое тело матери глазами Нимерии, моих друзей убивали при мне, людей пытали при мне. Я готова даровать смерть, но питаться болью от потери близких я не хочу. Нет, больше не надо. Арья Старк против. — Ты же не будешь вершить свою месть всю свою жизнь. А как же то, чего хочет твоё сердце? Разве только крови твоих врагов? Тебя никто не просит быть леди, слабой, какой-то другой, такой, какой ты не являешься. Будь собой, Арья. И то, что ты чувствуешь, тоже прими. Сейчас нам всем это нужно, пожалуй. Я тоже не смог стать никем на Стене. И потому я здесь. — А куда дальше поведёт тебя твоё любящее сердце? — улыбнулась Арья. — Оно говорит мне, что я должен защитить свою семью. И Дени. Она должна остаться здесь. Знаю, она будет против, но я должен, ты понимаешь? — Да, — кивнула ему Арья и снова посмотрела проникновенно. — Я помогу тебе, Джон.***
К вечеру погода испортилась, и после ужина Дени отправилась в покои из-за подступившей сонливости. Над замком нависли густые сумерки и от ясного дня почти ничего не осталось. Тучи сгустились и клубились, словно пытались коснуться земли. После длительного разговора с лордом Талли в неспешной прогулке по замковой стене Джон не торопился скрыться в покоях. Он остался стоять над северными воротами, всматривался в надежде разглядеть кого-либо на реке. Сэм и все остальные могли появиться в ближайшее время, и он хотел лично увидеть их прибытие. Вокруг было тихо. Шепчущий Лес скрывал своей чернотой всех путников. Ни единого огня на том берегу не было видно. Позади послышался шорох… Джон обернулся и замер на месте. Перед ним стояла компаньонка леди Талли — пожилая женщина с тёмными глазами и кожей белой, как молоко. Она появлялась редко, никогда не поднимала своего взгляда на Джона, когда он пытался приглядеться к ней. Ему даже казалось, что она боялась его и оттого незаметно исчезала из виду, так же незаметно, как и появлялась. Санса рассказывала, что женщина часто сопровождала Рослин. Моя старица, называла её леди Риверрана, она очень привязалась к ней и была благодарна за то, что та лечила её и её близких получше любого мейстера. Это был последний человек, которого Джон ожидал видеть. — Вы… Что вы здесь делаете? — Воздух этих мест очень полезен. Он напитан водой… После этого спится гораздо крепче. А вы? Ждёте Ваших друзей с Севера? — она сделала шаг в его сторону. — Они уже близко. Джон улыбнулся. — Я и сам это знаю, вороны с новостями прилетают каждый день. — Ничего ты не знаешь… Джон замер от этих слов. — А я — да, — продолжала старуха. — Ты ищешь ответы, а мне они известны давно. Ответы на твои вопросы… Джон смотрел в полумрак. Огонь от факела плясал за её спиной. Её лицо было видно лишь смутно, он вглядывался в него, хотел разглядеть, когда она подходила к нему все ближе и ближе, пока не поравнялась с ним. Джон сделал шаг от стены, в сторону источника света, она повернулась за ним, и когда он увидел её лицо ясно, то вздрогнул. В тёмных глазах свернули красные огоньки, отблеск пламени факела был алым, как глаза Призрака… — Ваши… Кто вы? — О, красные глаза преследуют тебя уже давно, не так ли? Красные, как кровь, как королевский рубин. Джон смотрел на неё заворожено… И не заметил, как она дотронулась до рукояти Тёмной Сестры… — Вы позволите посмотреть мне на клинок? — спросила она и аккуратно вынула меч из ножен. Остановись, твою мать, хотел выпалить Джон, но язык и руки будто окаменели, а сам он на миг лишился воли. — Одно неловкое движение — и вы поранитесь, — сказал он и медленно протянул свою ладонь, чтобы перехватить меч. Он вдруг заметил, что в руке женщины рубин казался ярче. — Он служил королям, и он напитан их кровью. Кровью драконов. Жаль, что этого недостаточно, чтобы одолеть лёдяную смерть. Она резко направила меч в руку Джона, острое лезвие полоснуло его ладонь, и на коже моментально выступили капли крови. Жгучая боль заставила его содрогнуться, но несмотря на неё, в следующую секунду он выхватил меч и шагнул назад. — Вы сумасшедшая! — Ты правда так думаешь? Посмотри… Кровь била из раны, залила рукоять и стекала по лезвию вниз, а рубин на крестовине пульсировал ярким светом. — Что ты видишь? Алый камень сиял и завораживал красотой. — Этот меч вернули тебе, как и твою жизнь. Ради миссии, о которой ты знаешь. — Кто вы такая? — Не важно, кто я. Главное, кто ты, Азор Ахай, и чьё сердце тебе нужно пронзить… — На что вы намекаете?! — вспыхнул Джон и стиснул зубы до скрипа. — На то, что ты должен сделать. Посмотри. Он чуть светится. Но твоей крови ему слишком мало. — Убирайтесь… — Тебе страшно, не так ли? Потому, что ты знаешь, что должен сделать. Это очень страшно, но такова цена победы, Джон Сноу. Ты же любишь правду, стоит ли отворачиваться от неё, если она тебе неприятна? Ты должен закалить свой меч. И заплатить цену. Джон вдруг понял, что она откуда-то знала его бастардово имя. — Кому? Вашему жадному Богу? Который пьёт кровь невинных, который забирает сотни жизней, давая в ответ лишь смутные обещания и иллюзии? Нет, ничего он не получит! Ни капли крови, ни одного её волоса, ни звука её имени. Если Вы произнесёте его при мне, или приблизитесь к моей жене, я лично убью вас. И мне будет плевать, каким чудовищем меня потом назовут за убийство беспомощной старой женщины. Вы зло, а мне суждено с ним бороться. Лорд Станнис убил свою дочь, и получил свою смерть в ответ. — Что ты знаешь об оружии, способном свергнуть твоего врага? По-прежнему ничего. Только смертью можно заплатить за жизнь. Так было всегда, и так всегда будет. — Это ложь. Я не верю! Он был готов взорваться от негодования. — Ты знаешь, что я права. — Проговорила она спокойно, а после неожиданно схватила его порезанную ладонь и сжала в своей необыкновенно горячей руке. Рану обожгло и закололо мелкими иголочками. Джон быстро вернул свою руку и обнаружил, что рана затянулась и больше не болела. — Ты отважный и смелый. И верно исполняешь свой долг. Спасти этот мир — твоя великая цель. Что есть жизнь одного человека? Ты убивал, и немало. Но всё гораздо сложнее, когда любишь. Докажи, что ты действительно тот самый защитник. Дозорный выбирает долг всегда. Никто больше не справится, а ты сможешь. Закали этот меч, чтобы он не разбился. — Убирайтесь! — Джон направил острие Тёмной Сестры к её шее. — Или, клянусь, я убью вас! — Полоснёшь мне горло мечом, как той несчастной матери в лесу? Убивать женщин тебе не впервой, это точно. Как и детей. Но будь уверен, тебе всё простится, когда ты выполнишь долг. — Она широко раскрыла свои жуткие глаза и прошипела: — Ты должен. Должен! — Нет! — меч уверенно направился в сторону, чтобы через мгновение отсечь седую голову прочь. — Джон! — громкий голос Арьи усмирил его ярость, и казнь не состоялась. Арья подбежала ближе. В её круглых серых глазах читалось недоумение и волнение. Она часто дышала. — Я искала тебя, чтобы отдать тебе кое-что, но обнаружила нечто такое… Старуха неожиданно рассмеялась: — Всё очень вовремя… Арья смотрела то на неё, то на кипящего от гнева брата, а потом схватила его за руку и потащила за собой. — Ты должен это видеть… Там, на западной стене… Они шли быстро, взбирались по ступенькам, незаметно преодолевая мостики, минуя небольшие галереи, пока не вышли на открытое место над главными воротами замка. Стена была покрыта чёрными пятнами… — Посмотри! — проговорила Арья. Это были чёрные птицы, которые сидели почти неподвижно и тихо. — Как будто все вороны Блэквудов слетелись сюда. Что это? Это воплощение кошмарного сна. Он сделал ещё несколько шагов, и вороны закаркали, один за другим, а потом друг за другом начали подниматься в небо и кружить над их головами. — Это знак, Арья. Время пришло. — Это Бран? Значит… — Да. Он зовёт меня. — И что ты собираешься сделать? — То, что должен, — он поцеловал её в лоб. — Спасибо тебе. И прости, мне нужно идти прямо сейчас… Он развернулся резко и побежал туда, где отдыхала Дейенерис… Кровь и боги. Чёртовы пророчества! Густая красная тьма окутала его взгляд. Я должен сделать это… Повторял он про себя. Я знаю, что должен. Быстро достигнув покоев Дейенерис, он остановился, стараясь выровнять дыхание и усмирить бешеный пульс. Время настало. Это мой долг. Он вошёл в комнату тихо, медленно подошёл к столу и налил немного вина в бокал. Сладкий напиток разлился теплом во рту, спустился по горлу, и стало немного спокойнее. — Джон, — послышался тихий голос Дейенерис. — Кажется, я уснула, не дождавшись тебя… Свечи погасли, и я даже не заметила этого. Он улыбнулся. — И хорошо. Ты отдохнула, и теперь в тебе больше сил… Из окна поступал тусклый свет, очень скудный и холодный. Но её кожа сияла даже при полумраке. Её лик был словно напитан светом луны. — Ты очень красивая, — он провёл ладонью по её щеке, Дени тут же взяла его руку в свою… — Почему у тебя кровь на руке? — Просто царапина, — спокойно ответил Джон. — Мы соревновались с Арьей, она меня одолела… Я ужасно устал. Она вымотала меня своими приёмами так, что у меня совсем не осталось сил… Он подошёл к столу и налил себе ещё вина, потом взял второй кубок и, заполнив его наполовину, протянул Дени. — Выпей со мной, просто сделай глоток. Дейенерис внимательно смотрела на мужа и пыталась разглядеть в полутьме его глаза. Он сел на кровати напротив неё. — Держи. Серебро коснулось её руки, и она чуть улыбнулась, когда их бокалы столкнулись с лёгким звоном. — За нашу любовь и за наш огонь, что растопит весь лёд этого мира, — прошептал Джон, и через мгновение они опустошили свои кубки, не отрывая взглядов друг от друга. Глаза привыкли ко мраку. — Что происходит, Джон? Ты какой-то странный. — Нет, — уверенно ответил он. — Всё в порядке. Я рядом. И люблю тебя так же сильно, как и всегда. А быть может, ещё сильнее в этот миг. — Поцелуй меня. Он исполнил её просьбу незамедлительно. Её губы со вкусом вина, и её собственным вкусом, таким сладким, таким опьяняющим. И таким родным. Он уложил её обратно на постель, легко подхватив её за плечи. Волосы легли шёлком на шёлк. Невероятная женщина. Самая лучшая в мире. Его свет. Когда он отпустил её губы, она уже крепко спала… — Прости меня, Дени… Ещё утром это место было полно жизни, ласки и игр. Ещё утром в этой самой комнате они были так счастливы и тонули друг в друге; здесь горели пожары, скрипела кровать и сладкие стоны отражались от стен бессовестным эхом. Джон улыбнулся, вспомнив, как покусывал её ушки и шептал всякие непристойности, а она отвечала ему дерзостью и задором. Такой маленький момент светлого безоглядного счастья, такой прекрасный и такой непозволительный. Казалось, это время ушло навсегда. Она спала так крепко, что ничто не могло разбудить её в тот момент. Это был поганый, трусливый поступок, но Джон не видел другого выхода. — Настало моё время, доказать тебе, как сильно я люблю тебя. Я знаю, что ты меня не услышишь. Он провёл рукой по её волосам, очертил её прекрасный лик холодного цвета. — Всё, чем я живу — это ты. Весь мир и все люди, за жизнь которых я борюсь — ничто без тебя. Джон почувствовал жжение в глазах, будто слёзы были близки, как никогда. Мир на мгновение скрылся за мутной завесой. — Только я, любовь моя. Я должен, прости. Он поцеловал её сладкие губы. Мягкие, нежные, невероятные. — Я знаю, что поклялся тебе выжить, но я солгу тебе сейчас, если скажу, что в этом уверен. Возможно, да… если судьба. Я постараюсь… Такая красивая в холодном полумраке. Её дыхание было тихим, как будто его не было вовсе. Он коснулся её лица ещё раз. Тёплая и живая. Он бы очень хотел, чтобы так было долгие, долгие годы… — И я не горжусь собой, Дени. Надеюсь, что ты поймёшь, что этим поступком я говорю тебе: я выбрал тебя. Отныне и навечно, я выбрал тебя, свою жизнь. И пока моё сердце бьётся, пока я дышу, и любовь к тебе питает меня, я смогу преодолеть все преграды и побороть любого врага. Он поцеловал её и прошептал ей на ушко: — Я разгадал тайну Короля Ночи, любимая. Он не знает, что такое любовь и боится её, потому что она воплощение жизни. А я знаю её и не боюсь. Воля человека, сказали мне боги, и я сделал свой выбор. Ради жизни и ради того, как сильно я люблю тебя и наше дитя. Джон встал и отстегнул плащ, аккуратно укрыл её. Дени спала со счастливой улыбкой. Ночь унесла остаток света и звала его в путь. Он развернулся и стремительно вышел. Быстрые шаги стучали по камню, отражались от стен. Чёрной тенью он вышел во двор, где уже ждал верный зелёный дракон. Чёрные птицы вились в воздухе, как водоворот, звали в ночь, в путь к смерти. Сбежать от света во тьму. Джон взбежал по крылу Рейегаля и взмыл вверх вслед за воронами, рассекая огромными крыльями чёрный туман…