Игра Боссов.

И Амида пошёл открывать незваным, но таким спасающим от лекции про Аркобалено неба, гостям. Когда он увидел их, на его лице заиграла какая-то торжествующая улыбка. Глупый братец ещё ничего не сделал для того, чтобы выиграть, а он уже собрал себе всех шестерых хранителей. Надо же, и хранители доставлены, куда надо, и сбежал с лекции ненасытного убийцы, желающего видеть своих коллег никак иначе, кроме как в дубовых ящиках, нашинкованных на кусочки. Амида только ненадолго задумался о том, что, наверно, нужна серьёзная причина для того, чтобы желать смерти стольким людям, в то время, как ему говорили слова приветствия его будущие хранители. Как бы то ни было, он поздоровался с гостями, радуясь, что, в отличие от некоторых, у них нет привычки разговаривать не то, чтобы часами, днями на пролёт и шифроваться под разных извращенцев, буквально с детства помешанных на школьной форме. Будущие хранители были совсем капельку напряжены, потому что им, как бы то ни было, третьесортным личностям, нужно представиться внешнему советнику легендарной империи, и потому они совсем не весёлой толпой вошли в гостиную. Амида остановился, и они все остановились. Вместо того, чтобы разбирать лекцию об Аркобалено неба, Реборн с Тсуной разложили на полу доску и играют в шахматы. Это было странно не только потому, что этот не жалеющий никого тип, да что там, вообще желающий почти всем на этом свете смерти, предпочёл лекцию игре. Просто в разуме Амиды никак не шли в одно предложение слова «Тсуна» и «шахматы». Тсуна как-то посмотрел осторожно на противника, успевшего снять свой вездесущий пиджак, а потом, ещё раз с сожалением посмотрев на фигуры, стоящие рядом с доской, как мемориальные памятники самим себе, пошёл немыслимым для правил способом. Реборн внимательно посмотрел на него из-под шляпы. -Тсуна. –сказал он так, как будто на похоронах произносит речь. –Так нельзя ходить. -Да что такое?! Везде запрет! –в отчаянии воскликнул он, взявшись за голову под неизменную самодовольную усмешку киллера. -В шахматах всё решает первый ход: если оба игрока сделают лучшие ходы, победит тот, кто сделает это первым. -Не пытайся запутать меня умными словами, идиот*! –прокричал на нервах Тсунаёши, кинув в противника белой пешкой, на что последовало только как-то больно безразличное «Ай». -Не думал, что ты когда-нибудь возьмёшься за эту игру. –заметил Амида, а брат повернулся к нему, кидая в киллера ещё одну фигуру с видом «Ой, я нечаянно, но если что, знай, ты это заслужил». -Меня Реборн научил, когда мне было восемь лет. –улыбнулся он, попадая конём прямо в глаз почему-то терпящему всё это безобразие Реборну, а после посмотрев на руку, как бы удивляясь и говоря этим что-то типа «Чего это, рука сама дёрнулась?», а потом на Амиду типа «Безобразие это всё. Руки хозяина не слушают!». -Видимо, он не смог исполнить свой долг учителя. -С чего это ты взял? –Тсуна упёр руки в бока, в то время как Реборн лежал на спине и пытался безболезненно открыть свой пострадавший глаз, одновременно с этим страдая от света люстры, направленного прямо ему в глаза. –Нормально я играю. –он вскинул руки в возмущённом жесте, и попал погибшим ферзём Реборну в тот же глаз, что и до этого конём, на что тот, решивший было подняться, упал обратно. -А то что ты… -Амида говорил осторожно, с опаской глядя на зажатые в руке Тсунаёши пешки. -Я был в отчаянии, ясно? –взорвался он и опять кинул пешку в сторону Реборна, но не попал в него, потому что тот решил, что после двойного попадания в глаз он больше не хочет подниматься. –С ним невозможно играть! Он киборг просто! –но Тсуна заметил отсутствие звуков страдания со стороны киллера, поэтому вторую пешку он кинул вниз, снова попав в настрадавшегося мужчину. -Амида, вали отсюда! –на этот раз это было от Реборна, и старший Савада решил незамедлительно последовать совету, особенно в тот момент, когда на него смотрело дуло пистолета. Что ж, они решили оставить эту парочку в покое. В самом деле, что ни сделаешь ради хороших знакомых, особенно, если они угрожают тебе пистолетами и вообще желают твоей скорейшей смерти. Пока они шли на кухню, где сидел отец, так не вовремя понадеявшийся спокойно попить чай в уголочке, пока главные возмутители спокойствия в лице Тсуны и Реборна заняты искалечиванием друг друга шахматными фигурами и игрой, но так, между делом. Они больше кидаются друг в друга, конечно. Когда они вошли в комнату, читающий газету, отпивающий горячий чай из своей чашки и не подозревающий, что кто-то снова идёт играть на его нервах, Емицу в своей любимой белой рубашке. За её топтание Внешний советник хотел по началу обратиться в суд, но потом одумался. Но вовсе не потому, что отправляться судиться с сыновьями только за то, что те зверски поступили с его одеждой, глупо, а потому, что истинный мафиози никогда не будет ничего решать по решению суда, потому что они – бандиты, а у бандитов есть гордость и стиральная машина. Он посмотрел на толпу, выстроившуюся у входа на кухню. -Амида. –он сказал это со скорбным выражением лица, как будто в душе хоронил сына, чтобы хоть как-то утешить себя. –Я же сказал, когда ты приводишь в дом неких дерзких ребятишек, Нана волнуется за тебя. –а потом снова уткнулся в свою газету, пытаясь ещё что-то говорить и одновременно пить из чашки чай. Ясен пень, что никто не смог разобрать и слова. –Не заставляй маму волноваться. -Нет же, отец, это мои хранители. –Амида пытался улыбаться в то время, как его душу точили слова отца, посчитавшего их милой компанией из гопников, которую привёл сын, в очередной раз подумавший, что ему всё можно. Емицу опять посмотрел на ребят. Этот человек был проницательным, даже не смотря на дурацкие правила Десятому боссу Вонголы и привычки напиваться вдрызг, а потом вылезать откуда-нибудь совершенно неожиданно, например, из-под чьей-нибудь, но никогда не из-под своей, кровати, из потолка, крича с люстры, у которой, по всей видимости, имелась поразительная устойчивость или просто проблемы с гравитацией, из мусорного бака или из огромного панциря, добытого во время, видимо, пьянки. Да, у него было много подобных трофеев – панцирь огромной черепахи, выкрашенная в жёлтый цвет шкура медведя, клюв сибирского утконоса. Только сейчас Амида подумал сразу о двух вещах – как он так быстро успел добраться до Сибири, изловить утконоса и забрать у него клюв, а потом вернуться обратно и вылезти прямо из шкафа только собравшегося одеться Амиды, и как он вообще добыл утконоса, выращенного так далеко от Австралии. И вообще, по большому счёту, всё это лажа. -Амида. –кажется, он опять решил сделать вид, что разговаривает с голограммой. –Я же сказал. Хранители не должны быть кем попало. -Но они не кто попало! –возмутился он. Конечно, эти парни подозрительно смахивают на обычных гопников, но хотя бы на десять баллов-то они сойдут! -Пока что я не вижу в них мафиози. –гордо отпивая из чашки, проговорил отец. –У них хоть пламя есть? Амида сжал руки в кулаки и озлобленно рыкнул. -Есть у них пламя! –закричал он и убежал в гостиницу под издевательское «А ты точно уверен? Ты же проверял?». Но на этом самое раздражающее не закончилось. Кажется, он поступил позорно, но его почему-то успокаивала и живо отвлекала от всяких мыслей эта парочка, которой, видимо, надоело играть в шахматы, а заодно они решили немного поэкспериментировать. Не играть же теперь в карты, как нормальные люди, в самом деле, поэтому Тсуна сидел с таким же напряжённым видом, как и когда они играли в шахматы, попутно кидая друг в друга пешками и угрожая невинным прохожим (в частности ему, Амиде) пистолетами. Только теперь Тсуна должен был нести на себе, несомненно, позорный клюв сибирского утконоса, бормоча себе под нос что-то типа «Я даже становлюсь уверенным в том, что он пластиковый». -Мы – всего лишь колода карт. –прикрыв глаза, с важным видом заявил Реборн как бы между прочим. -Ты опять? –мрачно спросил Тсуна, кладя карту и проигрывая. Когда же Амида наблюдал за скорбью на его лице, его разочарованные хранители поплелись куда-то за его спиной, но его больше волновало не это, а то, зачем, зачем этот идиот нацепил на себя клюв редкого сибирского утконоса. -Кому везёт в картах, тому не везёт в любви. -К чему это ты вообще, прекрати уже! –бросив карты, закричал бедный Тсуна, вынужденный терпеть этого ужасно горделивого человека, угрожающего всем пистолетами. -Ха, ты проиграл! –веселился Реборн, у которого уже отняли шляпу и вообще проклёвывается синяк под глазом, в который, видимо, попадали какой-нибудь левой фигурой ещё раза три, причём, не исключено, что не только фигурами Тсуны, но и самого Реборна, так неосторожно не успевшего их спасти. -Ты сжульничал! –обвинял его Тсуна, видимо, тоже не ушедший от ударов противника, выглядя каким-то побитым. Амида ещё удивился, как можно так сильно избить кого-нибудь всего-то шахматными фигурами. -Настоящий Десятый босс Вонголы должен уметь играть в шахматы и карты! Таким образом скоро я стану Десятым боссом Вонголы вместо тебя. –издевался уже давно получивший сполна за свои проделки киллер, но всё рано под обиженное «Заткнись» получивший по тому же глазу тем же ферзём, почему-то склеенным с конём. Амида подумал о том, что только не сделают люди, когда им скучно и непереносимо хочется ударить противника прямо в глаз какой-нибудь хернёй, не предназначенной для этого. -Не смотри на меня так. –обиженно буркнул Тсуна. –Я проиграл в шахматы и меня заставили надеть это во время игры в карты. -Я удивлён, что ты играешь в карты. Тоже Реборн научил? -Да. –он улыбнулся, а Амида внимательно посмотрел на карты. -А давай сыграем. –он коварно улыбнулся на кивок младшего братишки. –Проигравший будет носить хвост сибирского утконоса весь завтрашний день. Что ж, можно сказать, Амида совсем не ожидал этого. Он надеялся, что, если он проиграл этому чокнутому киллеру, то он проиграет и ему, но, по стечению странных обстоятельств… -Я могу вместо тебя спросить у отца, где хвост, если хочешь. –решил ободрить его Тсуна. Однако, вопреки странному таланту Савады успокаивать буквально любого психа в радиусе километра одним своим присутствием, с Амидой это не прокатило, потому что даже у таких психов, как Хибари и его хер-знает-сколько-ногий друг, меньше проблем, чем у бедного него. Его хранителей сначала приняли за гопников, а потом и вовсе отказались от их кандидатуры, он сам проиграл в карты своему глупому брату, вынужден носить весь следующий день хвост сибирского утконоса. В то время как у Хибари только одна серьёзная проблема – Тсунаёши, не подчиняющийся школьным правилам по какой бы там ни было причине. Они бывают разными. Но их все можно уместить в одно длинное предложение. Например, "Одежда в дерьмо свалялась, странные типчики в невидимых костюмах гонялись за мной с самого утра, нет, Хибари-сан, Вы их не видите, но поверьте мне, я не вру, это правда, не надо доставать тонфа, Гокудера опять взорвал какую-то невинную жертву и почему-то не подрывнику, а именно мне пришлось защищать его от руки закона и оправдываться в суде под его моральную поддержку с трибуны, и поэтому-то, Хибари-сан, да не вру я, положите тонфа, я покажу вам повестку из суда". Впрочем, это не просто какие-то жалкие оправдания, это вся его жизнь в целом. Ну а у огромной жучары, у которой, кажется, то прибавляются, то убавляются ноги (кажется, это уже проблема) – только иногда забывающий кормить его в погоне за Тсунаёши хозяин. А тем временем довольный Тсуна пошёл спать. Ночь освещала Луна, и было тихо, если не считать вопли раскаяния перед самим собой Амиды и громкие, но не убедительные попытки отца прекратить это безобразие. Для Тсуны всё было спокойно и безмятежно, но бессонно. Правда, он уже не боялся стать вампиром вне закона, подсесть на наркотики и изнасиловать Киоко, каждую бессонную ночь он просто… -Эй Тсуна! –внезапно на его окне появился Реборн, так отчаянно желающий стать бетмэном (па. воу-воу, человеком-летучая мы-ы-шь.). –Чего не спишь? –спросил он, а Тсуна, вспоминая аналогичную ситуацию из прошлого, просто улыбнулся. -Да вот, не спится. -Слушай. –он заговорщески к нему наклонился. –А давай в «Кто первый выпрыгнет из окна»? –спросил он, но, вообще-то, ему не так нужен был ответ, поэтому он быстро ретировался оттуда же, откуда появился. Тсуна подбежал к окну и увидел там, внизу, эту довольную Реборновскую морду. Он улыбнулся. Всё также, как и в самый первый раз: ничего не изменилось. -Так не честно, жулик!