Сантиметры до счастья

      Манта любил книги о духах и призраках. Ещё он любил английский язык, и никогда не расстраивался, если урок заканчивался по вторникам поздно и он не успевал на автобус. И все отвечали Манте взаимностью: новые книги у него всегда были, по английскому — исключительно самые высокие баллы.       Но любил Манта и одного шамана, и готов был все свои привязанности и радости на него обменять. Вот только шаман ему взаимностью не отвечал.       — Сегодня снова домой вместе? — подошёл к его парте Йо перед последним уроком. Манта согласно закивал, пытаясь вытащить тяжёлую книгу из сумки. Асакура улыбнулся и сам достал книгу, положил её на стол, потом, широко зевнув, отошёл к своей парте, явно намереваясь поспать.        Урок медленно шёл своим чередом. Учитель что-то писал на доске, а Манта грустно изучал пейзаж за окном. Отсюда, к сожалению, не было видно заброшенного кладбища, но он мог представить, как там было прохладно, в отличие от душного кабинета, и бродят духи… Духи?       Он бросил долгий, пристальный взгляд на Йо. Шаман заснул, удобно устроив голову на скрещенных руках. Манта быстро отвернулся, будто опасаясь, что друг мог почувствовать его взгляд, и, покраснев, уставился на учебник. Потом медленно перевёл дух, успокаивая сумасшедший ритм сердца.       Манта не помнил точно, когда понял, что влюбился. Это не было чем-то ошеломительным, словно снег, падающий на голову, и даже не стало удивительным. Он просто как-то проснулся и осознал это в себе. Легко и непринужденно, как если бы точно также проснулся и понял, что он Оямада Манта, проживающий в Токио.       И когда он пришёл в школу в тот же день, то не испытал неловкости или сожаления, лишь только прелестно покраснел, когда Йо по привычке взъерошил его волосы. И только когда они привычно расселись по местам, он запоздало вспомнил о своем открытии. И даже испытал некоторую досаду.       А после начались тревоги и сомнения, бесконечные поиски причин, проблем и оправданий. Для себя Манта как-то сразу решил, что его чувство, хоть и бесконечно светлое и тёплое, но безответное. В конце концов, у Йо была невеста, от которой он меньше всего хотел бы получить её фирменный удар. Достаточно было того, что, загружая друга тренировками, она и его принуждала бесконечно что-то мыть, готовить, убирать. От такого спартанского режима был только один плюс: уставшие за день, они могли, сидя в источнике, часами болтать и шутить, и Манта млел каждый раз, когда такое происходило, и нарочно брызгал водой, а временами лез щекотать. Маленькая месть шаману за его незнание о нежных чувствах и полном отсутствии понимания.       Но иногда ему казалось, что Йо всё знает, просто мастерски это скрывает. Такое сомнение появлялось каждый раз, когда они, возвращаясь после пробежек, могли подолгу разговаривать, и в какой-нибудь момент Асакура неожиданно проходился рукой по волосам друга:       — Листочек, — одинаково объяснял он каждый раз свои действия, а после улыбался. А Манта замирал, негодуя, что бывал слишком болтлив в такие моменты, и не мог как следует рассмотреть лицо Йо, наклонившегося к нему так близко.       Другой причиной его тревог и сомнений была их принадлежность к разным мирам. Йо — шаман, Манта — обычный человек, хоть он и видит призраков. А таких людей — немного непростых — было много. Оямада не мог по-настоящему помочь Йо в его пути. Его место было лишь в группе поддержки: он мог только верить в удачный исход боя и в силы друга.       Но была и ещё одна причина. Если первые две Манта — при должном желании и титанических усилиях — мог бы ещё как-то обойти, то против последней не мог сделать совсем ничего. Его рост. Манта был коротышкой. Он угрюмо смотрел снизу вверх на одноклассников, которые разве что только на стул встать ему не предлагают при разговоре. Обычно его это не сильно обижало, но реальность всё же была к нему жестокой.       — Я слишком маленький! — пожаловался он как-то другу по пути домой. Йо удивлённо на него посмотрел.       — По-моему, всё нормально, — пожал плечами парень.       — Нет, я просто непозволительно маленький. Самый настоящий коротышка! — вспомнил обидную кличку Манта. Он остановился и окинул себя критическим взглядом, потряс рукой и ногой. — Только взгляни!       Йо слегка склонил голову набок, задумчиво прижав руку ко рту:       — Знаешь, есть немного, но…       — Вот! И ты согласен! — Манта едва ли не подпрыгивал на месте. — Гном просто!       — Но я считаю, что тебе это очень идёт, — всё же договорил Асакура, привычно взъерошивая волосы друга и улыбаясь, — Это мило.       Манта невольно залился румянцем. Сердце учащённо забилось, ему стало душно, но он только опустил взгляд и недовольно пробормотал:       — Но парочку сантиметров всё равно не помешало бы…        Йо засмеялся, убирая руку и снова продолжая дорогу. Манта, бросив дуться, побежал следом.       — У маленьких есть свои плюсы, — задумчиво рассуждал Йо. Оямада скептически хмыкнул, раздумывая о таких странных плюсах.       — Они могут бесплатно проехать в транспорте, потому что их попросту могут не заметить? — предположил он. Он старался говорить шутливым тоном, но всё-таки некая горечь, даже почти сердитость, в нём всё же проскользнула. Йо хитро на него взглянул и продолжил как ни в чём не бывало говорить:       — И это тоже, несомненно, плюс. Но я думал о том, что им всегда хочется помочь, хочется их обнимать и баловать.       Манта недоверчиво взглянул на своего спокойного друга и задумался. Об этих сторонах миниатюрных людей он был наслышан, но вот к плюсам отнес бы их едва. Однажды любвеобильная подруга его матери чуть не задушила его в железных тисках своих объятий. Помогали ему и в супермаркетах и магазинах, когда он не мог дотянуться до полок, но всё равно всегда находились и те, кто был не прочь посмеяться над ним. Манта тяжело выдохнул:       — Минусов всё-таки больше.       — Да ладно тебе, — попытался развеять печаль друга Йо, — успеешь ещё убедиться, что всё не так уж и плохо.       Манте очень хотелось сказать, что, например, обнять шамана ему очень трудоёмко, если только тот не наклонится или не встанет на колени. А говорить о том, о чём иногда он, почти в бреду, мечтал, — и вовсе не собирался. Одно дело, если Йо всё в шутку переведёт, и совсем другое — если разозлится.       — Даже и поцеловать-то никого не смогу, — всё-таки выдавил он из себя, — придётся просить наклониться или на подъёмнике меня поднять.       Асакура как-то удивлённо посмотрел на Манту; потом, помолчав немного, осторожно спросил:       — А ты кого-то хочешь поцеловать?       Оямада вспыхнул, злясь на свой не в меру болтливый язык, и отрицательно помотал головой, нервно смеясь:       — Просто рассуждаю!       — Вот как, — Йо какое-то время всё ещё пристально смотрел на него, но потом перевёл взгляд на дорогу и непринуждённо продолжил, — Думаю, это зависит от случая.       Больше друзья эту тему не поднимали — ведь чем дальше заходили разговоры, тем явственнее ощущалось напряжение между ними. Манта нервно смеялся, попеременно то краснел, то бледнел, и всячески уходил от темы; Йо же, отметив про себя странное поведение друга, решил не продолжать разговор, начинавший странно походить на допрос с пристрастием.       Но, как бы он ни старался увильнуть, а к проблеме Манта вернулся прямо на следующий день. Другу свои соображения высказывать он не стремился, предпочитая просто грустно вздыхать и отвлекаться. Но вот именно это как раз и не выходило — ведь в школе была очередная медкомиссия, сулящая парню новые испытания, разочарования и минуты позора.       — Ты как? — обеспокоенно спросил Йо, смотря на тающего буквально на глазах друга.       — Х-хорошо, — Манта судорожно сглотнул. Он смотрел, как колышется белая шторка, за которой и стоял ненавистный ему ростомер, и уже представлял себе, как врач хлопочет, стаскивая указатель с верхних планок.       — Это не страшно, — попытался приободрить его Асакура. — И там же есть шторка. Никто не увидит.       — Я знаю, — Манта не мог объяснить, что в не страхе и не в шторке было дело, а в цифрах. Что даже если их никто и не увидит, сам-то школьник будет знать!       — Может, они скажут, что ты подрос?.. — Оямада долгим взглядом посмотрел на шамана. Йо больно прикусил язык, понимая, что сказал нечто весьма обидное. — Прости.       — Ничего, я не обиделся. Может, один сантиметр и прибавился, — сам Манта в это верил не очень. — Только будь рядом, — вдруг попросил он, хватаясь за друга. Йо улыбнулся и согласно кивнул:       — Обязательно.       Когда же после, несомненно, унизительного мероприятия друзья снова стали собираться домой, Манта бесконечно жаловался на врачей. Всё ему в них не нравилось: и руки-то у них холодные, и халаты слишком белые, и улыбаются они странно.       — Смеялись наверняка потом! — злился Манта. Йо лишь закатил глаза. Он прекрасно понимал, что друг так отходит после пережитого стресса, но всё-таки хотелось бы поговорить уже и о чём-нибудь более интересном. Но он даже не представлял, что же ему надо для этого сделать. Поэтому он просто загадочно смотрел на коротышку, что-то молча обдумывая и прикидывая, после чего сделал глубокий выдох и, решаясь, позвал:       — Манта… — Оямада осёкся на полуслове и озадаченно уставился на него.       — Что такое?       Йо прикрыл один глаз, смотря на него, снова сделал глубокий вздох и, присев на корточки, попросил:       — Подойди ближе.       Манта недоверчиво на него посмотрел, но всё-таки сделал один шаг. Шаман заключил его в нежные, но крепкие объятия и, слегка отстранив, прикрыл глаза и коснулся чужих губ. Легко, почти невесомо. И также быстро отстранился. Манта запунцовел от радости и смущения, глаза засветились. Он прижал руки ко рту и застыл. Йо засмеялся, снова его обнимая:       — Говорил же, маленькие — ну очень милые!       Проснувшись на следующий день рано утром, Манта неожиданно ощутил почти боевой настрой. Он пересмотрел все свои аргументы на пути к Йо, и решил, что, наверное, самая главная, но тоже вполне себе решаемая проблема — это всё-таки Анна, невеста друга. Итако при желании могла душу из него вытрясти, но он что-нибудь придумает.       А вот про рост парень больше и не вспоминал. Ну и что, что целоваться трудно? На худой конец, всегда можно принести стремянку!