Рассвет и милая улыбка

      Крики молодежи, музыка, красные ленты, перекинутые через плечо почти каждого в этом зале характеризовали выпускной бал. Вечер, который, возможно, станет для их общих встреч последним. Ранее они могли свободно сидеть за партами, вести переговоры, подкалывать друг друга, общаться практически каждый день, быть одним классом, быть одной семьей, а теперь…  — Я буду безумно скучать! — Алья скулит и вешается на шею Маринетт, что была несколько тронута словами подруги.       А теперь они и вовсе делают вид, будто не заметили, как быстро пролетели их три года в колледже. Три года их совместной учебы, три года приключений, местами неприятностей, но всё же незабываемых будней, в часы которых они могли наслаждаться обществом друг друга.       Теперь их пути расходятся, возможно, даже навсегда. Кто-то уедет учиться в другой город и из-за изнурительной учебы в университете не сможет поддерживать общение с бывшим классом, кто-то останется, но обязательно куда-то поступит для получения образования, а кто-то и вовсе решит найти временную работу перед поступлением куда-либо. Это было грустно, несмотря на то, что многие сейчас в главном зале веселятся по полной. Пытаются наполнить последний день с классом весельем и беззаботностью, гулять до ночи напролет, забывая о проблемах.  — Эй, я сейчас прыгну в этот фонтан! — кричит Нино, и Алья, резко бросаясь в его сторону, стала голосить, чтобы он не смел этого делать. Ещё гулять всю ночь, а он уже хочет испортить костюм! — Ты что, уже выпил?!       Алья стала его девушкой полтора года назад, и, если смотреть на все ситуации со стороны, в приключения нырял всегда именно Нино, а ей, то бишь его девушке, постоянно приходилось держать его в узде. Он любил её за такой характер. Она была тем самым «уроком жизни», который помогает ему продвигаться во всем и думать дважды прежде чем что-то сделать или решить. Нет, она не опекала его. Она его любила. А он, в свою очередь, любил её, пускай и совершал много глупостей. И даже сейчас. Он не подумал перед тем, как сделать что-то глупое, и не потому, что забыл, а потому, что пьян.       Все мероприятия с самого утра были пройдены. Вступительная речь, поздравления, концерт, вручение аттестатов, а теперь они одни и могут делать, что захотят, праздновать, как им вздумается. Ночь выпускников, ночь песен, танцев.       Их ночь.       Некоторые успели поумнеть, стать серьезнее, другие же напротив — стали весельчаками, теми, кто живет сегодняшним днем. Много, кто поменялся за это время. Маринетт разлюбила Адриана, по которому сохла более двух лет, а сейчас с улыбкой вспоминает, какой она была наивной и как глупо выглядела, когда падала перед ним.  — Come little children… I’ll take thee away, into a land… of Enchantment… — Её вдруг окутало ностальгией, тем, что она вдруг поняла, каким была всё-таки ребенком. Вспомнила песню, которую в детстве безумно любила, и отчего-то вдруг тихо запела, немного покачиваясь на стуле. На лице вдруг заиграла такая же детская улыбка, а глаза заблестели уже и не по-детски. Всё по-разному, но сводится к одному. К ней самой. — Come little children… the time’s come to play… here in my garden… of Shadows…       Пускай где-то на фоне и играла музыка, под которую некоторые танцевали, она уже и вовсе не обращала на неё внимания. Она напевала для себя, чувствовала то, чего не каждый сейчас мог понять. Это было нечто своеобразное, нечто личное, что не касалось никого из присутствующих.  — Follow sweet children… I’ll show thee the way… through all the pain and the Sorrows…       Адриан, отключившийся после принятого ранее им алкоголя, вдруг резко подорвался рядом с ней и схватил последнюю за руку, после чего, сфокусировав на ней зрение, слегка щурясь, улыбнулся.       Как оказалось, лежал он справа от неё, так ещё и умудрился уснуть за столом, а она просто не обращала на него внимание, только и всего, потому вдруг и испугалась того, что только что случилось.  — И как тебе? — внезапный вопрос выбил её из колеи и ностальгических позывов, коими она успела проникнуться какой-то промежуток времени. — Лично мне… — он немного помолчал, как-то вяло улыбаясь и смотря в этот момент на танцующих, считая, что уже бывших одноклассников. — …понравилось…  — О чем ты? — нервно хихикнув, интересуется брюнетка и одергивает руку. Ей было как-то неловко находиться в обществе тех, кто выпивал сегодня, причем в немалых количествах, а она, не считая Джулеку с Роуз, была одной, кто не пил.  — Ты сама знаешь… — едва пробормотал блондин, робко, но криво улыбнувшись. — Кстати… — он медленно моргнул и придвинулся ближе, укладывая локоть на стол. — Что ты напевала?       Маринетт немного стушевалась, медленно двигаясь назад.  — Песню из детства… Тематично, правда? — она одной рукой провела по залу. — Песня как раз-таки и поётся о детях, которых созывают в другой мир, где нет забот. Мы их вскоре наберемся, правда же? — она как-то грустно улыбнулась.       Адриан, будучи не в себе, закинул руку на её плечо, а та, в свою очередь, ощутила резкий запах перегара, отчего тут же поморщилась и попыталась отодвинуться, но тот просто-напросто не позволил.  — Продолжай… — говорит он, и она вопросительно выгибает бровь.  — Н-нет, — она вновь издает нервный смешок и отстраняет его от себя, а тот буквально повис на ней.  — Только что целовала, а теперь отталкивает… — тихо бормочет Адриан, но до неё не доходят его слова.  — Что ты сказал? — переспрашивает Дюпен-Чен, но тот отрицательно и слабо качает головой.  — Просто… не бери в голову… — его взгляд скользнул по столу, а затем на соседний стул, и лицо его переменилось в грустной мине.

***

      Всего час назад она пришла домой, всего час назад переоделась, повесила платье на вешалку, а теперь сидела на кровати при свете, держа на руках красную ленту и аттестат, с грустью в васильковых глазах.       Перед тем, как разойтись, они все очень много и долго обнимались. Алья плакала, когда обнимала её, а та едва сдержалась, чтобы не всплакнуть в ответ. Зато сейчас… она в который раз перечитывала слово «выпускник» на ленте и утирала слезы. Тяжесть в душе не унималась с того момента, когда все начали расходиться. Пускай пьяные, пускай веселые, но… было так грустно смотреть, как все уходят, как уходит её первая прошлая любовь, слегка покачиваясь в сторону дома Агрестов, как уходила лучшая подруга, друзья и давние соседи по парте, что когда-то делили с ней и смех, и сложные контрольные со шпаргалками.       Это было очень грустно.       Маринетт, наконец, встает, кладет ленту и аттестат на стол у компьютера и вздыхает. Затем, медленно поднимает взгляд на окно, где её встречают лучики рассвета, немного слепя глаза. Она лениво тянется руками к голове, вытягивает невидимки, и темные волосы распластываются по спине и плечам.       На улице вдруг раздался громкий свист, но она услышала его через окно, в которое проникал летний запах листвы, и решила таки выйти на балкон, чтобы посмотреть, что это было, а заодно и освежиться.  — Weep not poor children… for life is this way… murdering beauty and Passions… — девушка так же медленно шагает по лестнице вверх, прямо к люку, и отчего-то вновь вспоминает эту песню. Продолжает напевать её сонным, немного уставшим и хриплым голосом. — Hush now dear children… it must be this way… to weary of life and Deceptions… — она отворяет люк, и перед ней раскидывается пейзаж на Эйфелеву Башню, домики, бледно-оранжевые и розоватые облака, медленно плывучие под лучами рассвета, и последняя невольно улыбается представленной её полю зрения красоте. — Rest now my children… for soon we’ll away… into the calm and the Quiet… — ступая босиком по холодной поверхности, она достигает центра сего места. — Come little children… I’ll take thee away, into a land of Enchantment…       Подойдя к перилам, она опустила голову, и глаза наполнились удивлением, когда прямо у кондитерской она увидела Кота Нуара, держащего жезл в руках.  — Ох, ну и зачем ты здесь?.. — несколько сдавленно интересуется та, а затем замечает, что он немного пошатнулся, а затем резко облокотился на жезл, поднимая голову и улыбаясь ей.       Зеленые глаза переливались под лучами рассвета, а весьма милая улыбка не спадала с его лица. Он не отвечал на её вопрос, просто в упор смотрел на неё издалека, борясь с желанием подняться к ней. Но сомневался в сие действии лишь из-за того, что понимал своё нетрезвое состояние, и то, что в любую секунду он может оступиться на выступе крыши и упасть. Где в конечном итоге после этого его будет встречать больница с переломанными частями тела.       Дурак дураком.       Но разве Кот Нуар не был дураком всё это время?  — Просто… подожди… — как-то странно говорит он, и Маринетт опять-таки замечает это пошатывание, когда он взмахивает жезлом, опирается им об асфальт и взмывает к ней, цепляясь руками за перила балкона. Он едва не падает, а она хватает его за руки и тянет на себя, чтобы тот не грохнулся. Небольшой порыв, и он оказывается в десяти сантиметрах от её лица.       Это была фатальная ошибка.       Она чует запах перегара, вновь морщится, но рук его не отпускает, боясь, что этот растяпа упадет. Он же едва на ногах стоит!  — Ты пьян?.. — шибко удивленная Маринетт смотрит ему в глаза, а тот, вновь робко улыбаясь, как-то невнятно угукает, на что та, даже если бы была ЛедиБаг, закатила глаза. — Почему ты здесь? — чуть тише добавляет девушка.       Кот вырывает одну руку из-под её руки, что ранее была на перилах, и быстро обвивает вокруг её головы, притягивая последнюю к себе. Он утыкается носом в её плечо и издает хриплый смешок, растягивает глупую улыбку на губах, после чего устремляет взгляд дальше, куда-то позади неё, и отвечает на вопрос.  — Я захотел увидеть тебя снова…       Маринетт удивляется ещё больше.  — Но… мы же не виделись сегодня…  — Ну как же… — язык заплетался после выпитого им алкоголя, а он всё равно продолжал говорить. — Мы ведь целовались сегодня…  — Что-то не припомню такого, Кот… — твердо сказала она. — Ты пьян, тебе нужно домой.  — Я не дойду… наверное…  — Почему именно ко мне ты пришел?.. — решила вновь поинтересоваться она, надеясь на адекватный ответ, хотя, услышав его дальнейшее невнятное бормотание, она вдруг потеряла всякую надежду на это. Сказать по правде, она была удивлена, что он ещё может стоять, пускай и с её помощью.  — Потому что мы с тобой… поцеловались… или… я не помню…  — Кот…  — Я сегодня спал, — перебивает он её, — может… мне приснилось… но до поцелуя… ты пела, Мари…  — Что? — она вздрагивает и чувствует, как его голова прислоняется к ней. — Мы не целовались, Кот. Но… я пела, и… совсем чуть-чуть… ты мог меня услышать, когда я зашла на балкон…  — Я слышал и до этого… — Нуар вновь издает смешок. — Теперь же… я услышал полную песню…  — Никто не мог слышать… — как-то грустно говорит она. — Только он… и он тоже пьян. — Дюпен-Чен прислоняется в ответ к его голове и смотрит на представленный пятнадцатью минутами ранее ей пейзаж. Солнце поднялось чуть выше, если сравнивать по времени. — И он один человек… Это же ты, да? Адриан.  — Угу… — опять-таки вяло отвечает он ей. — Значит, мы не целовались?.. — зачем-то добавил он, а затем отстранился, но по-прежнему своеобразно обнимал её. Когда их взгляды встретились, то они оба негромко рассмеялись, а после, одарили друг друга улыбками. Он немного щурится, вздыхает и подается немного вперед.  — Да…  — А ты… — вдруг начал он. — Допела ту песню?..  — Почти… — шепотом отвечает Маринетт и чувствует, как запылали её щеки в этот момент. Как сильно хочется отстранится, но нет возможности. Кот, пускай и нетрезвый, вцепился в неё, как в спасательный круг, хотя, по сути, так оно и было. Отпусти он её сейчас — и упадет в считанные секунды. — Последний куплет…  — Ну так… давай, — усмехается парень, поворачивая голову на бок и придвигаясь чуть ближе к ней.       Она проглатывает комок, застрявший в горле и открывает рот для того, чтобы продолжить начатое ещё в том зале.  — Come little children… the time’s come to play… here in my garden… of Sha-а-аdows…       «Если тогда я ошибся — значит, мы поцелуемся сейчас…»       С каждым пропетым шепотом словом, он наклонялся к её лицу, уже соприкасался с ней носами, пока в конечном итоге не коснулся её губ, затыкая ту буквально на последних словах песни.       Она не ожидала подобного. Думала, что Кот просто цепляется за перила и именно поэтому ему приходится быть в такой близости с ней; думала, что он не соображает, что творит, что говорит ей… Ему приснился сон, что они целовались, но они и не целовались вовсе. Вот почему Адриан тогда вошел в зону комфорта на выпускном балу, вот почему вел себя так непринужденно и свободно рядом с ней. Разум его был затуманен, оттого он и позабыл о рамках приличия, позабыл даже о смущении.       Она вмиг ощутила на своих губах сладкий привкус алкоголя, почувствовала, как теплые, мягкие губы касаются её собственных и плавно двигаются к уголкам. Она почувствовала, как ему не хватает воздуха, как не хватает ей самой… Он не в состоянии реагировать на всё правильно, оттого, казалось, и дышать забывал. Она же забывала это делать от вспыхнувшего шока. Бодрость окинула её с головой пуще прежнего. Она вдруг осознала, что целуется, что это её первый поцелуй.       Маринетт не знала, почему не было противно. Может, потому что это Кот, с которым всегда легко и спокойно работать в команде, к которому она привыкла? А, может, потому, что Адриан был её первой любовью, и о поцелуе с которым она мечтала так долго?       Непонятно.       Ничего не понятно, но она не отстранялась, решаясь на ответ. Она правда не умела, но прямо сейчас закрыла глаза, укладывая одну руку на его щеку, и ответила на поцелуй, всё насыщеннее ощущая приторный вкус выпитого парнем напитка и сладость на губах.       Она не была против. Ей были приятны его выходки.

Прямо сейчас.