(Не)влюбленный

      И они остались вдвоем.       Стоя на пороге новой эры, казалось бы, вдвоем против целого мира, но по разные стороны баррикад. Как-то так вышло, что у Эггзи теперь жена и скоро будут дети. А у Гарри теперь никого нет. Только воспоминания.       — И на пороге смерти я не видел никого, — уверенно врет Гарри прямо в глаза Анвину, думая, что так будет лучше.       Просто потому что Эггзи любит Тильде. Просто потому что Гарри слишком стар. Просто потому что Гарри не любит Эггзи, как мужчину. И он убеждал себя в этих трёх вещах каждое утро с момента их знакомства.       — Сочувствую, — произносит Анвин, но это лишь одна сотая часть того, чего он мог бы сказать.       Просто потому, что он любит Гарри. Просто потому, что ему слишком больно говорить что-то ещё. Просто потому, что Эггзи знает, что Харт любил его отца. Но не его. Не его.       Эггзи однажды, ещё в самом начале, задаёт вопрос.       — А вы меня любите?       Он не подразумевает ничего лишнего. Просто расчет на отеческие чувства. Хоть какие-то.       Гарри теряется, глубоко вздыхает, смотрит прямо в глаза Анвина и отвечает:       — Слушай, Эггзи. Я бы мог любить тебя как сына. Мог бы. Но я научился не привязываться к людям. Потому, что они смертны, понимаешь?       Эггзи понимает. Хмурится, думает, но понимает. Он ещё не умеет читать между строк.       Гарри смотрит на то, как Эггзи смиренно кивает, и с его плеч будто падает камень. Потому что в этих словах действительно двойное дно. После смерти Ли, Гарри научился не чувствовать. Харт любил Ли. То есть действительно любил во всех смыслах и во всех возможных вариациях.       И теперь, периодически глядя Эггзи в глаза, он видел Ли во взгляде. Жаль только, цвет не тот. У Эггзи были глаза Мишель все же. А взгляд тот, отцовский.       И Гарри не мог полюбить Эггзи. И не смог бы никогда. Даже если бы очень захотел.       Они выпивают по мартини и смотрят друг на друга. В глазах Харта не читается ничего. В глазах Эггзи, казалось бы, целый мир.       Эггзи видит взгляд Харта и ему больно. Потому, что он все ещё влюблен.       И он знает о невзаимности. И так сильно жалеет, что он не Ли. Эггзи нравится быть Эггзи. Но только рядом с Гарри он хочет не быть собой больше никогда. Быть кем-то другим. Да даже своим отцом. Но видеть бы другой взгляд Харта.       Гарри видит этот взгляд, и ему в тысячу раз больней от того, что он не может ничего дать мальчику. Потому, что Эггзи любит Тильде. Потому, что он сам слишком стар. Потому, что Гарри не любит Эггзи. Вообще. Никак.       Эггзи стучится в дом Харта. Его почему-то нет дома, но Анвину почти плевать. Он взял с собой бутылку виски и просто хотел поговорить.       Прошло время, Эггзи изменился, научился отличать истину от правды, ну как ему казалось. И он всегда помнил те слова Гарри. И сейчас он уже знал, что за ними скрывается что-то большее.       Эггзи постучался. Ответом было молчание. Черт, его действительно не было дома. Анвин помялся у двери. Подумал. Сел на ступеньки у входной двери. Откупорил бутылку. Отпил. Поморщился. Пойло было ужасное, неприятно жгло горло и на вкус было почти как чистый спирт.       Спустя четверть бутылки, вкус перестал чувствоваться. Спустя половину мир начал расплываться. Спустя ¾ Гарри подошёл к порогу своего дома.       Эггзи увидел его, очень обрадовался и попытался встать. Едва не расквасил нос, но, благо, Харт оказался быстрее и поймал юношу под руки. Анвин уже довольно плохо соображал и, вместо того чтобы говорить, прижался к губам Харта, будучи уверенным, что тот ему ответит.       Гарри в этот момент тысячу раз пожалел обо всем: о знакомстве с Эггзи, об оставленной медали, о смерти Ли, о том, что тогда не погиб он сам.       Через несколько секунд Анвин начал понимать, что ошибался. Он посмотрел Гарри в глаза. И понял.       — Извините, — промямлил он и попытался направиться домой.       Но Харт не предоставил ему такой возможности. Просто потому, что пытался заботиться о нем. И любил его. Как сына.       — Отпустите, — на удивление трезво и настойчиво сказал Эггзи.       — Нет, юноша, вы сейчас останетесь здесь.       — Отпустите. Я попросил.       — Нет, Эггзи. Я тебя не отпущу. Ты сейчас слишком пьян, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.       — Отпустите. Я не хочу видеть вас, мистер Гарри Харт.       Эггзи почти сразу протрезвел. И теперь ему просто хотелось убежать. Гарри знал, что Эггзи осознает свои слова. Но ему нужно было кое-что объяснить.       — Я хочу с тобой поговорить, Гэри.       — А я не хочу с вами разговаривать. Отпустите.       — Хорошо, — Гарри расцепил руки. Но Эггзи никуда не пошел.       — Гарри. Вы любили когда-нибудь? Харт знал, что этот разговор когда-нибудь произойдет, но так надеялся его избежать.       — Да. Любил.       — И как ее звали? Что с ней стало? Расскажите о ней.       — Его.       Брови Эггзи удивлённо поползли вверх.       — Его звали Ли Анвин. И ты его, к сожалению, почти не помнишь. Я любил его больше, чем кого-либо. У нас не было взаимности. И я был рад, когда появился ты. Я всегда хотел относиться к тебе как к сыну. Но Ли рано умер. Я не рассказал ему ничего, потому что не было смысла ломать его жизнь.       Эггзи шокировано раскрыл глаза.       — Вы любили моего отца?       Мир Анвина начал раскалываться пополам.       — Любил, Гэри. И мне правда очень жаль.       Эггзи молчал. Смотрел на Гарри с наивностью. Смотрел, и у Харта сжималось сердце.       — А я? Я же так…- наконец очень тихо произнес он.       — Мальчик мой, — хрипло полушепотом выдохнул Гарри, — мальчик мой, Гэри. Ты мне как сын. Не больше. Прости. Я не тот, кто…       Он не успел договорить. Эггзи сорвался с места и побежал в сторону улицы. И Гарри не стал его останавливать. Кому, как не ему, осознавать всю тяжесть невзаимности.       — Гарри.       — Да, Эггзи?       Анвин поджал губы и посмотрел на наставника грустными большими глазами. Как щенок какой-то, честное слово.       — Я ни на секунду о тебе не забывал. Ты всегда был в моей голове. И останешься. Гарри, я…       — Не говори, — попросил Харт.       Эггзи глубоко вдохнул.       — Я люблю тебя, Гарри.       Харт болезненно поморщился.       — Эггзи. Я понимаю. Это пройдет.       — Да почему! — в глазах Анвина блеснули злые слезы. Он сжал кулаки. — Столько времени прошло… — он осекся.       Для Эггзи действительно прошло время. Много времени. Много бесконечно тягучего времени. Тысяча вечностей и один миг. Но для Гарри все закончилось и снова началось в один момент. В момент выстрела в его голову.       — Прости. Даже если не прошло. Позволь мне просто любить тебя, Гарри.       — Я не могу, Эггзи. Это непозволительная роскошь. Я не хочу тебе своей судьбы, понимаешь?       — Какой?       — Я не хочу, чтобы ты пережил то, что пережил я. Когда умер Ли… Ты просто не можешь представить, что со мной было.       — Гарри. Поверь, но я знаю. Я пережил твою смерть. Я научился с этим жить. Ты не представляешь, как мне было плохо, когда ты был мертв. Ты не представляешь, как я рад, что ты все же жив. Я нашел себе девчонку. Жить, наверное, научился. И ты вернулся, когда у меня все наладилось. И я не виню тебя. Просто я не знаю, как дальше, — Эггзи говорил быстро и сбивчиво.       Он почти плакал. И он не хотел, чтобы все было так.       — Ты ведёшь себя, будто тебе семнадцать. Но ты же намного старше. У тебя есть любимая. И ты ей нужен.       — А ты нужен мне, — отчаянно простонал Гэри.       — Я знаю. Но постарайся сделать с этим что-нибудь. Я не смогу тебе помочь, — Гарри говорил, и каждое слово причиняло боль им обоим.       — Я не люблю тебя, Гэри. Я не хочу обманывать тебя и себя. Я все ещё… Я все ещё…       — Любишь моего отца, знаю. Но прошлое, его нужно уметь отпускать.       Они замолчали. Теперь все слова были бессмысленны. Глаза в пол, кулаки сжаты, зубы стиснуты. Нужно уметь отпускать, и только. Уметь отпускать тех, кто не любит, тех, кто любит. Тех, кто любил.       Только поэтому Эггзи должен перестать любить Гарри. Только поэтому Гарри должен перестать любить Ли. Только поэтому Эггзи должен полюбить Тильде. Только поэтому Гарри должен заставлять себя не влюбляться.       Им нужно перестать. Прекратить. Закончить. Остановиться. И начать. Начать жить.