Белый Клык

Многое можно ожидать от тайной базы революционной организации за права Фавнов, людей с чертами животных: можно представить себе, что она затеряна в лесах, что к ней не ведет ни одна дорога, что где-то поблизости скрыт маскировочными тентами секретный аэродром; что активисты Белого Клыка, которых СМИ называет не иначе как террористами, стоят на часах в нагоняющих ужас масках Гримм, жутких созданий, врагов всего человеческого – и все это будет правдой. Что плохо с этим вязалось, так это мертвенно-тихие ужасные террористы, на цыпочках ходящие вокруг дома своего лидера и запах дрянного виски, которым разило от входа. Моррон Браун тяжело вздохнул, взвесил в руке ящик коллекционного двадцатилетнего виски из Атласа и с сомнением посмотрел себе под ноги: не так трудно было разглядеть россыпь белых зубов в утоптанной земле. Как ему рассказали, именно здесь Нуар спросил у командующего Торуса, что произошло с его партнером и почему он вернулся с задания один. Почувствовав, как трещит дерево под сжавшимися чуть сильнее пальцами, Браун заставил себя расслабиться. «Если я хоть что-то знаю об Адаме Торусе, то если бы с Блейк случилось худшее, он бы не пил в своем кабинете, а поджигал Вейл с четырех сторон и поднимал Белый Клык на священную войну против человечества». Все это больше походило на банальную ссору влюбленных. - Я предупреждал тебя, Адам, - пробормотал Браун, занося руку над дверью. – Если ты разобьешь ей сердце, я воткну твои рога тебе же в зад, упрямый ты бычара. Ответом на стук оказался звон разбившегося стекла и чуть дрогнувшая дверь – хозяин кабинета весьма однозначно давал понять, что не принимает посетителей. - Ну, хоть пустыми бутылками бросается. Испугать Брауна угрозами здоровью и жизни было трудно – никто не возглавлял свою собственную группу бойцов Белого Клыка, организации, объявившей своими врагами без малого целый мир, в течение полутора лет без того, чтобы заработать иммунитет к такого рода вещам. Поэтому он просто толкнул дверь, даже не вздрогнув ни от грома выстрела, ни когда пуля разнесла в мелкие щепки добрый кусок дверного косяка. Чтобы попасть внутрь, ему пришлось пригнуть голову и развернуться чуть боком – привычное движение, с его ростом и шириной плеч немного было дверей, в которые он мог войти как-то иначе. «Все хуже, чем я думал…» Сколько он помнил этот кабинет, здесь всегда было чисто и царил порядок с самой большой буквы «П». Его учитель, друг, почти брат был расчетливым, циничным, самым прагматичным Фавном, которого он встречал в своей жизни, его умение превращать кипящую ярость в холодный гнев – то, чем он неизменно восхищался. Его пунктик на контроле, его доминирующая натура могли быть раздражающими время от времени, но одно было неоспоримо – Адам Торус не был неряшлив. Прямо сейчас кабинет лидера Белого Клыка в Вейл больше напоминал комнату общежития после развеселой студенческой вечеринки: документы, разбросанные по полу, пустые бутылки, шеренгами выстроившиеся на столе, вдоль стен и просто где попало, контейнеры лапши быстрого приготовления, разбросанные тут и там… Задернутые шторы погружали комнату в темноту, а затхлый воздух с тяжелыми парами алкоголя заставил горло Брауна пересохнуть. Во всем этом беспорядке он даже хозяина кабинета заметил не сразу – Адам сидел на полу, без маски, прислонившись спиной к дивану, одной рукой нацелив на него ствол своего ружья, вмонтированного в ножны, а второй – початую бутылку дешевого виски. - Браун? – хрипло спросил Адам после нескольких секунд молчания. – Ты должен был вернуться завтра… - Сегодня четверг, Адам. -…Черт, - пробормотал фавн, опуская оружие. Еще раз оглядев кабинет, Браун нашел один стакан на столе, а второй – на его законном месте в баре, вмонтированном в дальнюю стену. Он молча откупорил бутылку принесенного с собой виски, разлил его, не скупясь, по стаканам, поискал лед и, не найдя, просто пожал плечами – сейчас точно не лучшее время, чтобы следовать правилам. По-прежнему не говоря ни слова, он присел рядом с Адамом и протянул ему стакан. - С возвращением, - буркнул его наставник, опрокидывая в себя выпивку. - Приятно вернуться домой, - с нотками сарказма ответил Браун. Запустив руку за пазуху, он извлек потертый исцарапанный серебряный портсигар и, чуть повозившись, протянул Адаму толстую сигару. Ни один из них не говорил, позволяя комнате медленно заполняться густым дымом. Браун молчал, жуя сигару и медленно цедя виски, потому что прекрасно знал, что давить на Адама – верный способ добиться прямо противоположного, сам командующий… - Она предала нас, Моррон, - наконец сказал он, когда его гость открыл вторую бутылку. У Брауна была вся жизнь, чтобы привыкнуть к его силе – он выделялся даже среди его братьев фавн-медведей – и годы, чтобы привыкнуть к его Проявлению, и только поэтому стакан в его руках лишь покрылся мелкой сетью поверхностных трещин, а не превратился в труху. - Это была обычная миссия – грузовой поезд SDC, ты знаешь, я хожу на такие время от времени, когда мне надоедает все это командирское дерьмо. Проблема в том, что эти уроды вышли раньше – мы едва успели догнать их. Времени было мало, мы ни черта не успевали сделать все правильно и… Браун подлил наконец разговорившемуся другу виски. - Она спросила: «А что с гражданскими?» - он скривился, неосознанно повышая голос. – А что, черт возьми, с ними? Времени – несколько минут, или мы уходим ни с чем, или взрываем все к чертям. Это была крупная поставка – такая раз в полгода бывает, мой боец погиб, добывая информацию о времени и месте. Что, я просто должен был выбросить все это?! Браун опустил взгляд, с сожалением поглядел на пришедший в негодность стакан и со вздохом вытащил из ящика новую бутылку. - Потом вылез этот новый робот Атласа – большой и красный, на четырех ногах. Я отвлекся, а когда он сдох… - он вздохнул, закрывая глаза. – Она уже была далеко, разъединяла вагоны. Все, что она сказала мне, было «Прощай». - Знаешь, последнее время наши отношения не ладились, - продолжил Адам, не давая его ученику открыть рот. – Она отдалялась, я был занят и… хорошо, ты знаешь, я не самый большой специалист в этой сердечной хренотени. Недавно нас сильно прижали, мы либо не вылезали с миссий, либо сидели взаперти днями, не смея высунуть нос. Она ничего мне не сказала, Моррон – она просто ушла, бросила меня там одного, будто я недостоин даже услышать от нее, почему она предала все, во что мы верили, за что умерли столь многие! Под конец он уже почти рычал и Браун наконец понял, почему он нашел всего два стакана в баре, когда последний разлетелся на куски, врезавшись в стену напротив. - Ты прекрасно знаешь, что Блейк – маленькая трусишка, когда дело доходит до тяжелых эмоциональных разговоров. Ты должен загнать ее в угол и заставить говорить, а не ждать, когда она сама будет готова… потому что она будет молчать, пока это не укусит ее за задницу. - И еще есть это, - заметил Адам, кривя губы, заставив Брауна удивленно моргнуть. - О чем ты? - Я никогда не понимал, насколько ты объединял нас троих, пока ты не сбежал в Атлас. Это ведь ты заставил ее признаться мне, верно? - Я не сбе… - Ой, да не неси чепуху, - отрезал командующий. – Я могу не быть самым эмоционально чувствительным фавном в мире, но даже я видел, что ты любил ее. -...Мы вроде бы говорили о вас с Блейк. - Да что о нас говорить?! Она бросила нас, она предала нас! Все! Не о чем тут говорить. С минуту Браун молчал, глубоко затянувшись сигарой и рассеяно следя за густым дымом, медленно поднимающимся к потолку. Адам Торус всегда был скалой, своего рода силой природы, неостановимой и безжалостной, сметающей все на своем пути. Он не сомневался, не рефлексировал, не купался в жалости к себе и уж точно не запирался в собственном кабинете, уничтожая годовые запасы алкоголя, пользуясь преимуществами, что давала аура. Кроме того, было еще две вещи, которые стоило знать о лидере Белого Клыка в Вейл. Первое – его движущей силой был гнев. Именно он толкал его вперед, помогал вставать после поражений и питал победы; гнев пылал в нем так ярко, что заражал всех вокруг, одаривая их частичкой его силы. И вторая – причините Адаму боль, и он возьмет ее и превратит в гнев, а после обрушит на вас. Если вы переживете это и ударите в ответ… что ж, он просто повторит это еще раз – и будет делать так, пока враг не падет. Судя по тому, что он видел сейчас – Адаму было очень больно. Это может кончиться плохо для всех. - Я скажу тебе то же самое, чему ты учил меня, когда забрал из детдома, - наконец проронил Браун. – То же самое, что я теперь повторяю своим новобранцам. Это тяжелая работа. Грубая. Грязная. Неблагодарная. Иногда все идет не так, как надо – твои друзья умирают, невинные гибнут. Это цена, что должна быть уплачена; это грех, что должен быть отомщен. И в конце, когда мы достигнем своей цели, когда фавны больше не будут вторым сортом, наши потомки будут судить нас, они назовут нас чудовищами или героями, террористами или революционерами – но сделать это и свободно высказать свое мнение они смогут только потому, что здесь и сейчас мы платим эту цену. - Вот только знаешь что, Адам? – в размеренном и искреннем голосе Брауна внезапно прорезались острые нотки, намек спрятанного гнева и зарождающегося рычания. – Вся эта пафосная и красивая хрень действительно звучит как дерьмо, когда тебе на самом деле приходится смывать с рук кровь невинного. Он посмотрел своему наставнику прямо в глаза, убедившись, что полностью завладел его вниманием: - Это тяжело. Это больно. Это не для всех. У Блейк доброе сердце – совесть в моей голове говорит ее голосом, знаешь? - Ты говоришь так, будто это было неизбежно. -…Может быть, - прошептал Браун, отводя взгляд. – Но она желает справедливости не меньше нас с тобой. Ради Праха, она оставила свою семью, судьбу, считай, принцессы ради ночевок под луной, этой дряной тайной базы с дерьмовой едой и жизни преступницы. - И тем не менее, она ушла. Потому что жизнь каких-то машинистов для нее важнее нашей свободы?! Да каждый день фавны работают в шахтах Шни за гроши, каждую неделю умирают в постоянных авариях, потому что SDC жаль денег на безопасность и врачей – ведь именно так погибли твои родители, Моррон?! - Так, - спокойно ответил Браун, вновь возвращаясь взглядом к зеленым глазам своего наставника, которые уже начали пылать знакомым неукротимым огнем и стальной решимостью. – А еще нам отказывают в работе, в обслуживании, в медицинской помощи. Я все это знаю – я видел. Но, как я уже сказал, иногда все эти причины звучат как дерьмо – и порог, за которым ты больше не можешь платить цену, у каждого свой. - Ты хочешь сказать мне, что я должен смириться. Принять все это. Простить ее. - Нет. Я хочу сказать, что все мы платим цену, Адам. Это – твоя… наша. -…Ты прав, - пробормотал Адам, вновь возвращаясь к бутылке. – Иногда все это действительно звучит как дерьмо. - Я же говорил… - скривился Браун, вновь прикладываясь к бутылке и чувствуя, что алкоголь уже туманит его разум, пробиваясь сквозь естественную защиту ауры. - А ты вырос за этот год, Моррон, - вздохнул командующий. - Так часто происходит с детьми, Адам, - ухмыльнулся Браун. – Особенно, когда они уезжают в другую страну, где рядом больше нет наставника, который объяснит и прикроет. - Тебя хвалили в Атласе. Вроде бы даже предлагали остаться. - Я оставил тебя всего на год, а ты уже на пути превращения в алкоголика. - Если бы я не был пьян, я бы надрал тебе твою дерзкую задницу, сопляк, - сузил глаза Адам, тщетно удержать губы от того, чтобы растянуться в слабую улыбку. - Это был долгий год, учитель, - с ложным смирением ответил Браун. – Протрезвей, и мы еще посмотрим, кто, кому, и что надерет. - У меня там миссия для тебя есть, - Адам махнул рукой на кучу документов в углу. – Все, как ты любишь: шахтеры, SDC, много роботов. - О миссии мы будем говорить завтра. А сейчас у нас есть ящик… почти… безумно дорогого виски, клевые сигары и целый год, проведенный в разных странах. Стаканов больше нет, но, эй, мы же преступники, верно? Нам можно быть бескультурными. …Адам скоро заснул – прямо там, сидя на полу и прижав к груди оружие. Аура или нет, но если ты двое суток только и делаешь, что пьешь, питаешься всякой дрянью и почти не спишь – это сделает тебя слабым. Браун, впрочем, чувствовал себя немногим лучше – у него, в отличие от наставника, было меньше опыта с алкоголем. Поднявшись с пола, он пересел на диван и с тихим стоном сжал руками голову – комната чуть качалась перед его глазами и немного расплывались контуры: разумеется, от алкоголя, а не потому что он душил слезы. Он исполнил свой долг – поддержал наставника, немного облегчил его боль. Теперь предстояло что-то сделать со своей собственной. Блейк Белладонна – девушка, которую он знал с тех пор, как ему было четырнадцать. Сбежавшая принцесса, дочь бывшего лидера Белого Клыка, а ныне – правителя Менаджери, страны Фавнов, променявшая вечное благополучие на борьбу за справедливость для всех. Девушка, которая была его первой любовью. Девушка, которая выбрала другого. Девушка, от которой он сбежал в другую страну. И, наконец, девушка, чьим голосом говорила его совесть, отказавшаяся от всего, во что он верил, отбросившая все, за что он сражался. Что это говорило о нем? Что это говорило о всех них? - Черт тебя побери, Блейк, - проворчал Браун, доставая последнюю бутылку из ящика. – О чем ты думала, оставляя все так: нерешенным, оборванным на полуслове, заставляя нас гадать о твоих мотивах? Где она сейчас, чем занята? Он надеялся, что она вернулась домой, к родителям – мирная, пусть и далеко не всегда спокойная жизнь на засушливом и бесплодном Менаджери была тем, что он желал для нее. Она помирится с отцом, будет сражаться с Гримм, защищая невинных, встретит парня, который никогда никого не убивал, не умеет вести экспресс-допрос в поле самыми жесткими методами и который, скорее всего, не закончит свою жизнь во время очередного нападения на SDC и не сгниет в тюрьме. Наверное, он мог бы смириться с этим, если бы все закончилось так. - Черт тебя побери, Блейк…