Часть 1
2 октября 2017 г. в 18:47
Издеваться над никчёмной Деку мог только Бакуго Катсуки. Это была аксиома. Как и то, что Мидория Изуку ему совершенно не нравилась.
Для девочки тринадцати лет у неё была неплохая грудь, которая к старшей школе обещала дорасти до полноценного третьего размера. Но при этом Мидория Катсуки ничуть не нравилась. В круглых зелёных глазах всегда слишком красиво серебрились паутинки слёз. Густые длинные волосы приятно было ухватить и с силой намотать на кулак, чтобы удобнее было высказать в кривящееся личико очередную гадость. И на краснеющих от проглатываемой обиды щеках всегда очаровательно выделялась россыпь веснушек. Нет, Мидория Бакуго совершенно не нравилась.
…Увидев, как в школьном закутке несколько девчонок из параллели размазывают жвачку на шелковистых зелёных прядях, Бакуго даже не успел осознать, что, как и насколько успело перевернуться в его сознании. Тогда он приблизился к оживившимся обидчицам, которые раболепно посторонились, думая, что признанный и восхваляемый всеми лидер решил увенчать их триумф добиванием лежачего. Глянув на дрожащую Деку, закрывающую ладонями лицо, Бакуго без лишних слов залепил зачинщице пощёчину, впервые позволив себе откровенное рукоприкладство по отношению к слабому полу.
Коридор ещё долго оглашали обиженные визги, Бакуго едва не отстранили от занятий, но после разбора ситуации в итоге поспешили всё благополучно замять. Именно тогда отдельные самонадеянные личности уяснили, что к Деку лучше не приближаться.
Смотря в последствии украдкой на ёжик непослушных остриженных волос, Бакуго продолжал твердить себе, что никакая это не симпатия. Да, была ответственность за то, что другие из-за издёвок лучшего и сильнейшего ученика школы возомнили, будто им тоже позволительно насмехаться над беспричудной. Но точно не симпатия…
Хорошо, это всё гормоны. Бакуго уже шестнадцатый год, он здоровый и физически развитый парень, который знаком с некоторыми особенностями взросления растущего мужского организма. Ничего странного и ненормального в возбуждении от женских форм в его возрасте нет.
Но этим самым формам полагается быть на страницах порно-журналов или в кадрах аналогичного видео. Бакуго категорически не соглашался принимать реакцию своего организма на экзамене в геройскую академию, наблюдая за тем, как уложившая с одного удара гигантского робота Деку мутным от накатившей боли взглядом оглядывает оказавшихся рядом будущих учащихся Юэй и бессильно падает в полузабытьи. Не в силах даже прикрыться теми клочками, что остались от её одежды.
Широко раскрытыми глазами эти несколько мгновений, которые Деку держалась на своих двоих вертикально, Бакуго смотрел на изувеченные выплеском немыслимой силы конечности девушки. На её судорожно вздымающуюся грудь с ареолами светлых острых сосков и живот, по которым медленно расходились росчерки кровавых алых линий. На крепкие округлые бёдра, по которым от одного лёгкого движения соскользнули останки так же разодранной юбки.
Шепотки экзаменующихся и последовавший глухой звук падения тела выдернули Бакуго из оцепенения. Но прежде чем он сам что-то предпринял, круглолицая девчонка, спасённая Мидорией от робота, уже вовсю захлопотала вокруг неё, первым делом накрыв пиджаком.
Когда Мидорию привели в чувство, и она поднялась, мучительно краснея, затравленно оглядываясь и кутаясь в слишком короткий пиджак, не желавший прикрыть подтянутые полукружия ягодиц, обтянутые чудом уцелевшими трусиками, Бакуго поспешил покинуть завершившийся экзамен. Сейчас собственные результаты интересовали его меньше всего.
Возможно, это просто некое чувство собственности. Но никак не ревность. Ладно, к чёрту, называйте как хотите. Бакуго просто хочется немножечко разнести к херам всех и каждого, кто таращился на Деку, в очередной раз не рассчитавшую толком свою грёбанную силу. На спортивном, мать его, фестивале, на глазах тысяч зрителей и, что несравненно хуже, Тодороки, против которого Деку сражалась!.. Вера в собственную исключительность существенно пошатнулась, и это неимоверно бесило.
Равно как и невозможность что-либо с этим поделать. Любой мало-мальски прочный для столь сильной причуды костюм значительно ограничит девушке необходимые подвижность и быстроту, а недостаточно прочный — дополнительно покалечит. (На предложение одного находчивого умельца с факультета техподдержки о создании бронебикини Бакуго предложил ему самому сперва надеть и испытать возможности данной чудоодежды против его взрывов).
Наверное, это всё-таки любовь. Деку уже намного лучше контролировала причуду, но после внеурочной схватки в обход правил академии спортивная форма всё равно затрещала по швам и почти разошлась по лоскуткам. Выдержка вызвавшего одноклассницу на дуэль Бакуго — тоже.
Деку не успела и слова сказать, как он, вдруг остановившись и прекратив сражение, стянул с себя чёрную безрукавку и швырнул ей.
— Хватит! Оденься уже и вали! — продолжать выяснение отношений, когда противница вот-вот окончательно лишится одежды, не хотелось. Знакомое раздражение огнём обожгло вены, прорываясь к рукам. Это что, Деку потом и перед злодеями светить будет всем, чем можно?! Ну что за чёртова причуда, почему именно у неё?!
Мидория растерянно прижала безрукавку к опять почти обнажившейся груди. Она давно уже прекратила попытки как-то понять и объяснить действия Бакуго. В средней школе — не подпускал к ней никого, при этом и сам не желая сближаться. Здесь, в академии героев, камнем преткновения стало их соперничество. Бакуго стал ещё более нетерпимым и ревностным, но его взгляды слишком путали и смущали. Ей Богу, лучше бы снова оказаться полуголой на фестивале, чем сейчас на виду у одного-единственного конкретного человека!
— С-спасибо, Каччан, — наконец поблагодарила она, привычно отворачиваясь и избавляясь от остатков верха — если раньше переодевание при невольных свидетелях немало нервировало, теперь такие маневры проделывались без задней мысли почти на автомате.
Мидория успела только вывернуть предложенную безрукавку нужной стороной, как почувствовала прикосновение к обнажившимся лопаткам. Сперва лёгкое, а затем всё более чувствительное и настойчивое. Кожу чуть жгло — настолько горячими были эти руки. Но жар был приятным. Это жар был сдержанным, сосредоточенным, не той обычной разрушительной силой. Шершавые ладони скользнули по плечам к запястьям, разворачивая.
Не сдержав возгласа, Мидория скрестила руки на груди, пытаясь прикрыться. Бакуго не отпустил её, несильно, но настойчиво потянув за запястья к себе. Безрукавка тут же выпала из ослабевших пальцев.
Девушка не строила из себя недотрогу — Бакуго уже видел и заценил всё, что можно и нельзя. И всё же от этих непривычно бережных и изучающих прикосновений было не по себе.
Сразу вспомнилось о несуразных веснушках и родинках, усыпавших кожу мелкими шоколадными брызгами. О том, что потное после схватки лицо облепили влажные неряшливые пряди. Что короткая стрижка вообще не слишком идёт ей, но с того инцидента в средней школе обрезанные волосы толком так и не отросли. И что, в конце концов, тело её украшают шрамы, каких у девушки быть не должно. Вид их каждый раз расстраивал Мидорию, напоминая о том, что дарованную силу ещё нужно заслужить. И если она не хочет и дальше себя уродовать, то нужно стараться получше и быть ещё сильнее.
Каччан, похоже, считал иначе. Потому что с поразительной для него невозмутимостью и сосредоточенностью изучал белые, розоватые, выпуклые и почти неощутимые росчерки шрамов на удерживаемых руках. Сдержанность эта приводила в трепет, стоило Мидории представить, как он даст себе волю. И в следующий раз шрамы на пальцах, плечах и ключицах очертят не лёгкие касания пальцев, а жаркая влажность чужого настойчивого языка и болезненные поцелуи, после которых ещё долго нежную кожу будут украшать отметины зубов.
— Может, всё же дашь мне одеться? — не выдержала Мидория. Её выпустили из цепкой хватки, так что она поспешила подобрать и наконец натянуть безрукавку на себя.
И тут же её крепко ухватили за подбородок, вновь требовательно разворачивая. Алые глаза смотрели зло и голодно. От такой смеси эмоций буквально перехватывало дыхание.
— Сделай уже что-нибудь со своей причудой, задротка чёртова. Пока я не сделал с тобой.
— Тогда не зови меня задроткой, — осмелилась возразить Мидория.
— Буду, — лаконично отказался Бакуго.
— То есть во мне ничего женственного и привлекательного нет?
— Почему нет? Грудь, — хмыкнул Бакуго.
— Тебе только грудь моя нравится?
— Будь ты парнем, нравился бы член.