Железный занавес

Первое, что он смог разглядеть сквозь сумрачную пелену, это размытое очертание фигуры, которая неподвижно стояла на фоне темных руин разрушенного города. Липкий страх окутывал его с ног до головы и заставлял сердце неровно биться. Сильные эмоции всегда отрезвляли не хуже контрастного душа. Чарльз быстро заморгал и, наконец, его разум признал в этом силуэте друга. Стоя на обломках у самого края, там, где когда-то была стена, Эрик пристально всматривался куда-то вдаль, а напряженные плечи выдавали его беспокойство. Чарльз обнаружил себя в окружении множества подушек с разноцветными вышивками. По полу гулял ветер, отчего становилось прохладно. Сквозняк забивал песок, пыль и мелкие камни под одежду. Ксавьер зашевелился. — Где мы? — на всякий случай решил уточнить он. Леншерр резко повернул голову на слабый звук голоса. — В Каире, — спокойно ответил он и задержал изучающий взгляд на лице профессора. — А где все? — сонно прохрипел Чарльз. Он старательно всматривался в темные углы помещения, вернее, в то, что от них теперь осталось. — Отдыхают, — Эрик плавно переместился в его сторону, присел на колени, склонился над головой и аккуратно поправил съехавшую в сторону подушку. Ксавьер вздохнул и снова прикрыл глаза. На лбу появилась глубокая морщина. Вид был измученный, но все же он не унимался: — Как они? — Будут в порядке, а что насчет тебя? Ответа не последовало. Леншерр внимательно вглядывался в лицо своего друга. Теперь он выглядел иначе: щеки впали, рана на виске воспалилась, яркие губы стали бесцветно-серыми, кожа бледной, а веки дрожали. Одним словом, он выглядел нездоровым. — Я принесу тебе воды. Чарльз едва кивнул. Он пытался сосредоточиться, сконцентрировать свои силы, прислушивался, но так и не смог прочесть ничьих мыслей. Тишина в голове до жути пугала, да и вокруг не было слышно ни единого звука. На секунду он даже поверил в то, что оглох, но быстро отбросил эту мысль, напомнив себе о том, что голос Леншерра он все-таки прекрасно слышал. Неустойчивую концентрацию окончательно сбило прикосновение чужой ладони к гладкому затылку. Эрик помог ему приподняться. Сухие губы жадно приникли к стакану, немного расплескав содержимое. Леншерр задержал взгляд на струйке, скользившей по подбородку. Спустившись медленно вниз по шее, она холодила кожу и, скрывшись в вороте, оставила на нем темные пятна. Воображение моментально дорисовало ему страшную картинку из багровых липких кровавых пятен. Но Эрик мысленно врезал себе, тем самым быстро пресек это в своей голове. — Вот так, давай, — он уложил Чарльза обратно на пестрые подушки и получил в ответ взгляд, полный сердечной благодарности. Благодарность. Ксавьер всегда считал, что благодарность — мощная сила. Он имел светлый ум, здравый рассудок и сильную волю, сколько Эрик его помнил. Но Леншерр не мог понять одного: откуда в нем взялось столько милосердия, справедливости и этой чертовой благодарности? «Нельзя быть таким добрым, чтоб тебя!», — подумал он и даже не смог решить, на кого злился больше — на Чарльза или на себя. Наверное, все же на себя. Эрик давно заметил такую закономерность: стоило ему только появиться в жизни Ксавьера, как по волшебству все летело к чертям собачьим. А может быть, он просто сам себе внушил, что способен приносить только несчастья, разрушения, смерть. И будто прочитав его мысли, Чарльз протянул свою руку к запястью Леншерра и обвил его пальцами. Внутренняя борьба отражалась на лице профессора. Он не мог отпустить его снова, но держать против воли никогда бы не посмел. И он хотел бы рискнуть всем, но, кажется, рисковать ему больше нечем. Точно так же, как и Эрику. В конце концов, он потянул на себя друга и негромко сказал: — Прекрати бегать от меня. Вот так легко. После всего случившегося только за эти сутки, он безоговорочно продолжил доверять Леншерру. Второй рукой Ксавьер крепко вцепился за грудки Эрика, пальцы намертво стиснули ткань, так, что она натянулась до треска. Эрик коснулся дрожащих пальцев, отцепил их от своей одежды и медленно отодвинул от себя. Глаза его друга лихорадочно заблестели в темноте, столько отчаяния он увидел в них. Внутри что-то дрогнуло. Обоим показалось, что молчание длилось вечность. — Эрик… Леншерр не говоря ни слова, опустился рядом. Осторожно прилег на старый ковер, опустил голову на цветастые пыльные подушки, прикоснулся виском к виску. — Никуда я не денусь. Чарльз рвано выдохнул. Только тогда усталость навалилась полной силой, захотелось отдаться состоянию полного покоя. Наступило долгожданное душевное умиротворение. Делить одни эмоции на двоих, дарить друг другу тепло оказалось так просто, что Эрик даже не понял, в какой именно момент железный занавес разлетелся на крошечные куски. Железный занавес в голове Леншерра разбился.