***
Кит без стука заваливается в каюту Лэнса. Он подходит почти вплотную — Лэнс сидит в наушниках и не слышит. Его спина горячая через тонкую ткань черной майки, и от него еле пахнет чем-то фруктовым. Кит не может распознать, парфюм ли это или его естественный запах, — для этого надо бы ткнуться носом в его затылок, но у него мурашки по животу толпой даже от мысли об этом, и в паху тяжелеет от каждого вдоха — пока на него не сваливается вот что: Лэнс сидит и рисует его. Кит резко сдергивает наушники с Лэнса. — Что это за хуета?! — чеканит Кит, и Лэнс аж подскакивает, стискивая несчастный искусанный карандаш, — он не поворачивается. — Ни-ничего, — пиздит без зазрения совести: Кит различает кривобокие сердечки и собственное имя, лохматых чибиков в масках Клинка Марморы среди мини-кинжалов и звезд, — это ебать как мило, и Кит должен валить отсюда как можно скорее. — Пошел бы лучше потренировался, придурок, — без всякого запала бубнит он, так и не отстранившись, — Лэнс правда собирается что-нибудь ответить, но… Чуть подается назад и тянется к нему. Кит застывает, как олень, выпрыгнувший на трассу под ослепительный свет фар, — Лэнс на секунду приподнимается и опять робко целует его в щеку. И довольный. — Я тебя щас убью, — шепотом уверяет его Кит, моментально вскипая, — Кит кидается и валит его (зачем это, блять, почему) на пол и серьезно намеревается вышибить из ублюдка дух, — Кит говорит одно, а сам подхватывает затылок Лэнса ладонью, чтобы он не ударился и без того пустой головой, — Лэнс, кажется, что-то такое делает с Китом, потому что на самом деле Кит не в силах ему навредить, даже припугнуть как следует не может, — кулак из руки не получается, как бы он ни старался. Кит нависает на локтях и видит, как Лэнс ржет и сопротивляется вяло, не пытаясь высвободиться из захвата и вернуть себе власть над запястьями, — Кит не дает ему шевельнуться лишний раз, придавливая собой намертво. Они переругиваются и ерзают по ковру в ебаном подобии рестлинг-поединка: Кит увлекается его пыхтением и растрепавшимися волосами, и на щеке его еще жжется след поцелуя, и он лежит на Лэнсе, неожиданно расслабленном, как вареная сосиска, — и между его бедер горячо, и через натянувшуюся футболку видно отвердевшие соски, и голубые глазищи поблескивают снизу, — красиво. Кит тут же подрывается и сломя голову несется прочь из его комнаты, — джинсы давят и в башке абсолютная пустота. Он прячется под пледом у себя и со вкусом материт ебаного Лэнса— стыд вгрызается в него игнорируемой правдой и графитными сердечками, стыд его сжирает, и Кита пиздец как тянет вернуться. Блять. Он притворяется, что не слышит, как Лэнс дрочит за стенкой — громко и не таясь, и сам глухо стонет, запуская ладонь под джинсы с его запахом в горле. Это нерациональное влечение остается высыхать на трусах мокрым пятном, пока Кит не может разобраться, норма ли это или нихуя не норма, и с ненавистью смотрит на собственную руку. Кит по-прежнему нихера не понимает***
Пидж собрала новый ноут. И смогла каким-то волшебным образом скачать земные фильмы. Кит уже чувствует приближение пиздеца. Дверь отъезжает, и Лэнс вваливается в комнату со скоростью пушечного ядра, — он принципиально не стучится и ни в какую не уважает его личное пространство. Зато как назло включает с ноута фильмы и больше не придвигается ближе, — вот, блять, в то самое время, когда Кит вроде бы даже и не против. Через пару часов доходит до папок на диске D, — там Кит откапывает какую-то анимцу и за грядущий вечер узнает кое-что: под «В лес, где мерцают светлячки» Лэнс рыдает, как заблудившаяся маленькая девочка. Кит первые полминуты ужасается про себя, сопоставляя обычное, блять, сёдзе и взрослого семнадцатилетнего парня, а потом его накрывает ощущение, что вот так, пряча лицо в ладонях, люди не плачут напоказ или по своему желанию. Так надрывно от аниме не плачут, и Кит бахает по пробелу, а затем и вовсе захлопывает крышку ноутбука, — у Кита то самое жмется под ребрами и рвется из него необходимостью обнять Лэнса и крепко-крепко сжать, — пока от них двоих ничего не останется. Кит слушает себя, — под плеск тающих острых льдин в сердце и неуемный страх Кит впервые делает, а потом соображает, впервые прижимает к себе кого-то, впервые чувствует столько всего и сразу. Впервые все так верно, так реально. Лэнс дрожит и всеми силами старается усмирить свою истерику в его объятии, — в хватке Кита невозможно вздохнуть, и сам Кит чешет нос о его ухо и вспоминает все, что сказал ему с начала их войны с галрой, — что-то гложет его на пару с Лэнсом, что-то глубже слезливой сценки в старом тайтле, что-то в его молчании сейчас. Кита вдруг как молнией бьет, и он широко раскрывает глаза. Уже не остановить, — Лэнс понемногу утихает ему в ключицы, и от них по всему телу распространяется тепло. Кит разжимает полные кулаки его футболки и долго караулит у изголовья, — Лэнс обессиленно трепыхается на его кровати и наконец засыпает глубоким сном. Кит еще дольше стоит один в ванной, прислонившись лбом к двери, и держит ладонь у солнечного сплетения, словно пытается затолкать обратно проламывающееся назад, к нему, сердце. Той же ночью Кит проснулся от движения рядом, захотел было схватится за баярд, но вспомнил, что спит не один. Пальцы убрали прядку его волос со лба, прошлись по виску. Чужое дыхание нерешительно коснулось щеки. Кит ничем не выдал себя, но внутри все его тело, все его жалкие остатки души словно опалили животворящим огнем. Целуя его губы, губы Лэнса дрожали.***
Кит страшен в гневе. В своей горячей ярости он бьет словами, как острыми кинжалами, самая острая закаленная сталь змеится на его языке, он нажимает на самые больные места, язвит, как никто до него. Не только у Лэнса в конец расшатаны нервы. Сейчас Кит — обнаженный раскаленный нерв, он шипит и плещет ядом, он острый и угловатый, жесткий и поразительно одинокий. Они кричат на друг друга, выплескивая свой гнев на своего оппонента. Под конец Кит хрипнет и кашляет, но продолжает шептать убийственные колкости. Его глаза совсем темные, багрово-фиолетовые, как разлитое старое вино. Лэнс хочет заплакать от бессилия, — но его глаза поразительно сухие, — как будто в них насыпали пару мешков песка. Тогда он поджимает бледные искусанные губы и уходит, неестественно выпрямив спину — он практически слышит, как Кит шипит от боли и ярости. Лэнс заглядывает в комнату управления через несколько часов. Кит бессмысленно смотрит в окно, звезды заглядывают ему в глаза. Сейчас он кажется таким же потерянным как и Лэнс. Лэнс молча садится рядом, откидывается назад на руках. Его голубые глаза светлеют под холодным сиянием звезд. Сейчас время перемирия. Кит хочет дотронуться до него и все исправить, — Кит глаз от него отвести не может. — Почему мы поругались? — шепчет Кит, и Лэнс забрасывает руку ему на плечо, хмыкая, как ни в чем не бывало. — Не помню, — Лэнс поворачивается, наверное, чтобы сказать что-то еще или опять плоско пошутить, — Кит цепляет его челюсть несгибающимися пальцами и касается его губ своими. У Кита горькие сухие обветрившиеся губы, он совершенно не умеет целоваться, а лишь в звериной тоске прижимается к горячему жадному рту Лэнса. Лэнс жадный, у него под ребрами несколько вселенных, наполненных тоской и смертью. Ему мало, отчаянно мало, он хочет спрятать туда и Кита, сожрать его и затаиться на дне мира, лелея свои воспоминания, чувствуя горько-сладкий вкус на корне языка. Они сидят и целуются, обсыпанные звездной пылью с головы до пят.