Будь что будет

Эта учеба сведет его с ума! Нок отодвинул пустой лист в сторону с такой силой, что краем зацепил ни в чем неповинную ручку, и та мгновенно слетела со стола на пол. Следом чуть было не отправились сорок страниц распечатанных Фай материалов, но их Нок неожиданно для самого себя успел спасти. На его возню тут же зашикали с соседних столов, отчего пришлось поспешно ретироваться из библиотеки, все равно работа не клеилась. Спустившись в столовую, он уселся на свободное место. После бессонной ночи хотелось наконец выспаться, а еще лучше — послать кого-нибудь к черту. Беда заключалась в том, что «кого-нибудь» к черту он послал не далее, как вчера днем. Самолично, нос к носу, даже глазом не моргнул. Но почему-то этого казалось катастрофически мало. Особенно после драки с Мью. Вспомнив про бывшего парня Корна, Нок снова, как и вчера вечером, ощутил острую обиду и злость. Руки самопроизвольно сжались в кулаки. Назвать возникшее чувство ревностью у него не повернулся бы язык. Ведь если только на миг допустить, что он ревнует Корна, то это... Хреново это — вот что! Он снова сделает больно Пленг, а они только решили начать все с начала… И Корн, тоже хорош. Вначале говорит, что любит, а потом обнимается с этим недоумком Мью! Но ничего, Нок злорадно ухмыльнулся, физиономию его он малость подпортил — целоваться дня три точно не сможет, а повезет — так и все четыре. Нок осторожно дотронулся до собственной разбитой губы — как и он сам, впрочем, тоже. Хотя стоп. Ни с кем целоваться в ближайшее время Нок не собирался. С Пленг больше не хотелось. Особенно после того, как он провалил попытку поцеловать ее в благодарность за проявленную после драки заботу и ничего, кроме неловкости, не почувствовал. А вот это уже было очень плохим симптомом. Другое дело Корн. С ним даже рядом находиться становилось сложно. Все приличные мысли вылетали из головы тут же. Желание быть настолько близко, насколько вообще возможно, пугало и провоцировало. Попеременно. И так без конца. Американские горки, не иначе. Хотелось взаимоисключающих вещей — бежать прочь и целовать до одури. А лучше накричать, обвинив во всех нынешних проблемах. Только тут же возникало желание, вопреки здравомыслию, скинуть с себя всю одежду, наслаждаясь вспыхивающим в глазах Корна неистовым, первобытным инстинктом обладания. Нок все бы отдал, чтобы забыть этот взгляд, но увы. Да, черт возьми, сейчас Нок готов был признать, что никакая это не дружба. С другом не трахаются — правильно ему написали на форуме, и это на редкость весомый аргумент. Можно бежать хоть на край света, от себя не спрячешься. Корн, как неизвестный миру наркотик, просочился в организм вместе с воздухом. От него нет лекарства, только агония. И желание новой дозы. Нок ощущал каждой клеточкой обезумевшего тела растекающуюся удушливую волну, путающую мысли, отравляющую сознание. Иначе отчего наедине с Корном Нок переставал ощущать неправильность происходящего? Забывал, кто он есть и что из себя представляет. Корн вызывал в нем настолько сильные, не поддающиеся контролю разума, чувства, что самому становилось страшно. А последнюю попытку прикрыть все дружбой Корн напрочь отверг. Усугубил и без того сложный выбор. Нок тяжело вздохнул: как ни крути, на одной чаше весов оказалась Пленг и общественное мнение, на другой — Корн со своей непростой любовью. И он один перевешивал их всех. Нок понимал, нельзя поддаваться безумию, только соблазн был слишком велик. Корн сводил его с ума своими признаниями, заботой, страстью. Ему хотелось уступить, а дальше… Дальше связно мыслить не выходило, хоть убейся. К тому же со вчерашнего вечера Нок опытным путем определил: что бы он не говорил и не думал, отпустить Корна он точно не сможет. Нет в нем таких сил, чтобы молча отдать его Мью или кому бы то ни было другому. И вчерашняя потасовка подтверждала это. Тоску наводило другое — признаться в своих противоречивых чувствах Корну повторно Нок боялся. Слишком постыдно, чересчур неправильно, и наверное даже не вовремя. Потому что стоит только произнести одно единственное слово вслух, и обратной дороги больше не будет. — Привет, — напротив уселся не кто иной, как предмет его размышлений собственной персоной. — Хотел извиниться. Вчера я был неправ, накричав на тебя. И вот что он творил? Зачем говорил и смотрел так жалобно? Нок независимо дернул плечом, но промолчал, понимая — еще чуть-чуть и он сам начнет извиняться. — Я не хотел тебя обидеть, прости, — Корн придвинулся ближе и уставился прямо в глаза. — Друзья? — он вопросительно поднял бровь. И было в его взгляде нечто такое, отчего волосы на затылке непроизвольно встали дыбом. Это нечто подрывало и без того хрупкую решимость. Нок отрицательно помотал головой. — Почему? — в глазах Корна выразилось неподдельное страдание. И от этого стало еще хуже. — Я не могу, — проговорил Нок, и все же добавил: — Прости. Он очень надеялся, что Корн не станет расспрашивать дальше. Зря. Тот рывком поднялся, обошел стол и уселся совсем рядом. — Почему? Из-за Пленг? — плеча коснулась тяжелая горячая ладонь. — Или есть другие причины, кроме твоей девушки? — Есть, — ответы давались с трудом, от непозволительной близости с Корном сводило внутренности. Но так было нужно. Кому? — Нок предпочитал не думать об этом именно сейчас. — Какие, может скажешь? — Корн, по всей видимости, решил идти до конца, но даже его упорство странным образом перестало раздражать. Нок отчетливо понимал: нужно ответить «нет» и сразу бежать без оглядки, пока не стало слишком поздно. Вот только чувство самосохранения отшибло напрочь. Нок молчал, и чем дольше длилась между ними тишина, тем заметнее проглядывала в глазах Корна надежда. Нужно было что-нибудь сказать, соврать в конце концов, но вместо этого Нок завороженно наблюдал за влажно поблескивающими губами Корна. А тот, словно насмехаясь над его беспомощностью, облизал их. Нок шумно выдохнул и наконец выдавил из себя: — Я тоже не смогу быть тебе просто другом. — Почему? — требовательно произнес Корн. Он все понял, Нок чувствовал это, как и то, что Корну необходимо подтверждение. Попытка выкрутиться на этот раз превратилась в бессмысленное занятие. Да и какой в этом толк? Оба достигли точки невозвращения, поэтому сейчас или никогда. Нок набрал побольше воздуха в легкие и отчаянно зажмурившись произнес: — Потому что я тоже люблю тебя, идиот! Кто сказал, что любить парня — плохо? Возможно, они правы. Но если этот парень — Корн, все кардинально меняется. Корн — это Корн. Тут даже думать не о чем. Когда тебя так целуют, что ноги не держат, разве возникает еще желание спорить с мирозданием? У Нока абсолютно точно больше не осталось на это сил. И плевать, что проходящие мимо студенты очумело оглядываются, какое им, собственно, дело? Главное — теперь они вместе, а дальше… Дальше будь что будет.