подарите и похороните

Славочка любит Саш, это ни для кого не секрет (на деле — банальное совпадение), Слава любит пиздеть просто так, ни о чем, и со смыслом любит тоже; до-ху-я многогранная личность, Дудь запутался, фанаточки тоже путаются, — але, ку, кукуха поехала, но какой из Слав настоящий? Многоликий, неповторимый, единственный; какая шаблонная хуйня, думает кто-то по имени Геннадий Фарафонов (э-кей Адекватный Человек, э-кей Голос Разума, э-кей Я Не Фитую с Антихайпом, но На Самом Деле Фитую, э-кей У Каждого Есть Право на Ошибку). Гена делает много ошибок, больше, чем дозволено, чтобы считать себя хорошим человеком; ровно столько же, сколько делают сверстники, разочаровывающие родителей. Дело не в том, что он пробует алкашку или насвай, пизженный у Никиты, дело не в том, что путается не с теми людьми, будь то девушки или знакомые хмурогоны по вене; и, конечно, это не касается его случайной привязанности? влюбленности? к человеку, который выкладывает «люблю» кусочками туалетного мыла (ему — не выкладывает). Дело в том, что он вязнет и тонет, и топнет в тех, кого, по-хорошему, следовало бы притопить в грязной-грязной юности (привет, Федь, тречки скучища, а футболки ничего). Он листает сториз — и его тошнит. Он пишет альбом, и между строк прорывается срань, которую запихать бы поглубже, но лезет и лезет, как Оно из труб; Питер — как канализация, крысы повсюду, у Крыс есть Король, Гена нихуя не тянет на Щелкунчика, и волшебной дудочки у него тоже нет. Зато есть соцсети, состоящие из хуйни на сто двадцать процентов, остальные восемьдесят — боль, тлен и скорбь, три Всадника, три кита твиттерка, все его (не считая Винишка (и хорошо)). Еще у него есть вопросы, три, тройка — волшебное число; он не получит ответа ни на один. Зачем, почему, почему я; Гена как-то пытался доебать Ванечку Светло, но Ваня слился, как трушный апологет философии, еще и перекрестился, сука такая, сами разбирайтесь, я вам не судья Дредд. Гена не хочет разбираться, больше нет, ему похуй, с кем там Слава и где: не друзья, не коллеги — лишь отчасти, и, конечно, не что-то большее; никогда не говорили на тему, никто не давал обещаний, не клялся в верности, не признавался в чувствах; такая хуйня это все, нет чувств, есть трах, прекрасно существуют друг без друга и по отдельности, лучше не смешивать; еще одна ошибка, на которую поебать. Поверить можно во все — даже в собственный похуизм, Гена верит, Гена пишет альбом, Гена затворничает, типичный мужицкий Геннадий; Слава звонит лишь однажды — случайно, но Гена узнает постфактум, когда забивается яблофонная память, нажал на кнопку и стер (ткнул в экран); подарите мне универсальный ластик и похороните за плинтусом; лучше, конечно, кремируйте и развейте по ветру, второе тысячелетие… Славочка любит Саш — на самом деле неправильно. Славочка любит Славу, и пусть себе любит.