***
Однажды он не справляется с собой и поступает совсем не как джентльмен. Дрожащими руками закрывая замок в кабинете Гарри, сам себя проклинает, но обшаривает все полки - и видимые, и скрытые. Представляет, как бы его отчитал вечно идеальный агент Харт, и с ещё большим остервенением выдирает ложное дно в нижней полке ящика. Словно крича, специально провоцируя. — Не нравится?! Так приди и отчитай меня! Деревяшка летит в стену, и глухой стук - единственный ему ответ. А в секретном отделении оказываются записи Галахада о его отце. Досье, заметки, написанные ровным бисерным почерком, и потрёпанная фотография: Гарри, как всегда, в идеальном костюме, а рядом совсем молодой ещё его отец. В таком же, как у самого Эггзи при обучении, клетчатом комбинезоне и с открытой улыбкой. Он до дыр засматривает каждую деталь, столько раз перечитывает записи — что наизусть может с любого места повторить, а потом кувалдой по черепушке — мысль. У него от Гарри — медальон и зонт. А ещё огромная дыра в том месте, где сердце должно быть. И даже фотографии совместной у них нет. Это так странно в их век продвинутых технологий, странно и смешно. И Эггзи смеётся. Стекает по заклеенной газетными вырезками стене и смеётся в голос. Сам не замечает, как смех во всхлипы переходит. Это нечестно.***
Тильда утром осторожно стучится, зовёт его своим смешным акцентом завтракать, а Эггзи понимает, что так и проспал всю ночь на полу с папкой в обнимку. Хотя точнее будет сказать, провалился в чёрную дыру, потому что сон должен приносить силы и чувство отдыха, а Эггзи словно били всю ночь. Но заученными уже движениями он снова превращается в кингсмана и, улыбнувшись, уходит на службу, так и не притронувшись к завтраку. Для всех они с Тильдой пара. Так обоим проще, хотя на самом деле ещё тогда в убежище Валентайна, стоило Мерлину тактично отключиться, Эггзи укрыл Тильду покрывалом и долго извинялся. — Значит, мне так и не попробовать с мальчиком, — Тильда лукаво улыбается и, проигнорировав бокалы, начинает жадно пить шампанское прямо из горла. — А ты... — у Эггзи от удивления дар речи пропадает, пока он ещё раз с ног до головы осматривает шведскую принцессу. — По девочкам? — С тобой бы я попробовала, но... выходит, что да, — ногой проводит вверх по его штанине и снова смеётся. Соглашается посидеть с полчаса в камере, чтобы не позорить Эггзи перед Мерлином, а потом сама предлагает липовые отношения. Дескать, так им обоим будет удобно: и его доставать не будут, и она подальше от родителей сможет вздохнуть свободно и "насладиться молодостью на полную катушку". Эггзи не сразу соглашается. Когда Валентайн умирает, у него словно анестезия отказывает, и боль от потери наваливается разом, расплющивая на атомы. Он хочет заснуть, а проснувшись, понять, что всё это был кошмар. Действие галлюциногенов, ещё одна проверка для потенциальных кандидатов Кингсман. Но кошмар продолжается, и спустя неделю Эггзи понимает, что если на него ещё раз кто-нибудь жалостливо взглянет или похлопает по плечу, то он сорвётся прямо как Гарри в церкви. Расслабляя идеально подобранный к костюму галстук, звонит на забитый Тильдой номер и предлагает сразу к нему переехать. А она будто только этого и ждала, на пороге с чемоданами наперевес оказывается уже через пару часов.***
Уже больше года так. Боль не стала меньше, просто, наверное, у Эггзи нервные окончания потихоньку отказывают и притупляют ощущения. Они так и живут с Тильдой в доме Гарри. Эггзи по-прежнему не трогает его вещи и запрещает Тильде, которая поначалу шарахается чучела Мистера Пикуля в уборной. Работа помогает отвлечься, и, говоря по правде, Эггзи очень нравится то, что он делает. Это ещё сильнее роднит их с Гарри, и каждый раз, оглядывая себя в зеркале, Эггзи видит его силуэт за спиной. И пока Гарри хотя бы в мыслях улыбается ему, Эггзи будет продолжать из кожи вон лезть. Покажет себя во всей красе на ужине с родителями Тильды, ещё раз докажет самому себе, что стал настоящим джентльменом, и надменная улыбка — когда только успела появиться в его арсенале? — осветит лицо на доли секунды. Пока вслед за Гарри не исчезнет и весь Кингсман. Рокси. Джей Би. Брендан. Все.***
Гарри за стеклом долбанного погреба в Кентукки поначалу кажется галлюцинацией. Ещё одной слабостью, попыткой убежать от реальности, но Мерлин реагирует в точности как сам Эггзи. Мерлин тоже его видит. С пиратской повязкой на глазу, в странном спортивном костюме, живого Гарри. На которого этот совершенно лишённый манер верблюд в джинсах наставляет пистолет, и Эггзи не сдерживается, кричит что есть мочи. Даже если это всё обман и у них с Мерлином один на двоих глюк, он не выдержит. Не сможет ещё раз увидеть смерть Гарри без возможности хоть как-то предотвратить. На счёт "три" в комнату врывается дамочка в костюме и, кажется, что-то говорит, извиняется, и у верблюда лицо от удивления вытягивается, но всё это Эггзи только краем сознания замечает. Он смотрит на Гарри и еле-еле давит в себе желание встать и прямо со стулом наперевес к нему побежать. Он всё ещё не верит, всё ещё боится, что, когда они с Мерлином войдут внутрь, там никого не будет. Эггзи идёт к бронированной двери так быстро, как только может себе позволить джентльмен, потому что Гарри обязательно отчитает его, если он ворвётся в его комнату без должных манер. И когда уже вот-вот, когда Гарри, правда настоящий, оказывается перед ним, Эггзи не сдерживается и вместо почтительного рукопожатия хочет сгрести в объятия, но... Гарри шарахается от него, словно от чумного. Смотрит совершенно чужим взглядом и не узнаёт. У Эггзи ноги в пол врастают, словно в них дротик с паралитиком всадили, а в голове сотни мыслей и возможных вариантов: "это всё потому что на самом деле Стейтсмен — враги, и Гарри не хочет нас подставлять", "у Гарри всё это время была какая-то суперсекретная миссия, о которой даже Мерлин не знал, а они всё испортили"... В то, что Гарри его забыл, Эггзи верить отказывается. Лепидоптеролог... Эггзи даже не знает точно, как это правильно произносится, но Гарри определённо промыли мозги. Он не мог просто так взять и потерять более двадцати лет жизни, застряв на уровне любителя насекомых. Это всё поганые америкашки виноваты. Выдыхает и до побелевших костяшек сжимает кулаки, собираясь надрать задницы этим стейтсманам, но Мерлин его за плечо перед дверью удерживает. — Не поступай опрометчиво, сначала выясним, что к чему. Не отпускает, пока Эггзи, кивнув вместо ответа, не разжимает руки и не пропускает его вперёд. Он слушает-слушает-слушает, а внутренности разрывает от противоречивых эмоций. С одной стороны он безумно рад тому, что Гарри жив и благодарен за его спасение, а с другой... Почему в Кингсман не могли продумать такую же технологию, чёрт возьми? Почему два агентства не знали друг о друге до этого времени? Что было бы, не уничтожь Золотое кольцо Кингсман? Гарри так и жил бы в этой палате для психов и рисовал бабочек на стенах, а Эггзи умирал бы без него каждый день? Гарри за стеклом сидит, сгорбившись на кушетке в растянутом сером спортивном костюме, и взгляд у него словно у обдолбавшегося коксом нарика. Он совсем не выглядит тем Гарри, которого знал Эггзи. Которого Эггзи любил... Любит. И с каждой секундой вглядываясь в знакомые черты, всё больше убеждается — если надо будет, он Гарри собственноручно вскроет, но вернёт. Обязательно вернёт. Того самого, который бархатным голосом произносит: "Манеры — лицо мужчины".***
Эггзи не хочет уезжать, не хочет оставлять Гарри, и только получив подзатыльник от Мерлина и обещание присылать ему фотоотчёты каждые три часа, сцепив зубы собирается обратно в Англию. Перед бронированной дверью застывает и так и не открывает. С трудом отцепляет онемевшие пальцы от ручки. Этот Гарри не почувствует того же. Не будет скучать, не поцелует в висок на прощание как бы невзначай, не похлопает, задерживаясь чуть дольше, чем нужно, ладонью по плечу. Этому Гарри на него наплевать. Эггзи нет в его памяти и в сердце тоже. "А что, если не получится его вернуть? Что тогда? Что ему делать?" Лёгкие невысказанными вслух вопросами наполняются, и Эггзи задыхается, словно снова оказался запертым в затопленной спальне Кингсман. Только здесь, чтобы выбраться, мало будет стекло ногами проломить. В этот раз Эггзи обойдётся без прощаний.***
Тильда с первых минут понимает, что случилось что-то хорошее, но вопросов не задаёт, а Эггзи не рассказывает. Времени слишком мало, да и боится он. Боится спугнуть эфемерного, почти нереального Гарри. До сих пор боится, что всё это окажется просто сном, и каждые пять минут в телефон за фото лезет, чтобы убедиться, что несмотря ни на что — Гарри жив. Сейчас ему хватит и этого. Сейчас, впервые за год у него появилась надежда, и если потом Гарри придёт в себя, то Эггзи их обязательно познакомит. И даже смирится с тем, что рядом с принцессой и истинным джентльменом снова будет чувствовать себя плебеем. Он сейчас со всем готов смириться, лишь бы прежний Гарри вернулся. Привозит с собой любимый спортивный костюм и кроссы, сразу по приезду переодевается и снова спешит к Гарри. Может быть, это поможет ему вспомнить? За год он, должно быть, сильно изменился, но сейчас, в крылатых кроссах и чёрно-жёлтом костюме он выглядит точь-в-точь как тот пацан, которого Гарри спас и привёл в Кингсман. Разве что кепки не хватает. Но этот Гарри по-прежнему чужой. Этот Гарри сдался, и Мерлин, судя по всему, сдался тоже. Но Эггзи не может, просто не может сдаться. Он уже потерял Гарри однажды и больше не позволит этому случиться. Он напролом, с голыми кулаками кидается раз за разом на пуленепробиваемое стекло памяти нового Гарри, и раз за разом его отшвыривает всё дальше. Гарри хочет уехать, чтобы изучать блядских бабочек с такими же долбанутыми, как он сам. А как же Эггзи? Эггзи, которого он добавил в свою коллекцию и насадил на иглу не добив, полуживого? С ним что? Надежда просыпается, когда Гарри совершенно по-снобски начинает его поправлять со всеми этими опарышами и гусеницами, но... Этому Гарри не нужен Эггзи. Эггзи, которому вместо всего мира хватит одного только Гарри. Этот — чокнутый учёный, немного нескладный и пугливый, говорит Эггзи прямо в лицо, что того Гарри, которого он знал, которого любил, больше нет. Раньше он думал, что невыносимо больно — это никогда больше не коснуться сильной аристократически-изящной ладони, но сейчас ему раз в сто хуже. Эггзи никогда не думал, что в пропасть его собственноручно столкнёт Гарри Харт. Холодным, ЧУЖИМ прикосновением. Раньше невыносимо больно — это никогда больше не увидеть живого Гарри, а сейчас... Сейчас Эггзи животным ужасом холодит позвоночник, когда он вглядывается в фигуру перед собой и видит лишь куклу из плоти и крови. Этот — только внешне Гарри, и то копия так себе, несовершенная. Человека, которого он любит, внутри — нет. А как ему теперь выжить без Гарри, Эггзи просто не знает. Не знает и потому решает действовать проверенным способом, который весь последний год позволял держаться на плаву — быть как тот Гарри, которого он любит. Но даже в грёбанном баре вместо мартини ему подают виски. Снова подделку пытаются подсунуть, и это даже... символично. Может, это знак что ему нужно двигаться дальше? Оставить Гарри позади, отпустить? Он отпивает терпкое пойло и вспоминает сидящего у себя в кабинете, с иголочки одетого Галахада, поднимающего за него настоящий мартини. Внутри так паршиво, словно он кошачьей мочи наглотался, и слёзы вот-вот задушат на радость всем в баре... Быть как Гарри не помогает, и Эггзи звонит Тильде. Сам не знает, зачем, они ведь поругались перед его отъездом. Ей ни с того ни с сего приспичило обвенчаться, то ли для какого-то секретного задания, то ли просто чтобы продолжить весь этот фарс с липовыми отношениями, но как бы хорошо он к ней ни относился, — за этот год Тильда ему по-настоящему членом семьи стала, — "типа встречаться" это одно, а стать крон-принцем соседней страны это явно не для него. Тем более теперь, когда в его в жизни вроде как снова замаячил свет. Времени ни на толковые объяснения, ни на выслушивание её уговоров не было, а потом, когда Эггзи звонил в отель, консьерж сказал ему, что принцесса Тильда уже выписалась из номера. Длинные гудки на том конце трубки сменяются голосом автоответчика третий раз подряд, и Эггзи сдаётся. Просит бармена повторить "мартини" и думает, что вместо одного расставания сегодня ему придётся оплакивать сразу два. От второго, правда, в сравнении только щепотка досады, но и она сейчас солью на свежей ране ощущается. А Эггзи, как истинный мазохист, и рад добавить: снова лезет в папку с фотографиями, но на чужого Гарри смотреть слишком больно, лучше уж на их псевдосемейные фото с Тильдой и Джей Би... Идея маленьким фейерверком в голове разрывается, и, клацая пальцами по сенсорному экрану, Эггзи только надеется, что поблизости окажется хоть один зоомагазин. Потому что на этот раз точно получится. Он уверен. Жизнью готов поклясться, как тогда, в баре в Лондоне. Может, и эгоистично, но он заставит Гарри вернуться. И потом они вместе будут гулять по Гайд-парку и обучать младших Джей Би и Мистера Пикуля. Эггзи понимает, что это судьба, когда магазин оказывается круглосуточным, а внутри на него смотрит из вольера глазами-пуговками маленькая копия любимца Гарри. Один из двух оставшихся в продаже щенков оказывается тем самым. До офиса Стейтсмана он не просто бежит — летит с попискивающим щенком на руках. Игнорирует удивлённые взгляды агентов и сальную шуточку Текилы про его такую же, как у пса на руках, "щенячью" внешность, и переводит дыхание, только чуть не впечатавшись носом в обшитую сталью дверь. Эггзи заходит осторожно, но датчики в комнате срабатывают моментально, заполняя пространство светом, а Гарри испуганно подскакивает на кушетке. Ещё два часа назад Эггзи бы и сам внутри похолодел от такой реакции на него, но сейчас он уверен в том, что совсем скоро рядом с ним снова будет идеальный джентльмен Гарри Харт. — Спокойно, без паники. Я просто... принёс подарок на память, — Эггзи старается выглядеть как можно более беззаботно и протягивает Гарри щенка. Он смотрит и понимает, что они одинаковые. Гарри и щенок на его руках. Оба доверчивые, беззащитные и до невозможного умилительные. Эггзи не уверен, что вообще когда-либо видел что-то прекраснее Гарри, так открыто улыбающегося щенку, и на мгновение рука, сжавшая в кармане пистолет, дрожит. Всего одно мгновение, а потом Эггзи вспоминает, каково это — жить без Гарри. И наводит дуло прямо на маленькую головку. А Гарри никак не реагирует, он пистолет попросту не видит. И злоба вперемешку с отчаянием снова по капле начинают накрывать. Потому что у Гарри Харта нет слепых зон. Нет и не может быть, даже если ему оба глаза вырвать. И Эггзи наступает. Кричит, давит на Гарри, загоняет в угол, всё — лишь бы он вспомнил, кем был. Кем должен быть. Когда обвиняет в том, что сам Гарри когда-то убил щенка, тот реагирует странно. Начинает испуганно смотреть вокруг и руками будто отмахиваться от чего-то. Эггзи становится очень страшно — а что, если он не только вернуть не сможет, но и хуже сделает? — но в то же время в другой половине головы надежда всё громче долбится. Он вспоминает. Он просто не может не... — Я не убивал! — кричит наконец Гарри, а Эггзи от радости готов прыгать. — Выстрел был холостой! Я не мог убить Мистера Пикуля! Он дожил до старости и умер от панкреатита! — Да, да, правильно, Гарри! — убирает пистолет и ждёт, когда же. Когда Гарри его вспомнит. — Эггзи, — своим голосом окликает. Смотрит как раньше, и от лёгкой полуулыбки, тронувшей губы, Эггзи хочется кричать. Пустота внутри растворяется, и ему становится так легко, словно настоящие крылья за спиной выросли. Крылья выросли, а коленки дрожат как у школьницы, когда Эггзи подходит и обнимает. Наконец-то своего Гарри. Приходится осторожно, чтобы не расплющить щенка, но если бы Эггзи мог, он бы всем телом вжался, он бы обнимал Гарри, пока не врос бы в него. — Эггзи, — уже мягче, интимнее проговаривает Гарри, а у него по спине мурашки бегут от горячего дыхания, опалившего шею, и воспоминаний. В первый раз его окликнул агент Галахад, а второй — мужчина, который его любит. Гарри вернулся к нему. Мерлин пришёл почти сразу, поприветствовал Галахада и, тактично прокашлявшись, ушёл отменять такси. Дал им время подольше побыть вдвоём? Если бы Эггзи был уверен, что там, за стеклом, никого нет, он бы уже давно набросился на Гарри с поцелуями. У него губы зудят, как хочется снова целоваться, руки чешутся облапать Гарри всего целиком, он на одном честном слове держится в трёх шагах. Не выходит из комнаты, когда Мерлин забирает щенка и приносит сменную одежду, садится на пол и смотрит, как Гарри переодевается. Раньше со стыда бы сгорел, а сейчас вглядывается в каждый мускул, каждый шрам, и дыхание спирает, когда снова видит перед собой идеального с иголочки Гарри Харта. — Куда ты? — подскакивает и тянется рукой, когда тот идёт к выходу. Да, им нужно идти к главе Стейтсмана, отчитаться и решить, что делать дальше, но сейчас Эггзи просто не в состоянии отпустить его. Эггзи исцелил Гарри, но его собственные раны ещё не затянулись. — Нам нужно работать, — ровным голосом говорит Галахад, и Эггзи нехотя подчиняется. Кингсман не кингсман, а рядом с ним Эггзи просто мальчишка. Как был, так и остался. Специально медленно идёт, мелкими шажками, время тянет, а Гарри всё также стоит спиной, даже когда Эггзи вплотную подходит. — Неужели ещё не насмотрелся на своих бабочек? — недовольно бурчит, потянувшись к ручке, но внезапно его запястье перехватывает сильная рука. — Ты говорил, что должен быть здесь, — Гарри с улыбкой кивает в сторону стены. — И ты был. Это первая бабочка, которую я нарисовал, и именно она виделась мне чаще других. Она звала, успокаивала, но в то же время... Сколько бы я ни пытался до неё дотянуться, не получалось, — хватка становится почти болезненной. Эггзи смотрит на чёрно-жёлтый рисунок на стене, переводит взгляд на задумчивого Гарри и осторожно высвобождает запястье. Так, чтобы не было видно из стекла, берёт его руку и переплетает пальцы, сжимает сильно-сильно. — Я тоже не мог, раньше... Весь прошлый год, — голос до шёпота скатывается. — Но теперь — могу. Улыбается робко, смотрит снизу вверх и когда чувствует, как Гарри сжимает его руку в ответ, впервые за очень долгое время вдыхает полной грудью. Теперь не то что Золотое кольцо, им и целый мир нипочём!