***
Сегодня была как раз одна из тех ночей, когда он не мог вдохнуть. Он не хотел крушить все вокруг, но и улыбаться ему не хотелось. «Твой гей-радар нихрена не работает.» Что ты, черт побери, несешь? Почти в ярости спросил тогда Исак. Потому что больше не мог теряться в догадках. Не мог больше позволить себе такую роскошь. Половину времени он чувствовал себя раздавленным, а оставшееся время лишь притворялся, что ничего и никогда не чувствовал к Эвену. Что между ними ничего не происходило. Что они — самые обыкновенные лучшие друзья. «Мы какие угодно, только не обыкновенные.» Однажды Исак, лежа на полу спальни Эвена, после нескольких выкуренных косяков заявил, что он — мастер лжи. Тот лишь посмеялся над ним. Но это было правдой. Видимо, он, сам того не понимая, попал в точку. Потому что он умудрился настолько завраться, что практически вынес себе мозг. Он был настолько хорош во лжи, что убедил себя, что ему кроме дружбы ничего и не нужно. Что он не хочет ничего, кроме легких прикосновений в захудалом ресторанчике. Он специально выбрал его для грустных моментов: высокие барные стулья стояли очень близко друг к другу, и он знал, что Эвен не сможет удержаться и будет прикасаться к его лицу, а бедрами будет сжимать его колени, если они будут сидеть так близко. Исак был настолько хорошим лжецом, что заставил себя поверить, что ему достаточно только их пятниц, что он больше не хочет мягких прикосновений, полных нежности, к своим щекам, что ему не нужны слащавые стихи про его губы и волосы. Больше никаких «Малыш» и «Я не могу делить тебя ни с кем». Не нужно ему ощущение тепла, когда они касались друг друга, кожа к коже. Он больше не делал всего этого. Теперь у него были пятницы, и этого было достаточно. Ему больше не шестнадцать, и он больше не влюблен в единственного человека, которого он никогда не сможет получить. Шестнадцатилетний Исак слишком много пил и ненавидел себя еще сильнее. В шестнадцать он тянулся к Эвену каждый раз, когда голубые глаза и чертова совершенная улыбка были адресованы ему даже сквозь толпу; каждый раз, когда огромные ладони парня сжимали талию, обхватывали плечи или гладили лицо Исака, тот подавался к ним. В свои шестнадцать подросток прижимался к Эвену и прикасался к его коже всякий раз, когда тот позволял. Исак постоянно задумывался о том, каково это — чувствовать его прикосновения, настоящие прикосновения, которых он на самом деле желал. Он размышлял, прикидывал, фантазировал. Иногда эти мысли оформлялись в слова и начинали рваться наружу, чаще всего это происходило, когда он был пьян и умирал от невозможности по-настоящему дотронуться до столь желанной кожи, Эвен неизменно пресекал его попытки, качая головой, отводя взгляд, а то и вовсе уходя. Когда Эвен был в обычном состоянии, он всегда обламывал Исака. А иногда он целовал его, когда чувствовал себя королем мира. Исак ненавидел шестнадцатилетнего себя. Но, по крайней мере, его младшая версия не врала сама себе. По крайней мере, Исак-подросток позволял себе свои желания в любое время, не только по пятницам. Соберись, тряпка. Господи… Исак сел на кровати и заставил себя дышать через нос, чувствуя легкое головокружение и поднимающуюся волну раздражения. Его рассуждения были такими бессмысленными, и казались странными даже для него самого. Исак даже не мог сказать, что это его мысли — настолько чуждыми они казались ему. Он больше не был влюблен в Эвена. Это давно в прошлом. Шаблонная история каминг-аута любого подростка-гея: грустный, упивающийся самосожалением маленький неудачник влюбляется в своего лучшего друга-натурала и осознает, что любит члены. Исак никогда не считал свою историю клише, но на самом деле все именно так и было. Он был подростком-геем с печальной сопливой историей, в которой были и мать со съехавшей крышей, и исчезнувший отец, и лучший друг-натурал, который был прекраснее солнца, и абсолютное отсутствие уверенности в себе. Он был голубой мечтой любого писателя. Он был идеальным персонажем, типичным до кончиков пальцев. Но проблема таких персонажей в том, что они никогда не получают золотых мальчиков, им не светят натуралы, можно даже не надеяться на мужчин их мечты. Но вот какая штука: иногда Исаку доставались поцелуи от мужчины его мечты, но они были бессмыслены и ничего не значили. Мужчина его мечты был болен, а поцелуи были симптомом. Поэтому Исак перестал. Они оба перестали. Исак больше не был влюблен в Эвена. А Эвен больше не целовал его, когда у него начиналась мания. И они были в порядке. У них все было хорошо. Они больше этого не делали. Они были лучшими друзьями. Самыми обыкновенными. Кроме пятниц, когда они заходили дальше положенного.***
«Твой гей-радар нихрена не работает.» Это ты его сломал. Все дело в тебе. Постепенно его сердце успокоилось, грудь больше не сдавливало. И Текила легла на его живот, свесив лапы по бокам, будто обнимая, словно она понимала, что сейчас ему нужна вся забота, которую он может получить. — Ты мне все равно не нравишься, — пробурчал парень, аккуратно поглаживая ее по спине, противореча своим же словам, потому что, может быть, она ему и нравилась. Но только совсем чуть-чуть! В итоге она его все-таки поцарапала, и он заслужил это. Но на этот раз это было вовсе не так злобно, как раньше. Наверное, кошка переживала за него, но не хотела показывать свою жалость. Исак ненавидел, когда люди, а теперь и животные, жалели его. Текила была умной девочкой. — Безответная любовь — отстой, — поделился он с ней, нежно поглаживая ее по голове. — Это так стремно. Никому не посоветовал бы. Парень рассмеялся, когда она зевнула со скучающим видом и наконец встала с него, отправляясь по своим делам. — Бессердечная сучка! — крикнул он ей вслед, надеясь, что Эдвард не слышал этого.___________________________ Засранец 21:22
— Мы с Муттой и парнями заглянем через 15 минут — И лучше тебе быть готовым21:32
— Алло? — Исс, ты там? — Ты что СНОВА УСНУЛ?! — Эва — твой друг, мы ее даже не знаем — Ты не можешь кинуть 10 человек, Исак — Исак? — ?___________________________
Пропущенный вызов: Засранец (7)
___________________________
21:46
— Буду готов к 22:00
— Исак, какого хрена произошло?— Прости — Вырубился во время психоанализа своей кошки :р
— Текилы? — Теперь ты зовешь ее своей? — Оооууу, я щас расплачусь— Заткнись
— Короче — Я снаружи— Ты здесь?
— Да, ты не брал трубку — Я думал что-то случилось — Ты меня напугал— Loser
— Lover*— ???
— Ты что, не смотрел «Оно»?— Что ты блять несешь?
— Забей — Выходи давай___________________________
— Собираешься погулять с друзьями? — поинтересовался Эдвард, когда Исак вышел из комнаты. Парень не видел его какое-то время и, честно говоря, даже слабая улыбка старика согрела его сердце. Исак сильно переживал, что с соседом что-то случилось, но сейчас он выглядел немного бодрее. Вальтерсен успел по нему соскучиться. — Ага. Сегодня же пятница, — ответил парень, поправляя на голове черную бейсболку. Он перевернул ее так, как собирался в ней ходить сегодня вечером. Козырьком вперед. Он не очень хотел высовываться. Во всех смыслах. — Чудесного тебе вечера, Исак, — пожелал ему Эдвард, помахав рукой с дивана. — Позвони мне, если тебе что-то понадобится, — предупредил его в ответ парень, направляясь к двери. — Конечно.***
Воздух был холоднее, чем несколько часов назад, когда они расстались с Эвеном. Небо тоже потемнело, и если луна и светила где-то, Исак не мог различить ее сияния. — Ты весь в черном, — заметил Эвен. Сам он был в белой футболке и светлых джинсах и выглядел еще сногсшибательнее, чем обычно. — Ну да, — слабым голосом откликнулся Вальтерсен, все еще не отойдя от недавнего приступа. — Все в порядке? — Насхайм нахмурился и шагнул ближе, вступая в свет фонаря и купаясь в его лучах. Голубые глаза. Голубые волосы. А на футболке приколот значок с тремя полосками: розовый, желтый и голубой. Цвета пансексуалов. — Я в порядке, — закашлившись, Исак поспешно отступил на шаг назад. — Я, кажется, простыл. Тебе лучше держаться подальше. Лицо Эвена погасло. Не прикасайся ко мне сегодня — вот что только что сказал Исак. — Окей, — грустно кивнул парень, тоже отступая. — Остальные скоро подойдут. — Круто, — пробормотал Исак, уставившись на свои кеды. Он был бесконечно благодарен козырьку, который скрывал его глаза, потому что дышать снова стало немного трудно, а Эвен по его взгляду всегда понимал, что что-то не так. Какое-то время они стояли напротив дома Эдварда, пока Исак не опомнился. Он не хотел, чтобы остальные парни узнали, что он живет со стариком и его кошкой, поэтому они неспеша молча пошли до соседнего квартала, Исак во всем черном, Эвен — в белом, Исак — в черной бейсболке, Эвен — с голубой шевелюрой. — Не против, если я закурю? — спросил Насхайм, когда они остановились у очередного фонаря, и Исак начал набирать сообщение Мутте, объясняя их местоположение. Парень покачал головой, не поднимая взгляда, но прислушиваясь к тому, как Эвен зажигает сигарету. Тот несколько раз крутанул металлическое колесико, пока не добился ровного пламени. Это был один из самых любимых звуков Исака, как бы глупо это не звучало. Эвен как-то раз попросил его помочь записать его для одной из своих короткометражек. Вальтерсен тогда ответил, что в интернете полно сэмплов, которые он может использовать для звуковых эффектов. Но Насхайм хотел, чтобы все было по-настоящему. «Звук должен рассказывать о парне, который пытается зажечь сигарету в холодной ветреной Норвегии в три часа ночи, а не о мужчине, который курит в два часа дня где-то в Калифорнии». Вальтерсен не заметил разницы между этими двумя вариантами, но стал обращать внимание на звуки, особенно на те, которые воспроизводил Эвен. Так он и стал особенно ценить моменты, когда слышал, как тот зажигает сигарету, поворачивает дверную ручку или делает первый вздох сразу после пробуждения. — Ты в порядке? — снова спросил Насхайм, положив руку на плечо Исака. Он прислонился спиной к фонарному столбу и уперся в него ногой. — Пожалуйста, больше не спрашивай меня об этом сегодня, — тихо попросил Вальтерсен, все еще глядя себе под ноги. — Прошу тебя. — Окей, — убирая ладонь, кивнул тот. Не зная куда деть руки, он начал крутить в пальцах значок, прикрепленный с левой стороны, прямо напротив сердца. Пансексуал. Слон в комнате. — Прикольный значок, — не выдержал в итоге Исак и попытался как-то сгладить возникшее напряжение. Напряжение, которое он собственноручно создал. Парень ненавидел, когда случалось подобное. Когда между ними висела гнетущая тишина, потому что слова становились слишком опасными, слишком тяжелыми. Потому что одно неверное слово могло начать войну. — Думаешь? — ожил Эвен, даже глаза стали немного ярче. — Ага, — попытался улыбнуться Исак. — Мне нравится сочетание цветов. — Ты назвал меня натуралом. Пришлось что-то срочно с этим делать, — беззаботно откликнулся Насхайм. — Я даже начал было писать огромный пост в Фэйсбук с каминг-аутом, но потом понял, что ты — единственный, кому все еще нужно подтверждение. Да что за хуйню ты несешь?!.. Улыбка, с таким трудом удерживаемая на губах, исчезла в одно мгновение, а в внутри снова появилось безудержное желание взорваться. — Эвен, я знаю тебя тринадцать лет, и ты никогда не говорил, что ты — пан. Ни разу! — Исак, в прошлом году я взял тебя на Прайд и буквально весь парад размахивал флагом размером с простыню. Думаешь, я это делал, чтобы чисто поржать?! Ладно, возможно, он в чем-то прав. Но все равно, когда Исак признался ему в своей ориентации, он пришел к нему, захлебываясь слезами. Они же друзья. Самые близкие. Почему Эвен не посчитал нужным прояснить для него такие вещи? Почему не подумал, что это действительно важно? — Ты ни слова не говорил о том, что тебе нравятся парни. Не смей переводить стрелки на меня! — нахмурился парень, чувствуя, как внутри него поднимается волна раздражения и обиды. — Исак, я зажимаю по углам половину девчонок и парней на каждой вечеринке. Я в прямом смысле перецеловал почти весь кампус. Тебе нужно письменное объявление? Мой язык побывал даже у тебя во рту… Вальтерсен толкнул в грудь так сильно, что Насхайм практически упал, несмотря на столб позади него. Господи. Он был в ярости. — Прости меня, — опомнился Эвен и вскинул обе руки в воздух в примирительном жесте. — Блять. Прости. Я не должен был этого говорить. Не должен был напоминать… — Забудь об этом, Эвен! — рыкнул Исак, развернувшись и почти бегом бросившись прочь.***
— Итак, сегодня одна из тех ночей? — оглядел взъерошенных парней Элиас, когда они натолкнулись на него и остальных ребят. — Разлад в любовном гнездышке? — Иди нахуй, Элиас, — припечатал Исак и зашагал впереди толпы. Он засунул руки в карманы и посильнее натянул бейсболку, чтобы глаз вообще не было видно. Ну да, хорошо, эта была одна из таких ночей. — Эвен, какого хера ты с ним сделал в этот раз? — услышал он вздох Элиаса за спиной, одновременно с этим чувствуя, как на его плечи легла чья-то рука. Это ощущение тяжести на мгновение выбило его из колеи. Мутта. — Что случилось? — спросил он, подстраиваясь под шаг Исака, сохраняя дистанцию между ними и остальными парнями. — Ничего, — буркнул тот, чувствуя себя побежденным и одураченным. Какой же он идиот. — Хочешь, я надеру ему задницу? — Заткнись, — рассмеялся Вальтерсен, на секунду забыв, почему именно ему так стремно. Мутта обнял его покрепче, и Исак позволил себе немного расслабиться в этих объятиях. Он так устал чувствовать целый шквал эмоций. Он так вымотан тем, что не знает, почему так часто злится. — Он..? Ну… Ты понял, — очень аккуратно и явно испытывая сильную неловкость, спросил его друг. Исак знал, как тот ненавидит подобные разговоры, но все равно готов пожертвовать своим комфортом ради благополучия друга. — Нет, — не стал мучить он Мутту. Нет, он не целовал меня. И не пытался ничего такого сделать. Нет. — И все равно я надеру ему зад, если он будет играть с тобой, — упрямо мотнул головой парень, слегка улыбаясь. — Я обещал ей, что любому морду набью, если из-за них ты будешь грустить. Ей. — Я в порядке, — закатил глаза Исак. — А ей плевать. — Зато мне — нет. Боже, Исак бы жизнь отдал за Мутту. Этот парень всегда знал и всегда был рядом, когда Эвен пересекал грань и умудрялся урвать поцелуй или два. Или три. Мутта всегда поддерживал его, когда все заходило слишком далеко. Мутта всегда был рядом, держа свои тупые обещания, данные тупым призракам.***
Эва выглядела очаровательно в этом оранжевом платье, и Исак позволил ей обнять себя на пороге. Он подозревал, что она будет злиться, если он притащит на её вечеринку столько людей, но подумал, что она будет счастлива, если это будут ребята со второго и третьего курса. Он оказался прав. Девушка была на седьмом небе. Ну хотя бы кто-то.***
Вальтерсен успел опрокинуть в себя несколько бокалов, а потом увидел Эвена болтающего с Микаэлем и слегка прижимщегося к нему, и захотел куда-нибудь спрятаться. Пан. Это все меняло. Значит, каждый раз, когда он упивался ревностью в свои шестнадцать, видя Эвена и Мику рядом, был обоснован. Он это не придумывал. Это не было его пустыми подозрениями. Да насрать. — Привет! — произнес самый писклявый и раздражающий голос на свете, обладательница которого уселась рядом с ним на ступеньки, которые вели в комнату Эвы. Вильде. Девушка была в желтом топе и черной юбке, волосы мягкими волнами лежали на плечах. Она выглядела мило, её улыбку даже можно было назвать соблазнительной. — Привет, — отозвался Исак, снова поднося горлышко бутылки к губам. — Веселишься? Клевая вечеринка. Эва всегда устраивает самые отпадные тусовки, — поделилась Вильде, держа в руке бутылку белого вина. — Ее мама вечно в разъездах, так что дом почти всегда в её распоряжении. Вальтерсен вежливо кивнул, но ему было плевать на душещипательную историю жизни Эвы. Он был вымотан и хотел уйти домой. Он хотел лежать на кровати и играть с Текилой, пока его не сморит сон, и пятница наконец закончится. — У тебя горячие друзья, — тем временем продолжала Вильде. — Тебе надо было сказать еще в самый первый день, что ты с ними дружишь. — Зачем? — Исак наконец поднял голову, опустив бутылку на пол, но придерживая ее за горлышко двумя пальцами. Казалось, что этот вопрос застал ее врасплох, потому что в глазах вдруг мелькнули искорки паники. — Не знаю. Но когда у тебя крутые друзья, тебе легче заводить новых, — ответила она, нервничая. Чушь собачья. — И эти новые друзья — действительно тебе друзья? Разве они не используют тебя, чтобы добраться до твоих клевых горячих друзей? Возможно, этот разговор был слишком философским для вечера пятницы. Но Исаку до сих пор было больно от того, как его использовал Йоаким и все подобные ему парни до этого, чтобы познакомиться с его друзьями. Исак больше не контролировал поток своих мыслей. — Я не знаю, — повторила Вильде немного подавлено. В конце концов, у нее тоже были горячие подруги. Возможно, она провела параллели. — Нура очень крутая, — сказал Исак просто, чтобы проверить это. — Да, она такая, — кивнула девушка. Вальтерсен хотел было сказать то же самое и про Эву, но слова застряли у него в горле, когда он увидел выражение ее лица. Слишком знакомо. Парень ненавидел его, но именно такая мысль постоянно преследовала его. «Я недостаточно хорош». — Вильде, ты потрясающе выглядишь, — заявил Исак, всем телом разворачиваясь к ней с такой энергией, что их коленки столкнулись. — Ты правда так думаешь? — немного нервно усмехнулась она, опустив взгляд. Она была прекрасна. — Да, — уверенно кивнул он. — Ты самая горячая девушка этой вечеринки. Исак снова замер. Опять слишком знакомое чувство. Эвен тоже самое сказал ему прошлой ночью. Эвен постоянно так делал. Правда ли Исак думал, что Вильде — самая горячая красотка среди собравшихся? Нет, скорее всего нет. Но это не имело значения. Главное, что она почувствовала себя лучше. Вальтерсен знал, что Эвен тоже не считает его самым охуенным парнем на свете, но осознание все равно ранило. Все это было благотворительностью. — Разве ты не гей? — Вильде выдернула парня из его мыслей. Тот почувствовал так, будто ему влепили пощечину. — А? — запаниковал он. — Что? Кто тебе сказал? Исак не рассказывал никому из Универа. Он мог бы это сделать в первый же день, но почему-то продолжал откладывать. Он знал, что может вообще никому ничего не говорить. Как Эвен, делать, что ему вздумается. Но все, что касалось каминг-аута, всегда было непростым для Исака. Парни из Бакки были единственными, кто знал, да и то, благодаря крайне драматичным событиям. И все равно, Исак не ощущал, что может с гордостью всем заявлять о своей ориентации. — Никто, — улыбнулась Вильде. — У меня просто хороший гей-радар. — Какого хрена? — фыркнул Вальтерсен. — Я никому не скажу, — заверила его девушка и поднесла к губам бутылку вина, делая несколько глотков. — Ладно. Они замолчали и просто смотрели на пьяных людей, которые танцевали и бродили по дому, держа в руках бутылки, банки и стаканчики с алкоголем. И Исак лениво размышлял, почему он сидит здесь с этой прилипчивой блондинкой. — А ты тоже? Лесби? — в какой-то момент спросил парень. — Я не знаю, — вздохнула она, поднялась со ступенек и одернула юбку. От пустоты рядом с собой Исаку стало неуютно. — Что бы ты сделала, если бы Эва сказала тебе, что переспит с тобой, если ты попросишь? — внезапно спросил он у Вильде. Та рассмеялась так сильно, что согнулась пополам, покачнувшись и чуть не свалившись на него. Они оба были пьяны, и Исак смеялся вместе с ней. Мы в дерьмо. — Скажи мне, — настаивал он. — Что бы ты сделала? — Она мне такого никогда не скажет, — покачала головой Вильде. — Но гипотетически! В параллельной вселенной! Чтобы ты сделала? Девушка улыбнулась и поцеловала его в щеку, как будто… с благодарностью?.. — Я бы попросила.***
— Исак. Эвен наконец нашел его. Он был высоким и красивым, таким красивым… Как раз вовремя. — Что? — отозвался парень, пытаясь смягчить интонацию, чтобы это не звучало слишком грубо. Он был пьян и больше не злился, но сердце все равно неприятно сжималось. — Я мудак. Прости меня, — произнес Эвен, нависая над Исаком, который по прежнему сидел на ступеньках. — Ты сказал, что больше не хочешь об этом говорить, а я продолжал поднимать эту тему. Извини меня. — Все нормально, — пробормотал тот, неловко пожал плечами и вернулся к своему пиву. Насхайм кивнул на место рядом ним, вопросительно изогнув брови, спрашивая разрешения присоединиться, и Исак сделал еще один глоток, прежде чем кивнуть и подвинуться, чтобы освободить чуть больше места. Снова рядом друг с другом. Снова плечом к плечу. Мне нужно перестать реагировать так остро. Вальтерсен хотел бы, чтобы их предыдущего разговора не было, потому что все, о чем он мог сейчас думать — кожа, его кожа. — Мне жаль, — продолжал сокрушаться Эвен. — Ненавижу, когда ты злишься из-за меня. Прости меня. — И ты меня прости, — выдохнул Исак после долгого молчания. Парень положил голову на плечо Эвена, потому что сегодня была пятница и потому что почему бы и нет? Музыка орала из динамиков, и Вальтерсен смотрел, как Мутта и Микаэль танцуют с Вильде и Крис. Еще он видел Юнаса и Эву и какого-то парня в кислотно-розовом парике, который отирался рядом с Нурой. Что за хуйня? Но среди всего этого шума он умудрялся слышать, как бьется сердце Эвена, и это было самым уютным чувством. Здесь и сейчас, в центре вечеринки, он лежал на плече Насхайма, пока играла любимая песня Эвена. Потому что не имело значения, насколько крутой была тусовка: если Исаку было больно или плохо, Эвен всегда находил его. Он всегда приходил к нему на помощь первым. Неважно, как сильно он любил песню, которая играла в тот момент. Никто меня не любит так, как ты. Никто. — Прости, что я решил, что твоя ориентация крутится вокруг меня, — сказал Исак, потершись щекой о плечо Эвена, потому что сегодня была пятница. — Мм? — Я горжусь тобой, — отозвался парень, поднимая голову и глядя в глаза другу. Он задолжал ему этот взгляд. — И я счастлив, что ты гордишься тем, кто ты есть. Эвен улыбнулся, и в сердце Исака что-то кольнуло. Тот умудрялся выглядеть так, будто ему дается все легко и просто, но Вальтерсен знал, насколько ему тяжело на самом деле. Он лучше всех знал, насколько силен этот парень. — Ты потрясающий, — произнес Исак, прижимая ладонь к щеке Эвена. — Смотришь на тебя и думаешь: «Как ему легко, какой он крутой!», но я знаю насколько тебе непросто. И никогда не было. Улыбка Эвена стала нежнее, и он прильнул к ладони, накрывая ее своей рукой. — Спасибо, — прошептал он, с полными слез глазами, потому что это же Эвен, он тоже все слишком остро чувствует. — Ты потрясающий, ты в курсе? — Исак усмехнулся с трудом, потому что ком в горле стал слишком большим. Он обнял парня, обхватив его обеими руками, и прикрыл глаза, когда его грудь прижалась к груди Эвена. Они обнимались прямо тут, на ступеньках посреди вечеринки в чужом доме, потому что это было для них совершенно обычным делом. И потому что однажды Эвен сказал Исаку те же самые слова, когда тот признался ему в своей ориентации. — Я тоже горжусь тобой, — произнес Эвен в изгиб шеи Исака, касаясь губами его кожи.***
— Потанцуем? — Эвен первым нарушил тишину. — Я думал, ты никогда не спросишь. Исак танцевал, смеялся, пил и улыбался. Он танцевал с Эвеном, потом с Муттой, он даже потанцевал с Крис, которая в какой-то момент попыталась его поцеловать, повергнув его в шок и ужас, но в этот момент Эвен притянул его к себе, как будто пытаясь защитить, и еще долго смеялся, когда Исак свернулся в его руках, цепляясь за футболку и повернувшись спиной ко всему миру. Исак забыл, почему ему было так тяжело дышать еще несколько часов назад. Он забыл. И завтра, когда он проснется, он больше не будет думать о губах Эвена. Он не будет вспоминать о его ладонях на своей коже и о его теле между его бедер. Он не будет думать об этом. Потому что это было подобно волнам — то накатывало, то отпускало. Его чувства могли вынырнуть из глубин и накрыть его и поглотить на всю ночь, а наутро он просыпался и все возвращалось на круги своя, он снова был в порядке. Это было похоже на прибой. То накатывало, то отпускало. Эвен. Мой друг. Моя старшая сестра. Мой лучший друг, который говорит, что трахнет меня, если я попрошу его об этом. Дружба. И ничего больше.***
— У нас все в порядке? — Да, все хорошо, — пробормотал Исак, запнувшись, когда Эвен аккуратно уложил его на кровать. Парень понятия не имел, как они добрались до дома Эдварда или который сейчас час, но его держали руки Эвена, так что ему было плевать. — Обещаешь? — настаивал Эвен, уперевшись руками по обе стороны от головы Исака, которая кружилась, не переставая. — Я не могу тебе этого пообещать, — буркнул тот, обхватывая руками Эвена за шею, потому что он был пьян, а сегодня была пятница, и он многое позволял себе при этих двух условиях. — Ты переехал из-за того, как я веду себя с тобой? — не отставал Эвен, нависая над ним. Исак закусил нижнюю губу и кивнул, потому что больше не мог лгать. — Прости меня. Я постоянно заставляю тебя страдать. Страдать. Ха-ха. Исак закрыл глаза и притянул Эвена ближе, утыкаясь носом между шеей и плечом. — Исак? — Обними меня, — выдавил тот. — Я не могу дышать. Обними меня, прошу тебя. И Эвен обнял его. Он всегда обнимал его, когда тот не мог дышать, даже если пятница уже кончилась, и началась суббота. — Никто меня не любит так, как ты, — прошептал Исак, прежде чем уснуть в его руках. — Никто.