***
-Джафар, ты только посмотри, что мне подарили! – довольный король, поставив свой подарок на стол, вальяжно развалился в мягком кресле рядом, откидываясь на его спинку и закрывая глаза на мгновение. -Что это? – советник решил на время отложить кипу бумаг, покинул свое рабочее место и встал напротив Синдбада, протерев глаза, в которых плясали буквы и цифры, выведенные витиеватым почерком, а затем протянул руку к предмету. – Кальян? – Синдбад принял нормальное положение и кивнул. – О, Аллах. Нам хватает твоих пьяных выходок, так что же с тобой произойдет, если ты и в эту штуку втянешься? – Джафар приложил ладонь ко лбу и покачал головой. -Ты преувеличиваешь. Я считаю, что это просто замечательный подарок. И мне, кстати, очень стыдно, что мой подарок на фоне этого попросту блекнет, - король уперся локтями в колени, расставив ноги в стороны, положил подбородок на руки, сложенные в замок. Лицо напряглось – он думает о чем-то. -Ах, это я преувеличиваю? По-твоему, набор редчайших специй и рядом не стоит с каким-то кальяном, который можно приобрести в любой лавке Синдрии? – советник вскинул бровь, а затем сел рядом, ставя кальян себе на колени и осматривая его. Небольших размеров сосуд, в который вставлена курительная чашка, соединённая с трубкой, конец которой уходит под воду. Выше уровня воды из сосуда отходит ещё одна трубка, через которую производится вдыхание дыма. Интересно, кто додумался до такого? -Ты не понимаешь, Джафар, - Синдбад изъял из рук советника предмет, подобно ему, разместив его у себя на коленях. -Да, ты прав. Я не понимаю, - и встал, направляясь обратно к рабочему месту, расположенному у окна, из которого в комнату проникал солнечный свет. Комната быстро наполнялась дымом, и Синдбад жадно вдыхал его, а затем выдыхал над собой. Перед глазами мутнело, а по телу распространялась слабость. Вся усталость куда-то отступала, мысли затуманивались, и захотелось спать. Вот перед глазами плывут цвета – от ярко-красного до такого же тусклого, и другие, - и этот резкий переход кружит голову. И теперь слова «объятия Морфея» подходят как никогда хорошо, он засыпает. Последнее, что он видит, так это мутные очертания советника, который зовет его.***
В покоях Синдбада кромешная тьма. Он чувствует себя расслабленным, отдохнувшим, но есть одно но, которое слишком ощутимо. В горле пересохло, нестерпимо хочется пить. И как по мановению волшебной палочки дверь в королевские покои медленно раскрывается, впуская за собой слабый лучик света, тем не менее, ударивший в глаза слишком внезапно, и безумно красивую тень. Протерев глаза, все перед ним встает на свои места, больше ничего не плывет. Его советник облачен в женские одеяния: свободные шаровары с многочисленными вырезами, перебинтованная грудь, серьги, браслеты на ногах и руках, лицо, прикрытое вуалью – и все белое, Джафар словно ангел, посланный Аллахом, дабы утолить жажду Сина. Изящными шагами советник проходит к королю, наклоняясь над ним и проводя свободной рукой по его лицу. Проведя по щеке, длинными пальцами обхватывает подбородок, заставляя короля приоткрыть рот, а затем аккуратно вливает кристально чистую, прохладную воду. Да так аккуратно, что ни одна капля не смеет пролиться мимо. Однако теперь это не все, что нужно Синдбаду. Он хватает советника за плечи, притягивая к себе, и часть воды выливается обоим на одежду. Тишина. Оба молчат, не смея нарушить идиллию. Король, отставив кувшин в сторону, устраивает советника у себя на коленях – и тот не противится, послушно выполняя все прихоти Его Величества. Синдбад еле дышит, боясь спугнуть это чудное создание – а вдруг оно испугается и улетит? Но это же не кто иной, как его обожаемый советник – он знал это, чувствовал, потому что испытывал то влечение, то теплоту в области сердца, видя его. И сейчас он чувствовал ровно то же самое. Теперь помимо жажды физической король захотел утолить жажду моральную. Он хотел обладать советником, покорить эту неприступную крепость, ворваться в его жизнь вихрем и установить все так, как ему нравится. Слишком эгоистично, Синдбад не может так. Но ведь советник не против. Он просто повинуется. Это так не похоже на него. Что это? Столько вопросов, столько мыслей – а время идет. Казалось, ещё одно мгновение – и все это пропадет, все вернется на круги своя, и король будет сожалеть, что не преступил свои принципы. А что, если?.. Синдбад сглатывает, тянется дрожащей рукой к лицу, которое сейчас хотелось увидеть больше всего на свете. Интересно, какое оно сейчас: удивленное ли, или же искажено страхом? Может, что-то другое? Нет сил ждать. Хочется быстрее приоткрыть эту завесу тайны, что он и делает. Глаза, наполненные теплым янтарным светом, встречаются с холодными изумрудными. Они разные, у них практически нет ничего общего. Но их тянет друг к другу. Ещё мгновение – и вуаль летит к чертям, а лицо советника все ближе к лицу короля. На бледной коже, покрытой россыпью редких веснушек, мелькает еле различимый в полумраке румянец; приоткрытые обветрившиеся, но кажущиеся такими мягкими губы манят, и Синдбад, нисколько не раздумывая, осторожно касается их сначала руками, а потом своими губами. Нежными, аккуратными движениями пробуя советника на вкус, вдыхая его, несомненно, головокружительный запах, король, кажется, сходит с ума. Хочется нечто большего, одних объятий уже мало. Что за странные чувства? Синдбад никогда не думал, что хочет обладать своим советником, но сейчас не может допустить и мысли о том, что кто-то другой касается этого тела, что кто-то другой ласкает его. Абсурдно, такого никогда не будет, пока Синдбад жив. И если с ним что-то случится, он, если узнает, любыми доступными и недоступными способами воскреснет и убьет того, кто посмеет осквернить это тело – он обещает. Дорожка пылких поцелуев рассыпается по шее советника, проходит по ушной раковине, по щеке – Синдбад целует все, что ему открыто. Опять же осторожными движениями он раздевает советника сначала глазами, а потом сам, но все также боится спугнуть. У Джафара закрыты глаза, он прерывисто дышит, краснеет, открывает рот, пытаясь что-то сказать… А Синдбад не имеет больше терпения. Он слишком слаб, чтобы терпеть такие выходки. Это выше его сил. Последняя капля переполняет чашу его спокойствия, и он срывается. Движения быстрее, жестче. На белоснежной коже следы от пальцев, грубые, но такие страстные и пылкие объятия приносят невесомую боль, а король разгорячается все сильнее, впиваясь губами в острые плечи, кусая ключицы. И вот оно – первый, еле слышный полустон – полувскрик, но Синдбад не смеет пропустить его, ловит. Все чувства обострены до предела, он чувствует всего советника: его дыхание, его запах, слышит, как бьется его сердце, и слышит свое, бьющееся ещё громче и чаще. -Громче, - просит, нет, умоляет Синдбад, смотря с вызовом в глаза своего советника. Ещё одно прикосновение, от которого лицо Джафара меняется до неузнаваемости: он закусывает губу, пытаясь сдержать очередной стон от прикосновений Синдбада, лицо приобретает пунцовую окраску – ему стыдно за то, что он издает такие звуки. А разум короля затуманивается, и он уже не различает: что хорошо, а что плохо – делает то, что считает нужным, то, как ему хочется. И к черту чужое мнение и сопротивление. -Стой, - внезапно произносит Джафар, и эти слова, правда, останавливают Синдбада на полпути к желаемому. Он с укором, выжидающе смотрит на советника, ожидая продолжения с нетерпением. – Подожди, - снова шепчет он. Он рвет на себе шаровары, отделяя довольно длинный кусок шелковой ткани, и тянется руками к лицу Синдбада, пытаясь скрыть взгляд янтарных глаз. Король останавливает, сжимая кисть советника. Он не хочет этого. Пропустить такое зрелище было бы, как минимум, самым глупым поступком в его жизни. Но Джафар настойчив. -Пожалуйста, - просит он, опуская глаза и, кажется, смущаясь ещё больше. Ему слишком стыдно за то, что король видит его таким беспомощным, странным, совсем не похожим на себя. Синдбад неохотно соглашается, но все же он недоволен. Однако это нужно Джафару, и если он не примет его условия, то ничего не выйдет. Обзор закрывается белой дымкой, и сквозь ничего не видно. Лишь мутный образ, подобный тому, что он видел в самом начале. А затем король чувствует прохладные ладони на своей шее, робкий поцелуй в губы, позже руки переходят на плечи, оглаживая их настолько аккуратно, насколько возможно. Ухватившись длинными пальцами за воротник королевских одежд, Джафар постепенно снимает их полностью. Восхищенный выдох при виде королевского тела, тут же скрытый за звоном браслетов. Пусть он и видел это тело не раз, но почему-то именно сейчас советнику предстает великая возможность: он может смотреть на него столько, сколько захочет, может потрогать или ещё чего более. Он целует торс, прокладывая дорожку поцелуев от ключиц до пупка, останавливаясь на нем и обводя вокруг языком. Синдбад выдыхает, его руки ложатся на спинку кресла – он не мешает, ждет дальнейших действий, наслаждается ими. Каждое действие советника настолько аккуратное, касания нежные, теплые, несмотря на природную холодность его рук, и такие приятные, что голова кружится ещё больше. Чувства кружат калейдоскопом внутри него, перемешиваются, создавая невероятные сочетания, от которых дрожь по телу. От того, что происходит дальше, Синдбад готов закричать. Нет, не от боли, не от страха. Может, от неожиданности, но больше от удовольствия. Он лишь громко стонет, когда Джафар касается его плоти сначала руками, а потом погружает головку в рот. Горячий язык вытворяет такое, чего никогда не смогла бы сделать ни одна гаремная девица, даже Элизабет, а пальцы мнут плоть в такт движениям языка. Синдбад готов излиться ежеминутно, но держится, закусывая губу и пытаясь продлить мгновение. Интересно, на что ещё способен советник? Джафар, видимо, решил тоже расслабиться. Усевшись на полу между королевских ног, он продолжал одной рукой придерживать плоть, а второй рукой ласкал себя. Синдбад, слыша все это, пытался представить то, как выглядит советник. Но фантазия на этом моменте предала его – он никогда не видел его таким, это не в его характере абсолютно – поэтому не смог представить даже примерно. Хотелось сорвать к черту эту повязку, но этим он предаст Джафара, возможно, оскорбит его или ещё чего хуже – обидит. Нельзя. Нужно просто терпеть. Советник встал на ноги, а затем, вернувшись спиной к Синдбаду, уселся у него на животе. Джафар был настолько легок, настолько невесом, что король не чувствовал тяжести абсолютно. Он лишь был в предвкушении того, что последует дальше. Джафар пытается сесть на королевскую плоть, и с нескольких попыток у него выходит. Он постепенно погружает в себя член Синдбада, и чем глубже проникает плоть, тем приятнее ему становится. Одной рукой он упирается на живот короля, выгибаясь, а второй закрывает себе рот, чтобы не издавать слишком громких звуков. Слышно лишь мычание, а Синдбад лишь выдыхает шумно. Настолько горячо, влажно и узко внутри советника – такого он не испытывал никогда. Он больше не может терпеть, обнимает со спины советника, упираясь лбом ему в спину; он двигает бедрами навстречу советнику, помогая ему, и руками тянется к плоти Джафара, доставляя ему ровно такое же удовольствие, что получает и он сам. Джафар, испытывая чувства, которые не испытывал никогда, выплескивает их все в одном громком, протяжном стоне. И этот стон словно музыка для ушей Синдбада, то, что дает ему силы на новые, более сильные и глубокие толчки, на грубые поцелуи-укусы на спине советника, на более крепкие объятия. Хотелось, чтобы этот момент длился вечно, не заканчивался никогда. Джафар изливается первым в руку короля, чуть ли не крича от удовольствия, откидывает голову королю на плечо, и последний тут же целует советника, а затем изливается сам. Оба мычат друг другу в губы, связь между губами слабеет, и Джафар обессилено опадает на грудь короля, не двигаясь вовсе и тяжело дыша. Синдбаду еле хватает сил, чтобы содрать с себя чертову повязку и взглянуть на советника. На глазах чуть ли не слезы, губы искусаны в кровь. Хищный взгляд проходится по голому телу, исследуя каждый миллиметр. Слишком прекрасно. -Синдбад, я…***
-Синдбад! – доносится до короля, и он буквально подскакивает на кресле, роняя кальян на пол и ошарашено глядя на своего советника. Затуманенным взглядом проходится по окружающим вокруг вещам. Что это было? – Я же говорил тебе, не трогай эту дрянь. Конечно, кто бы меня слушал! – советник активно жестикулировал руками, повышал голос. -Джафар… - Синдбад привстал, но слабость в теле тут же дала о себе знать, тут же уложив его обратно. – Я… Что это было? -Ты меня спрашиваешь? – Джафар насторожился. – Ты надымил тут, вырубился, а мне проветривай. Ни стыда, ни совести у тебя нет, - укорив немного, а затем, выдохнув, Джафар склонился над королем, тронул лоб ладонью. – Ты в порядке? -Ты не поверишь. Но я никогда не чувствовал себя лучше, клянусь Синдрией, - и потянул на себя советника, укладывая себе на грудь. – Джафар, я никогда бы не подумал, что ты способен на такое. -Не понял. О чем ты? – спросил советник, поднимая взгляд на короля. – Отпусти меня! -Теперь – ни за что. И да, завтра же отправляемся за новым кальяном, - и приобнял за плечи, прижимая к себе сильнее. -Но… -Возражения не принимаются. Тебе тоже стоит попробовать, шикарная вещь, - сняв куфию, Син поцеловал советника в макушку. – Это слишком прекрасно. -Настолько, что ты сейчас раздавишь меня в своих объятиях? – доносится до ушей Синдбада, и он чувствует на своих плечах объятия советника. -Ещё лучше.