***
Он прячется в своей квартире – жалком, ужасном подобии квартиры – около трёх дней, когда Джек стучит в дверь. Алекс не смотрит в дверной глазок, просто открывает и потом быстро пытается закрыть. Джек ставит ногу между дверью и проёмом: — Я знаю, что ты почувствовал это, перестань убегать от меня. Его голос довольно приятный, и Алексу хочется утонуть в нём, исключая то, что, нет, он не мог встретить свою вторую половинку. — Я ничего не почувствовал, — говорит он, наваливаясь на дверь. Но этого едва ли достаточно, ведь он, по сути, кожа да кости. Джек открывает дверь и заходит внутрь. И он выглядит так, словно сомневается, но вдруг он хватает запястье Алекса и вновь удар, разряд электричества, что собирается где-то в центе и растекается по всему телу, мягко вливаясь в его кровь. И это приятно. — Я Джек, мне двадцать три, — говорит он, — Я работаю на звукозаписывающем лейбле и ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал. Джек до сих пор держит его руку, обхватив пальцами запястье. Алекс не может говорить, он просто смотрит на Джека так, словно он не настоящий. У Алекса определённо галлюцинации. — Возвращайся назад в мою голову, — говорит он и вырывает руку из хватки галлюцинации, разворачиваясь и уходя к маленькому шкафчику в ванной, в котором находится баночка с белыми таблетками. Он знает точно, что они находятся там, ему просто надо принять несколько и проспать пару часов. Когда он проснётся, галлюцинации уже не будет. Он не заслуживает второй половинки. Джек следует за ним, останавливается в дверном проёме и наблюдает за тем, как Алекс вытряхивает из баночки четыре маленьких таблетки себе на ладонь. — Я настоящий, — вдруг говорит Джек, и Алекс качает головой. — Нет, — вежливо не соглашается он, положив таблетки себе в рот и сглатывая на сухую. Алекс обходит высокого мужчину (он очень приятно пахнет для галлюцинации, думает Гаскарт, что-то похожее на дорогой лосьон после бритья и цитрус, возможно лимон или что-то похожее). Его кровать – раскладной диван. В его квартире всего две комнаты: гостиная-спальня-кухня-столовая и ванная комната. Алекс садится на диван, опустив руки на колени, а Джек смотрит на него с заинтересованным выражением лица. Его зрение слегка мутное у краёв глаз, словно винтажная картинка в мягком фокусе. Алекс ложится на уже давно не белые простыни. — Ты не настоящий, — повторяет он. Джек часто мограет, продолжая глядеть на него, садится на кофейный столик и уже было открывает рот, чтобы возразить, но решает, кажется, подумать по-лучше над этим. Джек не исчезает, пока Алекс спит.***
Вокруг уже очень темно, когда он снова просыпается. Люстра была включена, и первой мыслью, что появляется у Алекса в голове, становится: «Черт, я что, оставил свет включенным, перед тем, как уснуть? Счёт за электричество будет огромный». — Если честно, то твой кофе ужасный, — говорит чей-то голос. Алекс трёт глаза и, быстро моргая, смотрит на фигуру, сидящую на кухонной тумбе. — Почему ты до сих пор здесь? Джек смотрит на него терпеливо, снимает свои очки и протирает линзы краем футболки. — Потому что я не галлюцинация, — он вновь надевает очки, слезает с тумбы и делает три шага с кухни до дивана. Он обхватывает лицо Алекса руками (его руки очень мягкие, очень, очень мягкие) и целует его. Его сухие и тёплые губы настойчиво прижимаются к потрескавшимся губам Алекса. Гаскарт замирает, но Джек не останавливается, надавливая на основание его черепа кончиками пальцев и наклоняя его голову назад совсем чуть-чуть, только бы получить хоть какой-то ответ, какую-нибудь реакцию. Алекс отталкивает Джека от себя и натягивает рукава толстовки по самые пальцы. Лучше, чем сейчас, он себя никогда до этого не чувствовал. Джек на вкус как кофе, ваниль и цитрус, и какой-то едва заметный сигаретный привкус, словно он курил до этого. — Не делай, — начинает Алекс, пытаясь восстановить дыхание. — Не делай так больше. Он опускает взгляд на руки, прикусывая губу. Он не может смотреть на Джека, на этого прекрасного и идеального мужчину, который является намного лучшей его половиной и тот, кого он определённо не заслуживает. — Уходи, — шепчет Алекс и поднимает голову. В его глазах мольба, и сердце Джека разрывается от этого. Он уже любит мужчину, что сейчас перед ним, этот сломленный беспорядок, который просит его уйти. И он уходит.***
Джек завидует Заку и Райану каждой клеточкой своего существа. Они знают друг друга с двенадцати лет, они знают, что они друг для друга – всё, что когда-либо им было нужно, с того момента как начался пубертатный период. Между ними невидимая нить, которая крепко их связывает, и не важно, куда они пойдут, они всегда вернутся друг к другу. — Он придёт, — успокаивающе говорит Райан, поглаживая волосы Зака, тот же мурлычет, словно кот, открывает глаза и соглашается с ним. — Скорее всего, он просто напуган. — Он не знает, что ему делать. — Возможно, у него уже есть парень. Райан бросает на Зака взгляд, сразу дав ему понять, что он полнейший идиот. — Кто будет встречаться с тем, с кем, по сути, не должен? — А вдруг он один из тех, кто противится общей системе, думая, что это полный бред, и не хочет, чтобы его будущее было выстроено так, как предназначено, — предполагает Зак, и Джек несчастно стонет, сползая в кресле и продолжая запихивать в рот фирменное мороженное. — Ты мог бы поухаживать за ним, — предлагает Райан, и в это раз уже Зак смотрит на него так, словно он полнейший идиот. — Ещё существуют люди, которые пытаются ухаживать за своей второй половинкой? Райан закатывает глаза: — Да, Закари, ещё существуют люди, за которыми надо поухаживать, потому что иногда нужно что-то большее, чем просто осознание, что это судьба и вся вот эта мишура. Зак усмехается, наклоняется и целует Райана в щеку. — Я люблю тебя, — говорит он, и Райан лишь смеётся, ярко улыбаясь. Он шепчет в ответ, что тоже его любит, целует его один раз, а затем второй. Джек кидает в них пульт.***
Первый раз Джек приносит Алексу букет маргариток. Тот захлапывает дверь прямо перед его носом. Второй раз он приносит коробку шоколадных конфет. Алекс смотрит на коробку и говорит: — У меня аллергия на орехи, — и закрывает дверь перед лицом Джека. Но он не собирается сдаваться. — Что можно подарить человеку, который не хочет, чтобы за ним ухаживали? — в отчаянии спрашивает Джек, стоя у стойки его любимого музыкального магазина. Он выглядит настолько грустным, что Мэтт цокает языком и выдыхает: — Микстейп. Джек поднимает голову, смотря с недоверием на менеджера магазина. — Ну, серьезно. Сделай персональный микстейп, — говорит он, и Джек едва ли успевает поблагодарить и заплатить за диск «The Academy Is…», перед тем как вылететь и магазина и сесть в машину. В следующий раз он приносит CD, и, когда Алекс открывает дверь, он выглядит сонным, его волосы мягкие и немного кудрявые. Всё, что хотелось сделать Джеку, это обнять его. — Я сделал тебе CD, — говорит он и протягивает пластиковую упаковку с диском; небольшой кусочек бумаги был прикреплён к передней стороне, а на нём коряво было написано: «Микс Алекса». Алекс берёт диск в руки, немного сомневается и потом открывает дверь чуть шире. —Я не могу, — говорит он, и Джек просит: — Пожалуйста? Алекс сдаётся. В квартире ещё больший беспорядок, чем когда Джек был здесь в первый раз. И сейчас, когда в помещении, наконец, светло, он может видеть синяки под глазами Алекса. — Ты…? Алекс обрывает его: — Не спрашивай, — говорит он сразу, повернувшись к Джеку спиной. CD проигрыватель, который имеется в его доме, совсем доисторический, а звуковая система и того хуже. — Я люблю Blink-182, — удивлённо выдыхает Алекс и поворачивается; «All The Small Things» играет на всю его небольшую квартиру. Джек улыбается. — Я тоже.***
Потребовалось три месяца, чтобы Алекс начал доверять Джеку и позволил ему вновь его поцеловать. У него скопилась у проигрывателя целая стопка из восьми различных CD, которые приносил ему Джек. — Ты не захочешь меня, когда узнаешь, насколько на самом деле я сломан, — шепчет Алекс после того, как Джек целует его, и отворачивается. Джек мягко поднимает его голову за подбородок, притягивая к себе. — Позволь мне помочь тебе, — умоляет он. — Мне не помочь, — отвечает Алекс и целует его снова, медленно, грустно и сладко. Сердце Джека ломается, как кусок старого дерева.***
Его ладонь сухая и холодная в его ладони, а их пальцы переплетены. — Холодно, — говорит Алекс, а его дыхание видно в ноябрьском воздухе. Джек отдаёт ему свою куртку, и Алекс улыбается; его худая фигура дрожит от холода. — Ты такой худой, — хмурится Джек, и улыбка Алекса спадает едва заметно, но Джек видит это. — Я часто забываю есть, — мямлит Гаскарт, опуская голову. В конце Темз-стрит Джек притягивает Алекса к себе, переплетает их пальцы и целует его, сказав после, что он идеальный. Алекс не верит ему, но снежинки начинают падать с неба и прилипать к его ресницам. Джек сцеловывает их, заставляя Алекса смеяться и улыбаться, а его щеки краснеют и сильно горят.***
Алекс срывается снова в начале декабря, выкинув из жизни Джека на две с половиной недели. Баракат приходит каждый день, но тот открывает ему дверь только за день до Рождества. Алекс худее, чем был до этого, а под его глазами едва ли не чёрные круги. Его волосы тоже фиолетовые. — Мне нужны были перемены, — спокойно говорит Алекс, и Джек кивает, принимает это, как то, что должно быть, и выпаливает: — Можно я тебя накормлю? Пожалуйста. Алекс проводит Рождество в квартире Джека, находящейся в спокойном районе, светлой и хорошего размера. В квартире больше двух комнат и кухня отдельно от гостиной и столовой, спальня тоже была отдельно. Алекс чувствует себя как дома. Джек готовит им ужин. Он не позволяет Алексу что-либо делать, только менять диски в проигрывателе с одного Рождественского альбома на другой. И Алекс сидит на тумбе рядом с плитой, наблюдая за тем, как Джек готовит им мягкое масляное картофельное пюре, сладкую ветчину, морковь и горох, а ещё шоколадный торт. Алекс думает, что вот, вот, что такое любовь.***
Джек спит, обнимая Алекса и прижимая его спиной к своей груди. Он словно небольшой радиатор для него, и Алекс спит лучше, чем когда-либо. Снег лежит на подоконнике, и комната вся белая, слишком светлая для глаз, когда он открывает их первый раз. Джек уже проснулся, наблюдая за тем, как Алекс спит, и это даже не выглядит так странно, как должно было бы быть. Он мягко улыбается и утыкается носом в его шею, и Алекс легко тянет его за волосы вверх, чтобы поцеловать нежно и сладко, с утренним запахом изо рта и всё в таком духе. — Я не заслуживаю тебя, — шепчет Алекс между поцелуями, подаваясь вперёд, когда Джек отстраняется. — Я хочу достать луну для тебя, — также шепчет в ответ Джек, глядя сонными глазами, а его волосы растрёпанные ото сна. — Я далеко не целый, — говорит Алекс, а его голос повышается в конце фразы, когда Джек целует его в шею, прикусывая кожу. — Позволь мне помочь тебе, — умоляет Джек.***
Встречает Новый Год Алекс также в квартире Джека, Зак и Райан присоединились к ним. Они приносят оригинальный винил Rolling Stones для Джека и диск Blink-182 для Алекса в качестве подарков, хотя они и не встречались с ним ни разу. Тот факт, насколько открытыми они были, едва ли не пугает Алекса. Он стоит за спиной Джека, глядя на них дикими глазами и с сжатыми плотно губами. Они постоянно касаются друг друга, то руками, то прижимаясь бедрами. Алекс внимательно следит за ними, смеющимися в унисон, за тем, как Райан ерошит волосы Зака. Он ерзает на месте, свернувшись под рукой Джека и положив голову на его плечо. Джек замирает на секунду, опускает на него взгляд и после обнимает, тепло улыбаясь. Он продолжает слушать рассказ Зака о том, как на праздновании Рождества с семьёй Меррика, его мать вошла в комнату, когда они занимались сексом. Зак разговаривает с руками, замечает Алекс, он много ими взмахивает, делая ещё больше акцента на своих словах. — Она даже глазом не моргнула, только сказала: «Ужин будет готов через тридцать минут, и я надеюсь, что вы, мальчики, предохраняетесь». Алекс начинает смеяться, что заставляет Зака и Райана буквально уставиться на него, потому что до этого момента он был очень, блять, тихим. Они тоже смеются, и Алекс понимает, что ощущает себя в безопасности с этими людьми.***
Они стоят на балконе Джека и смотрят, как взрываются в небе фейерверки. Райан и Зак остались внутри, сидя на диване, ведя обратный отсчет и наблюдая за падением Нью-Йоркского шара по телевизору. Алекс закутан в одеяло, взятое с кровати Джека, и, так как у них не было фейерверков, чтобы запустить, то они создают свои. Они взрываются яркими огнями за закрытыми ресницами Алекса, когда Джек его целует в полночь, горячо и долго.***
Алекс ломается в Марте. — Будь моим, — просит Джек, обхватывая его лицо руками. Они уже официальны, они – пара, со всеми из этого вытекающими последствиями. — Выходи за меня. Он застывает, глядя на Джека так, слово его поймали за чем-то, что он делать был не должен. А потом он разбивается. — Ты не хочешь меня, я сломан, использован, и я застрял. Я недостаточно хорош для тебя. Я не достоин твоего времени, — всхлипывает он, вцепляясь в Джека так, словно он - единственный оставшийся спасательный круг, держащий его на плаву. Он трескается по швам, а глаза красные. И когда уже не остаётся слёз, он поднимает голову. — Помоги мне, — шепчет он в отчаянии, — Собери меня вновь.***
Они ещё ни разу не переспали. Джек ведёт его в спальню, целуя его мягко и медленно, постоянно спрашивая, в порядке ли он, всё ли хорошо. — Пожалуйста, — просит Алекс. Его глаза закрыты и чуть приоткрыт рот. — Пожалуйста. Джек приподнимает его футболку, целуя рёбра. И Алекс уже тянется к выключателю, чтобы выключить лампу, но Джек, приподнявшись, ловит его запястье. — Не надо, я хочу тебя видеть, — говорит он ласково, и Алекс выглядит так, словно его разрывает на части. — Позволь мне любить тебя. Он снимает футболку Алекса, оставляя мокрые поцелуи на груди, заставляя его дрожать и вздыхать. В приглушенном свете Джек замечает тонкие шрамы, коими были исполосованы его бёдра. — Ох, Алекс, — выдыхает Джек и опускается ниже, целуя каждый шрам. На внутренней стороне бедра шрамов больше, и Джеку очень хочется сделать так, чтобы они исчезли. Он любит этого мужчину, этого сломленного, прекрасного мужчину. Джек целует их все, каждый шрам отдельно, и когда он заканчивает, то Алекс весь дрожит, шепча Джек, шепча пожалуйста, шепча помоги мне.***
Лодыжки Алекса прижимаются к коленям Джека, а руки сжимают то плечи, то бицепсы. Алекс задыхается, то и дело закрывает глаза, а Джек делает всё, что в его силах, чтобы помочь ему. Он соединяется с ним самым интимным способов из всех возможных – он соединяет две их части в одно целое. Его тело подобно волне; он целует Алекса, и это словно рассвет или закат, как всплески цветов, так остро и сладко. Алекс – самое прекрасное, что Джек когда-либо видел: формы его тела, его кожа и исполосованные лезвием бёдра. — Я хочу, чтобы ты любил меня, — Алекс хватает воздух ртом, впиваясь ногтями в руки Джека. — Уже, — отвечает Джек и глубоко его целует. Их руки переплетаются, ладонь прижимается к ладони, словно в святом поцелуе.***
— Я хочу быть для тебя целым, — шепчет Алекс уже после, выводя непонятные узоры на груди Джека. Он рисует сердечко вокруг оставленного засоса на его ключице, прижимая к нему палец, и он пульсирует – идеальное напоминание. — Ты прекрасен такой, какой ты есть, — говорит Джек, прикрыв глаза и поглаживая руку Алекса. Он качает головой. — Я хочу быть хорошим, — молитва, обещание, обет. — Я хочу заслужить тебя. Джек открывает глаза и смотрит на Алекса, пытаясь увидеть его таким, каким он сам себя видит. И у него не получается. — Выходи за меня, — он шепчет снова, глядя Алексу прямо в глаза. Алекс наклоняет голову, прижимаясь губами в центр его груди. Совсем не на долго наступает тишина, и Джек повторяет: — Выходи за меня. Невидимая нить, связывающая их, натянута до предела. Они прижимаются грудь к груди, и Алекс чувствует это - пробегающий по его венам тихий гул электричества. Джек - его вторая (лучшая) половинка. Он не заслуживает его, но нуждается в нём как в воздухе, которым дышит, и как в еде, которую он ест. — Я согласен.