even great things

Между миллиардами ещё ненаписанных строк о любви я так долго искал ответы в попытке понять, почему уже шестая кряду холодная осень до сих пор удерживает тебя в моём сознании. Отчаянно пытаясь утопить уже притуплённое до состояния нечувствительности вечно ноющее между пятым и шестым ребром чувство в полупустом бокале виски, я всё ещё чувствовал привычный холод твоих ступней на своих ногах, которые согревались лишь когда ты, с головой укутанная в массивное одеяло, невзначай поворачивалась ко мне спиной и довольно выдыхала только мои руки прижимали тебя к моей груди сильнее. Запах твоих мягких волос казался всё таким же осязаемым, хоть я и надеялся безвозвратно выветрить его из своей памяти, но даже в забытом Богом полутёмном баре, мешая в крови очередной бокал виски, я всё ещё чувствую его, стоит только прикрыть глаза. Твое недовольное бормотание по утрам, когда я будил тебя слишком ранними сборами на работу, сиплое «я тебя люблю» вместо прощания, твои вечно ледяные ступни на холодном кафеле моей кухни и привычный запах твоего любимого сорта кофе. Я не верил, что смогу любить так. И даже когда ты сидела на кухонной поверхности, допивая с горла бутылку розового вина, сдерживая смех от внезапно вспомнившейся тебе истории, а я удерживал твои по-детски нетерпеливо болтающиеся ноги, несильно сжимая лодыжки, чтобы положить свою голову тебе на колени. Даже когда твои худощавые пальцы зарывались в мои волосы, чтобы слегка взъерошить их, и твой приятный смех становился ещё громче, только мои губы касались нежной кожи на бёдрах. Я чувствовал твои мурашки под загрубелой кожей собственных ладоней, шепча сотни признаний в любви. Но даже тогда я не понимал их истинного значения. Привкус приторно-сладких сигарет на твоих мягких губах в мимолётном поцелуе на веранде моего дома в четвёртом часу утра тем до жути жарким летом всё ещё больно режет между рёбрами, будто давно застрявший там осколок ручной гранаты. Твоя глупая тяга к сигаретам и абсолютное неумение держать руки при себе, когда ты рассказывала о чём-то. Хаотичная россыпь звёзд над твоей макушкой, когда ближе к пяти утра тебе становилось холодно, и ты устраивалась на моих руках, позволяя мне укрыть тебя одеялом. Я тихо бормотал недовольные фразы, опираясь на подоконник с дымящейся чашкой кофе, пока ты упрямо колдовала над собственным макияжем у туалетного столика, ведь мы и так уже опаздывали. Твоя страсть ко всевозможным оттенкам помад доводила меня до исступления, когда ты, после двадцатиминутного анализа результата творения известных косметических марок на своём лице, в конечном итоге красила губы какой совершенно незаметной помадой, на что я лишь молча качал головой. — Естественный макияж. Ты пожимала худощавыми плечами, отрываясь от большого зеркала. Длинные пальцы неторопливо развязывали пояс атласного халата, когда ты поджимала нижнюю губу, в очередной раз не решаясь выбрать одно из двух практически идентичных платьев. — Ты выйдешь? Мне нужно переодеться. Ты застывала, не спеша сбросить уже развязанный халат с плеч. Очередной глоток крепкого кофе слегка обжигал моё горло, перед тем как я тихо отвечал: — Нет. Твоя приподнятая бровь, а вслед за ней и лёгкое скольжение атласа по мягкой коже. Кофе, отставленный на подоконник. Мои пальцы на твоей талии. И мы оба больше никуда не спешили. И я, знаешь, так чертовски скучаю по нашему сексу. Не по чьему-то телу на моей кровати и грязным касаниям. А именно по твоим рукам вокруг моей шеи, слегка дрожащей нижней губе и прикрытым глазам. Рваным движениями твоих рук и таким настойчивым давлением пальцев на мои ягодицы. Ты вернула мне мою жизнь помятой. И как бы я ни старался разгладить каждую из глубоких складок на когда-то ровном и чистом листе, он, кажется, уже безнадёжно испорчен. И даже в этом темпоральном состоянии агонии моего собственного мозга, разжигаемым крепким алкоголем, я ни о чём не жалею. Даже когда понимаю, что забыть тебя я никогда не смогу. Сквозь мои пальцы прошло достаточно женщин. С их такими уникальными улыбками и совершенно разным запахом волос. Но отчего-то ни одну из них моё сознание не удерживало так долго и так близко. Отчего-то только запах твоей кожи, холод только твоих ступней и тепло только твоего тела пробирает меня до самой последней кости. И не отпускает. Совершенно ни на грамм. Ты — моя конечная станция. Планка, выше которой уже больше никто не прыгнет. И среди сотен лиц незнакомых прохожих я всегда невольно буду искать тебя. И встречать каждое утро на веранде моего дома с чашкой твоего любимого кофе в руках, отчаянно глупо надеясь, что в один день ты с силой захлопнёшь за собой дверь, заваливаясь в мой дом как ни в чём не бывало, небрежно бросишь свою сумку на пол и стянешь резинку со своих мягких волос с недовольным вздохом. И скажешь мне как же сильно ты скучала.