Спустя две недели.
Середина декабря ознаменовалась в Париже предпраздничной суетой. Город был украшен на каждом углу: витрины, чудоковатые ультрасовременные ели и традиционные гирлянды и фонари. Люди сновали по магазинам, приобретая подарки и гоняясь за огромными скидками, скупая практически всё, что только возможно, забывая в этой приятной суете о проблемах, откладывая все нерешённые вопросы на потом, и с предвкушением ожидали очередного главного праздника года – Рождества. Практически все были счастливы...***
Двое молодых людей лежали в своей кровати. В последнее время в их тихом уютном мирке было совсем тихо. Девушка, удобно пристроившись на его плече, молчала и печально смотрела в никуда, она не знала, что можно ещё сказать, а он, не смотря на то, что сейчас ещё спал, молчал всё время и днём, и ночью, потому что вот как уже целых две недели был нем. Маринетт не отказалась от Адриана, она не могла, не имела на это права и не хотела. Он постоянно был с ней или она с ним, хоть это и стоило ей огромных усилий с её стороны: коллеж, в котором пришлось взять академический отпуск, не без помощи Одри Буржуа; отец Адриана, который пытался забрать оцепеневшего сына в особняк, и которому с большим трудом Маринетт и остальные участники случившегося, пытались донести, что он (Адриан) сам хочет быть рядом с Маринетт; её собственные родители, которые ругали её и просили отстать от Адриана, не ставя его теперь ни во что, после того, как он поступил с ней. Маринетт терпела, ругалась, плакала, но добилась своего: Адриан остался рядом. Друзья были на её стороне, они помогали чем могли, но никто не мог сказать, что нужно делать на самом деле, чтобы Адриан пришёл в себя. Через несколько дней после случившегося в доме мадам Буржуа, Маринетт, глядя на молчащего и безвольного парня, чувствуя, что ей лучше самой поговорить с Мастером Фу о случившемся, отправилась к нему сама.***
— Добрый день, Маринетт. Ждал я прихода твоего, — приветствовал её Мастер Фу, едва она открыла дверь его каморки. — Добрый день, — неуверенно поздоровалась она, — раз вы меня ждали, значит догадываетесь почему я пришла? — Скажи, Маринетт, что ты сделала? — спросил старец, совершенно не обращая внимания на её вопрос. Маринетт опешила, не понимая о чём он говорит. — Я? — Да, ты… Действия твои, что совершила. Как их себе можешь описать? — он не напирал, а говорил спокойно и размеренно. — Вы имеете ввиду то… что я воспользовалась демоном или ещё что-то? — пытаясь вникнуть в суть его вопроса, уточнила она. — Я не понимаю вас, если честно. — И это так же... Помнишь ты нашу встречу последнюю? Она просто кивнула головой. — Помог я тебе, позволяя телу твоему выжить в битве, что ты затевала, и теперь в раздумьях нахожусь, правильно ли поступил я, что вмешался. — Вы говорите про то, что освободили меня от тёмных оков Акумы, которым до некоторого времени владела Хлоя? — Да. — Даже если вы поступили не правильно, я благодарна вам за это. — Не нам судить об этом, есть силы Высшие, что видят всё и знают многое непостижимое. Оттого и хочу узнать, что сотворила ты. — М-м-м, — тяжело вздохнув, протянула Маринетт, — я хотела освободить своего любимого человечка от лап демона, вы знаете об этом, но я не справилась с задачей. Видимо я что-то спланировала не так... Мадам Буржуа стала невинной жертвой, спасая мне жизнь, я не могла себе позволить дать ей умереть, если бы я не вмешалась... хотя... я не уверена, что спасла её именно я, — закончила она, последними словами показывая свои сомнения на счёт того, кто на самом деле подарил Одри Буржуа вторую жизнь. — Когда жизнь чужую спасала, с чьей помощью действовала ты? — строго спросил Мастер Фу, и Маринетт показалось, что он недоволен. — С помощью демона, — кисло ответила она, удивляясь реакции Мастера. — Разве не нужно было этого делать? — Не знаю я ответа на вопрос этот... Нарушено равновесие шатких весов... За то, что добровольно поместила ты в тело своё кусок ужасного создания – не виню тебя, как и за желание твоё спасти возлюбленного своего. Поступок же твой, что совершила ты в доме женщины этой, задел незримое многим пространство Света, и не известно теперь, куда повернётся его чаша — ответил задумчиво Мастер Фу. — Э-э... я не очень понимаю о чём вы говорите, но однозначно могу сказать, что помогла мадам Буржуа собрать её сердце с помощью демона и считаю это правильным поступком, об остальном я могу лишь догадываться. Я не имею право называть себя тем, кем не являюсь на самом деле. Если вы о том, что я воскресила человека из мёртвых. — Не остаются такие поступки незамеченными... там, — он поднял руку к потолку и неопределённо ею махнул. — Хорошо ли... или плохо ли ты поступила, узнаешь ты об этом со временем, — Мастер Фу ненадолго замолк. — Как и спутник твой сможет восстановить силы, когда Вселенная примет решение своё. — Но вы же сказали!... — изумилась Маринетт. — В смысле, — уже мягче добавила она, — мне передали ваши слова, что он придёт в норму, когда окажется в кругу семьи! — Условно это пожелание – лучшее оно из всего того, что сделать можно для него. Вот и всё, что удалось выяснить Маринетт. Это никак не успокоило её мечущееся сердце и не дало ответы на вопросы. После посещения старца, ей показалось, что на самом деле он просто не знает, как помочь Адриану, сваливая всё на «Вселенную» с её шаткой чашей весов. «Если все будут сидеть и ждать пока ОНА снизойдёт до них, так и состариться недолго, — негодовала Маринетт, — я не собираюсь сидеть сложа руки!» Хотя, что именно она собиралась делать, она не знала, как и не знала ответов на вопросы, которые её терзали после того, как она выслушала всех после происшествия в доме мадам Буржуа, например: как удалось оживить мадам Буржуа? Или куда делся Акума Хлои? Или как она сама смогла безболезненно избавиться от демона? Маринетт вернулась к Адриану, так и не найдя ответов. «Я буду с тобой столько времени, сколько потребуется, «сон» твой закончится в любом случае, я в это верю!» И она стала учиться жить с таким Адрианом, какой он сейчас был, и овладевать навыками управления чужим телом. Хлоя не раз предлагала свою помощь, но с командами для Адриана Маринетт предпочитала разбираться без чьей-либо помощи, а тем более помощи Хлои, испытывать её на прочность, как новоиспечённого гипотетического друга, который вдруг изменился, прозрев, желания у неё не было. «Кто её знает, что там на уме у этой белобрысой?» — Маринетт просто выкинула её из своих мыслей и заставила пообещать Хлою не показываться ей на глаза. В итоге, совершенно опустошённая, она просто замкнулась на Адриане, от которого не отходила ни на шаг. Да, она старалась общаться с друзьями, но те всегда чувствовали, что она отчуждена и грустна. Никто не давил на неё, прекрасно понимая, что нужно время, чтобы привыкнуть к такому раскладу событий. По прошествии времени Маринетт научилась выдавать просьбы Адриану так, что со стороны они выглядели полноценной парой. Но кого она хотела обмануть? Адриан по-прежнему был нем и безволен. Во всём этом мрачном унынии, которое окружало Маринетт, был всё же маленький лучик надежды, который не позволял ей опускать руки, когда становилось совершенно невмоготу – Адриан иногда оживал мимолётными вспышками. Это проявлялось в осознанном взгляде чёрных глаз или в движении рук, которым Маринетт не давала команды. Эти вспышки показывали ей, что Адриан жив, там внутри, и что он борется. Правда, как ни старалась Маринетт, повлиять она на эти вспышки не могла. И её по-прежнему мучил вопрос, сколько ещё потребуется времени, чтобы он смог побороть то, что завладело его разумом. Она много размышляла над этим, ей казалось, что времени прошло уже достаточно, но Адриан не «просыпался», и Маринетт продолжала ломать над этим голову всё больше и больше. Вот и сегодня, лёжа рядом с ним в кровати и размышляя об одном и том же в сто пятьдесят первый раз, она вдруг задумалась над тем, а сколько же времени Адриан находился в подконтрольном состоянии у Хлои. «Она захомутала его на Хеллоуин... а я вытащила Акуму из её тела в конце ноября, кажется... в четверг, да это было в четверг двадцать девятого, то есть, его рабство длилось примерно четыре недели. Сегодня суббота – пятнадцатое декабря... я очнулась как раз в субботу в доме мадам Буржуа, значит... с тех пор, как Хлоя свободна прошло две с небольшим недели, а что если... что если ему нужно столько же времени, чтобы восстановить свои силы? Столько же, сколько он находился под её властью?» Окрылённая надеждой, она подскочила с кровати и бросилась к календарю, пальцем отсчитывая дни, и замерла, порывисто выдыхая, досчитав до конца – двадцать пятое декабря. «Удача на моей стороне – Рождество – это время ознаменовано самыми загадочными и волшебными свершениями!» Маринетт лёгкой птичкой порхнула к Адриану и поцеловала его ещё сонного. — Осталось чуть-чуть, любимый! Потерпи, и ты снова будешь со мной. Рука спящего Адриана крепко обхватила её за талию, но через несколько секунд сознание проснулось, и рука снова расслабилась – это и была очередная вспышка его настоящего разума. Маринетт улыбнулась и поцеловала его в губы, заставляя своим просящим шёпотом ей ответить.