Чудо

Эта история началась пару месяцев назад, когда я проснулся в центральной больнице префектуры Мияги и не помнил ничего за последние пять лет. Это пугало. Было ощущение, что я пропутешествовал из 13 в 30, как в этом глупом американском кино. Первое, что я сделал после пробуждения – осмотрел всего себя. С двенадцати лет, которые я отчетливо помнил, мое тело сильно изменилось. Мои ноги стали длиннее, пальцы тоже, а на плече сияла маленькая татуировка, о которой в детстве я лишь мечтал. Звезда переливалась золотыми бликами и явно что-то значила, но что, я не помнил. Хотя, я был уверен в том, что иначе бы делать ее не стал. Под моими глазами прочно поселились мешки, на скуле красовался синяк, а ребра были перевязаны и дико болели. Вежливые медсестры рассказали, что меня зовут Тсукишима Кей (о чем я и так помнил) и что я попал в аварию, лишь чудом отделавшись несколькими переломами ребер. Видимо, чудо работало как-то иначе, так как ноги мои болели: стоять больше двадцати минут было сложно. Как мне потом объяснил врач – это лишь последствия недельной комы, которую я перенес. Несмотря на то, что мое тело было тюрьмой для маленького двенадцатилетнего мальчика, я почему-то осознавал, что в такой ситуации никак не могу доставлять моим родным больше хлопот. Я взял на себя ответственность никогда больше не заставлять маму плакать – ее черные от слез глаза, что я увидел при первой встрече, оказали на меня сильное впечатление. Брат вел себя как обычно, хотя мои воспоминания заканчивались на моменте раскрытия его двухлетней лжи про волейбол. Маленький Тсукки внутри меня боялся еще раз увидеть рыдающего в темной комнате брата, который только что, от одного взгляда, потерял последние крупицы гордости. Поэтому, он взял себя в руки, как настоящий взрослый, и улыбнулся своим родным самой теплой улыбкой, на которую был способен. *** Тех, кто пришел его проведать, оказалось много. Тсукки никогда не думал, что за пять лет умудрится найти себе столько друзей, ведь еще совсем недавно с ним разговаривал только один человек. Как его звали? Ямамото? Ямигути? Тсукки пытался вспомнить, но что-то как будто ему мешало. Решив, что поразмыслит об этом, когда останется в палате один, он мысленно вернулся к своим друзьям из волейбольного клуба, что заняли всю его палату. - Тсукишима, ну ты говнюк, - сказал бритоголовый парень, - ты заставил нас поволноваться! Знаешь, сколько Шимидзу-сан о тебе переживала? Непростительно много для такого, как ты. - Да ладно тебе, Рю, - ответил парень пониже ростом слева. Его волосы на лбу отличались желтым цветом, а глаза были темного карего, - он неделю в коме провалялся. Ему можно. - То есть, - спросил Тсукки, - если бы я только поцарапался, вы с меня шкуру бы сняли за это? - Еще как! – Крикнули оба, за что получили настороженный взгляд от Даичи, капитана команды. - Тсукишима, - сказал паренек справа от него с ярко рыжей копной волос, - А ты сильно ударился? Наверно, все знания из мозгов вытекли? - Придурок, - стукнул его по голове паренек, стоящий рядом, - это у тебя от одного удара все знания вылетают! - Кто бы говорил, Кагеяма, - рыжик, разозлившись, схватил синеволосого за грудки, - ты сам тупишь на литературе. - Заткнитесь парни! – Очередной раз прикрикнул Даичи, за что получил суровый взгляд одной из медсестер. Ему пришлось потом извиняться за это. - Если честно, - сознался Тсукки после минутного молчания, - я никого из вас не помню. – Он провел рукой по палате, давая понять, что слова относятся ко всем присутствующим. – Но, как я понял из разговора, ты Даичи, а ты, - он показал на бритоголового, - Рю. А вон тот с баклажаном на голове, - он указал на Кагеяму, отчего тот встал и под возглас «кого ты баклажаном назвал?» хотел было начать драку с больным, - Кагеяма. - Так и есть. - Ответил Даичи. Он выстроил всех ребят ширенгой, прямо перед кроватью Тсукишимы. – Чтобы тебе было легче их запомнить, ребята встали в порядке своих номеров на форме. Так что, если не запомнишь имя, просто скажи номер и все поймут о ком идет речь. – Капитан начал представлять парней, говоря их имя, возраст и позицию. Когда он закончил, Тсукишима попробовал все повторить, но выходило не очень. Вконец, сдавшись, он с благодарностью принял от Сугавары листок с информацией про каждого, кто здесь присутствовал. - Получается, я был номером одиннадцать? – Спросил Кей. – И больше никого в команде не было? – Он уловил настороженный взгляд, который бросил Сугавара на Дайчи. Эти двое явно что-то скрывали. Суга тихо произнес «мы не можем молчать об этом», дотронувшись до локтя капитана. Дайчи лишь одобрительно кивнул и подошел ближе к Тсукишиме, приседая на край его кровати. - По правде, был еще один игрок. – Савамура вздохнул, опуская голову вниз и складывая руки в замке. – Но он почему-то покинул клуб неделю назад и больше не появлялся на тренировках. Его мобильный отключен, а в школе поймать его нереально – он избегает каждого из нас, прячась в туалете, гуляя сзади школы. Одним словом, он не намерен возвращаться. Мне кажется, что он даже о твоем пробуждении не знает. – Даичи перевел взгляд на Сугавару и Тсукишима заметил, что тот нервно кусает губы и оттягивает край своей футболки. - И как его зовут? – Поторопил его Тсукки, чувствуя, что весь этот клубок спутанных мыслей в голове может быть приведен в порядок только одним механизмом, одной частью общего пазла – именем парня, которого он не помнил. Он посмотрел капитану прямо в лицо и тот, повернувшись, с вселенской грустью в своих глазах, произнес: - Его зовут Ямагучи Тадаши. *** Через несколько недель после этого меня выписали. Сломанные ребра давали о себе знать, но боль была скорее тупой и назойливой, чем сбивающей с толку. Поэтому я решил, что постельного режима с меня достаточно. Было необходимо наверстать всю школьную программу за два года, о которых я позабыл. Наскоро собрав свои скудные вещи в палате – в основном игрушки и книжки от людей, посещавших меня, я спустился на лифте вниз и прошелся по белому холлу прямо к ожидавшей меня машине. Нужно было учиться жить заново, радовало лишь то, что воспоминания возвращались. Они появлялись как цунами, словно пятнадцатиметровая волна накрывали меня гигами информации. Уже через неделю после пробуждения, я вспомнил всех своих родственников и даже знакомых. Припомнил и веснушки Ямагучи – парня, что за все время моего пребывания в больнице ни разу меня не навестил. Мне было обидно и в то же время непонятно, отчего он так себя ведет. По воспоминаниям за мои 14 лет, что вернулись к концу третьей недели, мы прекрасно ладили. Он не обижался на мои подколы и всегда меня поддерживал, даже когда истинный я вел себя как задница. «Может один из моих приколов сильно запал ему в душу?» - Однажды подумал я, но быстро отмел эти мысли подальше до времени, когда все воспоминания окончательно вернуться. Сейчас мне было четырнадцать и люди вокруг меня уже не казались столь чужими. Я спокойно разговаривал с братом и матерью, помнил наши вылазки на море и походы в горы. А еще то, что никогда их не переносил. Помнил ночи в палатках и яркое звездное небо над головой. Даже ощущения, что я тогда испытывал перед могуществом этого непокорного черного покрывала с миллионами золотых глаз. В ночь своего приезда я долго не мог уснуть. Так же, как и в той палатке, наблюдал за россыпью звезд на небе и мечтал вернуть все свои воспоминания обратно. Было тихо и спокойно, словно ночь окутывала теплым пледом Морфея, заставляя меня расслабиться и погрузиться в долгий сон. Я так и уснул, скрючившись на подоконнике, ближе к рассвету. На следующий день мне позволили посетить школу. Я желал этого. Четыре стены, хоть они и были для меня родными, все равно давили всей тяжестью, отчего хотелось побыстрее убраться отсюда. Я проснулся раньше, чем нужно было и некоторое время смотрел в потолок. Продумывал, что мне сказать этому Тадаши при встрече. Я думал о том, почему мы поругались? Зачем перестали общаться? Я достал его, или это было мое решение? Потом я осознал, что эти раздумья мне ровным счетом ничего не дадут. Нужно посмотреть на его лицо, которое никогда не умело врать и тогда я узнаю правду. Осознание, что я являюсь любимчиком девчонок в старшей школе, польстило мне. Давно не ощущал себя в окружении стольких девчонок, которые вежливо интересовались моим здоровьем и старались стоять как можно ближе. Это и радовало, и одновременно раздражало. Я не любил большого внимания к себе. А с ними его невозможно было избежать. Поэтому заметив знакомую темнозеленую макушку среди школьников, я обрадовался. Судьба сама давала мне возможность поговорить с ним. Ямагучи шел впереди, прижав сумку в груди, и казалось, вообще ничего не замечал. Я не видел его лицо, поэтому не мог поймать настроение, но спутанные волосы и не заправленная рубашка говорили о многом. Он шел с опущенной головой так, что, если бы не мой рост, заметить Тадаши было бы сложно. - Ямагучи! – Громко окликнул его я. Тадаши подпрыгнул и остановился. Я понял, что он узнал мой голос, несмотря на то, что мы с месяц не общались. Ямагучи повернулся ко мне и, о Боже, я никогда не забуду это выражение лица: глаза были красными, невыспавшимися, уголки рта опущены, а щеки впали, будто он не ел весь этот месяц. Он был весь осунувшийся, сжавшийся и казалось, что высох на несколько сантиметров. Не таким я его помнил. Развернувшись лишь на миг, он воззрился на меня удивленными глазами, а потом рванул вперед. Я не стал дожидаться и, распихав девушек на моем пути, извинившись, устремился за ним. *** Тсукишима достиг его только возле входа в кабинет, сильно схватив за руку. Если бы не его ребра, он смог бы прижать его раньше, но боль все еще тормозила тело. Ямагучи вырывался, просил отпустить, но Кей решил по-своему: потащив в кабинет музыки, который казался заброшенным. Он опустил руку Тадаши лишь тогда, когда дверь была заперта, а ключ спрятан в заднем кармане его брюк. - Ямагути, - начал Тсукишима, повернувшись к собеседнику лицом, - что происходит? – Он заглянул в испуганные глаза и положил руку на плечо парня, желая его успокоить. – Меня сильно беспокоит то, что ты меня избегаешь. – Кей заметил, что Тадаши опять сжался и рвано выдохнул. Парень опустил глаза и чуть заметно задрожал. Было ощущение, что он сейчас заплачет. Плакать хотелось и самому Тсукишиме. Слишком многое, что было так для него важно за эти пять лет уплывало, словно песок сквозь ладони. Кей пока еще держался, но все чаще ловил себя на мысли, что еще чуть-чуть и он сломается. Он любил ночи за их откровенность и честность, и он определенно что-то чувствовал к Ямагучи до этого несчастного случая. Тсукишима будто чувствовал своим сердцем, своей душой. Он знал, лишь одно его слово, хоть какое-то логическое объяснение происходящему, и память встанет на свои места. Поэтому, притянув Тадаши поближе к себе, Кей уткнулся ему в плечо, приобнимая руками. Даже на таком расстоянии Тсукишима слышал, как звонко бьется сердце Ямагути. И парень невольно заслушался. – Прошу, объясни мне все. – Попросил он Тадаши. А Ямагучи мысленно молил Бога о том, чтобы Тсукишима его отпустил. Видят ангелы, он старался, всем сердцем и мыслями старался не попадаться ни Кею, ни друзьям из клуба на глаза. Он не хотел вопросов, не хотел утешений. Достаточно просто существовать где-то рядом, видеть его улыбку, но ни в коем случае не приближаться, говорил он себе. Иначе все закончится, как тогда – кровью на асфальте и телом Кея, отброшенным на несколько метров тормозящей машиной. Тадаши все еще помнил, как погружали Тсукишиму в карету скорой помощи и как он, лежал на каталке словно мертвый – без единого движения. После этого Ямагучи потерял сон и аппетит. Он не хотел жить, осознавая, что останься Тсукишима в тот вечер у него, ничего бы этого не произошло. Возникшая мелкая ссора между ними из-за его упрямства, привела к тому, что Кей ушел поздно ночью к себе. А потом произошло это. Тадаши много плакал, корил себя, но через неделю случилось самое страшное – он сломался. Когда Тсукишима очнулся в больнице, Ямагучи, не знавший об этом, совершил свой первый суицид. Он долго шел к этому, выбирая скорей болезненные способы, чтобы хоть как-то удавить свою боль внутри. В конце концов, он забрался в ванну, закрыв дверь, набрал воды по грудь и вытащил заветное лезвие. Сделать порез было сложно. Суицид могут совершить только сильные люди, которые не бояться боли, и Тадаши в тот момент превратился в такого. Он ухватил лезвие большим и указательным пальцем и поднес прямо к запястью другой руки – туда, где сияла маленькая луна. Увидев татуировку, Ямагучи ненадолго остановился. Он вновь рассмотрел картинку, с которой были связаны приятные воспоминания и резанул несколько раз по коже. Смерть приходила убийственно долго, скатываясь по ладони и пальцам вниз – на пол. Капельки издавали умиротворяющий стук, отчего Тадаши хотелось заснуть, и он догадывался, что в этот раз навсегда. В тот момент, когда сознание уже покидало его, дверь в ванную удалось выбить и под дикий крик матери, Ямагучи вытащили из воды. Тадаши проснулся уже в больнице. Рядом с его кроватью, сидя на стуле, спала мама. Она крепко держала его ладонь в своей и даже во сне дергала головой и хмурила брови. В тот момент, Тадаши пообещал, что больше никогда не выкинет нечто подобное, лучше он будет подальше от Тсукишимы, будет его избегать, чем доводить своих родных до такого состояния. Но даже этому обещанию не удалось сбыться – Тсукишима догнал его сам. Несмотря на боль, которую Ямагучи заметил сразу, он ухватил его за ладонь и утащил в единственное пустующее помещение в школе. Сердце Тадаши билось как бешеное. Он не знал, что говорить и думал лишь о том, как побыстрей отсюда свалить. Места прикосновений Кея к коже горели, а мысли путались. Ямагути уже было хотел попросить его открыть дверь, как Тсукишима сделал нечто непоправимое – он уткнулся лбом в плечо. Кей делал так всегда, когда заходил в тупик, когда его мозги плавились и чувствам был нужен выход. Это было их особенное прикосновение, смысл которого понимали только они. Ямагучи захлебнулся. Он затрясся пуще обычного, пытаясь сдержать всхлипы рукой. Слезы потекли ручейками и, поднявшийся на шум Кей, ошарашено посмотрел на парня. Не такого исхода он ожидал. Открыв свой портфель, Тсукишима протянул Ямагучи пачку сухих салфеток и получив «спасибо», сжал парня в своих объятиях. - Я так боялся. – Произнес надорванным голосом Тадаши, утыкаясь носом в плечо Тсукишимы. – Ты лежал словно мертвый. – Он всхлипнул, тяжело вздохнул и продолжил. – Я хотел тебя найти, но мне сказали, что ты в коме и непонятно, когда проснешься. – Тадаши сгреб пальцами футболку Тсукишимы, уткнувшись ему в плечо и давя очередной поток рыданий. – Я хотел умереть. – От этих слов Кей вздрогнул. Ямагучи хотел покончить собой, думая, что его уже нет в живых. По телу парня пробежала волна мурашек. Он думал, что потерял самое ценное… Тсукишима призадумался, а смог бы он также? Но потом покрутил головой, выкидывая навязчивые мысли. И так слишком много смерти в их судьбах. Эти слова Тадаши были лучшим признанием за всю короткую жизнь Тсукишимы. Он притянул рыдающего парня к себе, приседая на пыльный пол кабинета. Последние два года воспоминаний вернулись в самый подходящий момент, накрывая волной приятных чувств. Теперь перед глазами оказалась вся история: их признания, походы в кино и музеи, ночевка друг у друга и первый раз. А также много прикосновений, важных слов и тех, что они шептали лишь друг другу на ухо. Тсукишима довольно улыбнулся, приобнимая Тадаши и давая ему возможность уснуть. *** - Почему мы выбрали эти татуировки? – Поинтересовался Кей, когда они с Тадашей решили провести день вместе. - Ну, потому что ты Тсукки – луна, а я ассоциируюсь у всех звездой. А почему, я не знаю. – Сконфузился Тадаши. - А я знаю почему. – Ответил ему Кей. – Твое лицо словно небо усыпано россыпью ярких звезд. Можно хоть каждый день на них любоваться. – Подшутил Тсукишима, пиная Тадаши локтем в бок. Ямагучи пронзительно засмеялся, но потом смолк, вновь понурив голову. - Что случилось? – Спросил Кей, насторожившись. - Я ее испортил. - Проговорил Ямагучи, протягивая Тсукишиме запястье с татуировкой, которая теперь была рассечена белыми полосами. Кей посмотрел на картинку, затем Ямагучи в глаза и понял, что произошло. Он осторожно схватил запястье и поднял его вверх к небу. - Посмотри, - сказал он, - разве это не чудо? – Твою луну пересекают несколько ярких комет! - И правда. Чудо. – Ответил Ямагучи, смотря на улыбку Тсукишимы.