***
Как только они входят в двери клуба, Оливер превращается в свою публичную персону, но на этот раз он крепко держит руку на талии Фелисити, когда они обходят комнату вместе. Вместо того, чтобы проверять гостей, чтобы убедиться, что они хорошо проводят время, он продолжает проверять ее,улыбаться ей или слегка сжимать ее руку каждые несколько минут, чтобы сообщить ей, как важно для него ее присутствие. Это откровение, быть в окружении других людей и все же чувствовать подавляющее внимание Оливера, направленное на нее вместо всех остальных. Это заставляет ее действительно почувствовать себя особенной. - Я знал это!- торжествующе восклицает Кертис, когда видит их вместе. – Я знал, что между вами двумя что-то происходит! Как оказывается, никто не удивлен, увидев их вместе. По-видимому,они были не так хороши в сокрытии своих отношений. Диггл никак не комментирует это, но самодовольная улыбка на его лице, направленная на Фелисити прежде, чем он тянет ее в объятие, говорит больше любых слов. На вечеринке есть старомодная фото-будка, и все гости по очереди залезают в нее в различных комбинациях, как будто пытаясь выяснить, как много человек смогут втиснуться туда одновременно. Оливер тащит Фелисити внутрь, потянув шторку и оставив их наедине, и целует ее каждый раз, когда вспыхивает камера. Когда автомат выдает полоску из четырех черно-белых фотографий, он разрывает ее пополам, отдав два снимка Фелисити прежде, чем засунуть два других в свой бумажник. Через час появляются Сара и Нисса. Сара завершила съемки за два дня до Оливера, но осталась в городе для вечеринки, а может быть, и для Ниссы. Они приходят вместе, но Сара старалась избегать публичных мест, чтобы дотошные папарацци не смогли раздуть слух о ее бисексуальности, поэтому они с Ниссой старались избегать мест, где кто-то мог сфотографировать их вместе. Когда начинаются танцы, Оливер тактично отходит в сторону, поэтому Фелисити позволяет Айрис и Кейтлин вытащить ее на танцпол. Она наслаждается ровно три песни, прежде чем вернуться обратно к Оливеру. - У тебя розовые щеки, - говорит он, улыбаясь ей. - Это потому что мне жарко. - Мммм, я знаю. – Он наклоняется, чтобы поцеловать ее. - Это потрясающе. Она смеется ему в губы. – Скорее странно. - Вероятно, тебе лучше выпить немного воды. Я принесу тебе бокал. Она любит, как он всегда заботится о ней. Это одно из тех качеств, которые она очень любит в нем. Пока Оливер уходит в бар, Сара подходит к ней и обнимает Фелисити за шею. - Я так рада за тебя, - говорит Сара ей на ухо, крепко обнимая ее. Ее кожа горячая и липкая, а дыхание пахнет виски. - Спасибо? – говорит Фелисити, обнимая ее в ответ, хотя она не знает, о чем именно говорит Сара. Сара отпускает ее, а затем кладет обе руки на плечи Фелисити, глядя на нее слишком интенсивно, как обычно делают пьяные люди. – Он отличный парень. И он обожает тебя. Надеюсь, ты это знаешь. - Ты говоришь про Оливера? Сара кивает. – Ты действительно хорошо влияешь на него. Он в тысячу раз счастливее, когда ты рядом. - Правда? - спрашивает Фелисити, чувствуя, что она улыбается. - Правда, - говорит Сара, кивая еще раз. - Эй, - говорит Оливер, вернувшись с бокалом холодной воды для Фелисити. Сара отпускает Фелисити, потянув Оливера в широкое, неуклюжее объятие. Оливер поднимает брови вверх, одной рукой обняв Сару, когда он вручает Фелисити ее воду. – Что происходит? - Ничего, - говорит Сара, схватив Фелисити и потянув ее в трехстороннее объятие. – Я просто так люблю вас, ребята. - Мы тоже тебя любим, - говорит Оливер, слегка нахмурившись. - Все в порядке? - Да! – отвечает Сара. – Фан-та-сти-чески. – Она выпускает их из объятий и спешит на танцпол, чтобы присоединиться к танцам. - С ней все в порядке? - спрашивает Фелисити, наблюдая за Сарой на танцполе. Оливер пожимает плечами и слегка качает головой. - Кто знает? - Ты хочешь… - Нет,- говорит Оливер, поворачиваясь к Фелисити и поцеловав ее в губы. - Сегодняшний вечер только для нас двоих. Сара может позаботиться о себе. Они проводят остаток ночи, не отрываясь друг от друга, пока не приходит время для Оливера подняться на сцену вместе с Дигглом, Сарой, Рэем и Кертисом, чтобы поблагодарить всех за тяжелую работу над фильмом. Когда они по очереди выступают с речами, Кертис подмигивает ди-джею и тот включает ту самую песню NSYNC, которую они пели под караоке. Оливер смотрит на Сару, но добродушно подпевает, даже умудряясь выглядеть так, будто он хорошо проводит время, когда они танцуют все вместе. У половины членов съемочной группы есть мобильные телефоны, так что есть большая вероятность того, что к завтрашнему дню это видео будет по всему интернету. Как только песня заканчивается, Оливер покидает сцену и с благодарностью теряется в теплых объятиях Фелисити. - Ты был потрясающим, - говорит она. - Эта чертова песня, - бормочет он. – Мне так стыдно… - Я думала, ты выглядел горячо, - бормочет она, прижимаясь к его шее. Он поворачивает голову, чтобы захватить ее губы, и то, что начинается как нежный поцелуй, быстро перерастает в нечто большее. – Готова улизнуть отсюда? - выдыхает он, когда они, наконец, отстраняются друг от друга. Она думала, что он никогда не спросит. Рука Фелисити крепко сжимает бедро Оливера всю дорогу домой. Каждый раз, когда он останавливает автомобиль на красный свет, он накрывает ее руку своей, большим пальцев лаская ее суставы и бросая лихорадочные взгляды в ее сторону. Они едва добираются до дома, прежде чем начинают срывать друг с друга одежду. Их поцелуи хаотичные и жадные, их руки повсюду сразу, как будто они не могут получить достаточно друг друга. К тому времени, когда они добираются до спальни на втором этаже, они уже наполовину раздеты: рубашка Оливера расстегнута и выправлена из штанов, а платье Фелисити болтается на одном плече. Руки Оливера блуждают по ее спине, тяжелые и теплые, прежде чем он ловко расстегивает застежку на лифчике. Она вздыхает, когда он освобождает грудь и опускает платье по ее бедрам. Как только платье падает на пол, она толкает рубашку с его плеч, прижимаясь к нему всем телом, в отчаянной попытке найти больше контакта их обнаженной кожи. Она нуждается в нем так сильно, что это почти причиняет физическую боль. Боль такой силы, что у нее щиплет глаза. Его имя висит на кончике языка, но она не может сформулировать слова из-за жжения в горле. И в этот момент руки Оливера сжимают ее лицо, крепко и уверенно, большие пальцы ласкают ее скулы, когда его губы стирают ее слезы. – Шшшш… - бормочет он, осыпая ее лицо нежными поцелуями. – У нас есть все время в мире. Это не так. Но, по крайней мере, у них все еще есть эта ночь. Она позволяет его рукам стереть ее неуверенность и старается не думать о завтрашнем дне.***
Ранним воскресным утром Фелисити открывает глаза, обнаружив телефон Оливера, который парит прямо перед ее лицом. – Что ты делаешь? – бормочет она, моргая. Оказывается, у нее легкое похмелье после вчерашней вечеринки… Вероятно, прошлой ночью ей следовало выпить больше воды, прежде чем они с Оливером добрались до кровати. Он улыбается ей. – Фотография на память, чтобы я мог вспомнить, как ты выглядишь по утрам. – Он уже одет в джинсы, толстовку и бейсболку – официальную одежду всех знаменитостей. - Зачем тебе это? – стонет Фелисити, пробегая руками по спутанным волосам. - Потому что это мое любимое зрелище, и я буду скучать по нему в течение следующих трех с половиной недель. Она чувствует очередной приступ печали в ожидании их разлуки и бросается к нему, потянув его за руки. – Иди ко мне. Оливер наклоняется к ней, украв несколько поцелуев прежде, чем он возвращается к упаковке своих сумок. Фелисити берет очки с прикроватной тумбочки и надевает их. Она предложила отвезти его в аэропорт, но ему нужно вернуть своюAudi, поэтому это не имеет смысла. Кроме того, Оливер сказал, что в аэропорту могут быть папарацци. Им лучше проститься дома, пока они наедине. Она встает и одевается, затем беспомощно садится на край кровати, пока Оливер передвигается по комнате, убирая в сумку последние вещи: свою зубную щетку, зарядное устройство для телефона, тапочки. Завтра в дом придет уборщица; он уже сказал Фелисити взять из холодильника или кладовой все, что она захочет. Когда он заканчивает здесь, она спускается за ним на первый этаж и болтается вокруг, когда он проверяет комнату за комнатой, а затем загружает свои сумки в машину. Он собрался слишком быстро, и ему уже пора ехать в аэропорт. - Я буду скучать по тебе, - говорит он, обнимая ее и положив подбородок поверх ее головы. Фелисити крепко обнимает его и кивает ему в грудь. Его руки сжимаются вокруг нее так сильно, что ее ребра болят. - Это всего три недели. - Три с половиной, - бормочет она. - Все будет хорошо, - он приподнимает ее подбородок, и целует ее медленно и тщательно. Поцелуй заканчивается раньше, чем она готова отпустить, а потом он уходит и садится в машину. Фелисити стоит прямо в дверном проеме, махая ему в след, когда он закрывает дверцу и уезжает. Она не плачет. Не в тот момент, когда его машина исчезает из виду и даже когда она возвращается в свой пустой дом, чтобы собрать свои вещи. Она очень гордится собой из-за этого. Она проводит остаток дня на своем диване, чувствуя грусть и пытаясь поднять настроение с помощью просмотра «Студии 30» на Netflix. «Уже скучаю по тебе» - пишет ей Оливер с борта самолета. Она отправляет в ответ грустный смайлик. - Мой дом кажется каким-то странным, - говорит он ей позже, когда звонит ей тем вечером. – Больше, чем обычно. Фелисити знакомо это чувство. Ее маленький арендованный коттедж кажется безжизненным без Оливера рядом с ней. Ее сердце как будто перестало биться. - Я даже не знаю, где ты живешь в Лос-Анджелесе, - говорит она. - Лорел Каньон. А что насчет тебя? - Калвер-Сити. - Это не слишком далеко. Когда я вернусь из Токио 26-го числа, я приготовлю тебе ужин, и мы поедим у меня. - Ты слишком устанешь после перелета. - Я высплюсь в самолете. - У тебя в доме не будет продуктов. - Я схожу в супермаркет. - В первый же вечер дома? - Для тебя да. - Тогда хорошо, - улыбается она. – Это свидание. – Их второе настоящее свидание. Надо лишь пережить эти 25 дней. Она пытается представить их совместную жизнь в Лос-Анджелесе. Поездки туда и обратно из ее квартиры до его дома на холмах. Совместные покупки в супермаркете «У Джо». Походы в рестораны. Прятки с папарацци. Ей трудно это представить. Это слишком не похоже на ту жизнь, к которой она привыкла. - Я позвоню тебе завтра вечером, - обещает ей Оливер, прежде чем он кладет трубку. Видимо, Фелисити уже забыла, как спать в одиночестве, потому что она проводит полночи, ворочаясь и переворачиваясь в своей внезапно неудобной кровати. Когда в понедельник утром наступает время вернуться к работе, Фелисити не готова к этому. Трудно находится на съемочной площадке без Оливера. Зная, что он сейчас в двух тысячах миль от нее, в Лос-Анджелесе, пока она застряла здесь, заканчивая работу в Новом Орлеане. Тяжело думать, что она не сможет провести с ним вечер в конце рабочего дня. Она продолжает смотреть на то место, где обычно стоял его стул, и скучать по нему. - Эй, - говорит Айрис, остановившись, чтобы проверить ее. - Ты в порядке? - Прекрасно, - говорит Фелисити, заставив себя улыбнуться. Разумеется, Айрис понимает, что она лжет, и тянет ее в утешительное объятие. В благодарность съемочной команде, в обеденный перерыв Оливер присылает им грузовичок с едой из любимого ресторана Фелисити. Это заставляет ее еще больше скучать по нему. - Тебе понравились эмпанады? (*жаренные в масле пирожки, популярные в Латинской Америке – прим. переводчика) – спрашивает он вечером, во время очередного телефонного разговора. - Да, - отвечает она. – Они были прекрасны. Всем очень понравилось. - Я скучаю по тебе… - говорит он. – Лос-Анджелес отстой. Она перекатывается, прижав одну из подушек к своей груди. – Я тоже скучаю по тебе. Должно быть, он слышит шелест простыней, потому что он говорит: – Ты уже в постели? - Да. (Это всего лишь 10 вечера, но ей абсолютно нечем заняться). - Что на тебе надето? Она не может не рассмеяться. - Ты сейчас серьезно? - Смертельно серьезно, - его голос низкий и грубый, посылает волну желания вниз по ее позвоночнику. - Во что ты одет? – спрашивает она у него. - Подожди, - она слышит, как он возится с телефоном, а затем отвечает. – На мне ничего нет. Ну что ж, ладно… Двое могут играть в эту игру. - На мне твоя футболка, - говорит она. – Она все еще пахнет тобой. - Мило, - выдыхает он. – Что насчет нижнего белья? - Трусы в горошек. – Он уже достаточно хорошо знаком с ассортиментом ее нижнего белья, чтобы понять, о чем именно она говорит. - Мои любимые, номер три. Сними их для меня. Боже, они действительно делают это? У нее не было секса по телефону со времен средней школы, и она чувствует себя немного глупо, но она подыгрывает ему. – Хорошо. - Прикоснись к себе, Фелисити, - его хриплый голос вызывает мурашки по коже, и она тихо стонет, опустив руку между ног. Она удивлена тем, как быстро он заводит ее, находясь на расстоянии 2 тысяч миль. - Вот так, - говорит Оливер, его дыхание становится тяжелым, не оставляя вопросов о том, чем он занят на другом конце трубки – Я хочу услышать тебя, Фелисити. - Оливер, - вздыхает она, когда ее рука двигается быстрее. - Боже, я скучаю по тебе, - стонет он. – Как бы я хотел быть внутри тебя прямо сейчас. - О боже… - скулит она. - Если бы я был там, с тобой, я бы раздвинул твои ноги и опустился на тебя, пока ты бы не стала кричать… Черт!Она так близко, что не может сформулировать последовательные предложения. Все, что она может сделать, - это задыхаться в телефонную трубку, когда она преследует свое освобождение. - Ты этого хочешь, Фелисити? Хочешь почувствовать меня внутри и мои пальцы на твоем клиторе? - Ол… Оливер, - умоляет она. Он дрожит. – Скажи это. - Я хочу… о Боже, Оливер… - она падает через край, слыша как Оливер на другом конце достигает кульминации вместе с ней. Некоторое время они молчат, слушая сбитое дыхание друг друга, когда они оба возвращаются к реальности. - Ты в порядке? - спрашивает Оливер. - Ммммм, - вздыхает Фелисити. - Да. У меня все в порядке. Проходит еще один момент тишины, а затем он спрашивает: – Фелисити? – он звучит неуверенно, почти застенчиво. Она приподнимается на кровати. – Да? - Я ... -она слышит, как его дыхание замирает, когда он колеблется. - Я просто скучаю по тебе.***
Оливер снова звонит ей в среду вечером, как только она возвращается с работы. - Разве ты не должен ехать в аэропорт? - спрашивает она, сбросив туфли и опустившись на диван. Менее чем через два часа он должен быть на ночном рейса в Нью-Йорк. - Машина в пути, я как раз заканчиваю собирать свои вещи. - Машина в пути, а ты еще не собрался? – восклицает она с ужасом. Одна мысль об этом вызывает неприятное чувство в животе. Ей предстоит еще два дня в Новом Орлеане, а Оливер уже дважды упаковал свои сумки. – Ты сошел с ума? Ты не должен разговаривать по телефону со мной, а должен собирать свои вещи. Он раздраженно смеется. – Всё в порядке, я почти закончил. Она слышит, как он скрипит зубами, и хмурится. – Всё нормально? - Да, всё хорошо, я просто опаздываю. - Как обычно. - Очень смешно. Она слышит шорох на том конце трубки, когда он засовывает оставшиеся вещи в чемодан, и думает о том, как выглядит его дом в Лос-Анджелесе. Ее мучает, что у нее нет ответа на этот вопрос. - Когда у тебя встреча насчет пьесы? – спрашивает она, нервно покусывая губу. - В понедельник. - Ты нервничаешь? - Не-а. Это просто встреча. Я провел миллион таких встреч. (Она ему не верит, но решает не давить на него. Она знает, что он ненавидит признаваться, когда он на грани, и сейчас, когда он отвлечен и спешит, это не лучшее время для разговора по душам). - Ты позвонишь мне рассказать, как все прошло? - Конечно. Дерьмо, похоже это водитель, я должен бежать. - Хорошо. Желаю спокойного полета. - Все будет хорошо. До скорого. - Я скучаю по тебе, - говорит Фелисити, но он уже повесил трубку.***
Она получает сообщение от Оливера в четверг утром после того, как он добирается до Нью-Йорка: «Погода кошмар». «Здесь тоже» - отвечает Фелисити. Это ее последний день на съемочной площадке, и идет дождь. В этот день они заканчивают работу рано, а затем она отправляется в бар с Дигглом и несколькими членами съемочной группы. Фелисити держит телефон поблизости, на случай если ей позвонит Оливер, но он не звонит. Вместо этого он присылает ей свое селфи в полном блеске для фотосъемки с Esquire. На нём белая рубашка, галстук и жилетка без пиджака. Волосы уложены назад, он гладко выбрит, и хотя она скучает по щетине, она не может не признать, что он выглядит потрясающе. На самом деле, великолепно. Увидев это, ее сердце сжимается от тоски. «Круто или не круто?» – читает она. Она посылает ему пару смайликов «класс» в сопровождении целой цепочки смайликов с глазами-сердечками. «Как прошел твой последний рабочий день?» - спрашивает он. «Неплохо», - отвечает она. – «Слишком быстро». «Ты расстроена?» «Немного», - признается она. – «Как твоя съемка?» «Неплохо, я думаю. Я ненавижу такие вещи». «Позвонишь мне, когда закончишь?» «Ужинаю с Теей сегодня. Попробую позвонить завтра?» «Конечно. Развлекайся. Я скучаю по тебе». «Скучаю по тебе больше». В пятницу утром Фелисити застегивает свои уже упакованные сумки, сдает в прокат свой автомобиль и улетает домой в Лос-Анджелес. Приятно вернуться в свою собственную квартиру, в свою постель. Она любит Лос-Анджелес. Она скучала по ЛА, пока была на съемках. Тем не менее, часть ее скучает по маленькому коттеджу в Новом Орлеане. Она скучает по кофе на балконе и по виду на парк. Она даже скучает по запаху в своем холодильнике. После девяти недель вдали отсюда, она начал пахнуть, как дом. У ее холодильника в Лос-Анджелесе свой запах, но теперь он кажется ей чужим. Обычно он пахнет домом, но теперь это не так. Ей просто нужно время, чтобы привыкнуть, полагает она. Или, возможно, ей нужно просто выбросить старый холодильник и купить ультрасовременный Arm & Hammer. В идеале, холодильник, вероятно, вообще не должен пахнуть. Оливер пишет ей, чтобы узнать, добралась ли она до дома, и сообщить, что вечером у него какое-то мероприятие в городе, и в конце концов он не сможет позвонить. Она немного разочарована тем, что они не разговаривали уже два дня, но она уверена, что он сильно занят. Он знает многих людей в Нью-Йорке, и сейчас самое время наладить старые связи, кроме того, он вероятно, пытается провести как можно больше времени со своей сестрой. Он позвонит, когда у него появится шанс. Когда она ложится спать той ночью, она кладет их снимки из фото-будки на тумбочку рядом с кроватью, так что это последнее, что она увидит перед сном, и первое, что она увидит утром. Оливер отправляет ей пару сообщений в субботу, но в воскресенье он молчит. Шуточный мем, который она посылает ему, не получает ответа. Так же как сообщение с пожеланиями удачи, которое она отправляет накануне его встречи в понедельник утром. Он не разместил ни одного поста в социальных сетях с тех пор, как он покинул Новый Орлеан, но она проверяет их в любом случае, если вдруг появится что-то новое. Но Оливер исчез с радаров. В понедельник вечером, когда она по-прежнему не получила никакой обратной связи, она пытается позвонить ему, но вызов уходит на голосовую почту. – Эй, это я… просто хотела узнать, как прошла твоя встреча. Позвони мне, когда у тебя будет время. Он пишет ей следующим утром. «Прости, был занят. Встреча прошла нормально. Пока ничего не знаю». Он вот-вот улетит в Токио, так что это единственная информация, которую она получает от него. В течение следующих нескольких дней они переписываются несколько раз, но разница во времени является серьезным препятствием, и им так и не удается созвониться. Она получает все меньше и меньше сообщений в течение недели, пока наконец не наступает тишина. Проходят дни. Она пишет ему еще несколько раз, спрашивая, всё ли в порядке, пытается позвонить ему и оставляет пару голосовых сообщений, но он не отвечает. После недели радиомолчания, она больше не пытается как-то оправдать его. Вот и все. То, что случилось в Новом Орлеане, осталось в Новом Орлеане. Она не может сказать, что не думала о таком сценарии. Не думала о том, что в конце концов Оливер потеряет к ней интерес. Ей всегда казалось, что она будет готова к этому, но когда события принимают такой оборот, она понимает, что не была готова к чему-то подобному. Смирение с возможностью потерять его рано или поздно не уменьшает реальную боль, когда она действительно теряет его. Фелисити дает себе ровно одну ночь, чтобы поплакать об этом. Она выпивает бутылку вина, просматривает всех их совместные фотографии в своем телефоне, и рыдает в футболку, которую он ей оставил. На следующий день она берет себя в руки, кидает футболку в стиральную машинку, прячет полоску с фотографиями в задней части ящика и начинает жить дальше. В течение следующих двух недель она отвлекается, возвращаясь к своей жизни в Лос-Анджелесе, зависая с друзьями и посещая все рестораны, по которым она соскучилась за время отсутствия. Она никому не рассказывает об Оливере, и если ее друзья замечают, что с ней что-то не так, они не комментируют это. Айрис пишет ей, предлагая провести время вместе, но Фелисити отклоняет предложение. Айрис предупреждала ее об Оливере, и она пока не готова встретиться с ней и признать, что ее подруга оказалась права. Даже если она знает, что Айрис никогда не позволит себе выражение вроде «Я же говорила», между ними повиснет неловкость, и рана после разрыва еще слишком свежа. Ее грудь все время болит, как будто кто-то сжал в тисках ее сердце. Но это не так уж плохо, как трагические страдания в сонетах Шекспира. Она все еще может дышать, по крайней мере, большую часть времени. Она может жить с болью. Она может двигаться дальше. Со временем боль уйдет. Время лечит. И вот наступает 26 число. Тот день, когда Оливер должен вернуться из Токио. Тот день, когда должно было состояться их второе свидание. Грудь Фелисити немного затягивается, и ей немного труднее дышать. И да – возможно она и достает полоску фотографий из ящика и немного плачет над ней, но это длится лишь несколько минут. Она справится. Она переживет это. Пока не приходит сообщение от Оливера. «Могу ли я увидеть тебя?» Она искренне потрясена, получив сообщение от него. Она подумала, что всё кончено. Что она осталась в истории как еще одна девушка, надоевшая Оливеру Куину, который игнорировал ее на протяжении нескольких недель. В течение нескольких минут она всерьез раздумывает о том, чтобы послать его к черту. Но ее щеки пылают в ожидании увидеть его, а ее сердце лихорадочно стучит в груди. По правде говоря, она скучала по нему, как сумасшедшая. Она хочет снова увидеть его. Отчаянно. Даже если эта встреча лишь для того, чтобы официально поставить точку в их отношениях, прежде чем он забудет ее, как вчерашние новости. «Ладно» - отвечает она. «Какой у тебя адрес?» Она пишет ему адрес, а затем идет в ванную и поправляет свой конский хвостик. Она ни в коем случае не собирается наряжаться (только для того, чтобы он ее бросил), но она может, по крайней мере, привести в порядок свои волосы. Когда ее конский хвостик выглядит красиво, аккуратно и уместно, Фелисити входит в гостиную, садится на диван и ждет. Через тридцать минут раздается стук в ее входную дверь. Она делает глубокий вдох и открывает дверь. Ее сердце предательски пропускает удар при виде него. Оливер. Он стоит на ее пороге в кожаной куртке для поездок на мотоцикле, которую она никогда не видела. Его волосы короче, чем когда-либо прежде, что заставляет его лицо казаться немного круглым. Он все еще невозможно красив, но в то же время выглядит изможденным. Она не пропускает темные круги под глазами и понурый наклон плеч. Хорошо, - на секунду думает она. Он моргает и проводит рукой по своей голове, как будто он все еще не привык к новой стрижке. - Ты здесь, - говорит она, нарушая молчание, повисшее между ними. Он беспокойно кивает, как будто он не уверен, какого приема ожидать. Фелисити не уверена, как вести себя с ним, так что они оба чувствуют себя неловко. Ее рука теребит завязки на воротнике своей толстовки,когда они рассматривают друг друга. - Ты хочешь войти? – наконец, говорит она. - Если ты не против. Она отступает, и Оливер входит в ее квартиру. Это первый раз, когда он здесь, но он не смотрит по сторонам. Вместо этого он смотрит лишь на нее. - Я скучал по тебе, - тихо говорит он. Она не может сдержать горечь в голосе, когда она спрашивает: – Серьезно? - Я очень сожалею, - говорит он, немного опустив голову. - О чем? - холодно спрашивает она. - О том, что ты думаешь, что я не скучал по тебе. Она скрещивает руки на груди. – Тогда зачем ты заставил меня так думать? Он смотрит на пол, переминаясь с ноги на ногу. – У меня были паршивые пару недель. - Ты мог бы позвонить и рассказать мне об этом. - Я не хотел обременять тебя своими проблемами. - Значит, ты решил, что будет лучше, если я подумаю, что ты меня больше не любишь? Он выглядит так, как будто она ударила его. – Я не думал ясно. - Что случилось? – спрашивает она, внезапно испугавшись, что «паршивые времена» означают возврат к наркотикам или алкоголю. – Ты не… - Слетел с катушек? Нет, но спасибо за вотум доверия, - обиженно говорит он,но она явно не заслуживает такого отношения. - Тогда что? – парирует она. Он качает головой, стиснув челюсть. - У тебя появился кто-то еще? – спрашивает она, поддаваясь страху, который преследует ее с тех пор, как он перестал звонить. Что в его жизнь вошла новая девушка, как только у него появился шанс. Девушка, которая больше соответствует его типу – кто-то из высшей лиги. Он действительно выглядит так, как будто он в ужасе от одной этой мысли. – Боже, нет, Фелисити. Нет никого, кроме тебя. - И как я должна была понять это? – она испытывает некоторое удовлетворение, когда он вздрагивает. - Много всего происходило. Я хотел позвонить тебе, но… все нарастало как снежный ком, и я оказался похоронен под лавиной. - Что это было, Оливер? Что такого случилось, что ты не мог поговорить со мной почти три недели? Он снова смотрит в пол, поморщившись. – У меня была крайне неудачная встреча с моим агентом. А потом я поссорился с Теей. Я не получил роль. Я возненавидел Токио. Режиссер оказался уродом, а реклама была куском дерьма. - Это звучит довольно неприятно, - признает Фелисити с толикой сочувствия. Она была так уверена в том, что ее отвергли, что Оливер нашел себе кого-то еще, что она даже не задумалась, что могло произойти что-то подобное. Не похоже, чтобы избегание проблем было для него чем-то новым. Он никогда не относился к категории людей с душой нараспашку, у него всегда была эта ужасная тенденция закрываться от всех, когда наступают трудные времена. Она знала все это про него, но по глупости предположила, что они прошли этот этап. Ей казалось, что он обратится к ней, если ему будет плохо или тяжело, но он этого не сделал. Оливер делает дрожащий вздох и медленно выдыхает. – Я был в полном беспорядке. В основном, потому что… - наконец, он смотрит на нее, и его глаза наполнены такой уязвимостью, что она не может дышать. – Я не знал, как справиться со всем этим, когда тебя не было рядом. Фелисити чувствует, как тиски, сжимающие ее сердце, начинают понемногу ослабевать, возможно, это делает ее слабой или нерешительной. Но сейчас ей все равно. - Я облажался, - говорит он, делая нерешительный шаг к ней. – Мне жаль… - он тянется, чтобы прикоснуться к ней, а затем словно передумав замирает, когда его рука неуверенно висит в пространстве между ними. – Пожалуйста, просто дай мне еще один шанс, Фелисити. Пожалуйста, - он звучит почти поверженным, и этого достаточно, чтобы разрушить ее последнюю решимость. Она кивает, и он делает шаг к ней, и тянет ее в крепкое объятие. Боже, она так соскучилась. Она так скучала по нему. - Мне так жаль, - бормочет он в ее волосы. - Ты даже не представляешь, Фелисити. Ее руки блуждают по его плечам, а затем над его головой, привыкая к колющему, бархатистому чувству его коротких волос. Он пахнет точно так же, как она помнит, и даже лучше из-за кожаной куртки. - Я подумала… - она останавливается, сильно моргая. – Я думала, что ты потерял ко мне интерес. - Это не так, - говорит он несчастно. – Я бы не смог. - Тогда почему ты перестал звонить? Почему ты не отвечал на мои сообщения? Я не понимаю, почему ты не мог просто поговорить со мной. Его руки сжимаются вокруг нее, и она чувствует, как бьется его сердце. – Я не хотел, чтобы ты знала, как плохо идут дела. Я чувствовал себя жутким неудачником, и я не хотел, чтобы ты видела меня таким. - Ладно, но ты понимаешь, что это абсолютно глупо, не так ли? Он тихо вздыхает напротив ее шеи. – Теперь я понимаю, на самом деле, мне предстоит еще много работы над собой. - Ясно, - соглашается она. – Что случилось с твоей сестрой? Он вздыхает, и его плечи мгновенно напрягаются. – Я узнал, что она сидит на наркотиках. Пока вполне безобидных, но я воспринял эту новость не слишком хорошо, а у нее не было желания слушать лекцию от брата-наркомана. - Мне очень жаль, - говорит Фелисити, медленными движениями потирая его спину, пытаясь прогнать напряженность. Он опускает лицо на ее плечо и вздыхает. – А потом я узнал, что они даже не рассматривали меня всерьез для роли в пьесе. Они согласились на встречу только чтобы угодить моему агенту. Я потратил почти неделю на подготовку, а прослушивание закончилось через 5 минут. - Ох, Оливер. - Дело в том, что я даже не хотел эту роль, потому что не хотел долго находиться вдали от тебя, я уже решил, что собираюсь отклонить предложение в любом случае, но было унизительно узнать, что они даже не рассматривали мою кандидатуру всерьез. Фелисити обнимает его еще крепче, проглатывая комок в горле. Она понятия не имела, что он собирается отклонить роль в пьесе ради нее. Если бы он только сказал ей об этом… - И тогда я прилетел в Токио, и все оказалась катастрофой. Реклама была дерьмом, так что эта работа оказалась большой ошибкой. Мне показалось, что я ни на что не способен. Я продолжал твердить себе, что позвоню тебе, как только все наладится, но все становилось только хуже. Прошло уже много времени, так что я знал, что ты будешь злиться, и я не мог справиться с этим. Я не был уверен, что ты захочешь иметь со мной что-то общее. Фелисити отступает немного назад, не выходя из его объятий, но достаточно для того, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. – Я не злилась, Оливер, мне было больно. Он медленно кивает, вздыхая. – Я никогда не хотел причинить тебе боль, я просто… я был в беспорядке. Я не думал ясно. - Скажи мне правду – насколько плохо это было? Его взгляд мрачен, но наполнен искренностью, когда он смотрит на нее. – Я не употреблял наркотики, если ты спрашиваешь об этом. - Но ты об этом думал, - они никогда раньше не говорили всерьез о его зависимости, поэтому для нее это новая территория. Его челюсть сжимается. – Я думаю об этом каждый день, Фелисити. Но я не собираюсь повторять эту ошибку, независимо от того, что произойдет. Я не хочу, чтобы ты думала, что я вернусь к наркотикам каждый раз, когда у меня случается депрессия или мы ссоримся. Она будет беспокоиться о нем в любом случае, так что это неизбежно, но его уверенность обнадеживает. Он пристально наблюдает за ней, пытаясь оценить ее реакцию, поэтому она слегка улыбается и прижимает ладонь к его щеке. - Ты не можешь игнорировать меня каждый раз, когда случаются трудности, -говорит она, потому что ему надо это услышать. - Ты должен делиться этим со мной. Я здесь не только для тех дней, когда все прекрасно, ладно? Его пальцы впиваются в ее талию, когда он снова кивает, тяжело сглотнув. - И мне также нужно, чтобы ты тоже был здесь, для меня. Он наклоняется и целует ее мягко - осторожно –в губы. - Я буду, - обещает он. – Теперь я буду. - Я серьезно, - говорит она, сморгнув выступившие на глаза слезы. – Ты не можешь вдруг исчезать вот так. Это слишком больно. Я не могу это принять. Он обнимает ее и целует в лоб. – Я не буду. Клянусь. Больше никогда. Она хочет ему поверить, но она знает, что нет никаких гарантий. Нет ничего, что он мог бы сказать, чтобы доказать этого, нет таких слов, которые могут стать гарантом отсутствия будущих ошибок. Существует только доверие. И надежда. Так что она просто верит, что он захочет сдержать это обещание. И пока этого достаточно. Им обоим предстоит пройти долгий путь, если они собираются сохранить эти отношения, но до тех пор, пока он готов прилагать усилия, она тоже не собирается сдаваться. Фелисити поднимается на цыпочки и целует его. Не мягко или осторожно, но яростно, со всей тоской, которую она ощущала с тех пор, как он ушел. Оливер целует ее в ответ с той же срочностью, углубляя поцелуй, когда его пальцы погружаются в ее конский хвостик, потянув ее голову назад для более удобного угла. Ее тело наполняет тепло, и она прижимается к нему, чувствуя больше отчаяния.Она хочет чувствовать его везде, нуждается в нем везде. Он вздыхает напротив ее губ, а затем его руки крепко обнимают ее, отрывая от пола, когда он кружит ее вокруг. Она издает испуганный визг, и Оливер снова опускает ее, они оба смеются и задыхаются. - Боже, ты прекрасна, - он прослеживает контур ее губ большим пальцем, и она чувствует, что ее сердце трепещет от радости впервые за несколько недель. – Мне не хватало твоей улыбки. Я скучал по своим неуклюжим попыткам заставить тебя улыбнуться. - Я скучала по твоему лицу, -она проводит ногтями по его подбородку. – И твоей щетине. Его рука скручивается вокруг ее шеи, и он тянет ее в другой поцелуй. - Я скучал по этому… - шепчет он напротив ее губ. Фелисити дрожит от удовольствия, когда он оставляет цепочку легких поцелуев от уголков ее губ до мочки уха. Его губы скользят вдоль ее шеи, и она чувствует, как он улыбается напротив точки пульса прежде, чем его зубы осторожно прикусывают нежную кожу, заставив ее отвернуться от него. Одна его рука скользит под толстовкой, ища обнаженную кожу, и она стонет, когда он наконец находит ее. – Я мечтал прикоснуться к тебе, - выдыхает он, теплыми пальцами скользя по ее спине и притягивая ее ближе к себе. И затем его дыхание щекочет ее ухо, когда он слегка прикусывает мочку. – Я скучал по тебе, - говорит он низким, хриплым от страсти голосом, и Фелисити теряет последние остатки разума. - Оливер, - скулит она, цепляясь за него. Ее ноги вот-вот подогнуться, и она упадет на пол, она дрожит от желания и задыхается. - Фелисити, - говорит он, нежно сжав ее лицо в своих руках. Его глаза темные и полны эмоций, в тусклом свете гостиной они такие яркие, что напоминают океан. – Ты хочешь показать мне свою спальню? Она думала, что он не спросит. Но она определенно собирается сделать это.***
- Я люблю тебя, - говорит Оливер позже, когда физический голод утолен, и они лежат в объятиях друг друга. Слова висят в воздухе между ними, и Фелисити забывает, как дышать. - Я должен был сказать тебе раньше, - говорит он, целуя ее в макушку. – Я должен был сказать тебе до того, как я уехал из Нового Орлеана и говорить тебе каждый день, пока мы были в разлуке. Она закрывает глаза и пытается преодолеть комок в горле. – Оливер… - Тебе не обязательно говорить это в ответ, я не потому сказал тебе об этом. Это нормально, если ты не чувствуешь то же самое. Я просто хотел, чтобы ты знала, насколько ты важна для меня. И всё же она чувствует то же самое. Если говорить честно, она любит его уже долгое время. Она просто боялась признаться себе в этом. Она держала свои чувства под замком, спрятав их в самой глубине своего сердца, где никто не мог найти их или даже узнать, что они существуют. Но Оливер любит ее. Он не идеален, и он не из тех людей, кому легко выразить свои чувства. Иногда он ведет себя просто ужасно. Но он любит ее, даже если он думает, что она не любит его в ответ. Он заслуживает того, чтобы знать правду о ее чувствах. - Я тоже тебя люблю, - говорит она ему, позволяя словам омыть их обоих, как будто они волна, заполняющая все трещины. Это не сон, и это не фантазия. Она любит его, и он любит ее. Это реально. Это происходит.***
Два месяца спустя, Фелисити возвращается к работе над каким-то ужасным ром-комом, который вероятно закроют после первого сезона. Ей нравится режиссер, большинство команды и почти все актеры, не считая несколько исключений. Это хорошая работа, и она счастлива. Они снимают на студии Fox, и это здорово. У них есть удобная парковка. Приличная столовая. И дорога довольно удобная, это не разъезды в пробках по Лос-Анжелесу. Она чувствует, как ее телефон вибрирует от нового текстового сообщения, и как только режиссер командует «Снято!» несколько минут спустя, она достает его из кармана, чтобы проверить. Конечно же, это Оливер. «Закажем на вечер что-нибудь на вынос?» Он снимается в новом фильме, всего в нескольких милях отсюда, на студии Sony. Он получил роль, потому что Келлан Латс отказался в самый последний момент, а Оливер был доступен и согласился сделать это за небольшой гонорар. Это не слишком громкий проект, но это крупная студия, и это шанс показать всему миру, на что способен новый Оливер Куин. Это работа, и он благодарен за нее. «Конечно, все что захочешь» - быстро отвечает она. Несколько недель назад их застукали папарацци. Какой-то идиот с камерой поймал их на выходе из мексиканского ресторана в Студио-Сити (*район Лос-Анжелеса – прим. переводчика). В течение ближайших 24 часов их совместные фотографии с парковки с пакетами еды на вынос, оказались на главных страницах всех сайтов сплетен в Интернете. До тех пор, пока Тейлор Свифт очень вовремя и очень публично не начала «встречаться» с Томом Хиддлстоном. После этого Оливер Куин и его неизвестная подруга были незамедлительно преданы забвению. (Фелисити хотела отправить Хиддлсвитту букет из печенья в знак благодарности, но Оливер отговорил ее от этой затеи). Несмотря на то, что Фелисити была довольно умна, она все же допустила ошибку, прочитав некоторые комментарии о себе в Интернете. Как и ожидалось, большинство из них гласило, что она некрасивая, толстая золотоискательница. Когда Оливер поймал ее за этим занятием, он отобрал у нее телефон до конца недели. С тех пор он был еще более строгим и оберегающим, чем обычно. Что говорило о многом. «Или лучше я приготовлю макароны с сыром?» -спрашивает он. Фелисити печатает ответ с улыбкой на лице. «Всегда предпочитаю твои макароны с сыром. Скоро увидимся». С тех пор, как он вернулся, они живут на два дома. Фелисити любит отдыхать в великолепном особняке Оливера вЛорел-Каньон по выходным. С бассейном, огромной кухней, джакузи и хозяйской спальней дом Оливера больше напоминает ей пятизвездочный курорт. Но Оливер почему-то предпочитает тесную квартиру Фелисити, поэтому именно там они проводят большую часть своей недели. Она скучает по тем временам, когда их дома разделяла всего лишь дверь, но есть что-то особенное в том, как вещи Оливера смешались с вещами в ее квартире. Его зубная щетка и шампунь прочно заняли место на полке в ванной, его обувь и одежда разложены в ее шкафу, и он продолжает покупать кастрюли, сковородки и ножи для ее кухни, потому что по его словам, она слишком далека от совершенства. Они не провели отдельно ни одной ночи с тех пор, как он вернулся из Токио, и хотя технически они не живут вместе, по сути они являются сожителями. Оливер постоянно говорит о том, чтобы продать свой дом и подыскать новый. То, как он говорит об этом, звучит как некий большой совместный шаг. Как будто он говорит об их доме. На данный момент это просто разговоры. Не похоже, чтобы они всерьез стали подыскивать новое жилье или что-то еще. Он еще не просил ее официально переехать к нему. Но она уверена, что он это сделает. И когда он спросит ее об этом, она определенно собирается сказать ему «да». «Задержусь еще на пару часов» - пишет она. - «Буду дома в 9». Он отвечает смайликом с поднятым вверх большим пальцем, а затем пишет «Тук-тук». «Кто там?» - спрашивает она как обычно. «Оливер» «Какой Оливер?» - набирает она, уже улыбаясь в ожидании последующего ответа. «Оливер, который тебя любит ♥»