Я скучаю по нам...

      Голд, прихрамывая, пошел по дорожке к своему дому. Ему все ещё не верилось, что Бэй вернулся, и судьба дала им ещё один шанс. Мальчик смотрел по сторонам с беспокойством, пытаясь угадать, насколько сильно изменился его отец. – Это дом, в котором ты жил, когда был Темным магом? – спросил Бэйлфайр. Голд коротко кивнул. – Да, это так. Но это и дом мистера Голда, владельца ломбарда. У меня бизнес в городе, свой магазин. Нам больше не придется ютиться в лачуге.       Белль улыбнулась Румпелю. – В любом случае мы были бы счастливы. Пойдемте домой.       Бэй переступил порог с лёгким вздохом. – Здесь хотя бы нет рыцарей или улиток. Этот мистер Голд заслужил репутацию честного человека, папа? – Что? – удивился Румпель, – Нет, мой мальчик. Все называют меня городским зверем, – честно ответил Голд после недолгого колебания. – Значит ничего не поменялось, – фыркнул Бэй со всей бескомпромиссностью подростка, – Зачем ты искал меня? Чтобы я разрушил проклятье?       Белль поставила чайник на плиту и стала доставать чашки из старинного серванта. Услышав вопрос Бэя и заметив недоверие в его словах, она решила вмешаться в разговор. – Я почти сняла проклятие с твоего отца, когда он жил в Темном замке в Зачарованном лесу. Румпель всегда помнил о тебе и как мог приближал вашу встречу. – Вы новая служанка? – хмыкнул Бэй, – Рассказать вам, что он сделал с предыдущей?       Голд нахмурился, явно не приветствуя тему разговора. Белль и его сын впервые знакомились друг с другом, но пока Бэйлфайр был настроен враждебно. – Папа ты выбросил те сапоги, чтобы не отмывать с них кровь, да?       На лице мальчика была хулиганская улыбка. Он явно гордился своей смелостью и бравировал без всякой нужды, заставляя Голда краснеть из-за отсутствия у его сына хоть каких-то манер. Белль поняла без слов всю мизансцену и поспешила уладить разгоравшийся конфликт. – Меня этим не напугать, молодой человек. Я постирала много фартуков, пропитанных кровью. Но эти воспоминания могут испортить наш чай. Вы не откажетесь от чашечки, мистер Бэйлфайр?       Мальчик хмуро посмотрел на чашки, которые стояли на столе. Его взгляд остановился на чашке с отколотым краем. – Серьезно? Разбитый сервиз? – Осторожно, Бэй!       Румпель быстро схватил чашку. – Это самая большая драгоценность в этом доме. Ее уронила Белль, когда мы только познакомились. Белль моя настоящая любовь, и она действительно почти сняла мое проклятье поцелуем истинной любви.       Мальчик задумался и замолчал. Взгляд стал рассеянным, словно Бэй перенёсся воспоминаниями куда-то далеко. – Я был в Неверленде с Питер Пэном. Мне пришлось туда вернуться, папа. Иначе тень забрала бы маленького мальчика вместо меня, а я не хотел, чтобы ещё кто-то потерял свою семью.       Голд поставил чашку на стол и подошёл к сыну, чтобы обнять его и прижать к себе. Весь этот дом ожил, когда сюда вошёл Бэй. Сколько вечеров Румпель проводил, представляя как бы он жил здесь вместе со своим сыном. Тогда это казалось слишком смелой мечтой. Но теперь, когда Бэйлфайр наконец был найден, это было ещё лучше, чем Голд мог себе представить. – Не было ни дня, когда я не вспоминал тебя. Мне так жаль, – повторял Румпель, не сводя глаз с лица сына. – Неверленд. Если бы я только знал, что все это время ты был там. С Питер Пэном.       Получалось, что Бэй был потерян столетиями, он не повзрослел, но годы разлуки были для него такими же долгими, как и для Румпеля. Все время, пока Темный тосковал по сыну в Зачарованном лесу, Бэйлфайр ждал его на острове Питер Пэна. – В Неверленде у меня была морская раковина, – продолжил вспоминать Бэй, – Я говорил с русалками, просил их помочь мне вернуться к тебе. Но они не могли этого сделать.       Румпель заплакал. Слезы катились по его лицу. – Я столько должен тебе рассказать, но для этого ещё будет время. Для всего будет время, – пробормотал Голд, снова сжимая сына в объятиях.       Белль покачала головой, наблюдая за отцом и сыном. Она знала, что Румпель не любит раскрывать свое прошлое. Обещая сыну рассказать обо всем, он берет на себя слишком большое обязательство. Но в этом Белль собиралась помочь Румпелю. Девушка понимала, что разговор предстоит сложный и начать надо было с чего-то попроще. – Румпель, я провожу Бэя в ванну, – предложила Красавица. – Надо помыться и переодеться. У тебя есть какие-нибудь детские вещи?       Голд отрицательно мотнул головой. Он хранил шаль сына, но у него не было одежды подходящего размера. Ведь он не знал, сколько будет лет Бэю, когда он его найдет. – Я попрошу Дава привезти что-нибудь, – сказал Голд, снова возвращаясь к насущным делам, – Да, тебе надо принять ванну, Бэй. Ты был в этой одежде в Неверленде? Пора от нее избавиться. – Мы можем развести костер во дворе. Как это делали на острове с ребятами. А потом попрыгать вокруг костра, – с энтузиазмом предложил Бэй, быстро допивая свой чай. – Думаю, достаточно выбросить в мусор. Ты теперь не потерянный мальчик, не забывай, что у тебя снова есть отец, – остудил пыл сына мистер Голд.       Белль понравилось, как прозвучали эти слова. Румпель больше не был Темным и теперь показывал лицо человека, каким он был до того, как взял на себя проклятье кинжала. Ответственный родитель, добрый и любящий муж, заботливый человек.       Пока Бэй принимал ванну, Дав привез одежду. Мальчик переоделся и стал ещё больше похож на Генри, теперь их сходство было просто невозможно не заметить. Собираясь в кафе на встречу с Эммой, Голды нервничали. – Папа, после кафе я хочу осмотреться в этом городе. Ты же не будешь мне запрещать как раньше?       Тревога в глазах Бэя была очень красноречивой. Белль со вздохом представила, что происходило раньше, когда сын Темного гулял в деревне. А ведь ещё недавно она и сама была в этой роли. Девушка Темного тоже подвергалась опасности, и жители Сторибрука старались не беспокоить Белль без необходимости. – Сначала надо послушать, что скажет шериф, – осторожно ответил Голд.       Белль поняла, что надо поддержать Румпеля. – Бэй, совсем недавно на меня напал Крюк, когда я работала в библиотеке. Надеюсь, теперь с этим покончено навсегда.       Эмма ждала за столиком. Она улыбнулась Бэю и попросила бабушку принести ему пончики. – Генри нравится какао с корицей и пончики с шоколадной глазурью. Попробуй, это очень вкусно. – Кто такой Генри? – спросил Бэйлфайр. – Это мой сын, – быстро ответила Свон. – На самом деле, я почти уверен, что он и твой сын, Бэй, – произнес Голд, не сводя глаз с Эммы. – Что?       Белль вспомнила, что Нил очень заботился об Эмме. В словах Румпеля был смысл. – Нил о чем-то задумался, когда услышал, что твоему сыну одиннадцать лет. Эмма, это правда? – спросила Белль. – Да, это так, – признала мисс Свон. – Нил Кэссиди отец Генри. Кто бы мог подумать, что Нил ваш сын, Голд.       Все посмотрели на Бэйлфайра. Мальчик ничего не помнил, и ему трудно было понять, о чём идёт речь. – У судьбы есть свое чувство юмора, – произнес Голд, – теперь я ещё и породнился с мисс Миллс. Мадам мэр будет счастлива, – голос бывшего Темного был наполнен сарказмом. – Но как я могу быть отцом Генри? – искренне удивился Бэйлфайр, – Он мальчик, и я тоже.       Эмма понимающе улыбнулась ребенку. – А я ровесница своих родителей. Это все магия, Нил. – Лучше Бэй, – попросил Бэйлфайр. – Технически ты все равно старше своего сына. Тебе сейчас около двухсотен лет. В Неверленде время не двигалось как и в Сторибруке, – пояснил Голд уже для Эммы.       Девушка устала удивляться и сделала пару глотков какао из своей кружки, пытаясь осмыслить все услышанное. – Кстати, о Неверленде. Крюк рассказал о том, что вы сделали на его корабле, когда хотели забрать волшебный боб, Голд, – жёстко заявила Эмма, давая понять, что не собирается ни от кого ничего скрывать. Голд с достоинством выдержал ее взгляд. – Вы хотите предъявить мне обвинение именно в этом конкретном убийстве? – Уверена, что срок давности давно уже истек. Это ваше семейное дело, – признала Эмма.       Наказывать Голда за убийство Милы как и за столетия пролитой крови было невозможно. К тому же он был не единственным злодеем в этом городе. – Теперь мы одна семья, – напомнила Белль. – Румпель дедушка Генри. Эмма, ты сможешь упрятать Крюка в тюрьму, чтобы он не угрожал нам? Я ещё помню, как он напугал меня в библиотеке и стрелял в меня на выезде из города.       Обвинения и правда звучали слишком серьезно, чтобы их можно было оставить без последствий. Шериф Свон обычно не оставляла преступления безнаказанными. Но в этот раз ситуация была самая неординарная. – Белль, Киллиан рассказал мне обо всем. Он двести лет жил местью, но теперь все закончилось. Темного больше нет. А Бэй ему дорог как сын Милы. Он желает ему счастья. Здесь не о чем беспокоиться. Мировое соглашение все уладит. – Я согласен, – произнес мистер Голд. – Ради сына.       Белль показалось, что Румпель слишком быстро согласился на это примирение. Но его уточнение объяснило ей, о чем сейчас беспокоился Голд прежде всего. Бэйлфайр теперь был рядом с ним, и он не мог рисковать его жизнью даже в малейшей степени. – Это лучшее решение и лучший выбор, Голд, – радостно выдохнула Эмма, – Теперь, когда вы стали самим собой, я желаю вам всего наилучшего. Оставим распри в прошлом, и город наконец вздохнет без сделок Темного мага.       Голд усмехнулся и качнул головой то ли в знак согласия, то ли по какой-то ещё одному ему известной причине. Уже поздно вечером, когда Белль и Голд сидели у камина в своей комнате, Красавица спросила у своего мужа: – А твое проклятье ушло навсегда? Просто растворилось в воздухе и никогда к тебе не вернётся?       Румпельштильцхен задумался, прежде чем ответить. – Никто этого не знает, моя дорогая Белль. Но пока кинжал у меня, я остаюсь его хранителем. Я больше не слышу голосов Темных в своей голове. Они надёжно заперты в кинжале. Но тьма ищет своего хозяина. И никто не может знать, кто захочет попробовать ее вкус в следующий раз. – Я буду рядом, всегда, – пообещала Белль, сжимая его руку. – Я так скучала по тебе все это время. – И я тоже скучал по нам.       Румпель прижал к себе Белль и стал покрывать ее поцелуями, поклоняясь телу своей любимой женщины. Судьба снова дала ему шанс на новую жизнь, и он не собирался его упускать.