***
Паша назвал псинку Гешкой. Привык быстро. Гешка бегал за ним по квартире, цокая крохотными коготками по паркету, доверчиво смотрел блестящими глазками, и спал на соседней подушке, игнорируя свою лежанку. Отчаянно скулил, когда хозяин уходил на работу, а встречал такими радостными скачками и тявканьем, что Паша не выдерживал, подхватывал на руки, а Гешка быстро-быстро вылизывал ему нос и щёки. — Соскучился? Терпи, брат. Такая твоя доля — ждать и дом охранять.***
Леночка, конечно, права, жить одному порой невыносимо. Ещё хуже смотреть на счастливых друзей, обзаведшихся вторыми половинками, но не объяснишь ведь всем, даже той же Леночке, что женский пол Паше нужен как собаке пятая нога. Леночка, его подруга с пелёнок, одно время знакомила его с девушками, потом, словно поняв что-то, успокоилась. И припёрла Гешку. Оно и к лучшему, поскольку с парнями у Павла тоже проблемы были. Точнее, одна проблема. Их, этих самых парней, не было. В клубе он был один раз. Посмотрел, поморщился. В интернет залез — расплевался. И забил.***
— Ну, пойдём, что ли, хватит всякую дрянь нюхать. Геш, эй! Пошли жрать. — Какой красавчик! Мечта! — ахнул кто-то рядом. Паша скосил глаза. Пацанчик, ростом метр с кепкой, радостно скакал рядом. Вихры во все стороны, жизнерадостная улыбка — позитивом так и пёрло. Он пританцовывал на ходу и заглядывал Паше в глаза: — Я таких только в кино видел. И в музее ещё, на картинах. Это ж красота какая, глаз не отвести! Чемпион, наверно? Зуб даю, что чемпион. Паша невольно расплылся в улыбке: — Да нет, обычный. — Глаза какие, а стать! — захлёбывался мальчишка, не отводя от Павла восторженных глаз. — А погладить можно? Можно погладить? — Можно, — разрешил Паша, скалясь в ответ. Тоненько повизгивая от восторга, парнишка неожиданно провёл по Пашиной голове и вдруг низко прогудел: — Ах ты, мой хорошенький! Ах ты, лапушка! Ой, а ты ещё и с собачкой? Вот же прелесть какая, вот мне повезло. Паша завис. — День сегодня просто ужасный, — надрывался пацанчик. — У мамы Луна в Козероге, у бабули огурцы взорвались — всё утро названивали, потом машина обрызгала, видишь — пятна, и салат, похоже, несвежий съел. А тут ты! Вы, то есть, и даже живот прошёл, вот веришь, нет? Пашу в детстве учили не связываться с психическими, поэтому он вежливо улыбался и лихорадочно соображал, как бы смыться. А мальчишка с ликованием носился вокруг. Успел оббежать раз десять вокруг, пощупать Пашины руки, заглянуть под хвост Гешке, задрать собственную футболку и показать больной живот. Спас Павла телефонный звонок. Парниша, подпрыгнув, достал из кармана мобилку, глянул на экран и трагически закатил глаза. — Да, бабуля? Что? И помидоры? А компот… Ждать Паша не стал. Подхватил Гешку и рванул домой.***
— Чего ты, Геш? — уговаривал он свою псинку, которая визжала и рвалась назад. — Ну и что, что симпотный, он же малахольный! Видал, что творит? Луна у него в Козероге! Причём пожизненно. Таких без сопровождения выпускать на улицу нельзя. Да не рвись ты! Общупал меня всего, хорошо хоть в штаны не залез. А вдруг он кусается?***
Дома, помыв Гешке лапы, Паша почапал на кухню, кормить свою чихуашку. Почесал в затылке, думая, что бы сожрать самому, поставил чайник, и тут раздался звонок в дверь. — Ты чего сбежал? — малахольный любитель музеев и просроченных салатов нахально протиснулся мимо остолбеневшего Пашки. — И поговорить не успели. А-а, собачку кормить! Правильно. Режим есть режим. Паша хлопал глазами: — Ты как нашёл меня? — Мне сразу твой дом показали, — пожал плечами мальчик. — Я тоже удивился, а мне сказали, что у вас только две достопримечательности — психдиспансер и бугай с ручным тараканом. — Тебе чего надо-то? — Как чего? Тебя и надо. Я сразу понял, что ты моя судьба, а я — твоя. Я пироги умею печь и оригами занимаюсь! А знаешь, какая у меня сила воли? Я когда салат режу — ни одной крабовой палочки в процессе не съедаю! И собак люблю, особенно маленьких. Больших боюсь. — И с чего ты решил, что я твоя судьба? — стараясь казаться спокойным, спросил Паша. — Один живёшь ведь. И я один! Вот вместе и будем. Да ты не пугайся, — засмеялся пацан. — Не сразу, конечно. Дня два повстречаемся, чтоб всё культурно. — А если я не хочу? — ухмыльнулся Паша. Мальчик аж руками всплеснул: — Не хочет! Со мной — и не хочет! А ты пробовал? Вот то-то же! А хочешь, сразу попробуем? А чё время тянуть? Нет, ты не подумай, что я какой-нибудь этот… ну этот, какой-нибудь… из тех. Я приличный, просто не было никого... так давно. Да и был-то один, так что не считается. Ну как, согласен? — он заглянул Паше в глаза. — Чего теряешь-то? Не понравится — уйду. Паша отлепился от стены. Не уйдёт ведь, по-любому. Ещё плакать начнёт. А чего он, собственно, на самом деле теряет? — А хули, давай! Только потом не жалуйся. Сам пристал. — Пристал, пристал! — И вихрастый шизик, подскочив, начал деловито его раздевать.***
Паша приходил в себя долго. Опыта у него в сексуальных утехах было мало. Пара случайных знакомых — трах быстрый, впечатления пшиковые. Разрядился и ладно. Чокнутый парнишка, дорвавшись до своего, показал небо в алмазах. Врал несомненно, что у него только раз было. Пашка вначале хмыкал только, потом поскуливать начал, а Гешка из коридора вторил. И царапался в дверь на подмогу стонущему хозяину. Но Паше-то уже и не до него было… Юноша, разложив его на кровати, вылизал, как ребёнок, добравшийся до запретной сосульки, и скакал сверху так, что любой ковбой обзавидовался бы. В ванную надо бы, но шевелиться лень. А этому дристику — нет. И помыться успел, и уже на кухне шуровал вовсю. И Гешка, забив на хозяина, крутился на кухне, откуда слышалось тявканье. Паша замотался в простыню и пришлёпал на кухню. Пацанчик, совершенно голый, творил что-то, перемазавшись мукой. — Ты хоть кто? — спросил Паша. — Звать тебя как, чудо-юдо? — Гектор! — гордо сказал мальчик. — Герой троянский. Тут Паша сел и начал ржать: — Стало быть, у меня теперь два Гектора: блоха и таракан. Нам бы ещё муху цеце для полного счастья.