***
Мишке выделили отдельную комнату в просторном добротном доме Северских. Эй, Мишка так не согласен! Мишка хочет спать со своим Севером на одной кроватке, прижавшись к родному боку! Ну, ладно, не будем шокировать маму, хотя бы в одной комнате! Ну не в другом же конце дома! Севка, показывая Мишке его временное пристанище, ухитрился быстренько прижать его в темном уголке, потискать за попу и виновато пошептать на ушко, чтобы потерпел немножко, не обижался. — Я не обижаюсь, Сев, я просто соскучился! — тоже шепотом пропыхтел Мишка. — Сейчас поужинаем — и в баню! Трахаться! — Конечно, Миш, даже и не сомневайся! Севкина мама расстаралась, встречая дорогих гостей. Холодец, домашняя буженина, жареное мясо с луком, маленькие хрусткие соленые огурчики, маринованные крепкие маслята, щедро засыпанные семенами укропа, и, конечно, два пузатеньких запотевших графинчика. — Вот настойка на бруснике, а вот на меду, — с гордостью продемонстрировала графинчики Валентина Семеновна. — Садитесь, мальчики! Мишка присвистнул. Вот это пир! Напитки оказались ядреными, на домашнем самогоне настоянные. Мишка начал с брусничной. Крепкая, терпкая, слезу вышибает! Самое то в зимний морозный вечер. Только по одной выпили за встречу, на улице залаял дворовый пес Грек. — Михеич идет, — выглянула в окно Валентина Семеновна. — Этот никакое застолье не пропустит! Знает, что Сева приехал, идет поздороваться. Сосед наш, — повернулась она к Мишке, поясняя, — через забор, слева. Михеич оказался невысоким щупловатым заросшим седой щетиной дедом. — Здоро́во, мужики! — Михеич сбросил замызганный пуховик прямо на пол, и, не выпуская из рук двухлитровую пластиковую бутылку, степенно поздоровался за руку с парнями. — Что вы за дрянь тут пьете? — хлебнул, сморщившись, поочередно из обоих графинчиков. — Бабское пойло! Убирай, Семеновна! Кедрач — вот, что пьют настоящие мужики! Давай-ка, парни, моего наливайте! — Михеич воздрузил на стол принесенную бутыль. — Ишь, раздухарился! — обиделась Валентина Семеновна. — Еще неизвестно, чья ядреней будет! — Вот и поглядим, — миролюбиво согласился Михеич, присаживаясь и принимая из рук хозяйки чистый стакан. — Ну, рассказывайте давайте, что там нонче в мире деется, в рот компот, а то у нас тут интернетов нету! Михеич разлил своего кедрача, заулыбался довольно, увидев, как парни, опрокинув по стаканчику, дружно отфыркиваются и вытирают выступившие слезы, и продолжил разговор. После третьей Мишке нестерпимо захотелось целоваться со своим Севером. Даже можно и не трахаться, а так, понежничать, пообниматься вдоволь. Вон как Севка смотрит на Мишку! Тоже хочет… — Может, в баню сходим? — прервал Мишка разлагольствования Михеича. — Я еще ни разу в бане не был. — Пойдем! — хищно улыбнулся Север, поднимаясь из-за стола. — Натоплено, мальчики, идите, полотенца чистые в предбаннике положила, — засуетилась Валентина Семеновна. — Попарьтесь, ступайте с Богом! — Не, парни, так не серьезно, надо еще посидеть, уважьте старика, — Михеич явно жаждал продолжения банкета. — Сев, а что ж ты про невесту свою ничего не спрашиваешь? — Про невесту?! — ахнул Мишка, забыв про баню. — Как так — невесту? — Да вот так, в рот компот! — обрадовался Мишкиному удивлению Михеич. — Внучка моя, Наташка, невеста евонная. Не сказал тебе твой дружбан? Мишка перевел ошарашенный взгляд на Севера. Тот, кажется, был ошеломлен не меньше и только хлопал вытаращенными глазами. Та-а-ак… Вечер перестает быть томным. Мишка почувствовал, как где-то из груди поднимается колючий комок обиды и застревает прямо в горле. Невеста, твою мать! Как же так? Север только его, Мишкин, и ничей больше! Почему он молчит? Только таращится на Мишку и головой машет из стороны в сторону. Вот зареветь еще тут не хватает! Мишка, чтобы пропихнуть внезапно возникший ком, налил себе почти полный стакан кедрача и хватанул одним дурнем. Дышать совсем стало нечем. Вот и пусть, вот задохнется сейчас и умрет, прямо на глазах неверного любимого! — Ты че несешь, Михеич, — наконец, отмер Севка. — Ну, была в меня Наташка влюблена, так я ж для нее всегда взрослым принцем прекрасным был, защищал ее от хулиганов деревенских, вот и втемяшила себе в голову малолетка! Это ж сколько лет назад было! — Ну, не знаю я… — вздохнул Михеич, тоже шарахнув полный стакан. — А только я тебя зятем считаю. Токмо тебе и могу свою кровинушку доверить, сам знаешь, сиротинка она у меня, — смахнул пьяную слезу Михеич и пригорюнился. — Ох, Михеич, не мели ерунды, — Валентина Семеновна забрала у снова потянувшегося к бутылке Михеича стакан. — Наташка твоя — девка хорошая, да только ж она теперь не по Севке, по Федьке сохнет, вся деревня знает! — Не бывать этому! — стукнул кулаком по столу пьяненький дед. — Знать не знаю никаких Федек! Уф… Федька какой-то… Слава Богу! От накатившего облегчения у Мишки в носу снова защипало, и он, чтоб не опозориться, заревев, как красна девица, снова хлопнул полный стакан. — Сев, пошли в баню! — Мишка мутным взглядом посмотрел на любимого и попытался встать из-за стола. Он хотел еще сказать, что там, в бане, он сейчас так мастерски отсосет своему Северу, а его, Мишкина попка так сладко будет сжиматься вокруг неутомимого Севкиного члена, что тот и думать забудет про всех Наташек вместе взятых! Но к счастью для него самого, а также для всех присутствующих, ничего этого Мишка выговорить не сумел, потому что коварный кедрач подкосил Мишку в один момент. Положив голову на стол, он мирно заснул, чмокая губами. Кажется, во сне он все-таки целовал своего Севера…***
Оххх, твою ж мать! Это ж как его так ужраться угораздило! Это Север все, с его «сухим законом»! Совсем навыки растерял… Мишка с трудом поднял голову от подушки. — Пи-и-ить… — голосом умирающего лебедя просипел Мишка. Не мог же Севка бросить его в таком состоянии одного! Где-то рядом должен быть. — Мишка, проснулся наконец-то! — рядом мигом нарисовался любимый с выражением глубочайшего волнения на лице и с кружкой капустного рассола в руках. — Нектар богов… — простонал Мишка, залпом опустошив внушительного размера емкость, и снова опуская гудящую голову на подушку. — Зачем я столько пил! — Миш, забыл тебя предупредить, с Михеичем до дна пить нельзя, он кого хочешь перепьет, — зашептал Север, заползая рукой к Мишке под одеяло. — Надо больше вид делать, что пьешь, чем на самом деле это делать. — Ты мне лучше про невесту расскажи! — Мишка сердито вытолкал бессовестно забравшуюся в его трусы руку. — Что это еще за новости? — Ревнуешь, что ли, медвежонок? — заулыбался Север, снова запуская руку под одеяло только с другой стороны. — Ревную! — обиженно рявкнул Мишка, уворачиваясь от настырной руки. — Оказался бы ты на моем месте, я бы посмотрел! — Миш, давай по-быстренькому, — горячо зашептал Север, пробираясь рукой к Мишкиному сокровенному, — пока мать к соседям за сметаной ушла. — Я так соскучился! — Голова болит, Сев, — захныкал Мишка, тем не менее раздвинув ноги для лучшего доступа. — Не буду я твою голову трогать, не бойся! Меня другие места интересуют… Север уже покусывал хихикающего от щекотки Мишку за живот, когда залаяла собака во дворе, и почти сразу в сенях хлопнула дверь. Черт! Не успели! Оба подпрыгнули, как застуканные на горячем подростки. — Сев, пошли в баню, — зашептал Мишка, — хочу тебя — сил нет! — Миш, что там делать? Баня-то холодная! — так же шепотом ответил Север. — Как холодная? А как же мы?! — Мишка чуть не плакал. Вот и верь потом сказочкам про секс в бане. Оказывается, ее еще греть надо! — Сегодня обязательно, любимый, не сердись, — Север виновато чмокнул Мишку и вышел встречать мать. — Одевайся, пойдем завтракать. Чтобы Мишка еще хоть раз поддался на уговоры и приехал сюда! Ни за что! Мишка пытался одеться, но налившийся стояк здорово мешался и злил Мишку еще больше. Скорей бы им свалить отсюда. Целый месяц вдвоем у моря! Уж тут-то Мишка своего не упустит! Вымотает своего Севера, отомстит за эту деревенскую монашескую жизнь! — Мишенька, доброе утро! — румяная с мороза Валентина Семеновна так ласково смотрела на Мишку, что тот устыдился своих недавних мыслей. — Садитесь за стол, мальчики, я блинков напекла, у Федотовых свежей сметанки купила, сейчас завтракать будем. Обычно Мишка с похмелья жрать долго не мог, а тут на восьмом блинчике осознал, что голова уже вполне себе ясная, неприятные последствия вчерашнего возлияния исчезли, а жизнь, собственно, хороша! Его любимый рядом, поедает глазами с таким же аппетитом, как Мишка давеча свои блинчики, вечером в баню пойдут, все у них хорошо! — А вот и Наташенька, — выглянула в окно Валентина Семеновна. — Сев, встречай гостью. Мишкино благодушное настроение как ветром сдуло. Ну, нельзя расслабиться! Вот Наташеньку эту черти несут! — Хорошая девушка, — мечтательно сказала Валентина Семеновна, — и красавица, и работящая, и добрая. Такую бы невестку… Да только не любил ее никогда Севка, огонька в глазах нет, когда на нее смотрит. Уж я-то знаю, о чем говорю… Валентине Семеновне Мишка поверил и встретил Наташу уже без всякой неприязни. Она и правда классной девчонкой оказалась. Пухленькая, смешливая, с красивыми карими глазами на подвижном лице, совсем молоденькая. Она обняла Мишку, как будто они уже сто лет знакомы, и с удовольствием присоединилась к чаепитию. Сначала они с Севером посмеялись, вспоминая какие-то детские шалости, потом Наташа призналась, что, будучи совсем мелкой, была в Севку влюблена и собиралась выйти за него замуж, потом незаметно выложила сочувствующим парням свою невеселую историю любви к Федьке, местному фермеру. Ее дед, тот самый Михеич, даже имени бедного Федора слышать не хотел, топотал ногами и грозился помереть прям сразу у внучки на глазах. Так как роднее дедушки у Наташи никого не было, родители умерли уже давно, когда она еще маленькой была, идти против воли деда она никак не могла. Поэтому бедные влюбленные страдали, встречались украдкой, а Михеич, если вдруг эти встречи засекал, пил пахучее лекарство вместо кедрача и ложился на диван, закатывая глаза. — Он же немец, Федькой его наши, деревенские зовут. Вообще-то он Фердинанд. Фердинанд Неллер. А немцев мой дедушка люто ненавидит. — Вот еще глупости, — возмутился Север. — На человека нужно смотреть, а не на его фамилию. Михеич сбрендил совсем! — Феденька — очень хороший человек! — обрадовалась поддержке Наташа. — Он добрый, и меня любит! Он сюда из города приехал два года назад, фермерствовать. Мужики его уважают, он справедливый! Не пьет, работает все время! — Что ж деду твоему нужно? — Мишка удивленно посмотрел на девушку. — Отец Михеича контуженным с войны пришел, — вмешалась Валентина Семеновна. — В плену был. И все время внушал сыну, что все зло от немцев, что нелюди они. Вот и втемяшил дурь в голову. Стоит теперь на своем, про Федьку и слышать ничего не хочет, дурья башка. Мишка почуял, что настала пора ему подключать свои авантюрные способности. И влюбленным надо помочь, и про Наташеньку, как потенциальную невестку Валентины Семеновны, можно забыть. Мысль лихорадочно заработала. Ему нужен план… — Что-то ты задумал, Миш, — шепнул Север в сенях, когда они провожали Наташу. — Знаю я, когда твои глазенки так блестят, что-то недоброе затеваешь… Ох, не нравится мне все это… Мишка лучисто улыбнулся любимому и повернулся к гостье. — Может, познакомишь со своим Федечкой? Глядишь, и придумаем чего вместе. — Конечно! — обрадовалась Наташа. — Давайте сегодня вечером. Деду скажу, что мы по деревне втроем погулять пойдем, он и не заподозрит ничего. Я за вами зайду.***
Весь день парни занимались важным делом — заменой прогнивших половиц в одной из комнат. Валентина Семеновна крутилась тут же, давая ценные, по ее мнению, советы, а Мишка пытался украдкой прикоснуться к Северу и чувствовал себя снова двенадцатилетним школяром. Тогда, в пятом классе, его посадили за одну парту с мальчиком, в которого он тайно был влюблен, и Мишка все время потихоньку прикасался к объекту своих воздыханий, поглаживал плечо и воровал у соседа по парте из портфеля разные мелочи, чтобы дома потом благоговейно рассматривать коллекцию сокровищ и вздыхать, ощущая томление внизу живота. Мальчик этот робкой влюбленности одноклассника не оценил и наябедничал училке, что Мишка шарит в его портфеле. Мальчику пришлось настучать по голове учебником русского языка и про любовь временно забыть. Сейчас Мишка так распалил себя этими невинными прикосновениями к Северу, что, выполняя роль подмастерья, стал путать отвертки с плоскогубцами, тяжело задышал и, начихав на угрозу быть застуканным Валентиной Семеновной, полез к Северу в штаны. Тот саданул себе по пальцу вместо гвоздя, сердито зарычал и, схватив Мишку за шкирку, утащил его в холодный дровяной сарай под предлогом выбрать доски. Двадцатиградусный уральский мороз особо разгуляться не дал, конечно, но страдающие от недотраха парни быстренько отдрочили друг другу, кончив в рекордно короткие сроки, кое-как вытерлись кстати оказавшимся в кармане носовым платком и, удовлетворенные, вернулись в дом продолжать работу. — А говорил — баня, баня… — обиженно пропыхтел Мишка. — Я думал, туда будем ходить, как приспичит, а мы с тобой в сарае жопы морозим! — Миш, мы летом сюда приедем, — примирительно сказал Север. — Уж летом тут мест для нас хватит! Мишкино сердце радостно екнуло. Север строит совместные планы с ним, и никаких Наташек на горизонте! Да он что угодно готов за это вытерпеть! — В Сочах из кровати не будем вылезать. Ну его, то море, оно все равно холодное! — счастливо зашептал Мишка и украдкой переплел свои пальцы с пальцами любимого. Сначала парни собирались поехать куда-нибудь в жаркие страны, но оказалось, что загранпаспорта у Мишки нет, а сделать его можно только в родном городе. Поэтому решили махнуть на месяц в Сочи. Многочисленные частные отели там в межсезонье пустовали, и цены на отдых были очень даже ничего. Парням по большому счету было все равно куда, главное, побыть наедине. Сочи так Сочи…***
Вечером, как и было условлено, втроем с Наташей они пошли знакомиться с местным фермером Федькой. Коневодческая ферма находилась в километрах полутора от деревни, и Мишка успел по дороге подзамерзнуть. Наташа с Севером все время болтали, а Мишка строил планы смягчения непреклонного Михеича. Фердинанд оказался симпатичным веснушчатым парнем, они с Наташей удивительно подходили друг другу, сразу было заметно, что они влюблены. Мишка даже устыдился своей глупой ревности. Дураку ясно, что эти двое — счастливая пара. Осталось только убедить в этом упертого Михеича. Пока Север с Федькой вели светские беседы о погоде, лошадях и ценах на корма, Мишка прокручивал планы, один сказочнее другого. Например, Михеич скачет на лошади, та падает, а Федька спасает непутевого деда своей возлюбленной. Или деду срочно нужно лекарство, а Федька вскакивает на коня и привозит лекарство. Вот бред! В Федькином дворе стоит новенькая «Нива», все что угодно он может привезти и на ней. Да и представить Михеича верхом на лошади вполне проблематично… Наташа споро накрыла стол, видимо, уже давно чувствуя себя в доме фермера настоящей хозяйкой. А Мишка, глядя на увлеченных разговором Севера с Федькой, почувствовал, что еще чуть-чуть, и он начнет ревновать своего Севера теперь уже к Федьке. — Так, Сев, пошли домой. Пить мы не будем, у нас дела еще есть, — решительно поднялся Мишка из-за стола, с сожалением глядя на графинчик с чем-то янтарно-желтым. В деревне, похоже, проводится конкурс настоек на самогоне! Жители изобретают новые рецепты, а потом состязаются друг с другом в эксклюзивности напитка. Нет, сегодня в баню они попадут, чего бы им это не стоило! Парни простились с Федькой уже почти друзьями. Пообещали, что попробуют уговорить Михеича не препятствовать влюбленным. Федька благодарно пожимал им руки и обнимал прильнувшую к нему Наташу. Девушка осталась убрать со стола, сказала, что придет потом сама. На обратном пути Мишка уже не очень-то и мерз. Рядом шел Север, ласково ему улыбался, и даже в темноте видно, как сияют любовью его глаза. Мишка не будет ревновать. Это все от недотраха. Вот сейчас придут в баньку, и там… Что там— об этом лучше не думать, и так уже от предвкушения скулы сводит.***
…И Мишка так долго мечтал о бурном сексе в этом аду?! Блииин… Да тут и помыться-то проблематично, а уж что-то большее! Горячий пар, казалось, заполнил легкие и не давал сделать ни глотка воздуха. Мишка, задыхаясь, выскочил из парилки. Копившееся последний час возбуждение как корова языком слизала. Мишка чуть не плакал. В предбаннике было тепло и уютно. Может, когда говорят о сексе в бане, имеют в виду именно его? — Миш, ты чего? Жарко? — Север выскочил следом, притащив с собой клубы пара. — Я ебаться хочу, Сев, а не в раскаленной камере пыток сидеть, — заканючил Мишка. — У меня уже в животе все сводит, так хочу тебя! — Ах ты, медвежонок мой маленький, — заворковал Север. — Я сейчас, ополоснусь только! И тебе водички принесу, здесь помойся. Мишка наскоро помылся в теплой воде, принесенной в предбанник Севером, и уселся ждать. В парилке Север довольно фыркал, поддавая парку. Мишка загрустил. Ну, еще не хватало Севера к венику ревновать. Совсем ты умом тронулся, брат Мишка… А все из-за того, что некоторые… — Мишка, иди ко мне скорей, соскучился! Горячий, распаренный, красивый и такой родной Севка выскочил из парилки и сразу приступил к делу. Все дурные мысли из Мишкиной головы исчезли. Севочка, любимый… И масло для бани пригодилось, как нельзя кстати! Ух, хорошо! На втором заходе Мишка почувствовал, что дышать все-таки нечем, сердце колотилось на износ. Севке приходилось, наверное, еще хлеще. Мишка аккуратненько, мелкими шажками, стараясь не сбить вошедшего в раж трудящегося сзади над Мишкиной попой Севера с ритма, подошел к маленькой форточке и открыл ее. Морозный воздух обжег горло, принеся облегчение и добавив удовольствию остроты. Вот сейчас, сейчас, еще пару толчков… — Миш, ты там на прыгалке, что ли, си́гаешь? — скрипучий голос Михеича пригвоздил расслабившегося Мишку к полу. Мишка моментально захлопнул форточку, чтобы не порадовать подло подкравшегося деда еще и оргазменным стоном. — Сев, мы попались, кажется, — немного отдышавшись после настигшего несмотря ни на что оргазма, сказал Мишка. — Михеич нас видел! — Я так соскучился, мой медвежонок, —мурлыкал, не слыша, дорвавшийся до тела Север. — Давай еще разочек… — Сев, ты меня не слушаешь! Михеич видел нас! — Да не понял он ничего, — благодушно жмурился Север. — Он, поди, и забыл уже, что это такое… — Что-то мне все это не нравится. Пойдем в дом. —Давай еще, Мишенька, забудь ты про этого деда! Когда любимый так ласкает, тут и правда про все забудешь… Полчаса погоды не сделают. В конце концов, они так долго этого ждали!***
Михеич сидел у них дома за столом и, наверное, пару стаканчиков уже опрокинул. Вот деревенские обычаи! Соседи как к себе домой шастают! — Миш, так что ты там, в бане, на прыгалке упражнялся, что ли? — Михеич смотрел с поганой хитрецой. — Йогой я занимался, — буркнул Мишка и тоже хлопнул стаканчик. Похоже, на трезвую голову с дедом не разобраться… — Ежели бы ты девкой был, в рот компот, я бы подумал, что ты там не йогой занимаешься, — противненько захихикал дед. Мишка обмер. Твою мать! Хорошо Севкина мама не слышит, ушла на кухню хлопотать, и Север с ней. И что теперь делать? С детства Мишка усвоил, что лучшая защита — это нападение. Эх, была не была! — А ты что под чужими банями высиживаешь? — сдвинул брови Мишка. — Что выглядываешь? Голых баб? — И-и, Миш, не выглядываю, — не смутился Михеич. — У меня уже давно — того, на полшестого, агрегат только для горшка приспособлен. — Ты чего, Михеич? И ты так спокойно об этом говоришь? Не слышал, что ли, что у кого на полшестого, тому пенсию понизят? — после второго стаканчика Мишку понесло. — Глупости, — не поверил дед. — Еще чего выдумал! — И не выдумал я! — Мишку несло все дальше. — В интернете сто раз читал. Уже давно обсуждают в правительстве. Сам подумай, раз агрегат не работает, так и для общества уже ты бесполезный член! Двусмысленно как-то прозвучало, ну да ладно, Михеич зато призадумался. — А пенсия при чем, в рот компот? — недоверчиво, но уже заинтересованно спросил Михеич. — Так, значит, старый уже! Белка столько не надо, можешь и на картошке протянуть. Сам подумай! У страны каждая копейка на счету! — Не, Миш, ну где справедливость! — заартачился Михеич. — А ежели агрегат всю жизнь исправно работал, а теперь, в рот компот, отдыхает на заслуженной пенсии? Что, он какого-то белка не заслужил?! Мишка, сам того не желая, разбудил бурю. Зато Михеич теперь и думать забыл про увиденное в бане и, подливая кедрача, костерил «всех энтих прохиндеев наверху» последними словами. — А как же проверять будут, а, Миш? Как ты думаешь? — озаботился Михеич. — Сбрешу, что все работает, да и дело с концом! — Наверное, девку голую пускать будут. У кого встанет — тому пенсию срезать не будут, — осторожно сказал Мишка, чувствуя, что еще чуть-чуть и его лапшу обнаружат. Нагородил тут сорок бочек арестантов… — А что ж делать, Миш? Мы с моим агрегатом эту пенсию честно заработали, — горячился дед. — У них еще пиписьки не выросли, когда мы с ним уже — о-го-го! Михеича и его пенсию надо спасать. Ничего, что угроза выдуманная, дед-то волнуется по-настоящему! А не надо было под чужими банями шастать… — Есть у меня одно верное средство, — ахнул Мишка, так кстати вспомнив про купленные в московском секс-шопе колоды порнографических карт. Купил же, как и обещал, другу Коле! Глядишь, и Михеичу пригодятся. Михеич только на две первые картинки глянул и тут же ловким движением спрятал добычу за пазухой. — Ишь ты, срам-то какой! — восхищенно зацокал языком дед. — Да сисястые какие! Мишань, спасибо тебе! Пойду агрегат будить. Скажешь Семеновне, что у меня голова заболела, спать ушел. Давай еще по одной! Мишка, проводив Михеича, выдохнул с облегчением. Кажется, угроза разоблачения миновала. Михеич занят теперь, ему не до Мишки с Севером. Ай да Мишка, ай да сукин сын! В эту ночь Мишка спал как младенец. Кедрача не перебрал, с Севером своим ненаглядным натрахался вдоволь, Михеича делом занял. Все хорошо…***
Михеич пришел на следующий день в обед. Сразу отозвал в сторону Мишку, чем вызвал некоторое удивление у Севера. — Чего это он? — нахмурился Север, очевидно вспомнив про вчерашние банные приключения. — Все под контролем! — подмигнул Мишка и отошел с Михеичем. — Мишань, а у меня все заработало! — Михеич лучился счастьем. — Дык и в молодости не всегда так было! Вот, Миш, в рот компот, все картинки твои срамные! Вишь, малец, сохранили мы пенсию-то мою! Мишка за соседа порадовался искренне. Надо пользоваться моментом и продолжать извлекать из ситуации выгоду. — Я тебе еще в следующий раз ягеля из тундры привезу. Мой друг Колян говорит, что от настойки ягелевой у мертвого встанет! Ты ее вместо кедрача пить будешь, еще и хозяйку в дом приведешь! — Скажешь тоже! — засмущался Михеич. —Наташка у меня есть на хозяйстве, хватит с меня. — Да Наташка ж замуж все равно выйдет. А ну как картинки твои найдет! — Миш, — испугался дед, — точно, спрятать надо! Эта глазастая все заначки мои находит! — Отпустил бы ты ее к Федьке. Хороший парень, мы познакомились вчера с ним. — Ни за что! — сменился с лица Михеич. — Немчуре поганой не отдам! — Да он и в Германии-то никогда не был, и батя его, профессор, тоже там никогда не был. Они здесь родились, русскими себя считают. — Ни за что! — уже менее уверенно сказал Михеич. — И дед его в секретном конструкторском бюро наш, советский танк разрабатывал, он антифашистом был. — А ежели он все соврал, чтобы до Наташки добраться? — прищурился Михеич. — А ты и поверил! — Пошли, проверим! Уж тебя-то он вокруг пальца не обведет! — польстил деду Мишка, чувствуя свою скорую победу. — Ты сразу поймешь, если дрянь человек! — А то не пойму! Само собой, пойму! — приосанился дед. — Пошли, кличь Севку! Мишка вкратце изложил Северу суть дела, пока тот одевался. Про карты вскользь упомянул, но Север сразу уцепился за услышанное. — Мишка, поросенок, я так и знал, что ты в авантюру какую-нибудь вляпаешься! Я тебя высеку! — Сев, вот зачем ты сказал! Как теперь до вечера дотерпеть! — замурчал Мишка, вспомнив, как тогда Север отшлепал его за проделки. Эх, какой компотик он тогда пацанам сварил… Мишка захихикал. — Пошли уже, неугомонный. Пока Михеич не передумал!***
Федька встретил настороженно. Михеич не раз материл его на людях и плевал вслед. Если бы не парни рядом, и в дом бы скандалиста не стал пускать. — Так, Федор, повторяй теперь все, что нам про себя рассказывал, — сразу сказал Мишка, — Михеич послушать хочет. А то, может, и Наташку сосватаем! Михеич зыркнул на Мишку недовольно, но вытащил примирительную бутыль кедрача из-за пазухи, Федька свою желтую настойку выставил, на травах и шафране, как оказалось, выдержанную, собрал нехитрую деревенскую закуску, и разговор потек сам собой. Когда Михеич узнал, что и правда Федька ни в какой Германии не был, что по-немецки, кроме сакрального «Гитлер капут», не знает ни слова, потому что в школе и в институте английский учил, что любимые фильмы его — про войну, где наши мочат фашистов, а его мама самая что ни на есть Анна Николаевна, он дрогнул. — Правнуков моих только никакими немчурными прозвищами не называй! Пусть наши будут — Степка там, Машка… На это Фердинанд согласился с огромной радостью. После этого они еще немного поспорили про роль Сталина в победе, обсудили, сдох ли Гитлер или в Аргентину сбежал, «День Победы» спели, конечно, и обнялись на радость себе и своим примирителям. — Присылай сватов, Федька, — разрешил Михеич, выпил еще шафранной и рухнул возле стола. Михеича уложили на диван, заботливо прикрыв одеялом. Идти по темени в такой мороз, да еще с булькающим где-то в районе горла кедрачом парням тоже не хотелось. Позвонили Севкиной маме, предупредили и остались на ночлег в гостеприимном доме Федьки, все время счастливо повторяющего: «Парни, я не понял, Михеич нам с Наташенькой пожениться разрешил, что ли?» Парни радостно ухмылялись, кивали и тылами отступали к выделенной им дальней комнате. Трахаться там постеснялись, но потискались вдоволь. Утром подхватили под белы рученьки на удивление трезвого Михеича, переживающего за брошенные без присмотра карты, и, оставив будущего молодожена строить планы свадебного мероприятия, наконец-то пошли домой. — Ты же обещал мне не врюхиваться ни в какие сомнительные авантюры, — сердито выговаривал Север дома нетерпеливо ерзающему на его коленях мальчишке. — А сам-то! Что ты там Михеичу наговорил? — Сев, ну что мы время зря тратим? — муркал Мишка и терся носом о колючий Севкин подбородок. — Пока твоя мама ушла, давай займемся делом! Мишка, конечно, кусал подушку, чтобы хоть немножко заглушить свои дикарские оргазменные вопли, но у него это плохо получалось. Хитрый Север знал все секретные точки на Мишкином теле и иезуитски использовал свои знания, чтобы довести Мишку до исступления. Кажется, в сенях хлопнула дверь?.. Нет, показалось…***
Когда на следующий день к ним заявился Михеич, все остолбенели. Скинувший лет двадцать вместе со своей неухоженной седой щетиной сосед, стоя на пороге, смущенно улыбался и переминался с ноги на ногу. — Михеич, — ахнула Валентина Семеновна, — тебя и не узнать! Прям жених! — А я, может, и есть, это самое, в рот компот, — еще больше засмущался Михеич, вытаскивая из-за пазухи неизменный кедрач.— Цветков, вишь ты, у меня нету, вот заместо букета … — Ребят, что это с соседом нашим? — Севкина мама прижала ко рту ладонь, стараясь не расхохотаться. Мишка с Севером молча хлопали глазами. — Ты это, Валентина, может, того, пойдешь ко мне хозяйкой? — Михеич принялся стыдливо ковырять носком валенка самотканый половичок перед входом. — Да ты и правда не в себе, — Валентина Семеновна едва сдерживала смех. — Михеич, забыл, сколько раз я тебя пьяного из-под забора по-соседски вытаскивала? А раздевала и спать укладывала, чтоб не мерз под порогом? — Дык я и говорю, не чужие ж люди! — Михеич радостно заулыбался щербатым ртом, искренне полагая, что вся эта Валентинина забота ему только шансов добавляет в его жениховстве. — Нет, соседушка, —заулыбалась и Валентина Семеновна, — ты уж себе кого помоложе поищи… Вот, к Клавке-почтальонше присмотрись. Справная ж баба! Или к Ирине, из сельпо которая… — А что? Клавка ничего так, — зацокал дед. — Попробую! Не обессудь, Семеновна, бывай! Мишань, можно тебя на пару слов? Мишка с опаской оглянулся на Севера и выскочил с соседом в сени. — Миш, а тем, у кого агрегат теперь за двоих заработал, пенсию не будут повышать? Я теперича и утром, и вечером в боевой готовности! — хвастливо расправил плечи дед. — Мне теперича белка много надо! А если еще и Клавку уговорю, так мне поросенка заводить надо, для белка, не хухры-мухры! Ты там в своем интернете почитай, почитай, мне потом скажешь! — Ладно, Михеич, договорились! Почитаю… Мишка подхрюкивал от с трудом сдерживаемого смеха, впрочем, искренне радуясь за деда. И чего Север ругается? Вон как хорошо все получилось!***
Вот и настал день отъезда… А здорово они тут время провели! Мишка столько дел полезных успел сделать… Надо в Москве еще карт прикупить. Вон как пригодились! Клад просто… — Мишенька, можно у тебя спросить кое-что? Только ты не обижайся на меня, ладно? — Валентина Семеновна зашла к Мишке и присела на краешек стула. Мишка отчего-то внутренне похолодел. Ох, не показалось тогда, что дверь в сенях скрипнула… Ох, не показалось… — Миш, у Севы спросить ничего нельзя, все отшучивается, все меня бережет. Может, ты мне скажешь, как здоровье его? Не беспокоит его та рана-то? Не верю, что бесследно прошло все, ведь чуть жив остался! Шутка ли, пуля в чуточке от сердца прошла! Думает, что замалевал своей картинкой, и мать не поймет ничего… Пока Валентина Семеновна промокала платочком слезы, Мишка с ужасом вспоминал, как увидел впервые неказистую татушку-бабочку под левой лопаткой у Севера. Тот отшучивался, говорил, что мастер был пьян, поэтому и бабочка кривая вышла. А Мишка смеялся, предлагал под правой лопаткой трезвую бабочку набить. Под правой бы точно ровная получилась, там же не было рваного следа от смертельной раны… — Как все произошло? — Мишка говорил сквозь зубы, чтобы не выдать своей отчаянной растерянности. Почему Север ему ничего не сказал? Не доверяет совсем… Подумать только, какой-то мизерный кусочек металла мог уничтожить все Мишкино счастье, мог уничтожить его единственного любимого на всю жизнь человека. Что было бы с Мишкой, если бы они не встретились? Даже подумать страшно… — Так воевал же он у меня, контрактником пошел, а на войне уж не знаю, что вышло, только родители того парня, которого он спас, мне письмо написали. Благодарили, что сына такого вырастила, — Валентина Семеновна глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Да я и сама знаю, что хороший сын у меня. Вижу, и ты не знал? Значит, дорог ты ему. Он своих близких бережет… И то, что в госпитале два месяца лежал, и про три операции — все чужие люди рассказали. И сейчас молчит, как будто и не было ничего. А я спросить боюсь. Мишенька, сынок, ты уж за ним присмотри. — Обязательно, Валентина Семеновна, присмотрю, обещаю! — Мишка кричал уже из сеней, обуваясь. Увидеть Севера сейчас было просто необходимо. — Сев, иди-ка сюда, на минутку! — окликнул занятого колкой дров любимого Мишка. Тот решил перед отъездом приготовить матери побольше поленьев и теперь увлеченно махал топором на заднем дворе. — Ты чего, Миш? — отвлекся от работы Север и заглянул в сарай к Мишке. — Эй, медвежонок, ты что это придумал? Потерпи немножко! — Севочка, я просто хотел сказать, как сильно я люблю тебя, — Мишка уткнулся носом в старый колючий Севкин свитер и вдыхал родной запах, прогоняя слезы. — Ты самый лучший, я не буду тебя больше огорчать, правда. Хочешь, на все лето сюда приедем? — И я люблю… Мишка, что за дела? Тебя обидел кто? — Север прижал к себе непривычно покорного Мишку и потерся носом о его макушку. — Нет, Сев, все хорошо, правда, все хорошо, — Мишка неожиданно успокоился и замер. Вот и не шевелиться бы, вот и стоять бы так всегда… Лучше и надежней места в целом свете не найти. — Давай я помогу тебе сложить дрова, и пойдем собираться…***
Когда приехало такси, собрались и провожающие. К хлюпающей носом Валентине Семеновне присоединился Михеич, выбритый, трезвый и в новой фуфайке. Принес бутылку кедрача и слушать не захотел, что не возьмут. Прибежали Федька с Наташей. Оба светились от счастья и не разжимали сцепленных рук. Принесли пирожков и шафранной настойки, как же без нее. Валентина Семеновна ревниво посмотрела на пирожки и сказала, что она столько снеди положила, хоть бы ее поели. Мишка дипломатично сказал, что в дороге у него всегда зверский аппетит и он точно все слопает. Потом долго все обнимались, пока таксист уже не начал ворчать. — Миш, ягелю, ягелю не забудь привезти! — крикнул Михеич, когда парни уже усаживались в машину. — А можешь и посылку выслать, у меня на почте теперича свой человек есть, в рот компот! Ну Михеич, ну гигант! Это ж он уже Клавку-почтальоншу охмурил! Мишка даже гордость почувствовал. — Миш, ну, все нормально? — немного обеспокоенно спросил Север, когда такси наконец тронулось. — Не пожалел, что со мной поехал? — Говорю же, давай на все лето сюда приедем! Я не шучу! — Мишка покосился на водителя и, наплевав, теснее прижался к любимому плечу. — Точно? — обрадовался Север. — И никаких авантюр? — Никаких, — заверил Мишка, честно глядя в родные глаза. Ну разве только… Видел он у Федьки фото его отца-профессора. Симпатичный такой! И с матерью Федькиной уже давно в разводе… А Валентина Семеновна не старая еще… Чем черт не шутит! Уж больно понравилось Мишке быть Купидоном. Так что … одна маленькая авантюрочка не в счет…