On the prowl

Молли ждет, пока в стерильной белой комнате готовят к осмотру прошитые пулями останки андроида. Она бросает косой взгляд на посетителя лаборатории. Шерлок Холмс, прямой, вытянутый словно стрела, смотрит как многорукий робот-помощник снимает с жертвы наружные покровы и подключается к «мозгу». Холмс был личностью примечательной даже по меркам Девятого отдела — спецподразделения по борьбе с кибер-преступностью и терроризмом, подотчетным напрямую премьер-министру Великобритании. Почти стопроцентная кибернетизация тела — только головной мозг и несколько сегментов спинного были человеческими, скрытыми за мощной механической оболочкой. О судьбе Шерлока ходило немало слухов. Говорили, что он еще в детстве сильно пострадал во время пожара, устроенного родной сестрой. После двух лет, проведенных ребенком в коме, его родители решились на полную кибернетизацию тела мальчика — только это и могло спасти его мозг от гибели. Другие говорили, что на самом деле, Холмс — полностью синтетическое создание, новейшая и удачная разработка робототехников министерства обороны. В последнее Молли не верила. Она работала с ним достаточно давно и видела азарт, мелькающий в его глазах при расследовании дела, нетерпение, с каким он ждал результатов диагностики, и неоднократно выслушивала язвительные комментарии относительно работы криминалистов и других бойцов девятого отдела. Если это не было показателем присутствия «призрака»(1) в кибер-теле, то Молли была готова отправить свой диплом инженера в мусорное ведро. — Снова Паук? — спрашивает она, лишь бы заполнить тишину. Паук — прозвище ему дала пресса — хакер, террорист, в зону интересов которого входили и биржевые махинации, и политические игры, скандалы и убийства — взламывал дроидов и обладателей кибер-сознания и с их помощью совершал свои черные дела. — Он называет себя Мориарти, — отвечает Холмс спустя несколько секунд. Молли будто бы пропускает это мимо ушей и начинает диагностику взломанной операционки дроида. Ее пальцы летают над клавиатурой. — Вы, должно быть, единственный специалист в этом здании, доктор Хупер, у которого полностью человеческое тело. Вы даже пренебрегли кибернетическим наращением мозга и прямым подключением к сети. — Последние события показывают, что это не такая уж бесполезная мера предосторожности… не находите? — Молли не отрывает взгляда от монитора, она обнаружила «хвост» взломщика. — Почему вы вообще выбрали эту профессию?.. Не глядя на Шерлока, Молли отвечает, медленно растягивая слова: — Потому что моя мать сказала, что я стану патологоанатомом только через ее труп, — Шерлок отмечает какой напряженной становится поза доктора Хупер, видит бьющуюся на виске жилку, чуть остекленевший взгляд, впечатанный в монитор. Он знает причину такой реакции, как бы она ни хотела ее скрыть. И он рассматривает ее гораздо дольше времени, чем требуется, чтобы считать микровыражение ее лицевых мышц и вегетативные признаки. Женщина кажется ему такой незащищенной, хрупкой. Такой живой. — Я буду ждать ваш отчет, доктор, — Холмс разворачивается и выходит из лаборатории. ### Молли входит в лифт с подземной парковки и голосовой командой просит поднять ее на этаж лаборатории. Дверцы не успевают сомкнуться — их останавливает носок дорогого кожаного ботинка, и через секунду в кабине появляется Холмс. — Доброе утро, доктор, — голос у Шерлока бархатистый, завораживающий. В голове Хупер мелькает — в который раз — мысль, что это тело создавалось человеком с повышенным восприятием прекрасного. У Холмса высокие скулы, губы выведены идеальным «луком Купидона», глаза под длинными ресницами не отличимы от глаз живого человека — произведение искусства, а не андроид. — Забавно, не правда ли, что в наше время проще некуда заменить утраченную часть тела, но чтобы срастить кости мы используем прежние, проверенные временем технологии. Молли накрывает лонгет, скрывающий правое запястье, здоровой рукой. Неудачная встреча с грабителем, сорвавшим с нее браслет-идентификатор, закончилась травмой и трехчасовым пребыванием в полицейском участке. — Что вы только делали в такой час в нижнем районе Флип-стрит, — в небрежном тоне нет намека на вопросительные интонации, но Молли понимает, что ответа от нее все-таки ждут. — В моем кондоминиуме запрещено держать животных. Я подкармливаю кошек, живущих в переулке за городским рынком, — говоря, Хупер смотрит не на самого Шерлока, а на его хромированное отражение в дверях лифта. Но даже так ей кажется, что глаза агента пронзают ее насквозь. Табло сигнализирует о том, что они прибыли на нужный Молли этаж. Она делает шаг, но натыкается грудью на отведенную руку Холмса. Все равно что удариться о металлическое заграждение турникета. — Я хочу пригласить вас к себе домой, доктор Хупер. На чай и беседу. В субботу, три часа дня. Бейкер-стрит, 221-б. — препятствие исчезает. Молли выходит на этаж, оборачивается и спрашивает: — О чем мы будем говорить? — О Мориарти, конечно, — отвечает Холмс перед тем как его скрывают двери лифта. ### Бейкер-стрит находится в «законсервированной» части Лондона: историческом центре, защищенном от небоскребной застройки, деклассированных слоев населения, и экологических проблем. Молли приходится пройти через КПП, предварительно назвав имя и адрес «жильца», с визитом к которому она направляется. Она идет к дому Холмса пешком, наслаждаясь непривычной тишиной, отсутствием огромной световой рекламы и воздухом почти без примеси выхлопных газов. Дверь ей открывает милая пожилая леди ("искусственное левое бедро" - на автомате отмечает Молли) в фартуке поверх фиалкового цвета платья. Она беспрерывно говорит, пока сопровождает гостью наверх, в гостиную Холмса, но смысл слов до Молли не доходит. Пульс тяжелыми ударами отдается в висках, Молли не знает, что ждет ее в этой на удивление старомодно обустроенной комнате. Холмс стоит у окна и жестом приглашает ее присесть в одно из двух кресел у камина. — Когда я учился контролировать свое новое тело, — Холмс поднимает к свету свою руку, — мне помогла игра на музыкальных инструментах. Это оттачивало координацию, силу нажатия, плавность… Я далеко не сразу понял, что это тело — и моя тюрьма до конца жизни. Оно принадлежит государству и надумай я когда-либо покинуть Девятый отдел, от меня осталось бы очень немного. Когда осознаешь, что находишься в клетке, используешь любую возможность проявить свободу воли. Именно поэтому вы сейчас, доктор, сидите здесь, а не в комнате для допросов. Меня крайне интересует дело Мориарти, и я готов поступиться некоторыми формальными процедурами, чтобы узнать о нем как можно больше. Вы ведь знаете его. Или думаете, что знаете, и это не дает вам спать по ночам. — У меня нет доказательств. Как и у вас, — Молли вздыхает, понимая что у нее все равно нет выбора. — Мориарти — это фамилия жившего в XIX веке математика. Не слишком известного, хотя его труды во многом опередили свое время. Джим его боготворил, считал несправедливо забытым пророком. Мы учились на одном факультете. И Джим был определенно самым талантливым, самым неординарным человеком когда-либо переступавшим порог университетского кампуса. Как только Молли начинает говорить, слова начинают литься так легко, будто она только и ждала момента, когда начать рассказ о своем давнем знакомом. Она рассказывает о годах учебы, отношениях, его повадках, планах и амбициях. — Я потеряла его несколько лет назад — он просто исчез, разом оборвав все возможные связи. Я считала, что он работает на оборону или разведку, и когда впервые услышала, что главный хакер современности зовет себя Мориарти… я не хотела верить, что это Джим. — Вы были любовниками? — Хм… временами, — сглотнув, хрипло произнесла Молли. — Но если вы ищите причину, по которой я не стала говорить о своих подозрениях, это не она. Повисает молчание. — Вы окажете мне услугу, Молли, если останетесь на обед, приготовленный миссис Хадсон. Она разошлась, когда я сказал о вашем визите. Ей редко выпадает возможность поразить кого-либо своими кулинарными навыками. — Ваше тело может расщеплять пищу, — машинально замечает Хупер. — Да, но я предпочитаю химический раствор раз в месяц. — Холмс едва заметно улыбается. — И иногда чашку крепкого черного кофе. — Есть еще кое-что, — с трудом говорит Молли, когда они спускаются вниз, в столовую квартирной хозяйки Шерлока. Мужчина останавливается у подножья лестницы и смотрит на нее снизу вверх. — У всех программистов есть свой «почерк», а если они работают в команде — то и свой, особенный язык. У нас с Джимом была своя система «тайных» знаков. В коде последнего взломанного им андроида, я увидела его частицу. В одной из строк он написал «привет». Он может знать, кто я. Он может знать, что я знаю. Лицо Шерлока остается непроницаемым. Но Молли буквально видит как эта информация дает новый толчок к размышлениям в его голове. ### Не меняя своих привычек, в понедельник вечером Хупер идет с пакетом мелкой чищеной рыбешки в знакомый переулок. — Тоби, — первым под ноги ей бросается молодой полосатый кот, — привет, малыш, — Молли опускается на корточки, гладит животное по спинке и счищает с носа коросту, — опять подрался? Когда несколько кошек собирается вокруг лотка с кормом, Молли замечает у выхода в переулок высокую тень, но не успевает испугаться по-настоящему — тень знакомым голосом говорит: — Я еле нашел вас в этих закоулках, и это с подключением к GPS-навигации. — А зачем вы искали меня, Холмс? — Молли выпрямляется, отряхивая руки. После субботнего ужина ее посадили в такси, пообещав, что все сказанное в гостиной останется только между ними. Хупер беспокоил тот факт, что Шерлок собирался в одиночку выследить Мориарти. Молли молча идет к дому обычным маршрутом, мужчина отстает на полшага, не нарушая дистанции. Спустя семь минут доктор Хупер останавливается у подъездной двери, но Холмс и не думает прощаться. В подъезд, а затем и в квартиру они заходят вместе. Молли скидывает пальто, пересекает комнату и садится на широкий подоконник, который в зависимости от нужд хозяйки может служить постелью, письменным или обеденным столом и даже тренажером. Полыхающее море городских огней за панорамным окном дает достаточно света, чтобы Молли пренебрегла комнатным освещением. — Просто хотел убедиться, что все ваши кости будут целы по приходу домой, — Холмс отвечает на вопрос, заданный еще в переулке. Он подходит мягко, с грацией большой кошки и легонько касается своими пальцами кончиков ее — той руки, что закатана в гипс. — Я боюсь, — Молли глядит вниз, на свои ноги. — Меня? — Тебя. Мориарти. Того, что может произойти, если в Девятом узнают, что я утаила информацию о своем бывшем однокурснике. — Я сумею защитить тебя, Молли. Пожалуйста, верь мне. Молли подается вперед и утыкается лбом в грудь Шерлока, совсем как Тоби до этого толкался своей круглой головой ей в ладонь. Ладони Холмса осторожно ложатся ей на плечи и замирают, не зная что еще предпринять. Если бы Молли прижималась к груди живого человека, она бы услышала стук сердца. Но под дорогой рубашкой Холмса обтекаемый титановый корпус и автоматика. Женщина отстраняется. Холмс убирает руки. Молли лишь на мгновение попадает в «зловещую долину»(2), но этого мгновения хватает чтобы разрушить интимность момента. Спустя несколько тяжело упавших между ними секунд тишины, Холмс говорит: — Ты нравишься мне, Молли. Быть может как раз потому, что в противоположность мне полностью… естественна. Во всех смыслах. Она решается поднять взгляд. Шерлок слишком близко, и Молли сковывает знакомое болезненное чувство восхищения, но помимо этого что-то новое возникает в душе в ответ на его признание. Глаза Холмса, обычно больше похожие на два маяка в ночи, сейчас словно поддернуты туманом. Чувства, выпущенные на волю из плена разума, топят тонкий лед, образовавшийся было между ними. Молли обхватывает ладонями его лицо: — Ты мне нравишься. Потому что ты просто невероятен. — Она говорит, едва не касаясь его губ, дразня и заманивая. Он целует ее, заставляя забыть о различиях между ними, о притаившемся на дне сверкающего, но равнодушного Лондона, злодее, и испытаниях, что им только предстоит преодолеть.