Белоснежные запястья

Куклы — воплощения нас, нас из прошлого, или же будущие версии. Фарфоровые куклы — такие живые, холодные, отстраненные от мира и проблем. От счастья. Смерти. Трагедий. Они жили, наверное, когда-то, а сейчас просто великий чудесник воссоздал образы прошлого. Дал им имена, характеры, внешность и особенности. Сделал их людьми, которых надо пробудить. Дал им огранку. Подарил им тело, их клетку. Их холодную, хрупкую и мертвую клетку. Кукла — это нечто вечное, забвенное. «Идеальное творение…» — сказал чудесник. Он не мог отвести взгляд. В его руках зависла последняя, чёрная, словно смола, треса. Он не мог отвести взгляд от мертвенно-бледной кожи, нежно-нежно голубых глаз, легкого яблочного румянца, на которых сверкала роспись веснушек. Курносый носик сразу будоражил воображение, представляя, как она потирает его от резкого запаха Мелисы… Мелисы… Точно, Мелиса. Именно так мастер и назвал своё, чудесное творение — Мелисса. Вывел это имя аккуратно под рёбрами, которое прикрывало легкое голубое платье. На длинных волосах сидела соломенная шляпа, такого же цвета были легкие балетки, на них был небольшой красный бант, который оттенял и без того заметные алые губы. В прошлое жизни Мелиссу звали, Алина Гарская, барышня с Франции, которая помогала всем без исключения, но была казнена за свою красоту, ее прозвали ведьмой, сожгли в свои двадцать пять, без права слова. Слишком добрая, слишком красивая, слишком идеальная. «Нет таких людей» — кричал весь народ. Злые и черствые люди, которые ценят всех по себе, не достойны судить Гарскую. Но сейчас она уже не Алина, она Мелисса. Задача чудесника, сделать кукол по подобию людей, которые рано лишились жизни или незаслуженно отправились на тот свет. Гарская совмещала в себе оба случая, поэтому над ней старались больше всех, и Мелисса того стоила. Когда она оживёт, возможно, она будет помнить свою историю, аа, возможно, запомнит историю мастера, которую он говорил все времявремя, пока мастерил лучшее творение. Маленькая мастерская посреди города, ее уже практически не видно за огромными белоснежными сугробами, которые отдаляли мастерскую от мира, создавали некий барьер. Внутри мастерской было уютно. И в своей атмосфере жутко? Тысячи кукол, которые никогда не пойдут на витрину, будут томиться бездушным куском фарфора, если вообще фарфоровые куклы могут быть живими. Она была. У неё была история, прожитая жизнь, и ей дали второй шанс. На прилавок она не пойдёт. Она будет достоянием девятого чудесника. Эгоистичного мастера, он не хочет дать жизнь, он хочет красивую игрушку. Но действительно она получилась такой, что можно просто смотреть, фотографировать и смотреть, читается история во взгляде, характер в лице, ее видно насквозь, она такая простая и такая душевная. От неё веет теплом и уютом, от этого маленького, хрупкого и холодного тела. Такой живой взгляд, в таких не живых глазах. Сейчас декабрь и многие пойдут покупать его кукол, ведь все красивые, все особенные, все живые. Канун Нового года, то время, когда люди начинают верить в волшебство и большинство его творений оживают, делают первый вздох, начинают новую жизнь и впредь больше не вернутся к старой. Но у всего есть свои минусы, предостережения. И у этих кукол тоже. Первые месяцы обычно это два — три месяца, они хрупкие, они в прямом значение слова — живые куклы. Они хрупкие, как ваза из тончайшего фарфора, только дунь — и она разобьётся в пыль, а на прощание тебе останется один лишь осколок, ее души. Все они живые, и никогда не станут мертвыми, возможно, они станут счастливыми, проживут до глубокой старости, станут матерями, жёнами. А, возможно, разобьются в первую же неделю, и уже тогда ничего не будет дальше. Будет реальная смерть ещё в из восемнадцатом — девятнадцатом веке, когда им было суждено умереть. Звон в дверь, резкий порыв холода и уже миллионы белых пушинок лежат на пороге мастерской, от них веет холодом. Хоть в мастерской никогда не было холодно, но снежинки не собирались таять на порогах уютного жилища. Приход покупателей был настолько неожиданным, что мастер не успел прибрать своё идеальное творение, Мелисса все также сидела на столе чудесника, оттуда даже за прилавком ее было видно.  — Здравствуйте, извините за беспокойство, мы понимаем, что продажи ещё не начались. — Сказал мужчина, он держал рядом стоящею женщину за руку, изо рта шёл пар, на улице было холодно. — Но мы бы хотели уже сейчас посмотреть ассортимент и возможно, даже, совершить покупку. — Мужчина криво улыбнулся и рассеяно хлопнул в ладоши, сквозь толстые перчатки звук был очень глухим. — Да, конечно. — Мастер немного опешил, но быстро пришёл в себя. — проходите за мной, я вам все покажу. — Мужчина лет пятидесяти указал на левую сторону. — Вам не стоит смотреть на правую, там ещё недоработанные. — чудесник потрепал свои седые волосы. — Помещение маленькое, нет места на отдельную комнату. — Надеюсь, вас это не смутит. — пожилой мужчина улыбнулся и поспешил догнать покупателей, которые уже успели пройти к самому началу. Там было много красивых кукол. Была Рыжая красотка, Люба, ярко рыжие волосы казались искусственным цветом. Императрица с кошачьим глазами и длинными ногами, Николета, с детства привыкла к роскоши. Также там была и обычная девушка Эмма, которая вообще была экспериментом, но мастеру она понравилась. Там было много кукол, так же была девушка с пышными формами, Клариса, в прошлой жизни держала несколько фондов, но была убита, она одна из его первых работ, и только выставлена на прилавок. Многие задерживали на ней взгляд, разглядывали, интересовались ей, но никто не покупал, боялись брака, ведь слишком долго томиться красавица в чёрных, деревянных стенах, куда свет поступает только из большого окна. Пройдя уже изрядное количество кукол, уставший мастер услышал возглас.  — Какая красивая! — дама, что до этого момента молчала, от восторга прислонила свои бледные руки к лицу. — Что это за девушка? — Энтузиазм этой женщины не был понятен даже ее супругу, что только выдохнул и поправил пиджак. — Это Линда, в прошлой жизни Мирослава Подольская, жила при дворце в Екатеринбурге. Была гувернанткой принца. Отдала свою жизнь за королевскую семью. — мастер снял очки и стал их протирать краем кофты. Ему не нравилась эта кукла, она скучная, не интересная, не живая. Сделанная от скуки, лишь бы сделать, но длинные, пепельные волосы привлекали много внимания, а ее темно—карие глаза, что о них говорить, если в них тонул каждый, кто только видел их, каждый по мимо мастеров. — Вы собираетесь ее брать? — Чудесник выдохнул, ведь наконец избавиться от столь ненавистной куклы. — Да, конеч… — женщина не смогла договорить, ее взгляд устремился старику за плечо. Она увидела чудесное творение. — Что это за кукла? — женщина резко стала серьёзной и дернула мужа за рукав показывая ему новую темно — волосую находку. Мастер хотел уже вставить слово, но его перебили. — Неважно, мы ее берём. — Женщина уже тянулась за кошельком.  — Она не продаётся. — Чудесник опустил голову, и сжал край кофты в кулак.  — Почему это? — Женщина возмутилась, подняла правую бровь и вдохнула полной грудью.  — Потому, что… — мастер стал придумывать оправдания. — потому, что я не до конца внушил ей ее историю.  — Не волнует, сколько она стоит? — Дама не отступала, она всей душой хотела купить ее сыну, она бы была идеальной невестой, это было видно. Она бы подошла под статус их семьи.  — Она не продаётся. — все так же шипел сквозь зубы Чудесник.  — Мы купим вам новую трёх этажную мастерскую. — пожилой мужчина опешил, но нервно сглотнул и пошёл упаковывать Мелиссу. — Вот и отлично! — голос женщины сразу подобрел. И она быстрым шагом пошла за чудотворцем, таща за собою мужа, держась за рукав его чёрной куртки. Упаковано все как обычно. Два комплекта одежды по мимо того, что на кукле. У Мелиссы это были простые джинсовые шорты и белая футболка, к которой шли чёрные кеды, а вторым набором послужила обычная голубая сорочка с такими же тапками. Пару резинок и обычные строгие очки. «У неё плохо со зрением» — так сказал мастер, аккуратно кладя очки на специальную подушку. В большую прямоугольную коробку, которая была отбита синем шелком, помимо куклы и аксессуаров, лежало письмо. «Мелисса Шенволь. Сделанная по подобию ее на шестнадцатый день рождения, следственно — кукле шестнадцать. Все куклы прекрасно знают, кем они являются. Мелисса сделана из специального, королевского фарфора, так что процесс ее реабилитации будет примерно три — четыре месяца. Не в коем случае не допускать травм, ибо потом ее можно будет починить только специальным клеем (мини версия, внутри коробки, под шёлком), после реабилитации она будет как обычный человек. Она знает три языка, русский, английский и ее родной французский. Очень любопытная поэтому любит читать. Зрение минус пять, но совсем по этому поводу не заботится, очень любит людей, в особенности детей. Если она где-либо разобьётся, то несите мастеру, то есть мне, номер телефона у вас мой есть. Также первые месяцы нельзя ей в обычные больницы. Удачного использования» Такое скучное письмо прилагалось каждой кукле, только менялись личные данные. Закрыв куклу крышкой от коробки, он перевязал ее бантом и вручил мужчине, который в мгновение передал коробку женщине. Сам стал переводить мастеру деньги. Через минуту пришло оповещение, о переводе на его счёт достаточно крупной суммы. — Надеюсь этого хватит. — усмехнулся мужчина. Легонько приобняв жену за плечи, чтобы та развернулась.  — До свидания. — сказали они хором, бесчувственно, это было довольно странно, ведь как женщина практически дралась за эту куклу, и как мужчина нервничал заходя в его мастерскую, он волновался, что слишком рано отдал Мелиссу, ведь вдруг появились бы люди подостойнее, но сделанного не вернёшь. В одном лишь чудесник был уверен. Очень противные люди.