Выдай что-нибудь посвежее, Чем семь измученных нот Тонкая жилка бьётся на шее В эпицентре твоих частот Группа «Уровень моря», «Живой»
Снова внизу, в «студии». Снова играем. Просто играем — то одно, то другое. Импровизируем, так сказать. Плотный звук гитар и слегка расхлябанный ритм. Самое оно для акустики. Ну ты сама знаешь, как это всё звучит, правда? А потом Машка переходит на блюзовые заморочки, я поддерживаю, а Женя... Да ёлки же зелёные, ну не бывает так! Ладно, бывает. Один раз случилось вот. И это ясно как то, что мы сегодня закончим втроём. А завтра продолжим — тоже втроём. Это безумие какое-то. Полное безумие. Так ни хрена не бывает. Судьба нашей группы, запишись к психиатру, потому что ты ебанутая наглухо! Именно вот этого вот и не хватало, да. И ощущение... как будто раньше мы играли на холодном таком ветру, который в любой момент может перейти в ураган и унести нас к чёртовой матери. А сейчас — ветер улёгся. И всё ОК, и можно не дёргаться... и всё получается. Даже лучше, чем раньше. Структура. Всё дело в структуре, понимаешь, подруга? Раньше мы пытались склеить её из двух гитар или совместить с неподходящими ударными. А сейчас... А сейчас всё подходит. Дырки заполнены, стержни вставлены и всё такое прочее. Эта девчонка идеальна для нас - и это настолько неожиданно, что до сих пор не верится. – Давай «Безалкогольную», что ли... Женя — зараза. Мы же играли это пару раз, как она могла запомнить? Ну... одна запись на самом деле выложена в Сеть, но всё равно странно....А душа в пыли да и в ладонях заноза – Я слишком непохожа на Деда Мороза, Слишком недоверчива, слишком несерьёзна... Так будь же ты проклята, Безалкогольная зима!..
Рваный ритм, скорее напоминающий Янку, чем классический гранж, мрачные барабаны на заднем плане... Всё так, как и должно быть. Так, как эту песню надо петь в акустике. Чёрт, она придумала партию хрен знает когда... – Жень, и где тебя всё это время носило? – откладываю гитару. – Зачем нам было позориться с Димоном, когда в этом грёбаном городе есть такая ты? Я хочу подойти к ней, обнять и заорать во всю глотку, что она охуенная, что я не знаю уж что с ней сделаю за то, что она не появлялась в поле зрения до сих пор, что мы втроём должны быть вместе, что это было ясно ещё до того, как самая старшая из нас — Машка, если кому интересно — была зачата... но если я так сделаю, Женя решит, что я такая же ебанутая, как судьба нашей группы. А я не такая. Я лучше, правда ведь, подруга? – Я... Женя очаровательно краснеет. Блин, она правда выглядит лет на тринадцать! – Я боялась. Вдруг это всё фигня, вдруг вам не подойдёт... – Да ты шутишь. Это всё, что я могу ей сказать — не, ну кроме того, что она охуенная... и так далее, ну я уже тебе это всё озвучила, подруга. Зато я могу подойти, встать рядом на колени и поцеловать Женю в губы. В чуть бледноватые мягкие губы. И я это и делаю, чёрт меня побери. Потому что хочу этого. И потому, что никак не могу по-другому всё ей объяснить. Что она нам нужна. Что без неё группа совсем не такая, как надо. Что нас было двое — а теперь трое и это необратимо, как пуля в висок. Я так и не смогла всё это сказать. Я умею писать песни — но ни хера не умею говорить словами такие вещи. Ну ты знаешь, подруга с той стороны зеркала, правда? Но Женя поняла. И Машка со мной согласилась. Я это видела — и будь всё проклято, это было хорошо. Вообще всё было хорошо — и то, как мы играли, и то, как мы пили, и то, как мы наконец добрались до постели втроём. И маленькая грудь Жени, и жёсткие руки Маши, и твёрдые игрушки... Да всё было хорошо. И есть. И будет есть, надеюсь. Пока мы вместе. Втроём. Неподходящие для местной тусовки.***
А теперь мы думаем над названием. Забавно, да? Но логично на самом деле. Надо как-то отразить то, что мы наконец вместе. Что нас трое. Что группа стала правильной. – Была такая хохма в советском рок-самиздате восьмидесятых... Маша уже знакома с этим моим тоном и демонстративно лезет под стол. – Что?.. – она забыла, что Женя ещё не знает всех этих мелочей. – Машка не желает знать историю нашей грёбаной музыки, – смеюсь. – Ладно, в общем, там ребята запустили утку. Про женскую панк-группу под названием «Розовые двустволки». Почему-то мне кажется, что пора утку зажарить, ощипать и сделать былью. Из-под стола доносится нечто среднее между смехом и кашлем — а ещё оттуда тянется прямо к ширинке моих шорт рука. – Я за, – Женя смеётся и хлопает своей рукой по... чему-то. Я даже догадываюсь, по чему. По чему аппетитному. Или по кому... Я зависла, ага. У меня бывает. – Ауч! – розовые волосы умудряются мазнуть меня по лицу, когда Машка вылезает из-под стола. – Да я тоже согласна, только по жопе не надо! Или надо, но не «по», а «в»! В целом-то я её поддерживаю. Но именно в целом.***
И вот — второй электрический концерт. И первый под новым названием. На идиотские вопросы на этот раз я не отвечаю — успела вовремя сныкаться от Ленки. Покурили, глотнули сока — перед фактически дебютом — и выползаем на сцену, переждав конферанс Макса из одной местной дэт-метал группы. – Ну что, – ухмыляюсь, – готовы получить полный заряд «Розовых двустволок»? А если и не готовы, прятаться поздно. Поехали! И мы действительно поехали — грохотом барабанов, жёсткими риффами и срывающимся на крик, на вой, на чёрт его знает что голосом. Прямо по мозгам слушателей — как и должно быть. Рваные, слегка расхлябанные ритмические рисунки, совпадение гитары и баса... пора.Посмотри на меня — Я выхожу из огня, Может быть, сейчас Ты встретишь меня, Может быть, сейчас Ты обнимешь меня...
Да, мы воткнули сюда «Безалкогольную». И «Сорвалась с цепи». И «Злую девочку». И «Воришку». И «Трамвай»... Короче, весь блок боевиков. Всё, что надо. И всё было как надо. И «Грязные улицы» были как оттуда, из восьмидесятых, только что без синта. И вообще. Всё было как надо. Как должно было быть. ...Заглушив последний визг струн, обращаюсь к залу: – И теперь группа «Розовые двустволки» сбегает со сцены. Потому что вне сцены мы тоже группа. Понимайте как хотите. И мы сбегаем. Под свист и крики зала — нас приняли. Даже те, кто не совсем из нашей публики — приняли. Наконец-то всё срослось. Ну да чего я рассказываю... Ты же видела это, подруга с той стороны зеркала. Видела же, правда?