Второй шанс

Сначала – боль. Потом – свет; когда он опадает, белая женщина стоит перед ним. У нее точеные черты лица и алые бесстрастные глаза. Она окидывает его оценивающим взглядом, и Широ улыбается: - Кто ты? Такую увидишь – не забудешь. Ему становится интересно. - Я твой Мастер, Рулер. И мы с тобой выиграем эту войну. Она протягивает ему руку. Смотрит не просительно – спокойно, без напряжения, будто выполняет необходимую формальность. Но ведь так и есть: он откликнулся на ее зов, и теперь их судьбы связаны. Широ чувствует тонкую, прочнее стали, нить силы, идущую от нее к нему. Беспокойно пульсирует узор силы на груди; воздух пахнет копотью, стылой сыростью и надеждой. Границы магического круга вспыхивают и рассыпаются осколками сияния, когда он переступает через них и осторожно пожимает прохладную белую руку: - Рад знакомству, Мастер. Это несложно. Драться несложно, когда ты предугадываешь каждый шаг противника. Получать раны не страшно, ведь они зарастают через секунду. Не такого второго шанса он просил, но тому, кто на небесах, виднее. Широ отдает приказ – и узор на груди теплеет, наливаясь силой, а в глазах людей и Слуг, стоящих напротив, появляется одно и то же. Страх. Мастер всегда рядом; он чувствует за спиной ее молчаливую поддержку. Она единственная не боится его. Одной-двумя холодными репликами отражает нападки разгневанных, взбесившихся, растерянных вражеских Мастеров. Чуть заметно кивает и улыбается, когда они уходят с поля боя – всегда победителями. Она позволяет ему оставаться в материальной форме и днем, когда в этом нет нужды. Они гуляют по улицам города, который Широ в своей жизни никогда не видел – маленького кусочка его бывшей страны. Он прислушивается к себе, но не может найти ни горя, ни умиления, ни любви. Все здесь осталось так же, как и было: пусть сменились одежды, дома, и даже небо, кажется, стало выше – на лицах людей он читает все то же, к чему успел привыкнуть за свою недолгую жизнь. Отчаяние. - Он действительно способен выполнить любое желание? Мастер бросает на него быстрый взгляд, когда он задает свой вопрос – непринужденно, будто продолжая когда-то начатый разговор; но никто не слушает. Птица на ветке нахохливается, прячась от неуютного осеннего ветра – самая обычная птица, никакой не фамильяр. Широ забывает о ней через секунду. Он изучает лицо Мастера: оно чуть заметно напрягается, появляется трещинка между бровями. Она обдумывает свой ответ, как будто колеблется: то, что он может услышать, ему не понравится. Он откидывается на спинку стула и легко добавляет: - Вообще-то я не верю в чудеса. Любой, кто знает, как он жил, не удивится: стократ преувеличенное «могущество» не принесло юному чудотворцу никакого счастья. Она говорила, что видела его прошлое во сне. Ему сны почти не снились: просто уютная, мягкая, обволакивающая темнота. Он был счастлив, выбираясь из нее по утрам. Жизнь, какой бы они ни была, лучше такого смерти подобного сна. Лицо Мастера расслабляется, но она не отводит глаз и не меняет тему. Вместо этого она встречается с ним взглядом, и ее всегда ровный, безотказный голос слегка дрожит: - Но это настоящее чудо. Она становится беспокойной, совсем замыкается в себе. Она и раньше немного говорила, а сейчас может за целый день слова не проронить. Широ чувствует ее состояние, как свое собственное, но все еще способен их разделять – все еще способен драться. - Военные в городе, - говорит она. – Нужно покончить с этим быстро, иначе мы привлечем ненужное внимание. В окрестностях города участились стычки патрулей императорской армии и немцев, пришедших с родины Мастера. Один из Мастеров по имени Тосака присылает спешное письмо; Мастер читает его, а потом сминает бумагу хрусткими белыми пальцами. Широ наклоняется к ней: - Разве военные могут нам помешать? У них почти не осталось достойных соперников, не считая того старика, от которого пахнет разложением и смертью; но Широ уверен, что, если карты лягут правильно, им под силу будет справиться и с ним. Справились же они с тем настырным магом, который притворялся нацистским офицером. Тот чудом ноги унес. - Конечно нет. Но в голосе Мастера нет былой силы, которая всегда придавала сил ему; и Широ впервые за всю его вторую жизнь, ничуть не более долгую, но, пожалуй, более славную, чем первая, становится страшно. Она умирает у него на руках. Кровь на снегу, алые глаза на белом, как бумага, лице. Широ сжимает ее в объятьях. Трудно, почти невозможно поверить, что это происходит снова. Военные ворвались в город; их действиями будто управляла чья-то невидимая, безжалостная рука, а он не мог быть в десяти местах сразу. Сеть затянулась быстро и бесшумно. Тосака потерял своего Слугу и был вынужден отступить, остальные сражались, отрезанные друг от друга, в разных частях города, а армия тем временем двинулась… - Не может быть, Широ! Мастер пытается сжать его руку из последних, истекающих сил; ручеек маны, что струился от нее к нему, дрожит и прерывается, как ее голос. - Ты должен их остановить! Если они доберутся до Грааля… Выдержка изменяет ей; он только безотчетно поглаживает ее по спине. Скоро боль уйдет. Скоро все закончится. - Я приказываю тебе… Кажется, она пытается поднять руку, но та даже не шевелится. - Не трать силы, - тихо говорит Широ, и в то же время она произносит: - Найди его. Толчок – кровь быстрее начинает бежать по жилам; Широ вдруг явственно ощущает, что брюки у него промокли от снега, а руки затекли под тяжестью ее тела. Еще один, и еще. Он заглядывает ей в глаза с пробудившимся удивлением: зачем? - Это чудо, Широ, - повторяет она; прозрачная капля медленно ползет по мраморной щеке – снежинка или слеза? – Это настоящее волшебство. Он бережно опускает безжизненное тело на снег и встает. Дорога ясна, и цель видна; три истраченных командных заклинания наполняют его тело силой, которой должно хватить на последний рывок. Если Прикосновение Небес – это чудо, Он его никому не отдаст.