Талисман полка

Когда после остановки в Уайт-Ривер Гарри Коулборн неожиданно заявился в поезд вместе со смешным медвежонком, Робби веселился вместе со всеми. И ликовал не тише других, когда зверушку нарекли талисманом их Виннипегского ветеринарного полка. Мелочи вроде того, кто будет заботиться и ухаживать за этим талисманом, его при этом занимали мало. Как оказалось позже — зря. Оставшиеся двое суток пути до Валкартье медвежонок докучал мало. Не в последнюю очередь из-за того, что проводник категорически запретил провоз животных первым классом. Если бы не капрал — курносый мальчишка по имени Тэйлор, постоянно бегавший в товарный вагон узнать, как у Гарри с питомцем дела, — Робби, может быть, и вовсе забыл про Уайт-Риверский инцидент, хотя отсутствие самого Гарри все-таки ощущалось. До ссылки он был в вагоне одним из главных заводил, вечно срывавшим куш в нелепых пари вроде «Угадай, на какой секунде монета упадет со стола». Плюс такого положения дел — деньги однополчан перестали оседать в карманах лейтенанта. Минус — стало куда скучнее. Впрочем, у Робби с собой были книги, две пустых тетрадки и последнее письмо Си, на которое он до сих пор не ответил. Ему было чем заняться в дороге и помимо ставок и бесконечных карточных партий. По прибытии Валкартье встретил их ясной погодой и хмурым полковником. Выслушав приветственную речь последнего, полк разбрелся по военному лагерю экспедиционных войск, большая часть которого представляла собой огромное поле, усеянное рыжими треугольниками палаток. В такой же Робби предстояло провести ближайшую неделю, вплоть до отбытия дивизии в Англию. Место под предназначенную ему палатку он нашел почти сразу, а заодно и своего соседа. Вернее, сразу двух. — Виннипег, верно? В честь нашего города? Присев возле колышка с привязанным к нему медвежонком, Робби аккуратно погладил зверя по черной блестящей шкуре. — Можно просто Винни, — отозвался Гарри в процессе фиксации опорных стоек палатки. — Не поможешь? — Конечно. Робби занялся оттяжками и кольями, предварительно сбросив рюкзак на землю. Винни, издав короткий рев, тут же с любопытством ткнулась в него носом. — Надеюсь, там нет никакой еды, — с улыбкой прокомментировал Гарри. — Иначе твоим вещам не поздоровится. Винни, словно в подтверждение его слов, начала скрести лапой по темно-зеленой ткани, периодически поскуливая. — Сомневаюсь, что мое белье и старые сапоги придутся ей по вкусу, — ответил Робби, отвлекшись от работы и наблюдая за медвежонком. — Мы соседи, я говорил? — Нет, но я понял. Кажется, почти все, осталась мелочь. Пока они проверяли, все ли в порядке, и заносили вещи внутрь, вокруг Винни успела собраться небольшая толпа. Эллиот, капитан полка, пришел убедиться, что палатка стоит где надо, ссылаясь на нервного генерала, которого им еще не довелось увидеть лично. Судя по разговорам в лагере, только за последние несколько часов он уже трижды заставлял отдельных солдат переставлять палатки, добиваясь дисциплины и идеально ровных рядов. За Эллиотом подтянулись еще пара ребят, включая Тэйлора и его соседа из другого полка — худощавого паренька в очках по фамилии Макрей. Как такое скопление людей умудрилось проглядеть одного резвого медвежонка, осталось загадкой, но именно так и вышло: пока Робби с Гарри располагались внутри, а остальные знакомились и обсуждали насущные проблемы, Винни сумела вылезти из импровизированного ошейника из веревки и сбежать с привязи. Искать ее отправились всем скопом. К счастью, убежать далеко Винни не успела, добралась только до полевой кухни, где перевернула несколько ящиков со съестными припасами и напугала повара. К несчастью, на крики последнего прибежал не только Гарри, но и генерал собственной персоной. А после еще и полковник вызвал для личной беседы. О подробностях Робби узнал уже позже, когда они с Гарри лежали в палатке и готовились ко сну. — Генерал вроде как и не против талисманов, — говорил Гарри, развалившись на низкой походной койке и почесывая Винни за ухом, — но судя по скачкам настроения, может и передумать. Слышал бы ты, как он на меня гаркнул, когда я его поправил — он назвал меня сержантом вместо лейтенанта. А вот приказ полковника был весьма однозначен. Он сказал, что медведям на войне не место, и дал ровно семь дней, чтобы от него избавиться. Еще и сравнил питомцев с женщинами, представляешь? — А ты, бьюсь об заклад, не смог как-нибудь остроумно не прокомментировать, — улыбнулся Робби. Вытянув руку, он тоже погладил Винни, дотронулся до смешного, непропорционально большого уха. Шерсть у медвежонка была жесткая, но гладкая, и в свете керосинки отливала мягким оранжевым блеском. — И что будешь делать? Вряд ли она выживет, если ее сейчас увезти в лес и отпустить на волю. — Знаю, — Гарри откинулся на спину, одну руку запустил в волосы, а второй прикрыл глаза. Винни, потеряв к нему интерес, принялась за исследование предназначенной для нее коробки. — Но семь дней — это немало. Надо ее натренировать, развить охотничьи инстинкты, научить добывать пищу. А потом уже с чистой совестью возвращать в родные просторы. — Ставлю десятку на то, что у Макрея найдутся подходящие книги о привычках диких медведей, — произнес Робби и, затушив керосинку, устроил голову на подушке. Засыпал он под сопение Винни и тихий смех Гарри. *** Особых радостей от пробуждения в военном лагере Робби не ждал — за недели в армии он успел привыкнуть к ранним подъемам, утренним построениям, крикам командиров и хмурым лицам невыспавшихся товарищей. Но первое утро в Валкартье с легкостью затмило все перечисленное. Никогда еще ему не приходилось просыпаться от низкого рыка прямо в ухо, с медвежьей лапой на лице и очень неаппетитно пахнущей кучей возле лежащих у кровати сапог. Выругавшись под нос, Робби отодвинул недовольную — очевидно, голодную, — Винни и полез расталкивать по-прежнему спящего Гарри. День принес еще один сюрприз от «удачного» соседства. Заглянув в палатку после обеда, Робби обнаружил ползающего по земле Гарри, который собирал клочки бумаги. Услышав шаги, тот обернулся и виновато улыбнулся: — Прости. Похоже, Винни добралась до твоей тетрадки и немного ее потрепала, — и протянул Робби несколько смятых исцарапанных листов, лишь чудом до сих пор державшихся на скрепках. Черновики писем к Си, узнал Робби, взглянув на верхнюю страницу. Она вся была исписана его почерком: «Моя милая Сесилия», «Дорогая Си», «Я с нетерпением жду нашей встречи»... Чувствуя, как на щеках проступает легкий румянец, он забрал остатки тетради и поспешно сунул в карман. Он от всей души надеялся, что страницы с куда более фривольным содержанием на глаза Гарри не попались. Больше Винни не оставляли в палатке без присмотра. Впрочем, от мохнатой соседки были не только неприятности. Все свободное от службы время Гарри проводил с Винни в поле или в лесу недалеко от военной базы. Робби, когда мог, присоединялся — сначала из чувства товарищеского долга и желания хоть на время сбежать из части. Позже — потому что эти вылазки на природу вместе с Гарри и медвежонком неотвратимо стали дня него лучшей частью дня. Когда они в первый раз шли по полю в своей штатской одежде, впереди, сминая золотистые колосья, бежала Винни, а полоска леса темнела вдалеке под бесконечно синим небом, было сложно поверить, что где-то за океаном вовсю идет война, что скоро они столкнутся с ней лицом к лицу. Он тогда отдал бы что угодно, лишь бы забыть про эту угрозу и продлить иллюзию спокойствия и мира. Забота о Винни, как ни удивительно, была для этого лучшим средством. Медвежонку не было дел до проблем большого мира. С радостным ревом Винни валялась в траве и рыскала по полю, копалась в муравейниках и резво забиралась на деревья. Гарри, обладавший несомненным даром ладить с животными, неотступно следовал за своей подопечной, а Робби наблюдал, помогал чем мог и радовался возможности отвлечься от своих тревог. Иногда вместе с ними на природу выбирался и Макрей. Пока Робби и Гарри играли с Винни, дразня ее шелестящими ветками и заставляя ловить добычу, он зачитывал им вслух пассажи из толстой энциклопедии о повадках диких животных. После того, как он продемонстрировал книгу друзьям в первый раз, в кармане мундира Робби таинственным образом появилась десятка. Макрей был славным малым — немного робким, но дружелюбным и надежным. И все-таки дни, когда они с Гарри уводили Винни на прогулку вдвоем, приносили больше удовольствия. В один из таких походов Робби лежал в мягкой траве, наполовину укрытый тенью дерева. Высокие стебли трав щекотали кожу, а солнце, пробиваясь сквозь листву, слепило глаза. Ветви над ним шумели под тяжестью Винни, неловко взбирающейся повыше в поисках желудей или орехов. Гарри видно не было, но он был рядом — Робби слышал, как он свистит, подзывая Винни, как хрустят сучки под его ногами. Полуденная жара усыпляла, и чтобы не заснуть, Робби задал вопрос: — Ты ведь знаешь, какая о тебе теперь ходит репутация в части, а, Гарри? Раздался шелест, несколько зеленых листьев спланировало на землю. Следом упала кепка, а прямо над местом, где лежал Робби, из веток показалась голова его друга. Улыбаясь и глядя сверху вниз, Гарри поинтересовался: — И какая же? — Тэйлор тебя теперь за глаза зовет не иначе как «Заклинатель диких зверей». — Интересно, с чего бы, — ухмыльнулся Гарри. — Это все инцидент с тем конем, я уверен. — Какой именно? — А что, их было больше одного? — Робби, заинтересовавшись, приподнялся на локтях. — Ну-ка, давай рассказывай о втором. — Во-первых, нет. Во-вторых, я даже не знаю, какой конкретно ты имеешь в виду. Возможно, виновато было солнце или игра теней и света, но Робби вдруг показалось, что у его друга, всегда такого беспечного и уверенного в себе, слегка зарделись щеки. Сощурив глаза, он смотрел на Гарри и усиленно думал, как бы выяснить причину непривычного явления. — Как насчет уговора? — наконец предложил он. — Если расскажешь про коня, я тоже честно отвечу на один любой вопрос. Гарри ответил не сразу. Приложив к лицу руку, он явно размышлял, стоит ли игра свеч. И чем дольше он тянул, тем интереснее становилось Робби. В конце концов Гарри решился: — Ладно. Через минуту он уже сидел на траве вместе с Робби, бросив затею угнаться за Винни. Его длинные пальцы теребили высокую травинку, а взгляд светлых глаз был устремлен куда-то в небо. — В общем, Зеп... Ты же знаешь старину Зепа, верно? Робби, подобрав с земли сухой лист, кинул его в недобросовестного рассказчика — без особого успеха, но важен был сам жест. — Историю про Зепа я и так знаю. Про другого коня рассказывай. Своим требованием Робби заслужил укоризненный взгляд, но увиливать Гарри не стал. — Про другого так про другого. Другой — это Принц. Личный скакун генерала, ты его видел? Последнее стойло в главной конюшне. — Вороной красавец, почти два метра в холке? Этого коня сложно было не запомнить. Робби ни разу не занимался им лично, но видел в загоне — крепконогого, черного как ночь, с густой блестящей гривой. — Именно, — кивнул Гарри. — Он позавчера устроил переполох: удрал из стойла, чуть не покалечил дежурного сторожа. Меня позвали помочь унять его. И обратно в конюшню Принца я увел без проблем, только вот его реакция на меня... была не совсем обычной. — В каком плане необычной? — уточнил Робби. — Понравился я ему. Показался очень привлекательным, — Гарри широко улыбнулся, а когда Робби продолжил выжидательно смотреть, завел глаза к небу и пояснил: — Возбудился конь. И возбуждается каждый раз, когда я подхожу ближе, чем на два метра. — Так вот как ты зачаровываешь животных, — не смог сдержать смеха Робби. Гарри на это только снова закатил глаза. — Если бы ты был хорошим ветеринаром, то знал, что на самом деле это было лишь демонстрацией силы и не более — Принц просто почувствовал во мне соперника. Ответить Робби не дала Винни — вдоволь налазившись и заскучав в одиночестве на дереве, она теперь пыталась слезть, но не осмеливалась. Плотно обхватив лапами ствол и вцепившись когтями в кору, она жалобно ревела и скулила. Друзья бросились ей на помощь. В два голоса они уговаривали медвежонка спуститься пониже, но безуспешно. Тогда Робби вспомнил про захваченное с собой печенье и достал лакомство из кармана. Соблазнившись видом еды, Винни наконец начала неуклюже перебирать лапами и спустилась в подставленные руки Гарри. Солнце к этому времени успело проползти по небу почти до самой кромки леса, так что, накинув на шею Винни ошейник с поводком, Гарри подобрал с земли свою кепку, и вся троица двинулась обратно в военный лагерь — пора было возвращаться. *** О том, что Гарри так и не воспользовался своим правом задать вопрос и получить честный ответ, Робби вспомнил только вечером, уже лежа на шаткой койке. Отодвинув очередной черновик письма, он взглянул на своего соседа — Гарри как раз заканчивал кормить Винни и уговаривал ее перебраться на ночлег в коробку вместо его кровати. Как ни странно, даже успешно. — Если хочешь меня о чем-нибудь спросить, сейчас самое время, — произнес Робби, устраиваясь поудобнее. — Только решай быстрее, пока я еще не заснул. — Ладно, — отозвался Гарри. Последний раз проведя по шерсти свернувшейся клубком Винни, он уселся на собственную койку и сложил руки на коленях. Его взгляд упал на тетрадку. — Кто такая Сесилия? Робби улыбнулся. Он ожидал этого вопроса. — Мы с Си росли вместе в Англии. Мой отец работал садовником у ее отца. Она из благородной семьи, но это не мешало нам дружить. Мы были не разлей вода, вечно устраивали шалости и проделки, а семьи смотрели на все сквозь пальцы. Потом отец умер. С годами боль от потери притупилась, но вспоминать все равно было нелегко. Помолчав секунду, Робби продолжил: — Мама хотела остаться, она работала там же кухаркой, я мог помогать ей... Но ее сестра, моя тетя, незадолго до этого вышла замуж и перебралась к мужу в Канаду. Она уговорила маму взять меня и уехать к ней. Так я в двенадцать лет оказался здесь. — Ага, так вот откуда акцент. Меня мучило любопытство. — Кто бы говорил. Я ведь тоже не глухой. — Моя история на самом деле почти копия твоей. Только дядя вместо тети. Он работал здесь на хлебной бирже. Мать со мной приехала сюда, потом во второй раз вышла замуж. — Счастливчики мы с тобой. — И не говори. Что стало с твоей подругой? — Мы остались друзьями. Когда я уезжал, клятвенно обещали писать друг другу, — говоря о Си, Робби никогда не мог удержаться от улыбки. — Я ее не видел больше десяти лет, мы оба успели сильно измениться — и все равно верны тому обещанию и продолжаем переписку. Ближе нее и матери у меня никого нет. — Это... трогательно. Оторвавшись от созерцания купола палатки, Робби посмотрел на Гарри. Он уже не сидел на краю койки, а забрался на нее с ногами. Он казался задумчивым, но распознать выражение его лица точнее в сгущающейся темноте было сложно. — Мы будем в Англии меньше, чем через неделю. — Верно, — согласился Робби. — Мы уже договорились о встрече. — Первая встреча за десять лет. Волнуешься? — И да, и нет. У меня есть фотография, Си присылала в прошлом году. Хочешь взглянуть? Зажигать лампу ради двух минут не стали. Их достаточно горело снаружи, так что, отодвинув полог, Гарри внимательно рассмотрел изображение в проникшем луче света. — Красивая. Робби пожал плечами. У девушки на фотографии был стройный стан и точеные черты лица — он с трудом узнавал в ней свою подружку детства. Но красота Сесилии заключалась не в том, как она выглядела, а в том, что она писала: в ее эмоциях и мыслях, в силе характера, упрямой преданности. Он и о Гарри мог бы сказать то же самое — он был бесспорно красив внешне, высокий, с волевым подбородком, выразительными глазами, но по-настоящему в нем привлекало другое — уверенность, легкость, доброта, безграничная любовь к животным. Но говорить об этом вслух он не стал. *** В один из дней решено было устроить Винни водные процедуры. Любовь медвежонка к валянию в земле, листьях и муравейниках не прошла даром: шерсть была грязной, свалялась, и по пятам за Винни неотступно следовал резкий запах. В ответ на жалобу Робби о том, что в их палатку уже заходить невозможно, не то что спать, Гарри согласно кивнул и заручился помощью Тэйлора и Макрея. Тэйлор принес из конюшни большой железный таз, а остальные натаскали и нагрели воды. Единственный, кто не был в восторге от намечающихся купаний, — сама Винни. Упорно сопротивляясь, она скулила и размахивала лапами, и наотрез отказывалась лезть в воду. Зачерпнув воды из таза, Гарри пытался обрызгать и полить ее хоть так, но Винни в ответ только недовольно фырчала и пыталась сбежать. Через полчаса безуспешных попыток Гарри был куда мокрее, чем его питомица. Остальные не рисковали подойти, сначала наблюдали со стороны, посмеиваясь, а потом постепенно разошлись по своим делам. Помочь решился только Робби — за несколько дней совместного проживания он успел сдружиться не только с соседом, но и с соседкой. Как ни странно, он оказался удачливее Гарри — наверное, Винни устала сопротивляться, так что наконец послушно позволила поместить себя в таз. — Кажется, ты теряешь свою магию, о заклинатель диких зверей, — насмешливо заметил Робби, одной рукой удерживая Винни, а другой брызгая в Гарри водой. — Сейчас посмотрим, — сощурил тот глаза. — Винни, девочка, иди ко мне! Из кармана его брюк как по волшебству появилось несколько красных ягод. Издав короткий рев, Винни рванула к угощению — и попутно перевернула таз, окатив Робби с ног до головы остывшей водой с клочками шерсти. — Предательница! — крикнул он вдогонку, отплевываясь. Винни, не обращая внимания, радостно уплетала ягоды с руки Гарри. — Откуда ты вообще их достал? — Сушеная малина из офицерского пайка, — достав другой рукой вторую порцию ягод, Гарри зажал одну между пальцами и продемонстрировал Робби. — Хочешь? — и подкинул в воздух. Робби без труда поймал угощение и сунул в рот. Малина была хрусткая, кисло-сладкая. Неудивительно, что Винни накинулась на нее с таким азартом, а теперь стояла на задних лапах, скуля и пытаясь дотянуться до поднятой руки. — Еще будешь? — в ответ на кивок Робби Гарри заулыбался. — А станцевать мне сможешь, как Винни? — Ах тебе еще и станцевать? — возмутился промокший до нитки Робби и, отодвинув от себя опустевший таз, бросился на друга. Не ожидавший нападения Гарри легко повалился на спину, а Робби приземлился сверху. Ягоды малины из раскрытой ладони красными бусинами рассыпались по траве. Думая, что это какая-то игра, Винни радостно присоединилась, забравшись сначала на Робби, потом на Гарри, тыкаясь в них влажным носом. Они долго еще валялись на земле все втроем — смеялись, доедали остатки ягод, чесали Винни за ушами и учили трюкам. Потом, намного позже, Робби часто вспоминал этот момент — он был одним из самых счастливых до войны. *** Неделя пролетела незаметно. Казалось, только вчера их полк прибыл в Валкартье, а сегодня вся дивизия уже стояла на ушах, готовясь к завтрашнему отбытию в Англию. Полковник разрешил взять на время автомобиль, и, загрузив туда Винни, Гарри с Робби отправились по знакомой дороге в темнеющую за полем чащу. Пришло время возвращать обитательницу леса в родную стихию. Робби сидел сзади, в открытом кузове, с Винни на руках. Гарри был за рулем и всю дорогу молчал. Проехав приличное расстояние по лесной дороге, они оставили автомобиль на обочине и двинулись вглубь пешком. Найдя заросли черники, сняли с Винни ошейник. Гладить не решились, чтобы не отвлечь, — только пробормотали прощания и напутствия, и, пока она увлеченно искала ягоды, бросились обратно к машине. Заводили автомобиль и забирались внутрь тоже молча. Но лишь до первого поворота — на котором их уже поджидала Винни, сидящая прямо посреди дороги. Как и когда успела — непонятно, но, кажется, она была куда резвее и умнее, чем ее «освободители». Спустя еще две неудачных попытки, Робби с Гарри пошли на крайние меры и, оставляя Винни в очередной раз в чаще, не стали снимать веревку, а привязали ее к крепкому дубу. — Она сама сумеет высвободиться, как думаешь? — наглаживая темную блестящую шерсть медвежонка, спросил Гарри. Он явно переживал. — Уверен, — улыбнулся Робби. — Ты только вспомни, какие побеги она устраивала в лагере. — Тоже верно... Прощаться в последний раз было тяжелее. Винни, скуля, натягивала веревку, пытаясь пойти с ними, а Гарри крепко сжимал зубы и был необычайно бледен. У Робби тоже разрывалось сердце. Они оба были уверены, что видят Винни в последний раз. И только сама Винни думала иначе. *** Гарри с Робби даже не слишком удивились, когда на следующее утро, прямо в процессе сборов раздались крики: это Тэйлор, первым заметив Винни, пытался их предупредить. С разбегу налетев на паковавшего свои вещи Гарри, медвежонок с радостным ревом принялся лизать ему щеки. — Винни, девочка, как ты нас нашла? — бормотал тот, прижимая ее к себе. Робби мог только качать головой, глядя на счастливого Гарри. А позже, получив свою порцию медвежьих поцелуев, заметил: — Твой план с треском провалился. И я не думаю, что его стоит повторять. — Ты прав. Она слишком к нам привязалась. Пытаться опять оставить ее в лесу в одиночестве будет просто-напросто жестоко. Верно, Винни? Ты слишком умна, моя хорошая, и стала слишком домашней... Да и времени на это уже нет. Им оставалось только придумать, как контрабандой провезти Винни в Англию. Гениальный план пришел в голову Макрею и включал в себя отвлекающий маневр, большой деревянный ящик, предназначенный для личных вещей полковника, и помощь нескольких солдат из разных полков. Сам же Макрей переживал больше всех, но в итоге все прошло как по маслу. В военном лагере долины Солсбери, куда они прибыли после долгой переправы, Гарри с Робби снова делили одну палатку на двоих, и почетное место между их койками вновь заняла большая коробка для Винни. Оба, впрочем, прекрасно понимали, что долго прятать ее от полковника не смогут. И что фронт — совершенно не место для беззащитного медвежонка. — До Лондона всего 90 миль, — сказал Робби во второй вечер, — и у меня есть увольнительная на завтра для встречи с Си. Если мы и для тебя раздобудем увольнительную и подходящий транспорт... — За один день мы вполне успеем добраться до города и вернуться, — уловил его мысль Гарри. — Вряд ли в Лондонском зоопарке откажутся от ручного медведя. Он оказался прав. Смотритель не слишком прислушивался к их объяснениям, что Винни привыкла к компании и нуждается в человеческом контакте, но выбора у них не было. Хоть медицинские палатки ветеринарного полка никогда и не располагались прямо на передовой, это не значило, что они вне зоне риска. В зоопарке Винни было куда безопаснее. — Ну вот, теперь у нас обоих подружки в Лондоне, — невесело пошутил Робби, стоя в клетке вместе с Гарри. Тот словно его не слышал. Стоя на коленях возле Винни, он говорил ей: — Я обязательно за тобой вернусь. Веди себя пока хорошо, ладно? Мы вернемся вместе с Робби и заберем тебя обратно в Канаду, домой. Я обещаю. *** — Ты правда думаешь, что мы вернемся? Они сделали привал по пути назад. Сидя на берегу небольшой речки, смотрели на воду и бегущие в отражении облака. — Конечно. — Ты же не купился на все эти обещания про «будем домой к Рождеству», верно? Откуда такая уверенность? — Вера. Скосив глаза, Робби разглядывал профиль Гарри. Полное спокойствие на лице, только взгляд погрустневший. — Не думал, что ты верующий. — Вера в себя, — уголок губ Гарри приподнялся вверх в полу-улыбке. — Лучше расскажи, как прошла встреча с Сесилией. Ты так скоро вернулся — я готовился ждать тебя дольше. Встреча с Си была сюрреалистичной. Она была куда красивее, чем на фото, и куда больше походила на ту десятилетнюю девчонку, какой он ее помнил — одновременно хрупкая и сильная, полная жизни, со смешинками в глазах. Когда они обнимались, Робби думал, что у обоих вот-вот затрещат ребра. — Хорошо. Встреча прошла... хорошо. У нее был всего лишь час, она жутко спешила, — он не собирался говорить, но признание само сорвалось с губ: — Она выходит замуж. За какого-то владельца газеты. Вот теперь Гарри повернулся к нему полностью. — Сочувствую. — Почему? — Я думал... — на лбу Гарри пролегла складка. — Не знаю. Мне казалось, вы больше, чем друзья. Или что ты так считал. Робби пожал плечами. Си всегда была для него особенной, как и их отношения — больше, чем дружба, меньше, чем роман. Он и сам думал, что новость должна была расстроить его сильнее, но за последние недели он испытал так много реальных эмоций и так мало вспоминал о своих прежних мечтах и фантазиях, что сейчас они казались до смешного наивными. — Мне кажется, что если бы мы с Си жили в другом мире, где половину нашей жизни нас не разделял океан, где мы так и росли вместе — в том мире, наверное, мы могли быть идеальной парой. — Но не в этом? — Но не в этом. *** Даже вдали от передовой война оставалась войной. Никто не был застрахован от нападений и потерь. Ветеринарный полк Виннипега попал под обстрел недалеко от границы Бельгии. Робби потом вспоминал происходившее только кусками: как прямо посреди леса послышался шум снарядов, как их небольшой лагерь, разбитый в нескольких километрах от штаба дивизии, охватила паника. Ржание лошадей, крики, пулеметные очереди (со стороны фрицев — в их полку все были вооружены одними винтовками). Помнил, как тряс Эллиота, но их капитан лежал на земле неподвижно, и пульс не прощупывался. Помнил, как пытался докричаться и найти в дыму Гарри, забыв, что тот утром отправился в штаб, — безуспешно. А потом темнота. В себя он приходил урывками. Чаще всего рядом были лица Тэйлора и Макрея. Иногда они тащили его вперед, подхватив под руки. Иногда он шел сам, с трудом понимая, куда и зачем. Он видел окружение словно вспышками: затянутые туманом поля и болота, из которых темные силуэты деревьев торчали скрюченными руками; залитые солнцем ядовито-зеленые поляны; бескрайнее маковое поле, похожее на реку крови. Застилавший сознание туман рассеялся, только когда в воздухе Робби почувствовал привкус соли и йода. Ему надо было перебраться на тот берег, переправиться в Англию. Да, верно, ему непременно надо в Лондон. Они с Гарри обещали Винни, что вернутся и заберут ее домой. Мысль о Гарри отзывалась болью. Если он выжил, он тоже обязательно доберется до Лондона, где их ждет Винни, он должен, он обещал. А если погиб, то Робби обязан выжить, чтобы выполнить его волю. *** Госпиталь принцессы Аделаиды был похож на любой другой. Медсестры здесь всегда выглядели изнуренными, но все равно пытались улыбаться раненым солдатам. Сесилия приходила навещать Робби по нескольку раз в неделю. Она тоже выглядела уставшей, но вполне счастливой. На ее пальце блестело тонкое золотое кольцо. Робби был рад. Иногда она приводила с собой сестру — высокую светловолосую девочку, смотревшую на все с любопытством в больших голубых глазах. Дни текли медленно, неотличимые друг от друга, процесс выздоровления не был легким. Врачи перечисляли болезни и повреждения длинным списком, так что диагнозы сливались вместе во что-то непостижимое. По крайней мере, он был цел — относительно. Это уже больше, чем можно было сказать о половине пациентов. Когда Робби не спал, он думал о судьбе своих однополчан. Вспоминал Канаду. Одну ночь он помнил особенно ясно: это была первая неделя в Валкартье, он проснулся от шума — скулила Винни. Не успев спросить, в чем дело, он услышал голос Гарри: «Не буди его. Слышишь? Не буди». Из-под полуприкрытых век Робби смотрел, как Гарри перебирает бутылки с молоком в поисках полной, а потом, взяв Винни на руки, поит ее и аккуратно гладит. На его лице в тот момент было столько нежности, что невольно щемило сердце. Сердце щемило и сейчас. Возле кровати лежала толстая исписанная тетрадка. Одно письмо он отправил в Канаду матери. Еще одно — в штаб Канадской дивизии, в попытке навести справки о Гарри. Ответное письмо тоже лежало рядом: «считается пропавшим без вести». Все остальные письма отправлять было некуда. Единственное утешение: в «пропал без вести» куда больше надежды, чем в «погиб». *** — Смотри, этот дядя опять тут, — донесся с соседней скамейки звонкий мальчишеский голос. — Алан, прошу тебя, веди себя прилично, — прозвучало следом. Затем пожилой мужчина, скорее всего, дедушка мальчишки, повернулся к Робби с виноватой улыбкой: — Простите его. Мальчик не в меру любопытен. — Ничего, — ответил Робби. Вечернее солнце заливало площадку рыжим светом, и он опустил веки. Со всех сторон окружали звуки: громкие детские голоса, щебет птиц, причитания взрослых. Безумно хотелось курить, но зоопарк не место для самокруток. Ничего. До закрытия оставалось всего полчаса. Родители уведут ребятню, площадка опустеет, и смотритель запустит его в клетку к Винни. Ее можно будет обнять за мощную шею, уткнуться лицом в темную шерсть и поговорить об общем друге. Она, такая же умница, как и прежде, будет понимающе молчать и сопеть ему в ухо. Она тоже скучала. — А вы сюда каждый день приходите? Робби приоткрыл глаза. Перед ним стоял все тот же мальчишка. Аккуратный серый костюмчик, коричневое кепи. В карих глазах — неподдельный интерес. Пока Робби оглядывался в поисках его дедушки, мальчик продолжал тараторить: — Вы, наверное, знаете очень много о медведях. Я их очень люблю! — в доказательство он продемонстрировал собственного плюшевого медвежонка с пуговичными глазами. — Нет, не каждый день. Я прихожу раз в неделю, — слегка запоздало отозвался Робби. — У меня здесь назначена встреча с другом, — он неожиданно улыбнулся, — вот он как раз знает о медведях почти все. — Как замечательно! — решил мальчишка. — Если ваш друг придет сюда в следующий раз, вы меня познакомите с ним? — Обязательно, — пообещал Робби. Подумал про себя: «Вот уже трое ждут тебя, Гарри. Вернись к нам, прошу. Возвращайся». Наконец подошел и дедушка мальчишки, до того беседовавший со смотрителем, который ничуть не изменился за четыре прошедших года: все так же жаловался на жару, зверей и непоседливых детей. — Алан Александр, я ведь просил тебя не беспокоить человека, — скорбно покачав головой, мужчина вновь извинился перед Робби, взял внука за руку и потянул к выходу. — Скажите, а как вас зовут? — прокричал тот напоследок, обернувшись. — Робби. Меня зовут Робби. — Робин, — повторил мальчишка, плохо расслышав. — Когда я напишу книгу, я назову так главного персонажа! До свидания, мистер Робин! И, уже почти скрывшись за воротами, обернулся еще раз, чтобы помахать рукой. *** Робби так и не выполнил ни одного обещания. Он не познакомил Алана с Гарри — он больше ни разу не видел мальчишку. Он не забрал Винни в Канаду, как собирался, — увидев, как сильно ее любят дети в Лондонском зоопарке, и как она наслаждается их вниманием, он передумал исполнять обещание Гарри. Винни нашла свой дом, и вряд ли в другом месте ей могло быть лучше. Все письма, что он писал, так и оставались неотправленными. Все это не имело никакого значения. Потому что однажды, привычно опираясь на трость и бредя к скамейке перед клеткой с Винни, он наткнулся на полковника Баррета. Того самого полковника первой Канадской дивизии, который запретил брать медведя на фронт; в чьем деревянном ящике Винни пересекла Атлантику; и кто позже помог им достать увольнительные, чтобы добраться до Лондона. Только нашивки на его погонах теперь были другими — генеральскими. Но и это не имело значения. Важно было только то, что он рассказал: — Я нашел его в одном из частных госпиталей, у него были чужие документы, кто-то напутал при приеме. Гарри не в лучшем состоянии, но, по словам медсестры, все время повторяет два имени. Я думал, Винни сможет мне помочь, но вы, сержант Тернер, тоже придетесь как нельзя кстати, ведь второе имя — ваше. Так гулко сердце Робби давно уже не билось. История продолжалась.