I had a thought, dear
However, scary
About the night,
The bugs and the dirt.
Тонкие пальцы скользят по струнам, извлекая мелодию. Звуки отражаются от голых, мрачных стен, взлетают до потолка и взрываются ярким фейерверком. Где-то отрывистые, где-то чересчур растянутые, они бродят по пустынной квартире, прячась в темных углах. Они — единственные хозяева здесь. Неровный, тусклый свет неправильно ложится на лицо Мише, обрамляя острые скулы. Его голос дрожит и ломается. Он совершенно не умеет петь, но что ему мешает, находясь в компании собственного одиночества, напевать свои любимые песни, от чего стекло на окнах трескалось. Он сидит на промокшем насквозь матрасе. Холод пронизывает, заползая под ребра. Опершись подбородком об корпус гитары, Кшиштовский наигрывает мелодию, долго крутившуюся в голове. Куртка стесняет движения, но нисколько не мешает пальцам бегать вверх и вниз по грифу.Why were you digging?
What did you bury
Before those hands pulled me
From the earth?
Неделю. Или же намного дольше, он точно не помнит. Целую неделю Миша живет в квартире с отключенным электричеством, отоплением и горячей водой. Все семь дней подряд спит в двух куртках под тремя одеялами, ходит к соседям с просьбой вскипятить чайник, на что получает только презрительные взгляды и постоянно мерзнет по вечерам до онемения конечностей. Он бы непременно оплатил все задолженности по счетам, если бы были деньги. С самого переезда Кшиштовский питается лишь продуктами быстрого приготовления, а настоящую еду видит только на прилавках магазина. Но он не жалуется, ибо сам виноват, что поступил столь неразумно и невыгодно, вложив все деньги в покупку самой квартиры, а о последствиях и дальнейшем проживании в ней он и не думал. Конечно же он жалеет. Жалеет о том, что приехал в этот гребанный Питер, сидит на вынужденных диетах, и смотрит на голые, с осыпанной штукатуркой, стены.I will not ask you where you came from
I will not ask you, neither should you
Дверь со скрипом открывается, и в помещение вместе со сквозняком влетает крик «Какого хуя, Миша?!». Кшиштовский усмехается, все так же перебирая струны. Поперечный влетает в комнату, готовый взорваться и разнести всю квартиру к чертям. — Ты мне, блять, скажи, — говорит тихо Даня, упершись руками в бока и постепенно повышая голос, — что я тебе говорил, когда уходил? — Что ты говорил? — наигранно спрашивает Миша и глупо глядит исподлобья на него. — Чтобы ты закрыл это гребанное окно! Поперечный с трудом закрывает окно и с тяжелым вздохом садится на подоконник. Неделю. Или же намного дольше, он не помнит. Целую неделю Даня приходит в квартиру к Кшиштовскому, проверяя, не откинулся ли тот. Семь дней подряд привозит ему продукты, вещи, а Миша только воротит нос, бурча что-то про то, что не нуждается в его помощи. И Поперечный искренне не понимает зачем он это делает — приезжает, снижается перед ним и ведёт себя как курица-наседка, но ему просто жизненно необходимо знать, что Миша спит, не превратившись при этом в замороженный и неблагодарный кусок дерьма. — Мне холодно. — хрипит где-то в глубине комнаты Миша. Даня не видит его, но готов дать руку на отсечение, что тот дрожит от холода, старательно пытаясь не показывать этого. — И не удивительно. — Поперечный складывает руки на груди и вскидывает голову. Он встретил его на парах в институте. Болезненный на вид юноша с покрасневшими веками выходил из аудитории, еле волоча за собой ноги. Данила оглядел его. Он понимал, что это не его дело, а людей, кто сует свой нос в чужие проблемы никто не любит. Понимал, но уверенно подошел к студенту, предложив помощь. И помогает. Ему было трудно это признать, но он восхищен, очарован им — его темными карими глазами, в которых читалась радость, что бы ни происходило с ним на данный момент, тонкими пальцами, шеей — каждой частичкой его тела. Данилу завораживает то, как он говорит, как сидит, сгорбив спину, как улыбается и грустит. Можно было предположить, что Даня был влюблен в него. Да, влюблен. — Сделай что-нибудь. — Кшиштовский нагло улыбается, выжидая реакции своего приятеля. — Могу поджечь тебя, если хочешь. — говорит Даня и поджигает не его, а сигарету. Маленький огонек плывет над непроглядной и всепоглощающей тьмой. Клубы дыма выходят из кончика сигареты и растворяются в пространстве. Поперечный открывает сумку, вытаскивает плед и кидает его Мише. — Это все, что я могу предложить тебе, дружище. — Не все, — Кшиштовский отрывается от гитары и пристально смотрит Дане в глаза. Наступила полная тишина. — обними меня. Сказать, что Данила удивился — ничего не сказать. В легких застревает дым, и он глухо кашляет. — Что? — Обними меня. — повторяет он. Уже через минуту Поперечный держит в руках замерзшего Мишу, который уткнулся в его грудь и обжигал ее прерывистым дыханием. Возможно, Кшиштовский не так уж ненавидит Питер, эту квартиру и человека, от которого буквально зависит его жизнь. Возможно, это даже неплохо, что у него нет никаких средств для выживания, кроме Дани, сидящего рядом с ним. Миша берет гитару в руки и замечает, что Даня улыбается. — Чего лыбишься? — Да так… — Посмотрим, как ты будешь радоваться, когда меня выселят за долги по кварплате.Honey just put your sweet lips on my lips
We should just kiss like real people do.