В сигаретном дыму

      Он разрывался. Он трещал по швам, из которых тут же мутными струйками выплывал сигаретный дым. Он падал. В очередной раз. Падал для того, чтобы подняться и упасть снова, но ему уже совершенно ничего не хотелось. Кроме сигарет.       Он прекрасно знал, что его легкие черны, как сгоревший дотла дом. Собственно говоря, таковым он и являлся. Человек – дом. Чем наполнишь, тем и будешь жить. Вот только в его доме не хотел жить никто, даже он сам. В грудной клетке было накурено, как в подъезде плохой общаги, и ему казалось, что даже кровь, уныло бегущая по венам, имеет запах табака. В принципе можно было проверить.       Он просыпался в дыме, засыпал в нём, жил в этом призрачном тумане и уже сам начинал растворяться, рассеиваться в воздухе. Возможно, ему просто не нравилось дышать, и он делал все, чтобы этому препятствовать.       Однако напротив него сидел тот, кто препятствовал его препятствованию. Странно, но это был его друг. Который не носил противогаза, не морщился при виде пачки сигарет, а просто отбирал её и выкидывал в мусорное ведро. Это раздражало.       Бывают лица, на которые хочется смотреть всегда, потому что они излучают колоссальные лучи света, и это согревает. А есть лица, которые этот свет поглощают, как черные дыры. Подобное светопоглощение происходило здесь, в небольшой, но уютной гостиной.       Он скорчился на диване, обняв худые колени и равнодушно глядя перед собой. На самом деле он мог испытывать много эмоций, однако сигаретный дым уже пробрался к его глазам, окутав их своей едкой пеленой. Поэтому его глаза не было зеркалом его души. Если долго вглядываться, не увидишь ровным счётом ничего. Лишь пустоту и клубы дыма. В его душе такие составляющие тоже были, но это было далеко не всё. Отчаяние, например. Типичное чувство человека, потерявшегося в этом мире.       Напротив него на полу рядом с небольшим письменным столиком, на котором покоилась груда спортивных журналов, сидел, скрестив ноги, его друг. Юра. В его крепких руках была гитара, и он, сосредоточенно поджав губы, перебирал пальцами струны. Где-то за креслом мирно лежал волейбольный мяч, в кладовке были заботливо поставлены лыжи, деньги на которые молодой человек заработал сам, лично и очень этим гордился.       - Я забыл, какая строчка дальше идёт… - Юра почесал озадаченно затылок.       - Дым сигарет с ментолом? – хриплый голос со стороны съежившегося собеседника.       Юра, не меняя положения головы, перевел внимательный взгляд на друга и беззлобно усмехнулся. Взгляд его был кристально чистым и ясным, как замерзшая вода на озере Байкал. Но при этом теплая, согревающая. Если лёд мог быть теплым, то это как раз тот случай.       - Ты помешан уже. Это не та песня.       Юноша на диване неопределенно пожал плечами. Тонкая и худая рука потянулась к карману.       - Даже не думай, Вань, - Юра отложил гитару.       Ваня. Мягкое и легко разбивающееся вдребезги имя. Или легко растворяемое в дыму. Этот вариант ему нравился намного больше.       Ладонь остановилась в миллиметре от кармана, и опустошенный взгляд бессмысленно устремился на друга. Юра скрестил руки и с победной улыбкой смотрел в ответ. Он был очень внимательным.       - Всего лишь…       - Всего лишь положи обратно. Ты и так на паровоз похож.       Они были слишком разными. Юра мог запросто встать в пять утра, чтобы пробежаться вокруг дома в лучах рассветного солнца, подпитываясь какой-то непонятной для Вани жизненной энергией. Или добежать до парка. Почему бы нет? Ваня же мог встать в пять утра лишь по причине бессонницы и тут же потянуться за сигаретой. Зажатый в губах фильтр был почти неизменной частью его образа. Но, естественно, не при друге. Юра с радостью принимал любые предложения порубиться вечером в футбол на ближайшем стадионе даже от школьников, которые его уважали и пытались как можно реже пересекаться с Ваней.       Полупустая пачка сигарет всё-таки оказалась в угловатых пальцах.       Щелкнула зажигалка. Ваня приостановился и поднял взгляд на друга.       - Пассивное курение. Тебе вреднее, чем мне.       Бесцветный тон. Подожжённый фильтр уже давно выжег всевозможные эмоциональные показатели в голосе. Как, впрочем, и все остальное.       - С каких это пор тебя стало интересовать здоровье? – беззлобный укол.       Юра до сих пор сидел на полу и, чуть наклонив голову, не сводил безмятежного взгляда с приятеля.       - Оно интересует тебя, - терпеливо и все так же равнодушно объяснил Ваня, нервно крутя между пальцами сигарету.       - В таком случае, положи на место, - добродушно кивнул Юра. – Потому что я в коридор выходить явно не собираюсь.       Юра поднялся с пола, неизменно улыбаясь. Он прекрасно знал, как действовать на друга. Его свет никогда не поглощался во внутренней темноте, скорее наоборот – свет пытался рассеять мрак. И сигаретный дым.       Мгновение, и Ваня скрепя сердце закидывает сигарету обратно в пачку.       - Кофе будешь? Оно гораздо лучше.       - Нет.       - Не будешь? – недоверчиво переспросил Юра.       - Кофе не лучше, - резко и безапелляционно.       - Тогда будем спорить.       Юра уперся локтем о поверхность низенького столика и, подперев голову рукой, заинтересованно взглянул в сторону Вани. Он был в ожидании. Однако друг совсем не разделял его желание словесно побороться, и в свою очередь бессмысленно вертел в ладони пачку сигарет. При каждом повороте, содержимое табачной коробочки встряхивалось и глухо ударялось в картонные стенки. Юра подал голос первым.       - Кофе тоже дымится.       Ваня медленно поднял на него взгляд, затуманенный и вязкий, и перевел его обратно – к пачке сигарет. На кофе ему было как-то наплевать.       - Ты в курсе, что капля никотина убивает лошадь? – Юра продолжал настойчиво поддерживать разговор, который находился на грани краха.       - Здесь, - Ваня чуть приподнял руку, продемонстрировав пачку, на которой красовалась надпись «Курение убивает!», - даже капли никотина не найдётся.       Юра некоторое время внимательно косился на друга, после чего беззвучно засмеялся.       - О составе сигарет ты знаешь больше, чем об их влиянии на здоровье… Забавно.       Ваня сощурился, чуть сильнее сжав картонную пачку, в которой была помещена его самая главная зависимость, но промолчал.       Ваня не понимал, как Юра умудряется радоваться жизни и постоянно находил во всем плюсы. Когда тот сломал ногу, то первой фразой было: «Зато на руках можно походить!». Юра крутился, как белка в колесе, надевал по вечерам кроссовки и снова убегал – пробежка, футбол со школьниками или встреча одноклассников и приятелей на волейбольной площадке. Юра с блаженной улыбкой изнурялся до восторженного полуживого состояния и находил силы при этом стоять и смеяться, пока Ваня хрипло кашлял в клубах рассеивающегося дыма. Единственным, куда он мог сбегать – это за сигаретами в ларёк, находящийся рядом с домом. Он не мог разглядеть мир вокруг из-за постоянной дымки перед глазами, и мир в свою очередь не мог видеть его лица. Так и жили в неведении. Юра был тем, кто пытался этот дым рассеять и показать насколько красочной может быть окружающая жизнь. А не только в гамме грязных серых оттенков. Честно говоря, просветы иногда проявлялись.       Молчание приобретало привкус недосказанности.       Юра обреченно вздохнул.       - Ты себя убиваешь.       Видеть на его живом лице, пышущим здоровьем и энергией, следы серьезности было в новинку.       - И что?       Равнодушные ответы друга всегда удивляли Юру, но он старательно подыскивал ключики, а вернее замочные скважины, куда бы мог проникнуть свет. В конце концов, это было куда более важно, чем копаться в рассыпающейся пеплом душе Вани.       - Твои дети «спасибо» тебе не скажут.       Юра давно понял главную особенность характера его друга. Убивая свое здоровье, он никогда не желал этого другим.       - Чего?..       Во взгляде, затуманенном сигаретной дымкой, кажется, блеснул просвет. Или это игра света?       - Умственная отсталость, слабое физическое развитие, различные пороки. Этого хочешь добиться?       Юра делал упор на каждом слове, внимательно следя за интересующими его метаморфозами в сумрачных глазах друга. Кажется, он нашёл замочную скважину.       - У меня не будет детей.       - За эти слова они тебе тоже «спасибо» не скажут.       Фразу накрыла воцарившаяся тишина. Секундная стрелка с треском перемещалась по циферблату настенных часов.       - Ты издеваешься?       Уголки губ Юры слегка приподнялись.       - Чуть-чуть… Просто пытаюсь вдолбить в твою черепную коробку то, что ты должен ради собственного (и не только) блага выбросить эту дурь. Вечно кашляющий, худущий, как засохшая березка, с букетом болезней – естественно, не самый лучший отец.       Юра рассуждал спокойно. При этом черты его лица оживали и невольно убеждали.       - Давай закроем эту тему.       Ваня вжался в спинку дивана и отвел взгляд.       - Ну уж нет.       Юра поднялся с пола, подошёл к другу и уверенно выудил из тонких пальцев пачку сигарет.       - Завтра идём на пробежку. Будь готов к тому, что ты выдохнешься на первых же ста метрах.       Сигаретная коробочка была заброшена в урну.       Человек – дом.       Ваня ошибся. Оказывается, в его доме вполне может кто-то ужиться и не задохнуться. Юра, например.       Ореол сигаретного дыма вокруг Вани заметно поредел. Поэтому совсем не удивительно, что он пришёл на пробежку. Плохим отцом становиться ему все же не хотелось. И внезапно захотелось дышать, но уже не дымом.