Passion or love

      Артур тихо подошел со спины к своему бывшему супругу, накидывая шелковую ткань на глаза и горячо выдыхая на напрягшуюся шею. Как долго он этого ждал, когда его возлюбленный сломится и сам пригласит в дом. Вот так покорно сядет на постель и закроет глаза, в надежде, что британец прекратит глупую затею или же сполна получит удовольствие и оставит в покое Джонса.       Ему не хватало американца. Его чертовой улыбки, голоса и удивительно нежных, но сильных рук. Артур выбрал среду, чтобы не прийти пьяным. И не остаться после на ночь в связи с работой.       Альфред выгибается вслед за властной рукой, но терпит, не показывая ни единой эмоции на лице. Ему все равно, что с ним сейчас будут делать. Пальцы выпутываются из волос, скользят ниже и, перехватив воротник клетчатой рубашки, тянут, оголяя еще загорелые с лета плечи. Горячий, буквально обжигающий взгляд британца скользит по ключицам, кадыку и изгибу плеча. Артур всегда поражался ему. Быть таким ярким и очаровательным. Глупо шутить, но оставаться в центре внимания и влияния.       Руки толкают и прижимают покорное тело к постели, стаскивая рубашку и обнажая подкаченный торс жадному и забывшему, насколько прекрасно это тело взгляду.       — Я буду нежен… — сбивчивый, немного низкий голос выдает его полностью, и возбуждение охватывает с головой, вытесняя трезвые мысли. — Люблю тебя… Люблю. — каждое слово закрепляется нежным поцелуем в нос, скулы, висок, успокаивая и стараясь приручить, слыша чуть сбитое дыхание и, скорее, неосознанные вялые попытки вырваться.       Тихий шелест ткани, под который все затихает. Керкланд старается собрать силы и прижимает Альфреда к себе еще сильнее. Ненавидеть и отчаянно желать стать таким же. Вот о чем были его мысли все эти долгие месяцы.       Горячее тело оглаживают ладонями, очерчивая каждый изгиб мышц, пальцы ненавязчиво ласкают соски, когда губы касаются плеча, скользят выше, оставляя укусы-метки на шее. Когда ладонь скользит ниже, лаская член через ткань штанов, Артуру еще больше хочется вырвать такое желанное тело из одежды, чем и занимается британец, постоянно поднимая смущенный взгляд на лицо напряженного партнера.       Тихо шепча что-то в макушку, Керкланд входит в него двумя пальцами, предварительно тщательно смазав фаланги и свободной рукой высвобождаясь из такого жаркого и неудобного костюма. Закончив с прелюдией и понимая, что Джонс вовсе не «девочка», Артур входит резким толчком и начинает медленные движения до основания, сжимая пальцы на его бедрах до синяков и скользя губами по оголенному, из-за сползшей рубашки, плечу. Артур искренне рад, что тело отзывается на ласки, становится горячим и его можно вжимать в кровать, выбивая своими движениями весь воздух из легких. Руки обхватывают стоящий и требующий внимания член и начинают двигаться в такт толчкам, доводя стонущего американца до исступления.       Откровенные ласки, нежные прикосновения к чувственным зонам и поцелуи всего, что было открыто взору, кроме губ, которых вопреки желанию британец не смеет касаться. Слишком больно и слишком это личный поцелуй, чтобы так смело забирать его у того, кто теперь не принадлежит Артуру.       Эта необъяснимое чувство долгожданной близости и удовлетворения сводит с ума и растворяет все трезвые мысли, заставляя быстрее бежать горячую кровь по венам, сжиматься в тугой узел возбуждения, требующего еще больше этого жара.       По спине стекают капельки пота, блондин двигается резко, быстро, выбивая с губ партнера вскрики, пока тот цепляется за его плечо и запястье, стараясь не сойти с ума от быстрого темпа и продержаться еще немного. Рукой британец сдирает в стороны рубашку, очерчивая губами грудь, прикусывая соски и слушая благодарные громкие стоны, которые разливаются громкой музыкой по помещению комнаты.       Последний нежный поцелуй в шею, и Артур замирает, оглаживая кончиками пальцев скулы и наконец-то отстраняясь от разгоряченного тела, внезапно осознавая, что это конец. Точка в их связи.       — Я... — Керкланд сжал тонкие губы и улыбнулся, словно не на своих ногах поднимаясь с постели и поправляя смятую одежду, застегивая дергаными движениями пуговицы манжет и, не глядя, снимая повязку с отвернувшегося от него лица Альфреда, — Спасибо…       Сглатывая вставший в горле ком, Керкланд дрожащей рукой накидывает на обнаженного американца одеяло и отворачивается, медленно покидая комнату и сдерживая накопившиеся в груди эмоции, которые, пожалуй, выплеснет наедине с собой в душе уже дома. А пока стоит приготовить кофе и уйти, навсегда оставив этот дом с таким знакомым запахом, красивой обстановкой и… дорогим человеком.