Die Sucht

      В каждом черноволосом мужчине она видела его. Это была какая-то необъяснимая мания, точно зависимость. Она не могла спокойно пройтись по улицам злосчастного Лондона. Каждый. Драклов. Раз. Ей. Мерещился. Он.       Девушка всегда убеждала себя, что она бредит, что такого просто не может быть. Это же просто смешно! Зачем Сириусу Блэку выходить в маггловские кварталы?       Она пыталась забыть все то, что между ними произошло на площади Гриммо. Год. Целый год уже как она игнорировала любые письма от Гарри или любого представителя семейства Уизли. Потому что она ждала сову совершенно от другого человека. А он не писал. Не пытался извиниться за свои брошенные сгоряча слова. Не искал встречи. Казалось, совершенно забыл про нее.       Ну и действительно. Кому нужна едва закончившая школу ведьма? Он взрослый, самодостаточный мужчина, тем более, что Блэк. Чистокровный. А она маглокровка. Зачем она ему?       Сначала Гермиона злилась. Жутко злилась на всех: на Рона с Гарри, что оставили её на площади Гриммо, а сами отправились на поиски крестражей. На авроров, что поддержали их, и поставили защитные чары на дом, чтобы без ведома Блэка ни одна живая душа не могла оттуда выйти. Они были полностью виноваты в том, что Гермиона и Сириус так неожиданно… сошлись. Злилась мисс Грейнджер и на самого хозяина дома. Пожалуй, здесь было больше ненависти, чем злости.       За то, что он не выгнал её еще в самом начале. За то, что подпустил к себе сильно близко. За то, что позволил произойти тому, что произошло. За то, что не удержал её именно тогда, когда она в этом нуждалась.       Девушка понимала его гордость. Как-никак, но это фамильная черта Блэков. Но дракл же его задери! Можно было хотя бы раз, один единственный раз, переступить через себя?!       Гермиона постоянно обвиняла его в своей голове, ругала все, на чем свет стоит, но одновременно начинала оправдывать. И это её бесило больше всего на свете. Она ни на секунду не переставала любить его.       С самого начала Грейнджер прекрасно осознавала, что этот роман обречен. Что продолжения после войны, как пить дать, не будет. Она была умной девочкой. Но в то же время наивной. Где-то в глубине души гадким, скользким комом застыла надежда. Надежда на то, что он все-таки, возможно…       Как ни крути, прошел год. Она почти справилась. Избавилась от этих ежедневных видений. Эта борьба началась с того момента, как она увидела статью в газете о романе Блэка. Тогда она не выходила из дома два дня. Гермиона Грейнджер была разбита. Окончательно.       Но разум уперто твердил, что конец света отменяется и пора бы взять себя в руки. И она мысленно соглашалась. Ведь Гермиона Грейнджер прошла войну. Она была сильнее, чем кто-либо предполагал. Даже сильнее, чем она сама могла думать.       И вот, спустя несколько месяцев, девушка научилась жить с этим. Она могла спокойно спускаться в метро, и гулять по надоевшим ей лондонским улочкам. Гермиона Грейнджер почти победила себя. Почти.       Поездки в метро стали для нее чем-то умиротворяющим. Действующим на нее лучше, чем любое другое успокоительное. Она почти отпустила его.       Зайдя в метро после очередного напряженного рабочего дня, девушка удивленно застыла посреди перрона. Ей опять померещилось.       Он стоял в шагах десяти от нее, весь такой реальный. Будто она могла подойти и прикоснуться.       Качнув головой, она отошла с прохода с намерением зайти в подъезжавший вагон, но угловым зрением заметила, как он развернулся. И посмотрел прямо ей в глаза.       Девушка неожиданно запаниковала. Столько раз она продумывала, что будет делать, если пересечется с ним, но вдруг все вылетело из головы. И она сделала первое, что пришло ей на ум — сбежала от него в первый попавшийся вагон.       Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Гермиона медленно выдохнула. Пустота внутри неприятно всколыхнулась, будто напоминая о себе. Даже если это был он, то все кончено. Она больше не позволит себе паниковать или впадать в истерику. Гермиона Грейнджер сильнее этого всего. Да, она уже все решила.       Но её не покидало странное ощущение, будто, как только тронулся вагон, её спину прожигал чей-то взгляд. Внутренности все сжались, едва догадка пришла ей на ум. Неужели…       Будто в замедленной съемке девушка развернулась. И, кажется, забыла, как дышать. Среди уставших, сонных людей, стоял он. Вдох-выдох. Ну же, Гермиона, тебе нужно дышать. Тебе нужно отвернуться.       Но она не могла заставить себя сдвинуться с места. Даже не была уверенна, что может вообще пошевелиться. Это?.. Разве?.. Быть того не может… Он?..       Мужчина застыл точно так же, как и она перед ним. Тронулся вагон, Сириус вынужден сделать шаг вперед. Затем еще, и расстояние между ними сокращается до минимума.       Но он не прикасается. Ждет. Выжидает. Как она отреагирует? Почему молчит?       А у нее в голове кутерьма. Он пришел. Он здесь. Почему? Зачем? Как?       Переступил свою гордость? Да неужели? Но все же…       Вагон маггловского метро, и они, два гордеца, стоят друг напротив друга, смотря глаза в глаза.       Она почти справилась. И тут появился он. Зачем? Добивать?       Но это же Сириус, дракл его задери, Блэк. Стоит перед ней, возвышаясь, словно Астрономическая башня Хогвартса, и ждет её реакцию. И эта странная надежда в его глазах, спрятанная за напускной холодностью. — Гермиона, я…       Мерлин, это невыносимо.       Она целый год прожила без него, ждала, пока этот-чертов-Блэк соизволит хоть как-то себя проявить, доказать, что ему до сих пор не все равно. Но сможет ли она?.. Выдержать? Начать все заново?       Вагон замедлил свой ход и остановился. Как раз нужная ей станция. Вроде бы. Ей нужно выходить… Ей нужно?..