Найти всех первых

      На следующий день Петир вел себя так, будто ничего и не случалось. Внутри же он то и дело вспоминал прошлую ночь — как он ласкал языком ее соски, как сжимал упругий зад, как вдыхал с пальцев ее запах. Ему даже приходилось насильно возвращать себя к реальности. Он говорил себе, что это просто секс. Он занимался им уже тысячу раз. Формула проста: поцеловать, засосать, проникнуть и вернуться к началу. Но потом он видел себя, зарывшегося пальцами ей в волосы и прижимающего ее к голой груди. Санса Старк лежала на ногах Мизинца и абсолютно и полностью принадлежала ему.       Это точно не было просто сексом. Вспоминая все те прекрасные вещи, что она позволяла ему делать с собой, он понял, что не попробовал еще кое-что, и быстро написал ей: «Когда я смогу попробовать твою киску на вкус?»       Ожидая ответа, он обдумал ситуацию. В целом, Петир не знал, чего ожидать. Обычно он бы смирился с разочарованием от очередной победы и продолжил жить дальше, посчитав случившееся очередным выполненным капризом. Он бы забыл о страсти и сосредоточился на работе, не желая долгих объятий или еще одного оргазма с любимой.       Но в этот раз такого не хотелось. Стоило Сансе покинуть лимузин, он почувствовал себя странно. Он пытался понять, что же не так, но не выходило. Он знал, что секс его точно не разочаровал, и понимал, что хотел увидеться с ней снова, не обязательно, чтобы переспать, — хотя от такого он бы тоже не отказался. Просто увидеть ее. Может, подглядеть за ней утром. На краткий миг Петир представил, как сидит за ее столом в черном халате, пьет кофе из такой же керамической чашки, как у нее, и читает отложенную ей газету.       Шли дни, а она не отвечала. Он знал, что ей тоже понравилось. Стоны, улыбки, отчаянные движения — все это было неподдельным. Когда они закончили, она осталась в его объятьях — куда дольше, чем многие другие. Когда же они оторвались друг от друга, то молча, но с улыбками на лицах оделись. Тишина затягивалась, и он знал, что должен что-то сказать, но не знал, что. Молчание не было неуютным — их лица горели, а воздух дрожал от выплеснувшейся из них энергии. Желание сохранить приятные ощущения оказалось молчаливым пониманием. Смотря на него, Санса нажала на кнопку связи и шелковым голосом произнесла: «Остановите здесь». Петир удивленно изогнул брови.       Лимузин остановился, и Санса перебралась через ноги Петира, наклонилась и поцеловала его. Он поднял руки, желая обнять ее, но вместо этого перехватил ее ладони. Пробежавшись большим пальцем по ее коже, он понял, как сложно ему отпустить ее. Она улыбнулась, сжала его пальцы, открыла дверь и вышла на улицу.       Петир выглянул в окно, видя, как она щелкает каблуками по тротуару спящего города. Сноу припарковался прямо за ними и открыл перед ней дверь. Петир задумался, чувствовала ли она его взгляд, но решил, что она и так это знала. Она ослепительно улыбнулась лимузину и залезла в машину. И пропала.       Она явно осталась под впечатлением. Он был уверен, что она захочет с ним связаться. Или хотя бы он с ней. Но прошла неделя, а ни письма, ни звонка так и не было. Она даже не отвечала на его сообщения, которые он писал каждые пару дней. Поначалу он думал, что у нее просто нет времени. Может, она с Псом. Или, возможно, разговаривает с гостями в фамильной галерее. Или спит. Она явно была не в том возрасте, чтобы выжидать определенное количество времени, а потом уже давать ответ. Или она решила покончить с ним?       Он велел себе забыть об этом — он же получил, что хотел. Он должен вернуться к делам, разрешить дела с Гарпиями, наказать Вариса, начать строить планы по захвату территории Клигана. Санса этого хотела, да и он сам подумывал избавиться от Пса. Честно говоря, все это время он терпел Клигана только потому, что грязную работу проще всего поручать именно такому тупому отребью. Но теперь Петиру хотелось показать городу и другим семьям, на что и он сам способен. Да, возможно, он немного торопил события, но, если так он получит еще и Сансу, то это даже лучше.       Если, конечно, она к нему придет. А почему нет? Она признавала, что остается с Клиганом только ради восстановления в правах. Если Петир возьмет верх, она перейдет к нему — по желанию или ради выгоды. Он подумал, как она будет прилипать к нему, закидывать ноги ему на бедра, улыбаться, лежа у него на груди. Он решил, что она придет по собственному желанию. Она хотела его, и потому придет, когда будет свободна. Как только она увидит, что он сделал для нее, для них, то тут же с жаром набросится со своими чувствами. Ведь так? Но прошла неделя, а она никак не давала о себе знать.       Нахуй. Никто не говорил, что он обязан позвонить ей, немедленно признаться в чувствах и позвать ее под венец. Также нигде не сказано, что он должен сидеть у телефона и думать, будет ли у него шанс еще раз подержать ее за ручку. Подростковая лабуда давно прошла. Но он знал, что-то, что было между ними, не было просто сексом на одну ночь. Он знал, что хочет коснуться ее — так, как она захочет. И он хотел услышать ее подколки и уверенный голос, почувствовать аромат дождя от ее волос. Он вытащил телефон и напечатал: «Я по тебе скучаю».       Он сидел и смотрел на экран, а после все стер. Она не из тех, кого можно таким растрогать. Она не мягкая, как другие женщины. На самом деле, если бы он не перехватил ее в нужное время, она бы точно не была так податлива и согласна на его предложения.       А, возможно, время было далеко не нужным. Она рассказала ту жуткую историю про волков и явно еще думала о том случае. Она была непривычно уступчива. Санса всегда была строга и остроумна, не поддавалась ему. Он был поражен, когда она позволила ему поцеловать ее грудь. Санса из «Хайгарден» никогда бы такого не позволила. Она его укусила. Санса из «Белой Гавани» — тоже: она оттолкнула его. В «Раскрытой» же было все иначе. Петир начал предполагать, что перехватил ее в наиболее уязвимом состоянии.       Грязное чувство заползло ему под кожу. Он любил выискивать слабости соперника — но не ее. Неужели он настолько спятил от похоти и выжил из ума, что не заметил, что она ведет себя иначе? Он просто набросился на нее? Нет, все было по-особенному. Она тоже этого хотела. Она все начала, не он. Она сняла с себя майку, она расстегнула ему штаны, она насаживалась на него так же яростно, как он вдалбливался в нее. Она настояла, чтобы он надел презерватив — она понимала, что происходит. Она отлично все понимала.       Кроме одного момента. Петир посмотрел на телефон, не зная, что сказать. Он видел, когда девушки так смотрят, и понимал, чем это вызвано. Это значило, что их разум не следит за их поступками, за телами. И неожиданно то теплое чувство, горевшее в нем последние восемь дней, стало колким и тяжким. Пытаясь успокоиться, он подумал о том, как он вернул ее, как его поцелуй оставил ее с ним. То, что она хотела сбежать от него, причиняло боль, и он понимал, что должен как-то проявить себя.       Он напечатал во второй раз: «Я по тебе скучаю». Теперь он ничего не стер и немедленно отправил, не давая себе передумать.       Он ждал. И ждал. Минуты перетекали в часы, а ответа все не было. Не в силах терпеть дольше, он схватил ключи и поехал к дому Сансы. Спустя неделю молчания разум просто безумствовал, предполагая все более безумные варианты и мучаясь от боли. Только встреча с ней могла спасти его.       Он выключил фары, даже не доезжая до дома по адресу Королевский Тракт, 42. Часы в машине показывали десять вечера. Сноу сидел во внутреннем дворике, под прикрытием ночи начищая пистолет. Петир зашел к дому с другой стороны — там, где было кухонное окно. Заглянув внутрь, он увидел, как Санса сидит за столом, завязав волосы в неряшливый пучок и нацепив на себя свободные спортивные штаны и белую майку. Он пришел в восторг — никогда прежде он не видел, какой она выглядела в самой обычной одежде.       Она пила воду и листала ленту новостей. Петир вытащил из кармана телефон и, убедившись, что его не слышно и не видно, напечатал: «Где ты?». Санса подпрыгнула от неожиданности. Он едва подавил смех. Посмотрев на сообщение, она отставила стакан и обняла себя за плечо, другой рукой нажав что-то на телефоне и бросив его себе на ноги. Ее глаза блестели — более обычного. Она сжала зубы, и он понял, что ей грустно. Он никогда не видел ее в таком состоянии. В компании Пса она всегда была спокойна, иногда показывала презрение. Но не грусть.       Что бы она ни нажала, это было явно не ответом. Он стоял, сжимая телефон и ожидая ее сообщения. Ничего. Она легла на стол, обнимая себя. Через какое-то время она выпрямилась и вышла из-за стола. Петир напечатал: «Не ответишь?».       Она подняла телефон и, вытерев глаза, громко выругалась. Это необычайно обрадовало его. Но, как бы ей ни было грустно, она пыталась игнорировать его. Наконец, она босиком дошла до ящика и бросила в него телефон. Какое-то время постояв рядом и пялясь на него, она развернулась и ушла. Удрученный Петир смотрел, как во всем доме погас свет.       Больше он терпеть не мог. Прошлая неделя не была девчачьей игрой в «позвони мне первым» — она точно пыталась оборвать с ним любую связь. Но, судя по грусти, ей не очень-то этого хотелось. Однако она продолжала его игнорировать. Зачем? Петир решил это выяснить. На следующее утро он ждал ее у кофейни «Хайгарден». Санса вышла из машины и нейтрально взглянула на Петира.       — Доброе утро, Бейлиш.       Бейлиш? Ему казалось, что они уже прошли этот этап. Он подошел к ней, стараясь выглядеть совершенно невозмутимо.       — Не знаю, получала ли ты мои сообщения, но я по тебе скучал.       Санса улыбнулась и прошла мимо него. Он последовал за ней, пытаясь добиться ответа.       — Санса?       Ее улыбка была вежливой. Слова — нет.       — Твоя настойчивость уже переходит в домогательство.       Петир удивленно моргнул. От ее холодного тона он остановился на полушаге. Печаль, из-за которой она обнимала себя ночью на кухне, сменилась суровостью. Санса подошла к прилавку, но, до того, как она успела что-то сказать, Петир бросил деньги и рявкнул:       — Средний, только сливки, без сахара.       Он мог поклясться, что видел на миг ее улыбку — он заказал именно то, что она всегда брала. Он решил пойти напрямик.       — Почему ты так ведешь себя? Почему отталкиваешь меня?       Она забрала кофе у кассира и повернулась к двери. Петир побежал за ней.       — Санса!       — Ничего личного, — ответила она, отпивая кофе. — Я просто выгнала тебя из себя.       Он лишался дара речи. Когда же он, наконец, смог подобрать слова, она уже залезала в машину. Он не собирался бегать за ней, как какой-то потерянный щенок — особенно после того, как она только что дала ему от ворот поворот. Но она точно лгала — он же видел, что произошло ночью на кухне. Она пыталась отстраниться от него. Но зачем? Она чувствовала то же, что и он, видела, как это хорошо. Ему стоило сменить тактику и попробовать пойти другими путями.       На следующий день он послал Вариса доставить Сансе один конверт. Петир хмыкнул, вспомнив, как тот скривился от отвращения.       — Какие-то проблемы? — спросил Петир.       — У нас есть посыльные, — сказал Варис, держа конверт двумя пальцами. — Я уже много лет ничего не доставлял.       — Будем надеяться, ты не забыл, как это делать, — хмыкнул Петир и опустил взгляд на стол. Варис глянул на дверь и решил уйти, но Петир остановил его. — Варис.       Лысый мужчина обернулся и неуютно поежился. Петир пристально вглядывался в него.       — Теперь ты лично будешь доставлять все, что я пошлю Сансе. Возможно, через какое-то время ты научишься не называть мою женщину шлюхой.       Варис ушел, а Петир задумался, что же он только что сказал. Варису повезло, что он так долго был предан Петиру, и работа посыльным должна быстро вправить ему мозги. Но кто-то может сказать, что тут не на что было обижаться. Кто Санса Петиру? Не жена, не женщина, даже не постоянная любовница, посвященная в его дела. Возможно, Варис не мог или не хотел понимать, но Санса что-то значила для Петира. Может, и не должна была — как-никак, она постоянно отшивала его, даже теперь, после интимной близости — но факт остается фактом: она была чем-то большим, чем развлечение. Больше, чем приятный партнер для секса. Он представлял, как просыпается вместе с ней. Хотел, чтобы она принадлежала ему. Была его женщиной. И никто не называет его женщину шлюхой.       Варис усвоил урок, доставив конверт с результатами обследования на ЗППП, показывавшими, что он полностью здоров, и письмом, в котором говорилось: «А я тебя выгнать не смог. Для меня есть лишь ты». Это не было признанием в любви, но при этом оставалось прямым и красноречивым.       Он прождал ответа весь день и беспокойно спал ночью. Петир позавтракал, поработал, пообедал, пытаясь отвлечь себя от мыслей, но в три дня потерял терпение. Он послал Вариса с конвертом двадцать четыре часа назад. Целый день ее молчание доводило его до меланхолии. Он не мог позволить себе настолько поддаться чувствам.       Думая над посланием, он понял, что ей было нечего на него ответить. Он послал утверждение, не вопрос. Очевидно, что все было послано ради ее ответа, но Петира понимал, что она воспользуется любой причиной, чтобы не отвечать. Ему нужно было задать ей вопрос. У него их были тысячи. Почему ты отстраняешься от меня? Я для тебя особенный? Скучаешь по мне? Думаешь обо мне так, как я думаю о тебе? Помнишь все, через что мы прошли? Хочешь большего? Хочешь меня?       На его столе под грудой бумаг выглядывала плотная бумага с отпечатанной птицей — пересмешником, символом нового клуба, который он собирался открыть. Ему стоит сделать пригласительный для Пса и включить в него пункт про одного сопровождающего. Так у него будет еще один шанс встретиться с Сансой. Он позвал Вариса, чтобы обсудить этот вопрос.       Спустя час, как Варис ушел, Петиру пришло сообщение: «Ты должен остановиться».       Он улыбнулся. Не это он хотел увидеть, но она хотя бы решила ему ответить. Он посчитал это прогрессом и напечатал в ответ: «Мне нужно увидеть тебя». Тут же пришел ответ: «Пересмотри приоритеты». Петир улыбнулся. «Давай встретимся, и ты сможешь мне с этим помочь».       «Прекрати». Ее сообщение было коротким и прямым. Но Петир не хотел останавливаться — он получил, что хотел. Он наконец-то получил ответ.       Полчаса спустя Петир вошел через стеклянную дверь в Галерею искусств Старков и направился прямиком к офису Сансы. Распахнув дверь, он увидел, что она спокойно сидит в кресле и просто смотрит на него.       — Нет, — вслух ответил он на ее сообщение. Она вздохнула и потерла бровь.       — Бейлиш, пора забыть это и жить дальше.       Он сел напротив нее и, какое-то время смотря на нее, ответил:       — Зачем мне забывать хорошее?       Она встала и налила себе вина из декантера.       — Кто сказал, что это было чем-то хорошим?       У Петира вспыхнули глаза от ее намека.       — Судя по твоим стонам и дыханию, тебе тоже это понравилось. То, что ты говорила…       Она обошла стол и оперлась на него, прямо как в тот раз. Она смотрела на него, источая силу, как и ранее, но теперь казалась отстраненной и отдаленной.       — Разговоры в постели, не более.       Он посмотрел на ее скрещенные ноги и вспомнил, как она сидела на нем. Сейчас на ней было закрытое платье, закрывавшее ее живот и сводящее вместе груди. Разум напомнил, как приятно лежали они у него в ладони; член тут же отреагировал на это воспоминание. Его сердце стучало все чаще, пока он вспоминал ту ночь с ней. И он чувствовал что-то, то, что не мог объяснить. Какое-то животное чувство, которое он не мог ни остановить, ни подчинить. Оно придало ему смелости, внушило какие-то права — на нее. Он понимал, что это неправильно, но в его разуме все так перемешалось, что он перестал различать, что верно, а что — нет. Он отчетливо слышал лишь слова «хочу, мое, сейчас». Он не мог вымолвить и слова, чтобы не показаться диким дураком. Взяв себя в руки, он выдавил:       — Я был внутри тебя.       Она моргнула, не меняясь в лице. В тот же момент он понял, что сказал неправильные слова. Но что тогда было правильным? Она ядовито протянула:       — Тампон тоже. Это ничего не значит.       Петир вскочил со стула и ударил кулаками по столу, заключая ее в объятья. Он нагнулся над ней; их лица оставались всего в паре дюймов друг от друга. Санса запрокинула голову и холодно посмотрела ему прямо в глаза.       — Это что-то значило, — медленно процедил Петир.       Ее зрачки расширились.       — Не для меня.       Не осознавая, что делает, он пылко впился ей в губы. Он хотел оторвать кулаки от стола и обнять ее, прижать к себе. Но даже сейчас навязчивый голос в голове сдерживал его, призывал не давить. В тот момент он понял, что все еще целует ее, а она его не останавливает. На самом деле, он мог поклясться, что она прижимается к нему. Петир победоносно улыбнулся ей в губы и оторвался от нее. Санса моргнула и опустила взгляд. Он порывался спросить — а как же то, о чем она только что говорила? — но сдержал себя. Сейчас не время насмехаться. Он сказал с жестокой честностью:       — Чувствую, я тебе тоже нужен.       Ее ответ был медленным и вымученным:       — Если ты сейчас же не уйдешь, я велю Джону вытащить тебя наружу.       Петир нехотя выпрямился и вежливо произнес:       — Я ухожу, потому что ты этого хочешь. Но не натравливай на меня своего мальчишку, или я сочту его помехой.       Она тоже выпрямилась и посмотрела на него. Дойдя до двери, он остановился и сказал:       — В следующий четверг я открываю «Пересмешник». Буду рад, если ты придешь.       Она не ответила, но взгляда не отвела.       Два дня до четверга, казалось, тянулись бесконечно. Петир прибыл в клуб раньше открытия, чтобы убедиться, что все нормально, хотя он и доверял Варису. Первый помощник в вопросах подготовки никогда не разочаровывал. Петир сообщил Варису все, что он хотел изменить в клубе: материалы, цвета.       Для бара он выбрал темное красное дерево — в точности как у стола, за которым Санса сидела каждое утро. Барвиноково-синие сатиновые шторы были кивком в сторону ее халата, а коричневая замша придавала им более мужественный вид. Матовые стеклянные перегородки для кабин напоминали ему о раздвижной стеклянной двери, через которую он часто наблюдал за Сансой. Он никогда прежде не добавлял чего-то стеклянного в свои заведения — это слишком легко разбивалось, но сейчас, оглядывая клуб, Петир понял, как сильно Санса повлияла на него. Над дизайном этого места он начал работать задолго до их встречи в «ДогХауз», но постепенно изменял его, добавляя больше деталей, которые напоминали бы о ней.       Через какое-то время начали появляться люди, пожимая ему руку и раздавая комплименты. Петир вежливо улыбался, но не сводил взгляда с двери, выжидая и гадая. Вскоре гадать уже не пришлось: появился Клиган, ведя под руку Сансу. Как и всегда, она была шикарна, но Петир не позволял себе наслаждаться ее красотой. Вместо этого он смотрел лишь ей в лицо, ища хоть какого-то намека, какого-то знака.       Он пожал Сандору руку, как и всем другим, хоть и желал схватить его и оттащить от Сансы. Он знал, что не может так поступить — место к тому не располагало. Однако его успокоило воспоминание о том, что, когда Клиган бахвалился о том, какую «шлюшку» себе откопал, Санса переписывалась с Петиром, а потом пошла с ним на свидание и они даже переспали. Петир невольно улыбнулся. К счастью, Клиган списал это на радость от открытия нового клуба.       Санса тоже протянула ему руку, но, как только Петир наклонился, чтобы поцеловать костяшки ее пальцев, быстро отдернула ее. Она прищурилась, намекая, что не желает этого. Пес хмыкнул и обнял ее за талию. Самоконтроль напомнил Петиру, как она сидела на его бедрах и урчала от прикосновений. Воспоминания успокоили его.       Всю ночь Петир едва ли отрывал взгляд от Сансы, прикованный к ней, словно магнитом. Она стояла с Клиганом, почти ничего не говоря и не делая, — только лишь фальшиво изумленно оглядывала клуб. Он ждал, когда она останется наедине, оторвется ото Пса, но Санса, будто прочитав его мысли, приклеилась к Клигану и не оставляла его.       Пару раз он замечал, как она бесстрастно смотрит на него. Обычно она улыбалась отточенной улыбкой — ужасной, кошмарной улыбкой; Петир считал, что Санса слишком сильна и независима, чтобы изображать красивую дурочку. Под конец Клиган и его банда пошли на выход, и Санса направилась вместе с ними. Как только она ушла, Петир испытал глубочайшее разочарование.       После успешного открытия «Пересмешника» Петир на вечер закрыл клуб и сел в одиночестве пересчитывать выручку. Образ Сансы, к которой нельзя было прикоснуться или заговорить, все еще пытал его. Ему хотелось как можно скорее увидеться с ней. Он набрал Бронну и запрыгнул в машину.       Когда они доехали до дома Сансы, у дверей их встретил Джон Сноу, по лицу которого явно читалось, что Петира он пропускать не намерен. Петир с такой же уверенностью сказал:       — Я приехал увидеться с Сансой, и ты мне не помешаешь. Мой друг Бронн в этом убедится.       Сноу ничего не ответил и не сдвинулся с места, но взгляд его бегал с одного мужчины на другого. Бронн улыбнулся и скрестил руки, повторяя позу Джона.       — Не привык к такому, да? Вышибалы в клубах так встают, чтобы казаться больше. Ты ведь не здоровяк, да, Сноу?       Сноу посмотрел на Бронна, и Петир улыбнулся. Наемник продолжил:       — Но размер не имеет значения, когда в игру вступают пушки. Вышибалы стараются казаться больше, потому что у них нет пушек. А вот у нас — есть.       Джон переступил с ноги на ногу, но позу так и не сменил. Бронн улыбнулся, видя, как неуютно парню.       — В пушках главное — скорость. Как быстро ты сможешь опустить руки, достать пистолет, поднять его — при этом стараясь не привлекать внимание — и наставить его на меня?       Петир видел, как они оба напряженно стояли, смотря друг другу в глаза и ожидая любого сигнала беды. Потом Сноу внезапно опустил руки. Петир тут же глянул на Бронна, который единым движением вытащил из-под подмышки пистолет и приставил его к носу Джона. Парень успел лишь достать пистолет из кобуры. Бронн протянул свободную руку и сказал:       — Отдавай.       Джон поколебался, но передал ему пистолет. Бронн вздохнул и сказал:       — Эх, пацан, мне платят дохуища денег за такую простую работу, — Петир хмыкнул. Бронн продолжил: — Мне надо всего лишь отвести тебя от двери и держать на месте, пока Бейлиш не решит уйти. То есть, либо всю сраную ночь, либо только пять минут.       Джон презрительно посмотрел на Петира. Бронн опустил пистолет и вернул его в кобуру под мышкой.       — Хотя мне нравится, когда мне платят всего за пять минут, но я видел твою хозяйку. Так что, полагаю, мы тут с тобой застрянем. Может, пойдем на внутренний дворик и поиграем в картишки? — он вытащил из кармана колоду карт.       Джон неохотно отошел от двери и пошел на внутренний двор. Бронн глянул на Петира и сказал:       — А он неразговорчивый.       Петир улыбнулся и посмотрел, как Бронн тасует на ходу карты. Когда Петир зашел внутрь, тот тут же столкнулся с Сансой.       — Обычно люди стучат и не устраивают стычек у двери.       Петир и не пытался извиниться.       — Я — не такой, как остальные, и ты это знаешь.       — Чего ты хочешь? — измученно выпалила она.       Он засунул руки в карманы и спокойно посмотрел на нее.       — Ты знаешь, чего я хочу.       — Я с тобой не трахаюсь, — она отошла от него, все больше заводя его в свой дом. Он не стал отставать.       — Но трахалась.       Она вынула бокал из шкафа.       — В прошлом.       — Не обязательно так это оставлять. На самом деле, не нужно так делать. Почему тебе не хочется большего? — он подался ближе к ней; ему было мало просто находиться с ней в одной комнате. Она проигнорировала его вопрос и не повернулась к нему.       — Ты просто хочешь то, что не можешь получить.       — Нет, — умолял он. — Это не так. Я хочу только тебя.       Она поставила бокал и развернулась к нему.       — Брось, Бейлиш, ты трахал стольких баб. Вот не надо говорить, что у нас это было как-то по-особенному.       Петир заглянул в ее тусклые глаза и приблизился на расстояние вытянутой руки.       — Есть разница между сексом просто с женщиной и с твоей женщиной.       Она фыркнула.       — Ты — моя женщина. Это — не предположение. Ты подтверждаешь это каждый раз, как смотришь мне в глаза, и каждый раз, как я касаюсь тебя. Это в каждом звуке, что ты издаешь, когда мы вместе, — он стоял в шаге от нее, смотря прямо ей в глаза.       Петир услышал громкий хлопок даже до того, как ощутил теплую боль, расползающуюся по щеке. Он не пытался как-то дотронуться до пощечины, а просто стоял, не отрывая взгляда от Сансы. Она смотрела и моргала, ожидая ответа. Когда она поняла, что ей нечем подлить огня к ярости, она развернулась, схватилась за столешницу и крикнула:       — Уходи! — Петир молча впитывал ее свирепость. Она прорычала сквозь зубы: — Почему ты не оставишь меня? Каждый ебаный день твоя страсть разрывает меня на части. Я больше не могу так жить!       Петир выдохнул, удивленный ее гневом. Она всегда старалась казаться такой холодной и безэмоциональной, но сейчас не смогла сдержать себя в руках. До того, как он успел что-то ответить, она ответила мертвенным тоном:       — Мне плевать, что ты чувствуешь. Не дави меня своими чувствами. Мне и свои в тягость. Уходи.       Лишившись дара речи от вида ее боли, Петир прошептал: «Нет» — а потом подошел и бережно обнял ее за талию, кладя ладонь ей на живот. Она попыталась оттолкнуть его, скинуть его руку, но он схватился крепче и положил вторую руку ей на плечо. Он положил раненую щеку ей на лопатку и вдохнул ее запах. Петир чувствовал, как Санса расслабляется, позволяя обнимать ее. Целая неделя сопротивлений пошла прахом пред лицом поддержки. Они долго стояли в тишине, пока Санса не обернулась и не посмотрела в лицо Петиру. Их губы встретились в знакомом поцелуе, и Петир повел ее к лестнице.       — Тебе нужно отдохнуть, — он давал ей идти впереди и, как только они оказались в спальне, посмотрел на кровать, а затем — на нее. — Пойдем в кровать.       Она обняла себя за живот и напряженно смотрела, как он снял обувь и расстегнул рубашку. Как только он снял штаны, она сказала:       — Я не трахаюсь.       Стоя в одном нижнем белье, он нежно улыбнулся ей и сказал:       — Ладно.       Она скинула туфли и поставила их рядом с его ботинками, после чего обернулась, чтобы он расстегнул на ней платье. Петир опустил бретельки и позволил ткани соскользнуть вниз, задержавшись на ребрах. Он прижался ладонями к ее бедрам и проник под платье, снимая его полностью. Они оба остались в нижнем белье, но были не в сексуальном приглушенном свете лимузина, а под яркой лампой, освещающий каждый квадратный дюйм тел. Петир подался вперед, поцеловал Сансу в лоб и сказал:       — Ложись, я выключу свет.       Она повернулась и залезла на кровать, как он и велел. Она явно колебалась, но его теплый взгляд и уверенный тон ее убедили. Петир выключил свет и по лунному свету вернулся к кровати. Улегшись рядом с ней, он бережно обнял ее — она в ответ чувственно поцеловала его. Он чувствовал, что она сдерживается, едва-едва позволяя себе постанывать. Он медленно протянул руку и расстегнул ее лифчик. Санса напряглась и разорвала поцелуй.       — Я просто хочу лежать кожей к коже, — объяснил он.       Она понимающе кивнула, и он снял с ее плеч лямки, освобождая ее груди из чашечек. Его радовало, что она не сопротивлялась. Он снял с себя трусы, полностью обнажаясь перед ней, но лег подальше, больше не касаясь и не давя на нее. Санса должна была сама решить, как ей будет удобно. Она пододвинулась к нему и положила ладонь ему на грудь, показывая, что не против.       Они смотрели друг другу в глаза, ища поддержки и понимания. Санса убрала руку и, покачивая бедрами, сняла с себя трусы. Теперь, когда они лежали совершенно голые, Петир поднял стеганое одеяло и накрыл их, укладывая голову Сансы себя под подбородок. Она прижалась к нему грудью; они обняли друг друга. Он раздвинул коленом ее бедра, кожей чувствуя влажное тепло. Она погладила его ногой, притягивая ближе. Когда в низ ее живота уткнулся его стояк, она весело сказала:       — Не трахаться, да?       Он тихо хмыкнул и поцеловал ее волосы.       — Ты слишком хороша. Перестань ерзать, и все пройдет.       Так и случилось, и, когда все напряжение спало, Санса уснула в его объятьях. Позже он и сам задремал.       Петир улыбался, вспоминая это. Водитель тем временем доехал до сорок второго дома на Королевском Тракте, и Петир посмотрел на старый дом Сансы. Его взгляд тут же нашел окно спальни, и он вспомнил все, что было в этой комнате и как близки они там были.       «Время истекает. Ты меня не хочешь?»       Петир умоляюще посмотрел на телефон. «Я всегда хочу тебя».       «Так найди. Ты мне нужен».       Петир почувствовал, как она поторапливает его. До этого она лишь игралась, поддразнивая и подкалывая, — но теперь все стало иначе. Она была серьезна. Он напечатал: «Так скажи».       «Окружи и захвати меня. Я хочу сдаться и упасть тебе в руки».       Посмотрев на часы, он понял, что осталось всего шестнадцать минут. Он назвал водителю последнее место, где она могла прятаться:       — Сандерстон, 222.