В пятницу на станции Мост

Это всё жара. Джаред с утра переделал кучу дел и, самое главное, сдал мистеру Крамеру фотографии. Крамер торопился на совещание, но показал Джареду большой палец, едва увидел первые кадры: — Падалеки, четыре разворота в майском номере — твои. Отличная работа! Ради такой реакции скупого на похвалу Крамера Джаред лазил за кадрами по горам, караулил закаты и восходы, искал красивые планы и таинственные уголки. Про утопленный в горном ручье широкоугольный объектив от цифровой зеркалки и вывихнутую лодыжку Джаред не вспоминал. Мелочи, что с них возьмешь. Отличная работа, значит, на завтра — никаких дел, и к месту сбора получится добраться сегодня. Велопробег Тайсон задумал еще в ноябре прошлого года, Джаред до последнего не знал, едет он со всеми или будет нагонять ребят на автобусе. Старт завтра утром с базы «Лесная». Ехать вместе с командой, а не в одиночку — что может быть лучше. Ради этого нужно успеть на поезд, и Джаред успел. На вокзал влетел за пять минут до отправления. Во внутренностях автоматической кассы лениво копался мастер. Пришлось воспользоваться обычной кассой. — Один билет до станции Мост, поезд через пять минут, номер не помню. Кассирша громко крикнула кому-то: — Банни, а разве триста седьмой останавливается на станции Мост? Из глубины комнат ей ответили: — Останавливается. С марта. Сектор девятый, если будешь по маршруту искать. Тетка кивнула и продала пахнущий краской билет. Только в вагоне, приземлившись в кресло, Джаред понял, в каком напряжении находился последние два месяца. Усталость брала свое, запросто можно станцию проехать. Джаред очень старался не заснуть. Глазел в окно на мелькающие елки. Играл в тетрис, специально поставил себе приложение «Old Games». От тетриса его никогда не клонило в сон, не то, что от современных игр. Смотрел, как садится в облака оранжевое солнце, раскрашивая небо в немыслимые оттенки. Вертел в голове идеи про съемку фестиваля воздушных шаров, который должен состояться в сентябре. В этом фестивале собирался участвовать Роб. Раздобыл где-то небольшой разноцветный шар с двумя горелками и плетеной гондолой, поэтому появилась возможность снять всё великолепие праздника с высоты. Новый объектив можно будет купить, когда перечислят гонорар за майский номер. В ноябре в планах — поехать на лыжные трассы, поснимать, как катаются профи. В наличии рекламный договор с производителем лыж и амуниции, поэтому упакуют по первому разряду, и не только лыжи, еще и сноуборд обещали. Мыслей было много. Они вертелись в голове, мешали друг другу, но все-таки Джаред задремал. Очнулся как раз на фразе «Станция Мост». Пока звучало: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — поселок Прибрежный», Джаред подхватил рюкзак, велосипед и шагнул из дверей на перрон. Поезд прогромыхал дальше, и всё вокруг затопила тишина. На перроне, под фонарем стояла старинная, наверное, из прошлого века, скамейка. Воздух пах луговыми травами и нагретыми за день шпалами. Дальше круга света от фонаря видно ничего не было. Не страшно. Если выйти за этот круг, то кромешной тьмы быть не должно. На велосипеде не поедешь, придется вести железного коня за руль. До базы всего минут сорок пешком, там еще не спят. Джаред подтянул ремни у рюкзака, проверил карманы, всё ли на месте. Сделал несколько шагов. Фонарь остался за спиной, а впереди… Впереди не было земли. Темнота кончилась, и внизу проплывали мерцающие облака, которые освещала большая луна, висевшая тоже внизу, под линией горизонта. Кое-где поблескивали неяркие звезды. Джаред шагнул назад и оглянулся. Скамейка, фонарь, искрошенная плитка под ногами, но дальше — ничего. Наверное, он уснул, и ему снится сон. Джаред постоял немного, наблюдая, как там, всего в пяти шагах, плывут облака. Медленно отвел велосипед к скамейке. Вернулся, присел на корточки и рассмотрел край земли. Потрогал шершавую плитку, поболтал рукой в воздухе. Постоял, глядя на луну, вниз, а не вверх. Прошелся туда-сюда. Островок земли был небольшой, примерно двадцать шагов в длину и шагов десять в ширину. Пока Джаред занимался исследованиями, мимо пробежала собака. Глянула настороженно и пошла дальше по пустоте, невозмутимо наступая на облака и огоньки звезд. У Джареда ослабели ноги. Он сел на скамейку. Вокруг распевались ночные цикады. Кажется, они тоже могли существовать в пустоте, как эта собака. Сон. Странный, как все сны. Больше никаких объяснений не придумывалось. Если проснуться не получается, то надо спать дальше. Джаред достал из рюкзака куртку, надел ее, натянул на голову капюшон, улегся на скамейку и закрыл глаза. *** Проснулся Джаред от того, что кто-то осторожно трогал его плечо. Совсем молодой парнишка, невысокий, заботливо поинтересовался: — Эй, с тобой всё хорошо? Прежде чем ответить, Джаред сел и осмотрелся. Край земли был на месте. Солнце освещало облака приятным розовым светом. — Нет, кажется, мне плохо, — Джаред потер лоб. К горлу подкатила тошнота. Парень спросил: — Ты давно здесь? — Примерно с полуночи. — Тебя что-то беспокоит? Ты видишь какие-то странные вещи? Расскажи, это важно. Вот уж действительно, нарочно не придумаешь. Как на сеансе у психотерапевта. Джаред посомневался, нужно ли это рассказывать незнакомцу, решил, что хуже не будет, и шепотом поведал: — Мне мерещится, что там, дальше, земли нет. Такая… пустота с облаками. Собеседник не удивился, а что, обычное дело — галлюцинации. — Ясно. Поезда видел? Людей, птиц, животных, насекомых? — Поездов точно не было, я бы проснулся. Собаку видел. Прошла мимо и туда, — Джаред показал на пропасть за спиной, — прямо лапами по облакам. Ночью цикад слышал. Больше ничего. Парнишка покивал, будто все понял, успокоил: — Сейчас всё будет. Меня Итан зовут. — Джаред, — сказал Джаред и протянул руку. Итан руки не подал и вообще повел себя более чем странно. Посмотрел на свою ладонь и спрятал руку за спину. Следующий его вопрос Джареда не просто удивил, а почти ввел в ступор: — Ты хотел бы остаться в этом мире? — Что? — и как отвечать? В каком таком «этом» мире? Итан, не дождавшись ответа, спросил громче, наверное, на случай, если Джаред недослышал: — Ты хотел бы остаться в этом мире? Как тут не растеряться? Джаред молчал. Итан разъяснил: — Такие правила. Это общий вопрос. Ты должен ответить «да» или «нет», от этого зависят мои дальнейшие действия. Может, тебе надо проследовать дальше, а я к тебе вяжусь. — Тогда мой ответ «да», потому что куда идти дальше с этого островка, — Джаред обвел вокруг себя рукой, — я не знаю. — Отлично! Значит, тебе требуется Проявление! — как-то чересчур обрадовался Итан и продолжил опрос: — Как ты сюда попал? — На поезде приехал. — На какой станции вышел? Джаред переспрашивать не стал. Этот кусок земли станцией назвать было нельзя, наверное, поэтому вопрос был уместен. — На станции Мост. — Ох уж этот Мост, — Итан достал телефон. — Ты посиди пока. Сейчас выясним, как тебе помочь. Ему долго не отвечали. Итан нервничал, качался с носков на пятки. Наконец ответили. Голос у Итана звучал мягко и вкрадчиво: — Дженсен, доброе утро. Не разбудил? Ты сегодня за сектор Мост ответственный? Оу, точно. Прости за беспокойство, я забыл. Да, так и есть, первое самостоятельное дежурство. Спасибо. Ладно, удачи тебе с парусниками. Я Лейле позвоню. Итан набрал другой номер. Неизвестная Лейла ответила сразу. Итан ободряюще подмигнул Джареду и промурлыкал в трубку: — Привет, солнышко. Сектор Мост сегодня твой? Тут Проходящий, ага. Говорит, что хочет задержаться. Сидит с полуночи, поездов не видел, хотя три ночных в расписании. Да-а-а, первое самостоятельное. Спасибо! Хорошо, мы тебя ждем. Приезжай. Пока едешь, я тоже попробую, но вряд ли получится. У меня практики кот наплакал, а без практики, сама знаешь… Джаред слушал. Весь диалог был похож на изощренный бред. Итан сунул телефон в карман. Посмотрел на велосипед Джареда: — Крутой велик. Твой? — Мой. — Ретро-модель. У нас уже такие не выпускают. Далеко ехал? — На базу отдыха «Лесная». — Значит так, давай попробуем. Вставай, — Итан поманил его к краю, — иди сюда. Шаги к пропасти дались Джареду с трудом. На сон уже не похоже. При утреннем освещении край земли и облака в пустоте пугали намного больше. Итан покачал головой, но, слава создателю, комментировать ничего не стал. — Закрой глаза. Джаред закрыл глаза и почувствовал, как дрожат коленки. Итан осторожно взял его за руку. — Теперь открывай. Что видишь? — То же самое. — Присмотрись, — Итан ткнул пальцем вперед, — там — вокзал, кошка на крыльце сидит, а там, за деревьями, шоссе скоростное, машины ездят. Фура проехала. Автобус мелькает, межгород, высокий, красный. — Не вижу. — Ты тогда присядь, а я воды принесу и пожевать чего-нибудь. Хотя не факт, что ты это увидишь, — уже тише пробормотал Итан. — Договорились? — Хорошо. О том, что Итан может просто уйти и оставить его на этом островке, Джаред старался не думать. Итан будто услышал: — Никуда я не уйду. У нас так не принято. Никто тебя бросать не собирается. Если Лейла не поможет, мы всех на уши поднимем. Эх, жаль, Дженсен сегодня невыездной, у него дела. Ну, ничего, не расстраивайся, сейчас перекусишь, а там и Лейла приедет. Итан хлопнул Джареда по плечу и шагнул в пропасть. Джаред глаза не успел зажмурить, но ничего не случилось. Итан прошагал над пропастью метров пятьдесят, потом, судя по его движениям, открыл невидимую дверь и исчез. Джаред попятился и упал на скамейку. Итан вернулся через десять минут. Принес бутылку воды, бутерброды с сыром и яблоко. — Расскажи, что видишь. Только подробнее. Джаред перечислил: — Бутылка воды, этикетка зеленая «Ледяной бриз». Яблоко среднего размера, с длинным черенком, один бок — красный. Три бутерброда с сыром, в салфетке. Сыр желтый, с дырочками. Хлеб для тостера, с красными вкраплениями, или сладкий перец, или вяленые помидоры. — И всё? Джаред посмотрел еще раз очень внимательно. — Всё. — Отлично, голодным не останешься. Держи, — Итан сунул ему в руки бутерброды и яблоко, поставил бутылку воды на скамейку и что-то спрятал в карман. — Шоколадные батончики тебе пока не доступны. Будем надеяться, что это ненадолго. Ешь, сразу полегчает. — Спасибо. Джаред понюхал бутерброды. Пахло вкусно, свежим хлебом, хорошим сыром. Вкус был самый обычный, хлебная корочка приятно хрустела. Джаред жевал и думал о недоступных конфетах. Судя по разговорам Итана с неизвестными, Джаред Падалеки являлся Проходящим, который не видел много чего вокруг. — Можно, я на велике покатаюсь? — спросил Итан. — Можно. — Супер, — обрадовался парень, — я на таком один раз ездил, еще в детстве. Прикольные колеса, со спицами. — Только тебе сиденье высоковато будет. — Если будет высоко, так я стоя. Занятно было наблюдать, как Итан крутит педали над облаками, объезжая невидимые Джареду препятствия. Снова накрыло чувство нереальности происходящего. Джаред доел яблоко и полез в карман за телефоном. При попытке привести телефон в чувство всплыло сообщение: «Сеть не найдена». Часов в семь случилось явление Лейлы. К скамейке через пустоту мчался огромный байк. Итан обрадовался, замахал рукой. — Это Лейла. Она крутая, щас все устроит. И, правда, крутая. Джаред встал, чтобы лучше рассмотреть мотоцикл. Модель байка незнакомая, что-то вроде Хонды «Черная птица», но больше хромированных деталей, выхлопные трубы — агрессивнее, руль выше. Байк взревел в последний раз и встал как влитой. Лейла заглушила мотор, сняла шлем, волосы волнами хлынули на плечи. Итан за спиной Джареда прерывисто вздохнул. — Доброе утро. — Доброе, — нескладно ответили Итан и Джаред. Лейла пристроила шлем на сиденье, с ног до головы оглядела Джареда, улыбнулась. Джаред неловко растянул губы в ответ. — Сам пробовал? — спросила девушка у Итана. Итан смущенно потер затылок, ответил: — Пробовал, не вышло. Я ж говорил, опыта не хватает. — Не переживай, первое дежурство, ничего страшного, — и тут же протянула руку Джареду: — Давай руку. Джаред, помня просьбу Итана, старательно зажмурился. Когда ладошка Лейлы сжала его ладонь, осторожно открыл один глаз. Итан и Лейла хором спросили: — Что видишь? — То же самое. Земля заканчивается через пять шагов. Там, внизу, собираются тучи. Никакого вокзала, кошки и скоростной трассы. Джаред начинал злиться. Зря, конечно, но ничего не мог с собой поделать. Производили с ним какие-то странные манипуляции и ждали, когда он что-то увидит. Итан почесал затылок: — Может, все-таки Дженсен? — Ни в коем случае, — возразила Лейла. — Он за десять дней до своего отпуска всем уши прожужжал, что никаких срочных вызовов. Парусники — это не капустницы какие-нибудь, и пусть всё горит синим пламенем. Я сейчас Питеру позвоню. У него в активе — три Проявления в прошлом году, должен справиться, — Лейла покосилась на Джареда и зашептала Итану: — Ты про ориентацию спрашивал? Джаред ответил за стушевавшегося Итана: — Не спрашивал. Наполовину нетрадиционная. Такой ответ годится? Лейла серьезно кивнула: — Да, — и пробормотала, — Дженсен лучше всех бы подошел, но парусники… Так, сначала Питер. И пусть с собой Дика захватит. Питер и Дик приехали быстро. Джаред только закончил раздумывать над тем, что за парусники у загадочного Дженсена, который бы точно лучше всех подошел. Корабли, наверное. Для чего подошел бы Дженсен, Джареду спрашивать не хотелось. Если он сейчас начнет слушать объяснения, то точно тронется умом. Поэтому Джаред терпеливо сидел на скамейке, глядя на то, как группа его спасателей увеличилась еще на двух человек. Парни прикатили верхом на велосипедах, колеса у которых вращались в воздухе сами по себе. Вместо шин — плоский обод с огоньками. Ни спиц, ни цепи, ни креплений на рамы. И где такие откопали? Джаред старался следить за всеми разработками в области велосипедного спорта, но подобные механизмы видел впервые. В следующие пять минут с Джаредом проделали все ту же процедуру — попросили подержать за руку Питера. Узнали про картину мира. Джаред честно поведал, что облака так и ходят ниже острова. Потом руку протянул Дик. Не помогло. Облака — там же, пустота — на месте. Джаред ничего не понимал. Ему хотелось пошутить про странные ритуалы и танцы с бубнами, но это явно было лишнее. Тем более спасатели, кажется, начали паниковать и препираться, кто будет звонить неведомому Дженсену. Бросили монетку. «Повезло» Дику. Дик за секунду превратился из нормального человека в несчастного, долго смотрел на трубку в руке, потом набрал номер и поставил на громкую связь. — Дженсен, доброе утро. Трубка недовольно буркнула: — Привет, — и громко заявила: — Я же просил меня не беспокоить! Дик побледнел, но все-таки смог выдавить: — У нас не получилось, Дженсен. Не проявляется. Накормить удалось, но конфеты не видит, вокзал не видит. У него велосипед старый, у нас таких уже не встретишь, — тут Дик посмотрел на Джареда и закончил очень уверенно: — Дженсен, спасай! Лейла показала большой палец. Трубка разразилась отборной руганью. Вся компания вжала головы в плечи, а Джаред вдруг испугался. Ждать Дженсена или уже начинать помирать? Сразу страшно захотелось жить, на море и еще в тысячу мест. — Стоп! Ты сказал «велосипед»? — вдруг перестал ругаться Дженсен. — Ага, ретро-модель с шинами из черной резины, без магнитных ободов. — Со спицами? — Да. — Какой сегодня день? — Пятница. — Дай подумать, — Дженсен помолчал и спросил: — Как его зовут? Спасатели хором отрапортовали: — Джаред. — Джаред — это Джей, да? Команда, все как один, уставились на Джареда. — Джей, — подтвердил он. — Сейчас буду. Все выдохнули с облегчением, а Джаред подумал, что если бы его звали Бобби или Майкл, то Дженсен вряд ли согласился приехать. Таинственный Дженсен пришел пешком. Джаред увидел его издалека. Ожидал кого-нибудь старше себя и серьезнее, а увидел почти ровесника. Дженсен топал через пропасть, смотрел себе под ноги. Обычный парень, джинсы, рубашка, руки в карманах. И кеды, зеленые Конверсы, такие же, как у Джареда. Дженсен тоже это заметил. Сначала посмотрел на кеды и только потом поднял глаза на лицо Джареда. — Привет. Джей? — Да. Джаред Падалеки. — Год рождения? — Одна тысяча девятьсот восемьдесят второй. — Как самочувствие? — Дженсен спрашивал так, будто для него очень важно, как чувствует себя Джаред Падалеки, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. И Джареду было приятно это осознавать, не смотря на всю абсурдность происходящего. Дженсен выслушал сбивчивые заверения, что самочувствие вполне себе хорошее, и предупредил: — Может не получиться. Если не я, то вызову следующего, придется еще потерпеть. Джаред согласился. А что оставалось? Зажмуриться он не успел. Дженсен взял Джареда за руку. Джаред моргнул, пошатнулся и вцепился в чужие пальцы. Вокруг всё изменилось. Край земли сам дорисовался зеленой травой. Затем проявилось здание вокзала и нормальное «всё остальное», которое пытались показать ему спасатели. За деревьями действительно была дорога, по которой бежали машины. Небо осталось только вверху, как ему и положено. Рельсы блестели на солнце, деревья шелестели листьями. Кошка дремала на следующей скамейке чуть дальше по перрону. Надпись на здании вокзала гласила: «Ст. Мост». Откуда вокзал? На привычной станции Мост здания вокзала отродясь не было, только небольшой асфальтовый прямоугольник перрона, три скамейки и пара фонарей. Дженсен внимательно наблюдал за Джаредом. Обхватил руку плотнее, мягко сказал: — Тише, тише. Не надо так волноваться. Небо какого цвета? Джаред проверил, только потом ответил: — Голубого. Дженсену это понравилось: — Хорошо, что не красного, — и уже остальным: — Получилось. Я его забираю, и отпуск у меня продолжается. Зарегистрирую дома, скину отчеты Ральфу и каждому из вас, чтобы были в курсе. Но это позже, когда с парусниками закончу. Итан, после смены привезешь велосипед, хорошо? — Ага, я прям на нем к вам приеду, — обрадовался Итан. Вся компания улыбалась. Джаред покосился на их с Дженсеном сцепленные руки, которые выглядели трогательно и романтично, и тоже попытался улыбнуться. Ему нужно было время, чтобы осознать, что же с ним случилось. Они еще постояли так вместе. Джаред выслушал поздравления и пожелания удачи, вытерпел похлопывания по спине и плечам. Когда все разошлись, и Лейла укатила на своем байке, он первым делом спросил: — Дженсен, мне очень неудобно, но где здесь туалет? Дженсен тяжело вздохнул. Посмотрел на их руки, покачал ими в воздухе, но пальцы не разжал. — Сразу скажу, нам всё вместе придется делать, иначе никак. Ты без меня будешь выпадать из реальности, так что не рвись никуда. Джаред посмотрел на зеленую траву и уточнил: — Совсем всё? И… — Совсем, по крайней мере, первое время, а то просочишься сквозь наш мир, как песок сквозь пальцы. Смотри, — и Дженсен отпустил руку Джареда. Мир снова сузился до ничтожных размеров, десять на двадцать шагов. Дженсен продемонстрировал это несколько раз. Их руки соприкасаются — мир на месте, никаких точек соприкосновения между ними — снова вокруг пустота с облаками. Причем Дженсену было достаточно держать Джареда за локоть или касаться коленом. Просто здорово! Джаред впечатлился и вспотел. «Сквозь наш мир», неужели? — Пойдем. «Не надо думать», — еще раз напомнил себе Джаред и шагнул за Дженсеном туда, где только что зияла пропасть. В туалете Дженсен сначала взял Джареда за локоть, потом отпустил его ладонь и деликатно отвернулся. — Давай, действуй. Деваться было некуда. Чтобы избежать неловкой тишины в процессе, Джаред не молчал: — Ты можешь объяснить, где я? Только не очень сложно. Как я понял, это не моя станция Мост. Дженсен согласился: — Не твоя. Это вообще не твой мир, но похожий. — А миров много? — Много. Умывался Джаред с рукой Дженсена между лопаток. Холодная вода принесла небольшое облегчение. — Я смогу вернуться домой? — Сможешь, — уверенно сказал Дженсен. Джаред сделал несколько больших глотков прямо из-под крана. Тревога переползла в район желудка и пульсировала там ледяным комком. Его не будут искать. Ребята уверены, что он просто не успел на поезд и догонит их позже, а родители — что он участвует в велопробеге. С такими невеселыми думами Джаред доплелся следом за Дженсеном до автобусной остановки. Чтобы не привлекать внимания, Дженсен придерживал его за локоть, бдительно не теряя контакта между ними. В автобусе усадил Джареда на сиденье, сел рядом и отпустил его руку, одновременно коснувшись коленом. — Долго нам так, — Джаред указал на колено Дженсена, — без личного пространства? — Часов пять-шесть точно. Если все пойдет без сюрпризов, то к вечеру Проявление должно завершиться. Как такое вообще получилось? Главных вопросов вырисовывалось три: где он очутился, что с ним произошло, и как вернуться домой, но ответов на эти вопросы пока не было. Может, все-таки галлюцинации? И Дженсен у Джареда в голове, вместе со своими кедами. Вот прямо сейчас Джаред очнется где-нибудь в лесу, наступит утро, и всё будет хорошо. Джаред зажмурился и повторил одними губами: «Всё хорошо». Дженсен аккуратно взял его за руку. — Эй, ты в порядке? Джаред открыл глаза. Рука у Дженсена была сухая и теплая. Он сидел очень близко, а Джареду, на удивление, не хотелось отодвинуться подальше, дискомфорта не ощущалось. На них никто не обращал внимания. На соседнем сиденье девчонка вертела в руках что-то очень похожее на радужный спиннер с пятью лопастями. У водителя из радиоприемника бубнили получасовые новости: «И-и-и в нашем городе днем очень жарко, не забывайте дома головные уборы. Приходите вечером на площадь Дюка к поющим фонтанам, будет весело». Впереди несколько мест занимали школьники в одинаковых зеленых панамах. У каждого на груди красовался значок «Юный рейнджер». Всё знакомое и в то же время чужое. — Не знаю, — ответил Джаред. Убеждать Дженсена, что всё в порядке, не имело смысла. — Не обращай внимания, лучше про себя расскажи. Что у тебя за парусники? Настоящие? — Настоящие. — Сам собираешь? У меня брат в школе собирал модель рыбацкой шхуны, ковырялся почти три месяца. Вечно терял мелкие детали. — Это не корабли. Это бабочки. Парусники Маака. — Ух ты! Бабочки, а я думал — паруса, снасти… — Нет, — Дженсен покачал головой, — никаких парусов. Я развожу бабочек дома. — Зачем? — вопрос глупейший, но вылетел сам собой. — На продажу. Для свадеб, для частных зоосадов и парков, для праздников. Вот представь, у твоей девушки день рождения, и ты приносишь ей коробку. Она открывает крышку, а оттуда вылетают большие и красивые бабочки. Салют из бабочек, романтика, девчонки такое любят. — У меня нет девушки, — сказал Джаред и отвернулся. — Ну, не девушке, тогда сестре. У тебя есть сестра? — поспешно исправился Дженсен. — Есть, — вздохнул Джаред. Дженсен тоже вздохнул и спросил, словно прочитал мысли Джареда: — Потеряют? — Не сразу. Родители знают, что я уехал в поход. Ребята знают, что я могу не успеть на поезд. Поэтому пока всё нормально. Джаред замолчал. Они ехали мимо небольших домиков, мимо тенистых улочек, убегавших от шоссе налево и направо, мимо солнечных полянок под вековыми ясенями, на которых висели тяжелые гроздья тонких плодов-крылаток. На обочинах под порывами ветра стелился серебристыми волнами ковыль, на клумбах перед дорожными кафе цвели настурции и петунии. Джаред искренне порадовался, что в этом мире знакомая растительность. Почти повезло. Если миров много, то можно допустить, что где-то есть мир с желтым небом, под которым растут деревья с ядовитыми щупальцами. С этой точки зрения всё не так плохо. В конце концов, раз уж в жизни произошли эти события, то надо менять унылые мысли на позитивные, а также узнавать непонятное постепенно. Джаред решил начать с самого простого: — Дженсен, что такое Проявление? — Это когда мир проявляется для тебя. То есть когда кто-то помогает тебе увидеть мир, который ты проходишь. Если ты захотел здесь остаться, конечно. — А если не захотел? — Такое тоже случается, но очень редко. Некоторые просят Проявление, чтобы понять, куда идти дальше. Мда, мозг у Джареда буксовал основательно. — После Проявления ты меня спросил, какого цвета небо. Это важно, да? А если бы я видел красное небо? — Это значит, что наш мир для тебя не подходит, и тебе нужно как можно быстрее убираться отсюда. — А почему я вижу облака, там, в пустоте? — Пустота у каждого своя. Кто-то видит звезды, кто-то — туман, кто-то — космический вакуум. Хм, воодушевляет. Лучше уж облака, чем чернота космоса. — Дженсен, а ваша команда спасателей… — Спасателей? — засмеялся Дженсен. — Слышали бы тебя наши ребята. Так их еще никто не называл. — Ну, а как вас называют все остальные? — Джаред смутился. — Патруль, или дежурная смена, или… Вот кто ты по отношению ко мне? — Я — Встречающий, тот, кто встречает Проходящего на Перекрестке миров. Воспринимать и усваивать информацию у Джареда получалось с трудом. — Перекресток миров — это твой мир? — Нет, Перекресток миров — это место, он может быть где угодно. В моем мире пять Перекрестков, на каждом дежурят Встречающие. — И в моем мире есть Перекрестки? — Если ты про них не знаешь, то, скорее всего, их у вас нет. Джей, наша остановка, — подскочил Дженсен, — чуть не проехали. Я потом всё расскажу. Когда шли от остановки к дому, Джаред углубился в поиски различий между мирами. Все лучше, чем горевать о том, какой ты весь оторванный от родного дома. Дженсен сначала терпеливо останавливался, потом напомнил: — У меня парусники, Джаред, ты можешь быстрее? Мне приходится тащить тебя за руку. В это время Джаред как раз затормозил, чтобы рассмотреть полянку с клевером. Все клеверные розетки состояли из четырех листьев. Ни одного трилистника, зато Джаред заметил пару розеток с пятью листьями и одну — с шестью. — Дженсен, — Джаред как зачарованный смотрел на заросли, — скажи, сколько листьев должно быть у счастливого клевера? — Три, — не задумываясь, ответил Дженсен. — Ты нашел, да? Круто! — и тоже стал вглядываться в полянку. Джаред захихикал. В голове замелькали способы использования четырехлистного клевера. Дженсен подергал его за руку: — Ты чего? — В моем мире весь клевер с тремя листьями. — Врешь! — восхищенно протянул Дженсен. — Неа, — Джаред улыбался во весь рот, — а счастливый — как раз с четырьмя. У нас есть фермы, на которых выращивают такой клевер. Добиваются мутаций, потом продают в пластиковых упаковках. А у вас — целые поляны. Я сейчас борюсь с желанием набить себе карманы, а также съесть побольше, чтобы удача не покидала меня в ближайшие лет сто. — Не надо, — забеспокоился Дженсен, — пусть растет. Пойдем, а? — Сейчас один сорву, и пойдем. Джаред пристроил сорванный лист в карман. От наличия в этом мире огромного количества счастливого клевера на душе стало легче. Ерунда, а приятно. Мир, где счастье растет в общем доступе, не может быть враждебным. *** В квартиру Дженсен вошел первым, крепко держа Джареда за мизинец, щелкнул выключателем. Над их головами вспыхнул светильник, наполняя небольшую прихожую теплым желтым светом. Было тихо, только часы тикали где-то в глубине комнат, но тут из-под кресла, стоявшего справа от двери, раздался сдавленный приглушенный вой. Джаред вспомнил кошку, деревья и птиц, которых видел по дороге сюда. Флора и фауна — привычные, но кто так может выть, в голову не приходило. Дженсен присел на корточки: — Это моя сигнализация на случай вторжения, — и уже обращаясь к тому, кто выл под креслом: — Тише, Зум! Вой прекратился. Джаред нагнулся, чтобы заглянуть под кресло, но там было темно. — Зум? Кто это? — Кот. Неприятное создание для тех, кого он не выносит, а это почти все, кроме меня, моей мамы и пса с соседней улицы. — А почему Зум? — У него по документам имечко то еще, язык сломаешь. Я зову Зум. Он, когда мелкий был, рос очень быстро. Дженсен вытащил из-под кресла упирающегося кота, черного, с аккуратными белыми носочками на всех четырех лапах и кисточками на ушах. Пригладил ему шерсть на загривке, поставил перед Джаредом. — Джаред, это — Зум. Зум, это — Джаред. Кот действительно был огромным. — Пятидесятикратный кошачий зум, — быстро посчитал Джаред, — если по сравнению с котенком. — Точно, — засмеялся Дженсен. — Зум, от тебя требуется очень многое. Соберись. — Ты с ним как с человеком, — удивился Джаред. — У этого кота IQ выше, чем у некоторых человеков. Нужно сразу обозначить границы дозволенного, а то он любит играть в вожака стаи, — Дженсен откашлялся. — Джаред поживет у нас. Временно. Прояви уважение, гость все-таки. Кот вызывающе посмотрел на Джареда. Дженсен начал перечислять: — Кусать Джареда нельзя, — кот издал короткий возмущенный звук, Дженсен сурово сдвинул брови, — за пятки тоже нельзя, даже если он сядет в твое кресло. Таскать еду у Джареда из тарелки, когда он отвернется, нельзя. Нельзя шипеть, нельзя выпрыгивать на него из-за угла. Зум сел и озадаченно посмотрел на Джареда. Джаред развел руками. Дженсен продолжил: — Нельзя пить из его чашки ночью, если тебе очень хочется, а на кухню идти лень. Нельзя трогать вещи Джареда, — кот раздул ноздри и сглотнул. Дженсен погрозил пальцем у него перед носом: — Никаких «пометить», даже если они как-то не так пахнут! Кот облизнулся и недовольно заворчал. Джаред посомневался: — Ты думаешь, он понимает? — Конечно, понимает. Только говорить не умеет, но иногда мне кажется, что это вопрос времени. И последнее. Зум, ты должен беспрекословно уступать раковину, когда Джареду нужно умыться. Тут уже хмыкнул Джаред. Дженсен улыбнулся краешком рта: — Он считает, что раковина — это самое удобное место для того, чтобы выспаться. Кот посидел еще немного, подозрительно глядя на Джареда. Потом подошел поближе, обнюхал его кеды. Фыркнул и запрыгнул на кресло. Джаред потоптался рядом, потянулся развязать шнурки. — Можешь не снимать, — сообщил Дженсен. — Я люблю босиком, — Джаред скинул кеды и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу. — Я тоже, — разулыбался Дженсен. — Слушай, мы кеды не перепутаем? — Не, мои хоть как больше. Дженсен закинул кеды в этот же угол, где уже лежали кеды Джареда. — Сначала небольшая экскурсия. В этой квартире силовыми экранами оборудованы туалет, ванная комната и гостевая, и проложены экранированные дорожки, — Дженсен подтолкнул Джареда подальше от двери. — Назначение экранов — удержать тебя в нашем мире. Сейчас я отпущу твою руку. Рассказывай, что видишь, — и разжал пальцы. Джаред замер. Он стоял на узкой, не больше двадцати дюймов в ширину, дорожке. Это было всё, что осталось от обычного пола. Дорожка вела вглубь квартиры через пустоту, по которой ветер гнал небольшие пушистые облака. Дженсен напомнил: — Не молчи. Может, ты уже в обморок падаешь, а я не вижу. Иди вперед. — Иду. Джаред сделал маленький шажок. Казалось, что дорожка под его весом прогнется и завибрирует, но ничего подобного. Под ногами — теплый и гладкий ламинат, но глаза ясно видели бездну рядом с дорожкой. — Офигеть. Ощущения на разрыв просто. А если я стену потрогаю? — Не надо, вдруг равновесие потеряешь, а я тебя поймать не успею. Шагай дальше. Джаред пошел. Дженсен шел следом и комментировал: — Налево — гостиная, направо — моя спальня, рядом — рабочий кабинет, туда дорожки не проложены. Твоя спальня — дальше по коридору, а кухня — там, — он махнул рукой туда, где клубилось грозовое облако. — Прямо — общедоступное, ванная комната и туалет. Как не заглянуть? Ванная маленькая, но уютная, в белой и светло-зеленой плитке с зеркальными цветами, в туалете — то, что нужно, на месте. Это радовало. Если честно, перспектива делать совсем всё вдвоем с Дженсеном вгоняла в уныние. Джаред воспрял духом. В гостевой спальне половина кровати отсутствовала, причем не вдоль, а поперек. Джаред вытер лоб и медленно опустился на кровать. На видимую ее часть. Наверное, у него глаза были размером с блюдца, потому что тут уже испугался Дженсен. Схватил его за плечи двумя руками. — Что-то не так? Джаред выдохнул. Потрогал вновь появившуюся целиком кровать. — Экран не работает. Только половина кровати есть. — Ни разу такого не было, — удивился Дженсен. — Не могу же я уложить тебя спать на дорожке в коридоре. — Не можешь, — замотал головой Джаред, — повернусь во сне, и прощай. Может, тогда в ванной? — Может, тогда в туалете? Ерунду не говори. — А где тогда? — Придется спать вместе, — решительно заявил Дженсен. — А если ты меня во сне отпустишь? — Джаред поежился. — Так вот же… Проблема. Можно связать запястья широким бинтом. Или щиколотки. Как думаешь, что удобнее? — Не знаю. — Ладно, придумаем что-нибудь, — Дженсен оглянулся и заторопился, — а сейчас у нас много дел. Есть хочешь? — Нет. — Тогда проведаем новорожденных. Еще надо отчет про тебя сделать, а потом устроим поздний завтрак. Хорошо? — его пальцы снова подхватили ладонь Джареда, легко сжали. — Не оставлять же тебя на обломке кровати? — Угу, — Джаред тоже сжал пальцы Дженсена в ответ, — а каких новорожденных? — Бабочек, они недавно из куколок появились. С утра семь парусников крылья высушили, сейчас их уже больше. Один по комнате летает. Ты не видишь? Джаред завертел головой. — Не вижу. Ни одной бабочки в обозримом пространстве не было. — Хм, странно, что не видишь, я же тебя держу. Ладно, разберемся, — Дженсен повел его из комнаты. — Я с этим видом первый раз работаю. Для меня — партия особенная, специально во время отпуска занимаюсь. Двести куколок, но не факт, что все живые. Три заказа на салют из бабочек для юбилеев, два — для праздников на природе. За появлением бабочек онлайн наблюдают заказчики. Смотрят, оценивают, выбирают, планируют заявки на будущее. Очень важно, чтобы всё прошло без сюрпризов. Дженсен шел быстро. Джаред влетел за Дженсеном в комнату и открыл рот. Всю дальнюю от окна стену занимала огромная витрина из стекла и алюминия. За стеклом на длинных палочках ровными рядами висели куколки бабочек. В нижней части витрины стояли горшки с растениями. — Тут у меня инсектарий. Надо выпустить новеньких. Держи меня за плечо или локоть, только крепче, — сказал Дженсен и полез открывать стеклянные дверцы. — Как вы тут поживаете? — забормотал он, осторожно снимая со стекол невидимых Джареду бабочек. — Привет, привет. С днем рождения. Полетайте теперь, — говорил он, выпуская бабочек в комнату. — Ты и с ними разговариваешь? — спросил Джаред, а сам пытался не очень сильно сжимать руку Дженсена. — Да, — Дженсен осмотрел ряды куколок, — а чего ты удивляешься? Они живые, значит, все понимают. Что ж, семь плюс пять, это двенадцать. Еще штук тридцать должны выйти, куколки совсем прозрачные стали. Остальные, скорее всего, завтра. Бабочки дневные, поэтому выходят утром или в первой половине дня, — он закрыл створки, поправил камеры, которые были установлены перед инсектарием. — Так и не видишь ни одной? — Нет. — Странно, — Дженсен глянул на Джареда и сел за компьютер, — может, и не стоит переживать, хотя я такое первый раз наблюдаю. Обычно Встречающий — это гарантия Проявления. — Я еще конфеты не вижу, — вспомнил Джаред. — Конфеты, бабочки, что в них общего? Джаред некоторое время смотрел, как Дженсен проверяет работу камер. Если честно, его не очень занимал вопрос, почему он не видит бабочек. Без бабочек и конфет он мог обойтись, правда, без конфет не так долго, как без бабочек, но пока это не очень напрягало. — Дженсен, а заказчики обычно кто? — Ты про тех, кто онлайн? Разные люди. Чаще всего — представители свадебных агентств, фотостудий, организаторы детских праздников и юбилеев. Иногда кто-нибудь просится в онлайн понаблюдать за рождением бабочек. Например, начинающие энтомологи, которые хотят соорудить дома инсектарий. — А куколки? Их где взять? — Купить у поставщиков. — И такие бывают? — Конечно, — Дженсен снова мельком глянул на Джареда. Взгляд у него был внимательным, цепким, и распознавал все признаки изменения настроения собеседника за мгновение, — если есть спрос, то есть и предложение. Я тоже задумывался над тем, чтобы делать все «от» и «до», полную цепочку «бабочка-яйцо-гусеница-куколка». Ничего сложного, корми и поддерживай нужную температуру и влажность. — Но это… яйца, гусеницы… в доме, — Джаред поморщился. — Ну и что? Они же не в кровати у тебя ползают, зато такая красота на выходе, — Дженсен поднял руку и с восхищением посмотрел на свои пальцы. Джаред пожал плечами. Обычные пальцы, чего так восхищаться? Дженсен усмехнулся: — Я забыл, что ты не видишь! Жаль. Мне на руку бабочка села, — Дженсен повел пальцами, стряхивая бабочку. — Я тебе сейчас фотографии покажу, — но тут же сник, оглянулся на Джареда, — если тебе интересно, конечно. Я-то о них часами могу говорить. Джареду было интересно. Бабочками он не увлекался, а вот фотографии как вид изобразительного искусства его очень интересовали. — Покажи. Я — фотограф. Когда вижу фотографии, то ловлю себя на мысли, что не изображение разглядываю, а стараюсь угадать, какой объектив использовали, или какая выдержка была установлена. Это как… одержимость, наверное. — Ого, — в свою очередь удивился Дженсен, — как я тебя удачно проявил. Тогда ты меня поймешь. Только давай договоримся, если сильно тебя замучаю, ты меня тормози, пожалуйста. — Хорошо. На экране замелькали яркие кадры. — Вот они, парусники Маака. — Будто пылью разноцветной присыпаны. — Да, так и говорят — напыление. У самцов большая часть переднего крыла опылена зеленым или изумрудным, остальная часть мерцает глубоким черным цветом. У самок расцветки более разнообразны. Принято считать, что в мире не существует двух одинаковых бабочек этого вида. — У тебя шикарные снимки, — Джаред прилип животом к спине сидящего Дженсена, а сам не замечал этого. Показал на крыло бабочки на экране, — даже чешуйки видно. Оптический зум, да? — Да. У меня специальная прога изменяет фокусное расстояние линзы. — Отлично. А матрица полнокадровая или кропнутая? — Полнокадровая. Хороший объектив с такой матрицей — самое важное. Дорогое удовольствие, но оно того стоит. — Это точно. Дженсен поднял лицо вверх и сказал, глядя Джареду прямо в глаза: — Ты — самый лучший Проходящий на свете, честно. Джаред такого не ожидал. Сразу прочувствовал всю двусмысленность своего положения: руки лежат у Дженсена на плечах, глаза Дженсена — близко, и от того, что Дженсен смотрит так открыто и улыбается, стало хорошо. Неловко, но хорошо. Джаред, чувствуя, что неудержимо краснеет, поспешно спросил: — А еще какие бабочки у тебя были? — Всякие, но в основном парусники. Парусники, хвостоносцы, кавалеры, их по-разному называют, — Дженсен снова стал листать фотографии. — Мне с ними больше всего нравится возиться. В этом семействе — пятьсот пятьдесят видов, хочу со всеми поработать, но это, наверное, несбыточная мечта. Запищал сигнал вызова, Дженсен нажал мышкой на «ответить»: — Пирелли, как тебе бабочки? — Как всегда, выше всех похвал, Дженсен. Окрас — то, что нужно, я доволен. Моя заказчица очень любит все оттенки синего, твои бабочки как раз такие. Попробую выпросить для тебя премию. — Значит, правда, угодил. Заказ соберу к восьми вечера, можешь забирать. — Понял, приеду. Окно связи свернулось в правый нижний угол экрана. Дженсен посмотрел на часы и снова заторопился: — Джаред, я с бабочками времени не замечаю, ты со мной от голода помрешь. Потерпи еще немного, анкету заполним, это не больше пятнадцати минут, и тогда на кухню. Мне вчера родители холодильник едой забили. Знают, когда у меня бабочки, я только способен на «разогреть», не больше. Для заполнения анкеты на Проходящего требовалось терпение и две фотографии. Джаред вставал на весы, поднимал руки, подставлял глаза под сканер радужки. Дженсен записывал всё: полное имя, дату рождения, рост, вес, цвет волос и глаз, обхват груди, размер ноги, а также домашний адрес и название планеты. Джаред сначала молчал, потом откровенно развеселился: — Неужели кому-то пригодится мой размер ноги? — Это закон. Если ты воспользовался Перекрестком, то автоматически соглашаешься на сбор данных. По всем Проходящим, которые запросили Проявление, заполняются анкеты, но если ты против, то… — Я не против, но зачем? — изумился Джаред. — Данные используются в различных областях. Вдруг ты уже был здесь, но почему-то не помнишь. Это важно. До сих пор неизвестно, с какой периодичностью Проходящий выходит на отдельно взятый Перекресток. По базе Проходящих делаются выборки для социальных исследований, базой пользуются детективные агентства разных миров. — Неужели не хватает идентификации по радужке? — Можешь и дальше смеяться, но были случаи, когда именно размер ноги помогал точно идентифицировать потерявшего память Проходящего. — Ого… — Всё, я внес твои данные. Через два часа придет сообщение о регистрации. Поздравляю, теперь ты официально являешься пришельцем из другого мира, — и Дженсен торжественно пожал Джареду руку. — Теперь только отчет отправить. Джаред торжественно ответил на рукопожатие. На экране висел заполненный бланк отчета. Последняя строка сообщала: «Встречающий: Дженсен Р. Эклз. Проявление: № 307. Статус: не завершено, находится на контроле. Прогноз: положительный». В этой до ужаса сухой строчке только диагноза не хватало и пары строк про течение болезни, например, «степень проявления тридцать два процента», «безнадежен», «очень близок к нервному срыву». Количество Проявлений на счету Дженсена что-то напомнило. Именно такой номер был у поезда, точно. Дженсен потянул задумавшегося Джареда за руку: — Пойдем завтракать. Как ты относишься к… — и нахмурился. — Слушай, я забыл, что там у меня в холодильнике. На кухне силовых экранов не было, и Джаред прекрасно понимал, почему. Кухня — это островок уюта в доме. Хозяин дома должен иметь личную территорию, где он может побыть один. И кто знает, может, он вообще Проходящего в гостевой комнате кормить будет, а кухню использовать для медитаций и единоличных чайных церемоний. Всё делали вместе. Дженсен изучал содержимое холодильника, накрывал на стол, а Джаред неловко держал Дженсена за плечо и боялся, что его рука в один прекрасный момент соскользнет. Зум уселся на подоконник и укоризненно смотрел на Джареда. Ну да, обычно голодные коты путаются под ногами, а не люди. Когда все было готово, на столе стояли тарелки, и дымился свежесваренный кофе в больших чашках, Дженсен посадил Джареда за стол, сам устроился рядом, придвинув свой стул вплотную. Теперь они соприкасались очень интимно, одним боком, от тазобедренных суставов до пальцев босых ног. Джаред специально так обозначил точки соприкосновения, без эмоций, потому что, если в голове произносить, как плотно сейчас расположены их бедра, колени и… Тут уже не до еды будет. — Налетай, мама вкусно готовит, — сказал Дженсен и придвинулся еще немного, хотя куда уж ближе. Зум перебазировался на стул на другой стороне стола и принюхивался, но еду не выпрашивал. Дженсен сидел и спокойно ел, а Джареду кусок в горло не лез. Слишком рядом находился живой человек, очень симпатичный, который недавно сказал, что Джаред — лучший Проходящий на свете. Надо отвлечься, чтобы не было мучительно стыдно за свое поведение. — Дженсен, ты обещал рассказать, — выдохнул Джаред. Дженсен поднял голову, и снова этот взгляд, мельком, но внимательный и цепкий. — Обещал, но у тебя такой вид, будто ты сейчас в обморок грохнешься. Отдыхай. Смотри вокруг, об остальном поговорим потом. — Ладно, — Джаред не стал спорить и принялся, наконец, за еду. Когда оба взялись за кружки с кофе, Дженсен подвинул на середину стола пустую вазочку, предложил: — Угощайся. Это мои любимые конфеты — с вафельной крошкой и орехами, еще есть две мармеладные полоски, они разноцветные и обсыпаны сахаром. Джаред молча глотал кофе. Зачем убиваться по тому, что недоступно? — Не видишь? — Неа, — сказал Джаред. Его сейчас не волновали невидимые конфеты, близкое тепло Дженсена занимало его намного больше. Этот бесконечный день они провели как сиамские близнецы. Такое сравнение пришло на ум Джареду примерно к обеду. Дженсен был занят своими обычными делами: фотографировал процесс появления на свет невидимых Джареду бабочек, читал, вёл дневник, общался с заказчиками, готовил сэндвичи с тунцом и салатом, и всё это с довеском в виде Джареда Падалеки. Они почти не разговаривали, Дженсен работал, а Джаред ему не мешал. Оба молчали, но молчание не тяготило. Дженсен молчал уютно, а Джаред молчал устало. Ему хотелось домой. День тянулся и тянулся, и у Джареда все-таки кончилось мужество. Пережитое накатило волной слабости, и Джаред бессильно опустился на пол возле Дженсена, который мыл посуду, привалился плечом к его ноге. Зум тут же пришел на разведку, выяснить, почему тот, кто целый день путался у хозяина под ногами, вдруг сдулся. Увиденное ему не понравилось, о чем он немедленно сообщил Дженсену. Басом. — Ма-а-ау. Дженсен посмотрел на Джареда и объяснил коту: — Он устал. Первый раз на Перекресток вышел, да еще проблемы с Проявлением. По дому скучает. Зум задумался. Немного поразглядывал Джареда и вдруг залез к нему на колени. Дженсен усмехнулся: — Так держать. Даешь успешное Проявление общими силами. — Мау, — подтвердил Зум. Джаред не смог сдержать улыбку. Как бы ни было грустно, животные всегда поднимают настроение своими неожиданными поступками. Зум серьезно отнесся к своим новым обязанностям. Ближе к вечеру Дженсен занялся сбором заказа для Пирелли. Бабочек нужно было охладить и аккуратно сложить в коробку. Это дело требовало свободы перемещений. Джаред на время был предоставлен сам себе и отправился в душ, благо, что экраны здесь позволяли обойтись без Дженсена. Зум сопровождал Джареда и проконтролировал весь процесс, сидя в раковине. Около восьми часов вечера явился Пирелли, забрал коробку с заказом и ушел, зато Итан, доставивший велосипед Джареда, задержался надолго. Попросил разрешения посмотреть на бабочек и так восхищался, что Джаред обзавидовался. Очень хотелось увидеть бабочек Дженсена. Джаред до того измотался и набрался впечатлений, что заснул, сидя на полу, уютно устроив голову у Дженсена на коленях. Зум дремал у Дженсена на стуле, за его спиной, свесив лапы на плечи Джареда, а потом и вовсе переехал к Джареду под бок. Дженсен спать собрался после полуночи: — Уже поздно, — и поднял сонного Джареда на ноги. Пришлось сидеть под дверью ванной комнаты, пока Дженсен принимал душ. А где еще ждать? На кухне сияла луна, а на месте половины кровати в гостевой комнате мерцали перистые облака, Джаред специально сходил, проверил. Прогулялся по дорожке туда-сюда, ничего нового не увидел. Зум ходил следом, не оставлял подопечного ни на секунду. Дождался похвалы от хозяина: — Ты хорошо поработал, Зум. Иди, поешь, я за ним присмотрю. Кот помедлил, но все-таки ушел в сторону кухни. Хозяину можно доверять. Да, Дженсену можно было доверять. Он вёл себя уверенно, ненавязчиво был рядом, не давал раскиснуть, действовал решительно и четко. Например, решительно ложился с чужим человеком в одну постель, да еще и привязывал этого человека к себе. Что сказать, работа есть работа. Не то чтобы Джаред был против, нет, только «за», причем двумя руками. Дженсен ему нравился. С ним Джаред не чувствовал себя обузой. Внимательные взгляды не раздражали, наоборот, заставляли выпрямить спину и улыбаться назло судьбе. На душе было горько, но Джаред поверил, что всё наладится. Еще Дженсен не задавал лишних вопросов. Когда Джаред снял футболку, Дженсен заметил медальон у него на шее. Смотрел пристально. Джаред приготовился рассказать, что это за медальон, серебряное велосипедное колесо на черном шнурке, другого такого не встретишь, но вопросов не последовало. Быстро заснуть не удалось. Многое мешало, начиная от нового места и заканчивая пальцами Дженсена на запястье. Дженсен тоже не спал, но лежал тихо, только иногда крепче сжимал запястье Джареда. Хотя это было лишнее, наверное. Их щиколотки стягивал широкий бинт, завязанный надежным узлом. Вскоре Дженсен задышал ровнее и глубже, а его пальцы немного ослабили хватку. Сквозь легкие занавески на окнах в комнату проникал свет фонарей с улицы, вокруг — никаких четких линий, только контуры. На кровать запрыгнул Зум. Осторожно ступая, прошел, понюхал сцепленные руки. Не раздумывая долго, устроился рядом, привалился спиной к пальцам Джареда, повозился и затих. Есть хороший способ вернуть спокойствие и разобраться в трудной жизненной ситуации — нужно найти плюсы во всех своих минусах. Раз уж не спалось, Джаред решил подумать о том, как ему повезло. Первый плюс, достаточно спорный, но все-таки плюс: стать Проходящим — это событие из ряда чудес. По крайней мере, для обычного человека, с которым ничего такого в жизни не случалось. Ну, ладно, чудо зачтено. Он жив, здоров, дальше видно будет. Второй плюс, очевидный и очень большой: мир замечательный. Комфортный, похожий на родной, с хорошими людьми и дружелюбным котом. Джаред погладил кончиками пальцев теплую спину Зума. Третий плюс, приятное дополнение: Встречающий, который ему достался, он… хм… хорош во всех смыслах. Если бы кто-нибудь рассказал Джареду Падалеки, что он проведет целый день, цепляясь за красавчика-энтомолога, а потом ляжет с ним в постель с мыслями, в которых не будет ничего про секс, Джаред бы смеялся громче всех. Вот ни капли не смешно. Жаль, Джаред не знал ни одной молитвы. Всегда молился своими словами. Легче рассказать Всевышнему свои благодарности, просьбы и заботы, чем выговаривать заученный текст. Вот и сейчас он сказал «спасибо» за то, что жив, и попросил: «Помоги мне вернуться». Зря, наверное. Кто знает, в чьей юрисдикции этот мир? Кому молятся его жители? В комнате вдруг послышалось едва слышное потрескивание и трепетание, словно где-то под потолком порхала невидимая бабочка. Кажется, бабочки в темноте не летают. Тех, что не забрал Пирелли, Дженсен тоже охладил и сложил в коробку на ночь, еще объяснил — для продления сроков жизни. Джаред прислушался. Звук то приближался, то становился тише. Или это тикают в другой комнате часы? Стало страшно. Будто время крадется мимо, все дальше и дальше, забирая Джареда с собой, прочь от дома и семьи. За окном ожил ветер, закружил по комнате сквозняком, и наваждение пропало. Дженсен вздохнул во сне, его пальцы разжались, сползли ниже и переплелись с пальцами Джареда. Зум свернулся в клубок вокруг их рук. В некоторых случаях нужно просто выспаться, мерещится уже всякое. И Джаред закрыл глаза. *** Выспаться на новом месте — почти невыполнимая задача. Проснулся Джаред первым. Дженсен спал на животе. Отвернулся к стене, но его левая рука фиксировала Джареда рядом самым надежным способом — поперек груди. Джаред пошевелил ногой и огляделся. Бинт, который связывал их щиколотки, ночью жил своей жизнью — развязался и уполз на край кровати. Зум лежал на подушках, его лапа покоилась у Джареда на щеке. Стоило Джареду пошевелиться, Зум переложил лапу ему на губы. Дождался, пока Джаред скосит на него глаза, и широко зевнул, продемонстрировав острые зубы и шершавый язык. «Не буди хозяина», — понял Джаред. Пришлось лежать тихо, но недолго. По комнате летала бабочка. Джаред поднялся на локтях и замер. Крылья бабочки, которая пересекала косые лучи раннего солнца, падающие из окна, ярко вспыхивали — синее, зеленое. Красиво… — Доброе утро, — повернул голову Дженсен и разлепил один глаз, — ты чего так рано? У меня будильник на шесть утра, еще не звенел. — Доброе. Бабочка… — Вчера спряталась где-то, я в темноте не заметил, — Дженсен перекатился на бок. — Значит, Проявление идет в нужном направлении. Они наблюдали за бабочкой. Та садилась куда вздумается, перелетала с занавесок на спинку стула, потом на руку Дженсена, с его пальцев на спину Зума. Джареду захотелось ее потрогать. Детское желание, но ему нужно было это сделать, чтобы подтвердить себе факт существования того, чего он не видел вчера. Бабочка ждала. Сидела на спине у кота, расправив крылья. Дженсен почувствовал неладное: — Нет. Джаред, нет. Не смей! — хотел перехватить протянутую руку, но не успел. Джаред легко коснулся пальцем спинки бабочки. Крылья бабочки дрогнули и… поменяли цвет. Бабочка за одно мгновение из синей стала золотой, совершенно без вреда для своего здоровья. С Дженсена в один миг слетела сонливость. Он сел в кровати, не забывая, однако, держать Джареда за руку: — Ты вредитель, Падалеки! Не бывает таких бабочек. Парусники Маака, у них такое волшебное напыление, синее, зеленое, фиолетовое на глубоком черном, но не золотое, черт бы тебя побрал, Джаред! — Прости, я не знал, что я… волшебник. Бабочка вспорхнула и полетела прочь из комнаты. Джареду видно было, как она свернула налево, к рабочему кабинету. В спальне воцарилась тишина. Дженсен возмущенно таращился на Джареда, а Джаред пытался укрыться от его взгляда под одеялом. Сигнал внешнего вызова запиликал совсем неожиданно. Дженсен стал одной рукой натягивать шорты. Буркнул: — Держи меня, я футболку надену. Джаред положил руку ему на колено. Дженсен долго не мог попасть в рукав, зло выпалил: — Испортил мне заказ! Волшебник выискался! — попал в рукав, сказал тише. — Надо тебя профессору показать. Он просил все странности Проходящих фиксировать и ставить его в известность. Пойдем, заказчик на связи. В кабинете золотая бабочка сидела точно перед камерами и складывала-раскладывала крылья. — Дженсен? — сработала функция ответа. Дженсен схватился за голову, потом сделал приветливое лицо и упал в кресло перед камерой. — Доброе утро, мистер Кларк. — Доброе, несомненно. Мне не показалось, цвет у бабочки не такой, как у остальных? — Д-да, — Дженсен за спиной погрозил кулаком Джареду, продолжая улыбаться в камеру, — верно. У этого парусника золотые крылья. — Удивительно! — обрадовался заказчик. — Надо будет почитать выкладки, это какой-то новый вид, не так ли? Такие бабочки, как мне кажется, будут пользоваться большим спросом. За каждую золотую я готов заплатить в три раза больше. Сегодня оставлю пять заявок на салюты для свадеб. Каждая, м-м-м… Да, на двадцать бабочек каждая, если ты согласен, конечно. Хорошего дня! — и нажал «отбой». Дженсен вытер пот со лба. — Черт! На монитор села еще одна бабочка. Джаред, помедлив, аккуратно коснулся ее спинки. Так и есть, и эта стала золотой. — Разве плохо — новые заказы? В три раза больше за каждую золотую, — напомнил Джаред. Дженсен покачал головой. — Ты не понимаешь. Мне придется отказаться. Рано или поздно ты свалишь к себе, а я? Что я буду делать? У меня не получится перекрасить сто бабочек по желанию заказчика! — Я попросил прощения. — Ладно, проехали, — отмахнулся Дженсен, — только бабочек больше не трогай. — Не буду. А сфотографировать можно? — Можно. Джаред дотянулся до рюкзака, который стоял здесь со вчерашнего дня. Не глядя, расстегнул молнию, фотоаппарат всегда был в среднем кармане. Всегда, но не сейчас. Вещи из рюкзака полетели на пол. Толстовка, штаны, футболки, полотенце, дождевик, но фотоаппарата не было. Джаред лихорадочно рылся в рюкзаке. — Что? — поднял брови Дженсен. — Если рубашку надо или футболку, так я тебе выделю. — Я… фотоаппарат забыл. Торопился уехать. Наверное, оставил на столе. — Главное, не потерял, — философски заключил Дженсен, — дома с ним ничего не случится. — Дело не в этом, — Джаред почувствовал себя раз в сто несчастнее, чем вчера, — это первый раз, когда я забыл фотоаппарат. Это ужасно. — Ничего ужасного, — сказал Дженсен, — есть на свете и более важные дела, чем фотосъемка. Например, вкусный кофе на завтрак и общество хорошего человека, — покосился на Джареда и пояснил: — Это я тебя отвлекаю, если что. Смотри, какие красавицы на свет появились. Или красавцы. Пойдем, выпустим. Джаред тяжело вздохнул. Будто друга потерял. Почему-то отсутствие фотоаппарата подкосило его больше, чем вчерашний выход на Перекресток. За стеклом на куколках, вниз головами, сушили крылья сразу несколько бабочек. Три бабочки с расправленными крыльями уже сидели на стекле с другой стороны. Дженсен поздоровался с ними, выпустил и снова закрыл витрину. Бабочки полетели исследовать комнату. — Тебе не скучно с ними? — спросил Джаред. — Нет. А должно быть? — Они все одинаковые. Вылезли, высушились, полетели. Ни эмоций, ни страстей. — Какие у них могут быть страсти? Хотя могут. Они крылья накачивают кровью из раздутого брюшка, — понизил голос Дженсен. — Точно, страсть, — скривился Джаред. Дженсен показал на бабочку в витрине: — Смотри, она только вышла, крылья сморщенные. Никогда не угадаешь, какого они будут цвета, — и посмотрел на Джареда, а взгляд… Нет, не обиженный, скорее, восторженный, что ли. — Разве это скучно? — С тобой — нет, — честно ответил Джаред. Этот день они снова провели в четырех стенах. Оставшиеся бабочки словно сговорились появиться на белый свет именно сегодня, Дженсен только успевал их выпускать. Отвлекся на торопливый завтрак и снова — к своим подопечным. Джаред устроился с чашкой кофе рядом с Дженсеном. Привалился спиной к его ногам, ничего, что на полу, зато руки свободны. — Ты варишь вкуснейший кофе. Как я жил без него? — Может, поэтому ты здесь? — подмигнул Дженсен. — Может, и поэтому, кто знает… Я тебе работать не мешаю? — Нет. Читать любишь? — Люблю. Дженсен выдвинул ящик стола: — У меня мало книг, почти все у родителей остались. Здесь самые-самые, из детства. Выбирай. Джаред вытянул из стопки книгу в потрепанной обложке, на которой едва было видно затертое название «Черная речка». «Ранняя осень в горах Карибу принесла очередное прохладное утро, побрызгала желтым зеленые хребты вокруг города и усыпала траву сверкающими росинками», — читал Джаред, а в груди оживал знакомый щекотный холодок. Как в детстве, когда книги звали за собой в другие миры. Джаред понемногу осваивался. С разрешения хозяина дома устроился с книгой на обломке кровати в гостевой спальне. Правда, пришлось поджать ноги. Вчера от Дженсена было страшно отойти, но сегодня легкие облака за экранированными дорожками были уже не такими жуткими. Зум дремал рядом, на границе с пустотой, следил, чтобы ноги Джареда никаким образом туда не попали. Прихватывал зубами за нарушение границы. Знал, где кончается мир для Джареда, или чувствовал? Дженсен то и дело заглядывал в комнату, касался плеча или затылка Джареда, заставляя мир проявляться и снова исчезать. Пояснял: — Подгоняю Проявление. Джаред улыбался. Качал ногой над облаками и спрашивал что-нибудь бестолковое: — Дженсен, а были те, кто так и сидел на Перекрестке всю оставшуюся жизнь? — Были. Давным-давно, когда не было Встречающих. — А те, кто проваливался в пустоту? — Наверное. — И куда они попадали? — Точно неизвестно. — А сейчас проваливаются? Вышел на Перекресток, не заметил и… ух! Как Алиса в кроличью нору. — Может, и сейчас проваливаются. Мало ли во всех мирах без вести пропавших, — говорил Дженсен и уходил. Приходил в следующий раз и спрашивал: — Что за Алиса в кроличьей норе? Джаред смеялся. — У вас нет Алисы и Чеширского Кота? — Нет, — отмахивался Дженсен, — они из ваших книг, я вспомнил. Джаред смотрел Дженсену вслед, и его охватывало радостное ожидание чего-то еще неизвестного. Почему радостное? Да бог его знает… Ситуация в целом безысходная, дом — на краю света, как туда вернуться — тайна за семью печатями, но ожидание всё равно было радостным. К обеду забрали еще три заказа. Дженсен колдовал на кухне, насвистывая себе под нос какую-то песенку. Потом заглянул в комнату: — Необходимо срочно уничтожить стратегические запасы еды. Кто со мной? Зум и Джаред единодушно были «за». Джаред встал и протянул Дженсену руку. Процессия из детской сказки: впереди — кот, за ним — двое, взявшись за руки. Зум вышагивал важно, высоко задрав хвост и покачивая им влево-вправо, словно отсчитывал секунды Джареда в этом мире. Сколько еще? — Ты обещал рассказать, — напомнил Джаред, когда Дженсен усадил его за стол. — Ага, — Дженсен обошел все стулья, держа запястье Джареда, сел напротив, и… босые ноги Дженсена окружили кольцом щиколотку Джареда, надежно, с двух сторон. — Так удобнее. Мне тебя видно, — объяснил Дженсен. Как теперь вообще можно спокойно есть? Джаред взял вилку и склонился над тарелкой. Ему тоже хорошо было видно Дженсена, и чувствовал он его неплохо. Вовсе не так, как чувствуют чужого человека, сидящего рядом в метро, хотя тот и прижимается коленями-плечами. Каждое прикосновение Дженсена заставляло сердце падать куда-то в пятки. Джаред не стал копаться в своих ощущениях, приятно, факт, но это его домыслы. Держать Джареда в этом мире — это работа Дженсена, а не его чувства. Работа, и больше ничего. Всё, остыть и обедать изо всех сил. Джаред поковырял вилкой в тарелке. Есть расхотелось. Хотелось совсем другого — взять руку Дженсена в свою, проявить инициативу. — Аппетита нет, — тихо сказал Джаред. — Пока не поешь, — Дженсен подвинул к Джареду салатницу, — рассказывать не буду. Зум строго смотрел на Джареда со своего поста на подоконнике. Джаред подцепил на вилку кусочек мяса, придал себе, как он надеялся, безразличный вид и спросил: — Ты со всеми так возишься? — и словно в воду холодную прыгнул. Дженсен перестал жевать. Медленно убрал одну ногу от щиколотки Джареда. — Н-нет, не со всеми, — и смотрел куда-то вниз. — Я… слишком много себе позволяю, прости. Сегодня свяжусь с реабилитационным центром. Там тебе помогут. — Что? — не понял Джаред. Он задавал вполне обычный вопрос, но получил не тот ответ. Его вполне бы устроили непринужденное «да» или честное «нет», но без этого… реабилитационного центра. Дженсен закрылся. Взгляд потух, плечи колюче поднялись вверх. — Я должен был поставить тебя в известность. Те, кто не завершил Проявление в течение суток после перехода, могут обратиться в реабилитационный центр. В центре им предоставляется экранированное жилье, услуги психологов и специалистов по прохождению Перекрестков. Работа Встречающего считается законченной. Зум с тревогой наблюдал за хозяином, потом спрыгнул с подоконника, взлетел на колени к Дженсену и заявил Джареду: — Маау! — «придурок» на кошачьем языке, очень даже понятно сказано. Что-то в словах Дженсена было не так. Что-то… Вот! Дженсен сказал: «Могут обратиться». Не должны, а могут, если захотят. Надеясь, что это так, Джаред накрыл своей ладонью руку Дженсена и провел большим пальцем по его запястью: — Эй, я не хочу в реабилитационный центр. Дженсен замер. Сказал еле слышно, глядя на их руки: — Там как в больнице. Не каждый выдержит. — Уколы днем и ночью? — неуклюже пошутил Джаред. — Нет, — Дженсен слабо улыбнулся, — просто хотят понять, что идет не так. — Это обязательно? — Таких случаев очень мало. Я уже говорил, Встречающий — гарантия проявления, но некоторым Проходящим помочь не получается. Тогда одна дорога — в центр. Если через сутки положительных сдвигов нет, то я обязан согласовать твое дальнейшее пребывание. — У меня есть положительный сдвиг — я сегодня вижу бабочек. — Да, сдвиг положительный, — Дженсен наконец посмотрел на Джареда, — но Проявление до сих пор не завершено. Мне нужно отправить отчет руководителю. Джаред беспокойно поерзал на стуле: — Меня не увезут на реабилитацию? — Нет, — помотал головой Дженсен. — Несколько дней в гостевом режиме благоприятно действует на Проходящих, помогает освоиться и легче перенести стресс, вызванный переходом. — Это хорошо, что не увезут, — обрадовался Джаред. Всё налаживалось. Плечи Дженсена расслабленно опустились. Зум вернулся на подоконник. Джаред снова взялся за вилку. — Вкусно. Я тут как в отеле, всё включено. — Похоже, не всё, — Дженсен показал на вазочку с невидимыми для Джареда конфетами. — Еще не вечер. Ты будешь рассказывать? — Буду. Только ты лучше вопросы задавай. По порядку рассказывать — недели не хватит. — Ладно, — Джаред попытался разложить в голове вопросы по степени важности именно для него. — Почему я стал Проходящим? — Человек может выйти на Перекресток только при одном условии — если его что-то позовет. — И что? — Магнитом может быть что угодно. Или кто-то. Количество вариантов бесконечно. — А почему при переходе мир не виден сразу и весь? — Хороший вопрос, но тема очень обширная. Постараюсь выделить главное, — Дженсен сел удобнее. — Если заинтересуешься, то поищу научно-популярные статьи, будешь углубляться. В сети много материала в доступной форме, для всех возрастов и уровня образования. Готов к погружению в теорию Проявлений? Джаред постарался сосредоточиться. Дженсен одобрительно посмотрел на него и продолжил: — Начну с простого. Каждая живая клетка живет, дышит и взаимодействует с окружающей средой на биоэнергетическом уровне. Жизненный ритм клетки зависит от природного ритма. — Да, я читал об этом. — Любой организм состоит из клеток, так? Получается, мы все живем в ритме своих миров. — Получается так. — Дальше. Смотри, если человек попадает на Перекресток, то это происходит внезапно, открыл какие-то двери, шагнул, и всё, ты на Перекрестке. Вот здесь и начинаются сложности. Новый мир живет в другом ритме. Ты не совпадаешь с ним и, как следствие, мир тебе недоступен. В этот момент и приходит на помощь Встречающий. Он пытается привести ритм Проходящего в такт со своим ритмом, а значит, и с ритмом своего мира. — Это суперспособность? — Наверное, — засмеялся Дженсен. — Ты с детства знал, что будешь Встречающим? — Джаред теперь смотрел на Дженсена с еще бо́льшим интересом. — Не знал. Никто заранее не знает, но каждый может пройти тест на возможность Проявления. Если тест пройден, то человека включают в список служащих Государственной Программы «Перекресток» и обучают дальнейшей работе. — Так что же такое Перекресток? — Перекресток — это место, куда можно выйти из любого мира. Там постоянно действует что-то вроде природного силового экрана. Но это место хитро устроено. Представь себе дверь. Джаред представил. Красивую, с удобной ручкой. С надписью «станция Мост». — И представь, как ты проходишь через нее. Она закрывается за твоей спиной и… пропадает. Там, где только что была дверь, теперь стена. На Перекресток ведут только такие двери. Ты никогда не сможешь вернуться в свой мир тем путем, которым пришел. — Как тогда попасть домой? — Любая дверь может открыться в твой мир, но никто не знает, когда это произойдет. Ну-ну, одна из фраз «пятьдесят на пятьдесят». Всё хорошо настолько, насколько и плохо. Самым неприятным почему-то казалось известие о том, что в свой мир можно вернуться внезапно. Если бы знать, когда это случится, завтра или через месяц! Что это меняет? Джаред вспомнил резкие слова Дженсена: «Ты свалишь к себе», беспомощные: «Я слишком много себе позволяю». Стало по-детски обидно. Всё так хреново и непросто складывалось. Дженсен что-то чувствует к нему, но ведет себя настороженно. Может, у Проходящих тоже есть суперспособность или небольшой бонус к их положению? Должно быть что-нибудь… *** К вечеру второго дня в должности Проходящего Джаред почти привык к мелочам этого мира, которые делали жизнь лучше и светлее. К этим мелочам относилась его новая зубная щетка в стаканчике рядом с щеткой Дженсена, чашка с зайцами в синих шортах. Или слова Дженсена: — Если на тебя сядет бабочка, то ты будешь счастлив. Бабочки садились на Джареда постоянно. Им нравились его волосы, плечи и даже колени. Одна бабочка улетала, ей на смену прилетали сразу две или три. Они не меняли цвет, если Джаред не трогал их руками. Бабочка с фиолетовыми искорками решила отдохнуть у Джареда на носу. Дженсен усмехнулся: — Ты похож на рождественскую елку. Почему-то на меня они не садятся. — Садятся. Ты просто не видишь. Вот сейчас одна сидит на левой лопатке. — Правда? — Правда. Дженсен отвернулся, улыбнулся в ладонь. Джаред увидел эту улыбку и на время забыл, что этот мир — не его. Спросил, не надеясь на ответ: — Дженсен, ты почему в эту Программу пошел? Только честно. Спохватился, а вдруг — одно неверное слово, и Дженсен опять отстранится. Но Дженсен ответил: — Романтик хренов, вот почему. Наслушался, что… — и замолчал. — Что? Видно было, что Дженсену непросто говорить это: — У всех свои сказки, у моряков, у шахтеров, у охотников. У Встречающих тоже есть сказки. Рассказывают, что проявляется обычно тот, кто тебе близок. Друг, который понимает все твои увлечения. Тот, с кем уютно молчать. Иногда трудно не… не влюбиться. — А ты? — Нет. Никогда. — Но мечтал? — Давно перестал. Эти сказки плохо заканчиваются, Джаред. Ночью Дженсен снова уснул первым. Джаред долго смотрел, как в соседней комнате мерцает ночник, как ходит пить на кухню Зум. Слушал дыхание Дженсена. Едва касаясь, чтобы не разбудить, погладил тыльную сторону его ладони. Дженсен вздохнул во сне. Джаред представил, что ложится к Дженсену вплотную, прижимается к его спине животом. Обнимает, скользит ладонью по груди, толка… Зум пришел и втиснулся на подушке между затылком Дженсена и лбом Джареда. Фантазия Джареда лопнула, окатила фонтаном мурашек, залила горячим щеки. — Зум, — прошептал Джаред. — Мр? — тихо спросил кот. — Тебе обязательно тут спать? — Мр, — ответил Зум и ушел в ноги. Понятливый кот. Джаред все-таки лег ближе. Нет, не совсем вплотную к Дженсену, но определенно в позе большой ложки. С каждой минутой этот мир становился уютнее. Уходить отсюда не хотелось точно так же, как не хотелось остаться здесь навсегда. «Синдром Проходящего», — подумал Джаред, — «без реабилитационных центров как-нибудь обойдемся», — и заснул. *** Следующее утро началось более чем замечательно: они проснулись в обнимку. В связи с этим Дженсен был сдержанным. Он выскользнул из-под руки Джареда и старался не улыбаться, но у него плохо получалось. Проявление шло полным ходом. Положительные сдвиги были налицо. Экранированные дорожки полностью слились со стенами, облака на кухне пропали, но на месте входной двери и кабинета Дженсена по-прежнему было небо. Половина кровати в гостевой спальне стойко отказывалась быть целой кроватью. — Сегодня твоя очередь готовить завтрак, — сказал Дженсен и сбежал в душ. Зум проводил Джареда на кухню. Джаред достал из холодильника яйца и молоко, спросил кота: — Омлет? — Мр, — подтвердил Зум. — На тебя готовить? — Мыр, — заявил кот. Вполне понятно. Свою порцию омлета Зум съел быстрее всех и жмурился на подоконнике. — Сегодня последний заказ заберут, и я свободен, — сказал Дженсен. — Прогуляемся? Только не ешь первый попавшийся клевер. — Ладно. А что за поющие фонтаны на площади Дюка? — Там красиво. Вода будто танцует под музыку, а вечером подсветку включают. И мороженое самое вкусное в городе. Ну, или пиво, что тебе больше нравится. — Может, туда? — Тогда туда, — согласился Дженсен. В кафе на площади было многолюдно, но они нашли свободное место — маленький столик в тени большого платана. — Я тебе город покажу, — пообещал Дженсен, — когда Проявление завершится. — Обязательно, — Джаред отказался от пива в пользу слоеных трубочек с шоколадным кремом. Фисташковый пломбир дожидался своей очереди в запотевших широких стаканах. — Слушай, а какому профессору ты меня грозился показать? Дженсен отогнал осу от мороженого, накрыл стаканы салфеткой. — Знаешь, я тест не проходил. У меня первое Проявление случилось, когда мне исполнилось девять лет. Я тогда пошел выгуливать своего пса, Таффи. День у меня не удался. Ну что хорошего в том, что сдохла любимая ящерица? — Ничего. — Вот и я про то же. Препоганое было настроение. Таффи это чувствовал, и мы плелись нога за ногу на прогулку. Шли мимо станции, по перрону, там, где останавливаются поезда. Мне нравилось смотреть на рельсы и думать, что они бегут далеко, и по ним можно доехать в такие дали, что и представить нельзя. На перроне, на скамейке сидел человек, седой, бородатый и очень веселый. Мне, со своими горестными думами про смерть и тлен, стало не по себе. Казалось, что нельзя быть таким веселым, это ненормально. Я подошел и спросил, не нужна ли ему помощь. Он обрадовался еще больше и сказал: «Молодой человек, вы словно ангел в моем антинаучном сне. Можно, я пожму вам руку? Просто так, на память о замечательных событиях». Я был не против. Если такому веселому человеку хочется пожать мне руку, что в этом плохого? Может, и у меня настроение будет лучше. Я протянул ему руку. Он ее пожал, и мир для него проявился. Дженсен замолчал. Усмехнулся своим мыслям. Джаред немного подождал, спросил: — А дальше что? — Дальше? Дальше он долго не мог поверить, что это не сон, но с ним было проще. Я так и пришел с ним домой, за руку. У нас все с младенчества знают, что делать с Проходящими. Мама вызвала опытного Встречающего, и к вечеру профессор видел всё. Ему этой зимой исполнилось восемьдесят лет. Занимается изучением теории Проявлений. Мы общаемся. И у него до сих пор отличное настроение. Он считает, переход в наш мир — это лучшее, что произошло с ним в этой жизни. Если бы Джаред не хотел домой, то он бы тоже так считал. Тревога мешала ему радоваться в полную силу тому, что Дженсен рядом. *** Следующим утром Джаред видел всё, кроме входной двери. Проявилось окно в спальне. Проявился кабинет Дженсена. Проявилась кровать в гостевой комнате. Целиком. Ну, что ж, пришло время расставлять приоритеты. Вот зачем ему кровать в гостевой комнате? И Джаред честно признался в том, что теперь самостоятельно видит витрину с бабочками и окно в спальне, но — ни слова про кровать. Ни одного. Пальцы Дженсена привычно обхватили запястье. Где-то на небесах в список грехов Джареда Падалеки внесли новую запись: «Врал Дженсену Эклзу». Но у Джареда было оправдание. Засыпать с Дженсеном — это его личный бонус. Профессор жил на другом конце города, в новом районе с широкими улицами и разноцветными высокими домами. — Добрый день, молодые люди, — дверь открыл бодрый старичок, пригласил войти и протянул Джареду руку. — Арчибальд Батт, к вашим услугам, юноша. Джаред горячо потряс его ладонь: — Тот самый? Сэр, рад познакомиться! Меня зовут Джаред Падалеки. Профессор засмеялся и пригладил седые усы: — Очень приятно. Судя по твоей реакции, Джаред, ты из моего мира и хорошо знаешь историю США, но вынужден тебя разочаровать. Я не влиятельный помощник Рузвельта и Тафта. Родители назвали меня в его честь, — развел руками Арчибальд, — отец увлекался политикой. Значит, это у тебя сложный случай Проявления с очень интересными отклонениями? — Да, у меня. — Дженсен мне про тебя рассказывал. Хотелось бы воочию увидеть изменение окраса бабочек в момент прикосновения твоих пальцев, но я верю Дженсену на слово. Я всегда говорил, что Проходящие наделяются определенной Силой. Они почти волшебники. И чем ты занимаешься, Джаред Падалеки, там, в своем мире? — Я фотограф. — Оу, — профессор восхищенно вскинул брови, — реклама или журнал? — Нет, — почему-то засмущался Джаред. Больше не из-за восхищения профессора, а из-за того, как потеплел взгляд Дженсена. — Я фрилансер. — А что снимаешь? Спорт, природу, портреты, фоторепортажи? — Все понемногу. И природу, и спорт, и репортажи. Профессор оживился — Фотограф, значит. Ну-ка, ну-ка, Дженсен, ты мне поможешь? Принеси стремянку. Дженсен принес небольшую лестницу. Профессор указал ему на нужную полку. — Мне зимой в редакции одной газеты подарили фотоаппарат. Я еще подумал, зачем он мне, я в здешней технике так и не научился разбираться. Стиральная машина — тут я могу кнопки нажимать, но современные фотоаппараты не для меня. Как ни отнекивался, мне коробку в машину сунули. Я домой приехал, отправил на полку, — профессор аккуратно передал Джареду коробку. — Посмотри, сможешь с такой техникой справиться? Джаред распечатал коробку, выудил тонкую книжечку с инструкцией, пробежал глазами описание модели: — Ого, вот это монстр! Металлический корпус, пыле- и влаго-защита, видоискатель, отключение стабилизации, скорость работы затвора — восемь кадров в секунду, а также съемка в рав-формате. Охре… Ой, простите. Профессор весело расхохотался: — Да ты знаток! Вот и пользуйся, нечего ему в коробке пылиться. — Здорово! Но к нему привыкнуть надо. — Снимай бабочек, — предложил Дженсен. — Только не трогай, а то получится какой-нибудь дикий окрас, что ни один заказчик не соблазнится. На прощание, пожимая Джареду руку, профессор посоветовал: — Иногда, чтобы вернуться в свой мир, достаточно сымитировать путешествие. Попробуй уехать. Просто сядь в поезд на станции Мост. Не надо долгого пути, пусть будет два-три часа в любую сторону. Это может подействовать как катализатор перехода. Кто знает, может, двери поезда откроются в родной мир? Джаред краем глаза заметил, как нахмурился Дженсен. Ну уж нет, пока никаких поездов. И никаких гостевых кроватей. У Дженсена работа такая — встречать. Увидит Джаред этот мир полностью, и всё, прощай, у каждого своя жизнь. Одному спать на кровати не хотелось. Ходить по чужому городу одному незачем. И, странное дело, вот именно сейчас совсем не хотелось возвращаться. По крайней мере, не сегодня. И не завтра. Может быть, через недельку. А лучше бы сначала домой, а потом — назад, к Дженсену и говорящему Зуму. Еще несколько дней Джаред фотографировал бабочек, Дженсена и Зума, а также в упор отказывался видеть кровать в гостевой комнате и входную дверь. Дженсен вздыхал, утешал и все-таки догадался. Подловил. Отпустил руку Джареда и шагнул из квартиры на лестницу. Джаред попался. Помахал Зуму на прощание и вышел следом за Дженсеном, даже не затормозил для приличия. — Ты видишь! — весело сказал Дженсен. Говорят, что пока человек умеет краснеть, он остается юным. Джаред почувствовал себя юным до самых щиколоток. Прежде, чем уставиться в пол, он посмотрел на Дженсена. Глаза у того так и искрили смешинками, но между бровей пролегла суровая складка. — Я не держу тебя, Джаред Падалеки. — Угум, — согласно вздохнул Джаред. — В реабилитационный центр? Дженсен расхохотался. — Ну, ты хитрец, — когда насмеялся вдоволь, глядя из-под руки на краснеющего и потеющего Джареда, спросил: — Скажи честно, есть что-нибудь, что ты по-прежнему не видишь? — Да, — обрадовался Джаред, — конфеты. По-прежнему ни одной. С тобой или без тебя — никаких конфет. Зум гипнотизировал его полным осуждения взглядом, но Джаред не дрогнул. На этот раз он говорил правду, только правду и ничего кроме правды. Дженсен вдруг перестал смеяться. — Значит, ты можешь один пойти на станцию? — Думаю, да. Не очень-то и хотелось. Дженсен его не отговаривал, но и одного не отпустил. Сам купил ему билет до станции с названием Белый колодец. Время в пути — два часа. Они даже не попрощались. Джаред сел в поезд на станции Мост. Едва выдержал нужное время и пересел на встречный. Когда он вернулся, то Дженсен так и сидел на скамейке, отрешенно глядя туда, куда поезд увез Джареда. Четыре часа ожидания. Джаред приземлился рядом, толкнул плечом притихшего Дженсена: — Сегодня ночую у тебя. Дженсен вздохнул устало, взял руку Джареда в свою. Покачал сцепленные руки, как тогда, в первую их встречу. — У меня ужасное положение, Джей. Одна часть меня очень хочет, чтобы ты вернулся домой, но другая часть категорически против твоего возвращения. Джаред мог сказать то же самое относительно себя, но вместо этого поинтересовался: — Я смогу вернуться к тебе? Дженсен вытянул ноги, долго смотрел в темнеющее небо. Джаред его не торопил, терпеливо дожидался, когда Дженсен начнет говорить. — Вообще-то Проходящим это не рассказывают. Правило номер четыре в Кодексе Встречающих: «Ограничить поступление к Проходящему информации о Путешественниках». Психологи уверены, что такие знания могут в разы увеличить количество Путешественников. Но я расскажу тебе. Не думаю, что меня посадят за болтовню и разглашение государственной тайны, — Дженсен помолчал и начал рассказывать: — Все люди делятся на три группы, термины общепринятые. Первая группа, самая многочисленная — это Статики. Они находятся в состоянии покоя и равновесия, неподвижны относительно всех миров. Вторая группа — Проходящие. Выходят на Перекрестки неосознанно, не умеют контролировать процесс перемещения. У них всё внезапно, раз — вывалился из своего мира, а потом точно также внезапно вернулся. А теперь внимание, — Дженсен сжал руку Джареда, — любой Проходящий может освоить точные переходы, на нужный Перекресток в нужный мир. Недели и месяцы неудач, долгий период набора опыта. Такие люди, при определенном упорстве, переходят в третью группу и становятся Путешественниками. Этим не нужны Перекрестки и Встречающие, они ходят между мирами куда захотят. Джаред чуть не заорал во весь голос, но сдержался. — Значит, это суперспособность Проходящего — вернуться? Дженсен сразу понял: — Да. Так и есть. Но дело в том, что не бывает инструкции по переходам. Каждый должен дойти до этого сам. — Подожди, — Джаред зашарил по карманам, — я тут нашел, — достал немного помятый клевер с тремя листьями, протянул Дженсену, — это тебе, а вот этот, — следующий, выуженный из кармана, был с четырьмя листьями, — мне. Есть поверье. Если пара, — тут он засмущался, но все-таки договорил, — влюбленных съест счастливый клевер, то им будут обеспечены долгие и гармоничные отношения. Не знаю, не ел, но готов проверить, — Джаред решительно сунул лист в рот. Дженсен сделал то же самое. Они сидели и серьезно жевали, а над лесом всходила ясная и полная луна без единой щербинки. А потом они целовались. На той же скамейке, когда перрон опустел между отправлением вечернего поезда до станции Прибой и прибытием ночного из столицы. Смеялись, спорили о звездах и снова целовались, позабыв о времени. Джаред сказал: «Я люблю тебя», а Дженсен никуда не сбежал. Решился и, наконец, признался: «И я тебя. Плевать на сказки с дурацкими концами». Они прошли всю дорогу к дому Дженсена пешком. Один Джаред обязательно бы заблудился, но Дженсен держал его за руку. Держал, пока они шли мимо вокзала на станции Мост, мимо ясеней, мимо полян, заросших счастливым клевером. Держал, когда Джаред его целовал. Хватался за плечи, за локти, держал как-то слишком, будто всё время напоминал себе, что Джаред здесь, рядом, и не провалится в пустоту. — Эй, я не исчезну, — пообещал Джаред. Дженсен отпустил, болезненно поморщился и сунул руки в карманы: — Прости, я, наверное, всё делаю неправильно, — он хотел сказать что-то еще, но промолчал. Джаред покачал головой: — Нет никакого «правильно». — Ты не понимаешь, — Дженсен улыбнулся натянуто и виновато, — неправильно — это я про то, что хочу тебя… прямо здесь. Пойдем. Джаред фыркнул и зашагал быстрее. — Иди ко мне… Когда они оказались за закрытой дверью, пальцы Дженсена снова крепко обхватили запястье Джареда. Дженсен продолжал его держать. Обнял еще крепче, выдохнул: «Я хочу тебя», и его сердце билось так сильно, что Джаред чувствовал каждый удар. Слышал, ощущал сумасшедший ритм пальцами, губами, всем собой. Дышал и жил в этом ритме, горел в ответ на прикосновения. Сердце Джареда отстукивало тот же бешеный ритм, попадая в такт, выпрыгивая из груди, дрожало от нежности. О чем можно было думать в этот момент? О сказках Встречающих и страхах Проходящих? О зыбкости границ между мирами, о ненадежности дверей, всех вместе и каждой в отдельности? О том, что теперь вообще нельзя расцеплять руки? Джаред закрыл глаза и выбросил все глобальности из головы. Пусть будет то, что должно быть. Дженсен здесь и сейчас, а со всем остальным они разберутся потом. Не мешавшему им коту надо было выдать медаль за предусмотрительность. Под ноги ни Дженсен, ни Джаред, конечно, ни разу не взглянули, когда наощупь добирались до кровати. Джаред раздевался, а Дженсен… Дженсен просто смотрел, как Джаред тянет через голову футболку, как вышагивает из джинсов. Позволил выпутывать себя из рубашки, а сам не отрывал глаз от Джареда. Смотрел жадно, зеленый цвет в его глазах поглотило желание. Когда Джаред упал рядом, Дженсен навис над ним, заставляя раздвинуть ноги: — Останови меня, если я действительно себе много позволяю. Джаред не остановил. Губы Дженсена оставляли теплые и тающие на горячей коже следы от поцелуев. Его руки ласкали, удерживая рядом. Взгляд Дженсена, чуть сумасшедший, но все такой же внимательный и цепкий, замечал всё, что происходило с Джаредом. От Джареда тоже ничего не ускользало. Дженсен дышал с трудом. Неровный румянец растекался по его шее и плечам, пальцы всё сильнее и сильнее сжимали ноги Джареда под коленями — совсем немного до падения за край. Возбужденный и сосредоточенный Дженсен оказался последней каплей. Джаред замер, задохнулся, и мир проявился. Весь, до самой маленькой пылинки, бездумно порхающей в луче света. Если присмотреться, то можно было увидеть линии магнитных полей и солнечный ветер. Отдышавшись, Джаред огляделся. Вокруг его подушки лежали конфеты. Леденцы в разноцветных фантиках, шоколадные с орехами и вафельной крошкой, а также две карамельные трости, вероятно, оставшиеся с Рождества. Губы опухли от поцелуев, смеяться было больно. — Ты пытался воздействовать на Проявление конфетами? — А что еще оставалось? Когда они засыпали, Дженсен все-таки держал запястье Джареда. На всякий случай, хотя это было уже не обязательно. *** Утро началось очень неожиданно. Дженсен вдруг сорвался с места, перепугав Джареда. Долго рылся в ящике комода, шепотом ругался. — Потерял что-то? — продрал глаза Джаред. — Помочь? — Нет, — отмахнулся Дженсен. — Я года полтора назад дежурил на Перекрестке. Туда вышла шаманка. Настоящая, с перьями, бубном и маленькими черепами на шее, попросила Проявление. Ей надо было сориентироваться, куда идти дальше. После шаманка отпустила мою руку и сказала: «Ты-то мне и нужен». Я? Из тысяч Встречающих ей нужен рядовой энтомолог? Она поняла мою растерянность. Объяснила: «Карму отрабатываю. Помогаю людям, чем могу. Сейчас очередь Джея. Держи». И вложила мне в руку, — Дженсен наконец нашел то, что искал, — вот. В руке у него был медальон. Такой же, как у Джареда — серебряное велосипедное колесо на черном шнурке. Вторая половина. Дженсен плюхнулся рядом и положил шнурок Джареду на протянутую ладонь. — У нас таких велосипедов уже не делают, это ретро-модель без магнитных ободов, видишь, — Джаред вслед за Дженсеном потрогал указательным пальцем выпуклую шину у колеса. Пальцы Дженсена тут же ухватились за пальцы Джареда, легко погладили содранные костяшки. — Я почти забыл про тот случай, думал, мало ли болтают странные личности, которые проходят наш мир. Но когда Дик сказал про велосипед, я вспомнил. И еще твое имя — Джей. Все сошлось, да? — Наверное, — сказал Джаред. — Джей, — погрустнел Дженсен. — М? — отозвался Джаред. — Ты прости, что сразу не отдал. Я медальон у тебя на шее заметил в первый же вечер. Мысль долго мучала, где-то видел такой, а где — не мог вспомнить. Совсем из головы вылетело. Про шаманку помнил, про имя, про велосипед, потому что колесо — от велосипеда, а про медальон — нет, будто кто ластиком подчистил. Мистика какая-то... — Этот медальон сделал мой дед. Он был ювелиром. Возился со мной с самого детства. Научил кататься на велосипеде, брал в походы, в велопробеги. Когда мне исполнилось восемнадцать, он сделал велосипед из серебра. На двоих, тандем. Раскусил кусачками ровно посредине. Обработал срез, повесил каждое колесо на отдельный шнурок. Подарил мне и сказал: «Жизнь — как велосипед. Два колеса, две пары педалей и руль. Одному управлять тяжело, сам знаешь. Когда придет время, ты подаришь это человеку, с которым захочется идти по жизни дальше». Но я… — Потерял? — Нет. Выбросил. — Выбросил? Почему? — Мне казалось, что я встретил такого человека. Подарил ему вторую половину, но потом… мы расстались не очень хорошо. Он вернул мне медальон, а я закинул эту половину в овраг в лесу. Потом долго жалел, но уже не мог найти. Тут на кухне запел телефон. Дженсен убежал отвечать: — Я сейчас, могут наши звонить. Вернулся он через несколько минут, уже с зубной щеткой в руке: — Лейла просит подменить часа на три, больше некому. — Можно с тобой? — Конечно. Умывался Джаред со скоростью света. Зум вылез из раковины и сонно щурился на стиральной машине. Когда Джаред закрыл кран, кот залез обратно, потряхивая лапами. Мокро. — Неужели будешь в луже спать? «Буду», — дернул ухом Зум, уютно сворачиваясь в клубок. Дженсен застегивал рубашку, дожевывая завтрак. — Там кофе и бутерброды на столе. — Спасибо, — Джаред сжал колесо в кулаке. — Дженсен? — М? — Дженсен как раз натягивал носок. Оступился, запрыгал на одной ноге, выпрямился, взъерошенный и смешной. — Иди сюда. Дженсен шагнул к нему, смотрел снизу вверх. — Он твой, — Джаред осторожно надел медальон на шею Дженсену. — Я понял, Джей, — Дженсен обнял, прижался крепче. — Это твой магнит. Он звал и, пока не притянул вторую половину, не успокоился. — Меня? — Тебя, — заулыбался ему в шею Дженсен, — здорово, правда? — Конечно. Слушай, та шаманка, она еще что-то сказала? — Да! По дороге расскажу. Дженсен уже обулся и потянулся за ключами, возмущаясь, что Зум не выходит прощаться. Всё было, как всегда. Джаред открыл дверь и шагнул спиной вперед, глядя на кота и счастливого Дженсена. Мир вокруг подернулся туманом. В следующее мгновение Джаред понял, что и Дженсен, и Зум остались где-то далеко, а он стоит в своем мире — на станции Мост, по колено в траве, чуть в стороне от перрона, где были только три скамейки и пара фонарей. *** Домой Джаред добирался на попутках. Запасные ключи от квартиры нашлись у Чада. Родителям сказал, что велопробег был отличный, но закончился раньше, чем планировали. Друзьям — что срочно подвернулась творческая командировка. В полиции написал заявление о том, что в поезде у него украли рюкзак с документами. Целая вечность прошла. Первые дни Джаред не мог спать. Засыпать без руки Дженсена на запястье было мучением. Все-таки он дал объявление. В раздел «Разное» пятничного выпуска вечерней газеты. Долго думал над текстом, в итоге в набор попало следующее: «Требуется совет опытного Проходящего». Для связи указал электронную почту. На такой огромной планете должен найтись хоть один Проходящий? Просто хотелось думать, что Джаред — не первый и не последний вывалившийся на Перекресток. По субботам Джаред садился в поезд номер триста семь и выходил на станции Мост. Закрывал глаза и шагал на перрон. Ничего похожего на Перекресток он там не видел, но упорно продолжал ездить и надеяться. Летом и в сентябре — ни одного письма. В начале октября на почту упало короткое: «Нужен совет? Угости мороженым», отправитель — Бешеный Кекс. Джаред долго держал палец на кнопке «удалить». Не удалил, ответил также кратко: «Хорошо. Где?». Прилетело сразу же: «Завтра вечером, в восемь, «Мадам Кураж». Я буду за столиком у окна. У меня телефон в оранжевом чехле и синяя бейсболка. Жду». Вот наглец. Кафе «Мадам Кураж» славилось отличным пломбиром собственного приготовления, который стоил недешево. Бешеный Кекс оказался женщиной в возрасте. Джаред такого вообще не ожидал. С парнем было бы легче разговаривать. Кекс улыбнулся, назвался Маргаритой и попросил не смущаться. — Мне очень приятно с тобой познакомиться, Джаред. Мороженое Маргарита выбирала долго. Джаред сделал заказ и совсем загрустил. Что за тетка с дурацким ником? Ели в молчании. Маргарита жмурилась от удовольствия и никуда не торопилась. Джаред смотрел на покрытые изморозью шарики и думал о том, что всё очень похоже на плохой пикап. Вывела его из этого состояния мадам Кекс. Помахала ложкой в воздухе и сказала: — Самое вкусное мороженое я ела на площади Дюка у поющих фонтанов, а еще там подают чудесные слоеные трубочки с шоколадным кремом. Джаред открыл рот и забыл его закрыть. Маргарита засмеялась удивительным, переливчатым смехом: — Ты думал, я пытаюсь тебя склеить! — Да, — Джареду было стыдно. — Спрашивай, постараюсь тебе помочь. Они проговорили до поздней ночи, и ничего, что на них смотрели как на полоумную парочку. Маргарита поглощала мороженое в невероятных количествах, размахивала руками и рассказывала: — Когда ты хочешь выйти на Перекресток, тебе очень важно знать, на какой Перекресток надо выйти. Вспомни всё, что ты там видел. Ты должен воспроизвести внутри себя то чувство, которое испытал, когда тот мир проявился весь, до самой крошечной пылинки в лучах солнца. Этот момент, он незабываем, — и Маргарита мечтательно уставилась в никуда, — и получается лучше, если тебя кто-нибудь ждет там, на Перекрестке Не очень-то она помогла. В смысле Джаред до всего раньше додумался. Он последнее время только об этом и думал. Днем, вечером, во сне. Но Кекс помогла ему обрести уверенность. Если смог один раз, то второй раз обязательно будет. «Помоги мне вернуться», — попросил он. У Всевышнего или у Дженсена, а может, у обоих сразу. Рано или поздно, в этом году или в следующем, Джаред выйдет на Перекресток. *** В ноябре Джаред собрал рюкзак и уехал покорять горные склоны. Заселился в номер, подобрал сноуборд, лыжи, проверил фотоаппарат. Рано утром решил опробовать одну из трасс, длинную и пологую «Ледяную Пустыню». Вагончики канатной дороги с утра пустовали. Народ еще завтракал или только просыпался. Ночью выпал снег, покрыл всё вокруг пушистым одеялом. Солнце всходило над горизонтом, заставляя снежный ковер искриться. Вагончик мягко притормозил перед площадкой. Двери распахнулись. Ветерок, рожденный этим движением, затрепетал у щеки и упорхнул. Будто бабочка. Джареду даже показалось, что он видит эту бабочку боковым зрением, где-то на краю обзора. Он повернул голову. Всего-то мгновение, быстрый взгляд в сторону. Действительно, показалось. Джаред по инерции сделал шаг вперед, еще один. Опуская ногу на землю, понял, что снега тут нет. Одна мысль, но равновесие было потеряно, и Джаред упал. Вывалился из дверей в полный рост во всей красе неуклюжего гиганта, неловко подворачивая ноги в высоких ботинках. Сноуборд помешал нормально сгруппироваться, нос чудом избежал встречи с асфальтом. Джаред перекатился на спину и ошалело смотрел, как двери вагончика растворяются в голубом небе. «Представь себе дверь. И представь, как ты проходишь через нее. Она закрывается за твоей спиной и… пропадает. Там, где только что была дверь, теперь стена. На Перекресток ведут только такие двери». На станции Мост была осень. Золотая, теплая, с горьким запахом умирающих листьев. Джаред поднялся на ноги. Возле ближайшей скамейки стоял его собственный велосипед, ретро-модель с шинами из черной резины. На скамейке рядом сидели Дженсен и Зум. Глаза Дженсена были закрыты. Зум заплясал на цыпочках, потянулся к Джареду носом, подставлял под ладонь уши. Его хвост елозил Дженсену по губам. Дженсен открыл глаза, вздохнул и выдал: — Вот он, твой ненаглядный Джаред, а ты не верил. — Мау, — сказал Зум. «Привет», — понял Джаред. — Привет. Сегодня ночую у вас. — Я так и знал, — Дженсен старался говорить серьезно, но его губы расплывались в улыбке, — не выгонять же тебя на улицу. Привет, Проходящий Джаред Падалеки! Джаред снял куртку, сунул шапку в карман. — Жарко тут у вас, а я переодеться не успел, — и спросил о том, что не давало покоя все эти месяцы: — Дженсен, ты так и не сказал, что шаманка… — Она сказала: «Передай коту, что Джей вернется». Я тогда ничего не понял и смотрел на нее как на чокнутую. Конечно, привыкаешь ко всяким странностям Проходящих, но послания моему коту еще никто не передавал. — И ты передал? — Конечно! Такая тема для беседы была, - подмигнул Дженсен. — А потом? — Ты про шаманку? — Да. — Потом она погладила меня по щеке и повторила: «Он вернется, мой мальчик. Ты только жди его. По пятницам, на той самой скамейке». — Черт… — Ага, я и ждал, смены по пятницам себе захапал. Не круглые сутки, конечно, но сколько получалось. Зум еще… Уже весь отдел надо мной ржет, что я с котом на дежурства таскаюсь, а он дома один оставаться не хочет, орет как резанный. Пришлось ему поводок купить, — оба посмотрели на кота. Зум довольно сощурился и запрыгнул Дженсену на плечо. — Нечего подлизываться, вредитель. — Я могу в любой момент опять в свой мир вернуться? — Джареду не хотелось об этом говорить, но уточнить надо было. — Да. Пока не научишься возвращаться сюда по собственному желанию, то есть пока любая дверь не станет дверью на Перекресток, — Дженсену тоже не хотелось об этом говорить. Джаред ужаснулся: — Ты хочешь сказать, что… — Я хочу сказать, что теперь ты будешь возвращаться, — Дженсен вытащил из-под футболки свой медальон, — потому что знаешь, куда идти. Это магнит, помнишь? — Помню. Все равно жутко. — И мне. Давай не будем об этом. Я ужасно рад твоему возвращению, и могу постоянно тебя держать, — Дженсен тронул Джареда за руку, — но это не выход. Лучше ты всегда возвращайся. — Хорошо. — Пойдем. У меня дежурство через пять минут заканчивается. Лейлу у шоссе встретим, и я свободен. Джаред сгреб в охапку куртку, перчатки и сноуборд. Дженсен взялся за руль велосипеда. — У тебя сноуборд огромный, йети. — По росту подбирают. — Ты весь спортивный инвентарь сюда перетаскаешь, — улыбнулся Дженсен. — Может, это катализатор перехода? — Тогда в следующий раз захвати горные лыжи. Правда, мне твои ботинки вряд ли подойдут. — Или коньки. — Лучше еще один велосипед. — Договорились. — Вдвоем будем кататься, а то из меня местную достопримечательность сделали. Даже в газете писали, что в городе живет чувак, у которого есть действующая ретро-модель. Со мной на память фотографируются. Они шли все дальше и дальше, и Зум важно вышагивал впереди. Его хвост покачивался влево-вправо, отсчитывая секунды Джареда в этом мире. Сколько еще? Только на этот раз Джаред Падалеки был абсолютно уверен, что вернется. Если Дженсен будет ждать его каждую пятницу на станции Мост, на той самой скамейке.