Искупление

« - Зачем нож? - Отрубить голову, упыря по-другому не убить»

Питер перегрыз Роумену горло и вырвал сердце, оставив разворошенное неживое тело лежать в осколках окровавленного стекла и ошметках оконной рамы. Он принес великую жертву всем известным богам отмщения. Теперь до скончания своих дней Руманчик был обречен скитаться в теле белого волка и в сознании, вечно находящемся на зыбкой грани между кровожадным зверем и остатками человеческого разума. Но он не учёл одного – сына Оливии Годфри не так уж и просто отправить к проклятым прародителям. *** Небо было страшным, темно-серым и низким-низким. Казалось, что неминуемо разразится гроза, на дворе стояла зима. - Марина, проверь окна на втором этаже. Они такие ветхие, - донесся из кухни женский голос. Девушка без желания выпуталась из пледа, вышла из гостиной, шаркая великоватыми тапочками, и поплелась вверх по скрипучей лестнице. Они переехали в город Монро штата Мичиган в этом августе и не успели привести в порядок старый домишко, некогда принадлежавший родителям Стэна, обжив лишь первый этаж, состоящий из пары небольших комнат, кухни и ванной с туалетом. Марина, взобравшись по узким ступенькам, со странной ностальгией оглядела узкий коридорчик, стены которого были оклеены старомодными обоями в премилые ненавязчивые цветочки. Мебель до сих пор покоилась под посеревшими от пыли накидками. До переезда девушка была здесь лишь однажды, еще когда родители отчима были живы, а ей самой едва сровнялось шесть. Стэн тогда привез к старикам новую семью для знакомства и благословления. Марина плохо помнила ту поездку, но в памяти невольно всплывали картинки: сухие руки Молли Брукс, запах табака старика Джо, вид из окошка на цветущий сад. Нынче сад был запущен, старики уже лет пятнадцать лежали в земле, мир их праху. Стэн Брукс не вернулся бы в этот дом, если бы не закрылся завод в Эри, и старинный приятель со школьных времен не встретил бы его, приехавшего продавать этот обветшавший дом, хранивший слишком много воспоминаний и горестей утраты. Тогда-то Ник Ривера и предложил пристроить Стэна работать в порт. Выбирать не приходилось, продажа дома отменилась и теперь Марина Мерфи, оставившая фамилию своего биологического отца, жила в Монро и в следующем году заканчивала обучение в местном колледже. Окна оказались накрепко закрыты, девушка заглянула в каждую из трех комнат и подергала рамы. Мама волновалась зря, но это было в ее характере. Тем временем за окнами повалил снег, ветер бросал пригоршни белой крупы в стекла, завывал и рвал на клочки свинцового цвета тучи, среди которых изредка проскакивали электрические разряды молний. Где-то в поднебесье загрохотало. - Марина, детка, ты проверила окна. - Да, - громко отозвалась девушка и поспешила убраться со второго этажа. Отчего-то ее поддернуло дрожью, виски наполнились гулкой ломотой, а сердце отчего-то стало колотиться как ошалевшее. Будто подступал приступ панической атаки. Мерфи остановилась у резных перилец, вцепившись в дерево, покрытое потрескавшейся краской, резко похолодевшими пальцами. Ужас накрыл ее резко, как упавшее сверху мокрое тяжелое одеяло. Она в панике открыла рот, силясь закричать, но голос не слушался девушку, и крик застрял в горле, так и не оформившись. Через тридцать секунд приступ схлынул, оставив недоумевающую Марину судорожно пытаться вдохнуть воздух и унимать колотящееся сердце. Внизу хлопнула входная дверь. - Ну и погодка! Я думал, превращусь в снеговика, пока дойду от пикапа до крыльца, - отфыркиваясь произнес Стэн. Марина на ватных ногах спустилась вниз и увидела его и маму, что с улыбкой стряхивала с одежды и курчавых тёмных волос отчима липкий снег. - Милая, все в порядке? – спросил он, глядя на белую как полотно падчерицу. - Марина? – тут же вскинулась мама, оставляя в покое потемневшую от влаги куртку Стэна. Мамина ладонь легла на ее взмокший лоб. - Температуры, вроде, нет, - задумчиво произнесла Элис, с тревогой глядя в серые глаза дочери. - Всё хорошо, просто очередная паническая атака, - пересохшее горло неохотно выдавало звуки. - Детка, - выдохнула женщина с сожалением. Она надеялась, что все эти малопонятные приступы оставили ее единственное дитя в покое. - Не волнуйся, - Марина постаралась улыбнуться как можно мягче и легче, но маму не так легко провести. - Иди, отдыхай, - со вздохом заключила она, сложив руки на груди. *** - Дорогая, не переживай так, врачи ведь сказали, что нет поводов для тревоги. А эти панические приступы могут быть последствием стресса, - Стэн старался говорить уверенно и жизнеутверждающе, но у него самого не шло из головы белоснежное лицо Марины с огромными темными глазами, походящими на стекляшки. - Да-да, я помню, но я не могу не переживать за неё, - вздохнула Элис, усаживаясь напротив мужа за кухонный стол. - Элли, все будет хорошо, - Брукс отставил чашку с чаем и нежно обхватил ладонь супруги своей рукой. - Я знаю, - с уверенностью произнесла женщина и ободряюще улыбнулась Стэну. – Как дела на работе? Мужчина принял скучающее выражение лица и протянул: - Нормально, как обычно, - но вспомнив кое-что, напрягся. - Да? – усомнилась Элис. - Сегодня опять волк неподалеку выл, - признался Стэн. - Тот альбинос с человеческим взглядом? - Ага, никогда не видел такого огромного волка. А еще Рой говорил, что его брат-лесник часто находит разорванных животных, нетронутых. Здоровый волк так обычно не поступает. И что это зверь забыл у порта? - с обеспокоенным трепетом выдал Брукс. - В соседней Пенсильвании вообще кошмар какой-то творился, не оттуда ли эта зверюга? – тревожно спросила Элис, глядя на мужа круглыми глазами. - Кто знает? Но острожными быть не помешает точно. Над крышей ворчливо грохотало, трещащее радио настоятельно рекомендовало поставленным голосом диктора в ближайшие часы дома без особой надобности не покидать. Будто кто-то собирался? *** Марина абсолютно точно знала, что спит. Что она легла в постель после странного приступа паники в десять часов вечера, несусветную рань для среднестатистической совы, и уснула крепко-накрепко через минут семь под едва различимый разговор за стенкой. И только во сне могли быть такие цвета, будто занавешенные легкой дымкой тумана, неясные и неяркие, как эфир. А еще Марина где-то читала, что во сне люди видят только те места и тех людей, которых хоть раз мельком видели вживую, но она могла поклясться на чем угодно, что в квартирке с темно-терракотовыми стенами и кучей восточных украшений ей бывать не доводилось. - Привет, Марина. У тебя красивое имя, - вдруг раздался мелодичный голос за спиной. Мерфи обернулась. Нужно всего лишь помнить, что это обычный сон и ей ничего не грозит. Она просто проснется в своей кровати на мягком матрасе под теплым одеялом. - Ты никогда не проснешься прежней, - глаза кучерявой девушки, стоящей напротив нее, полыхнули колдовским огнем. Марина едва удержалась, чтобы не отступить назад, и неожиданно осознала, что её загадочной собеседницы, улыбающейся так дерзко и даже зло, нет в живых. По позвоночнику будто пропустили электрический холод, и Мерфи все же отступила. - Ты права, дорогуша, - девушка, явно хозяйка квартиры, прошествовала к дивану и плюхнулась на него, - я мертва, ты жива и тебе я передам свой дар. Нельзя, чтобы он никому не достался. Марина отмерла: - Какой дар? Зачем он мне? Кто ты вообще? - Меня зовут Дестени Руманчек, но это тебе ни о чем не скажет. А дар, - Дестени вытянула руку, разглядывая ногти и выдерживая паузу, - колдовской. - Но…, - заикнулась было Марина. - Хватит, - резко оборвала ее незваная гостья, - у меня мало времени. Неведомым образом, ее фигура, объятая белым одеянием, похожим на саван, оказалась рядом. Дестени с силой обхватила лицо Марины холодными пальцами и заглянула в глаза. Марина дернулась, но хватка была столь сильной, а взгляд – немигающим и гипнотизирующим, что она сдалась и черные зрачки затянули ее в пугающую глубокую тьму. Марина рывком села на постели, выныривая из сна, как из холодной полыньи на середине озера Монро. Она хрипло дышала, руки колотила крупная дрожь, а простынь и ночнушка оказались насквозь пропитанные потом. Девушка прижала к груди одеяло, неосознанно комкая его. Первой связной мыслью, зародившейся в ее голове, было что-то вроде: «Пора сходить к психотерапевту и выписать антидепрессанты посильнее». На циферблате часов горело фосфорным-зеленым два-ноль-девять, но сна не было ни в одном глазу. За стенами выла разыгравшаяся метель. Марина встала с кровати, накинула на себя халат и побрела по темноте в кухню. Там набрала стакан воды и с наслаждением его осушила. Стало чуть легче. Девушка зевнула и подумала, что поспешила с прогнозами на бессонницу. Она оставила посуду в мойке, и поспешила, подмерзающая во влажной ночнушке, которую надо было бы сменить, вернуться в свою комнату. Марина уже занесла ногу через порог, когда в вое ветра ей вдруг почудился надрывный волчий плач. Девушка дернулась, оглядываясь в неполном мраке, будто волк был рядом и просил помощи. Ее сердце сжалось, узнавая тоскливую одинокую песню и одними губами, без звука она произнесла: - Питер?!