- Ну, здравствуй... мама...

- Кстати, кто-то мне обещал шикарный отпуск. - Усаги, вздернув бровь, глянул на Мисаки. Тот лишь сжался. - Мяу, - тихо пискнул парень и, находясь в положении "на локтях", стал ползти к мужчине. Акихико, молча подперев подбородок кулаком, смотрел на действия брюнета, а аристократическое лицо не выражало никаких эмоций. - Не прокатит. Хочу чего-нибудь новенького! - Новенького ему, - пробубнил мальчишка, закутываясь в одеяло. - Я тебе кагэма, что ли?! (прим.автора: кагэма - это японские юноши-проститутки. вики в помощь) - Это слишком грубо для тебя. - усмехнулся новвелист, обнимая любовника. - Но ты сам приучил меня к всяким играм. Неужели, у тебя ни одного костюма не осталось? - Остался. Один. Но он на конец отпуска. - Так практически конец! Одна неделя осталась. Ну, Мисаки, пожалуйста! - заныл Акихико. Брюнет метался между "дать по шее" или "согласиться". Ему самому не терпелось одеть тот костюм. Но после того, как Усаги его оттрахал, другое просто не лезло на ум, в образе кота, парень просто-напросто волновался за сохранность своего тела. - И еще, какой бы костюм там не был, надень вот это! - писатель достал из-под кровати квадратную коробочку, красиво перевязанную ленточкой. Мисаки долго крутил предмет в своих руках, боясь открывать. Все же зная извращенную фантазию мужчины, можно смело предположить, что там какая-то секс-игрушка. - Не бойся, ничего такого. Просто надень и все. "Ну раз "надень", значит что-то из одежды..." - пронеслось в каштановой голове и парень дрожащими руками открыл коробку. Зеленые глазки расширись в удивлении. - Ты охренел или прикалываешься? - Мисаки, держа на трех пальцах этот предмет гардероба, крутил его во все стороны, пытаясь понять, как это кружевное чудо одевать. - Это женское. - И что? Ну примерь! - Акихико, смотря за реакцией любовника, в нетерпении кусал губы. - Тебе правда пойдет. Я уверен. - Мужчина, если вы не видите, то я парень! Как мне женское кружевное белье может пойти?! - Запросто. Примерь. Если уж тебе фата, шортики и прочее подошли идеально, то это... - новеллист кивнул на руки парня, - подойдет тебе точно. - Мерить не буду! - Значит, придется тебя связать... - Усаги с лицом "вуаля!" достал из коробки длинную и широкую атласную ленту. - И готовься: сегодня ты не уснешь! А ну марш переодеваться! *** Мисаки стоял в ванной и, тяжело дыша, смотрел на свое отражение. Да, ему нравилась такая сексуальная жизнь. С подчинением, с костюмами, с шлепками, со всем добром. Но это... даже для него слишком. А может стоит попробовать? Брюнет усмехнулся и прошептал: "И почему меня девочкой не родили?". Раздеться оказалось проще простого. Но вот дальше. С платьем медсестры пришлось повозиться - все же система одевания оказалась неподвластна мужской логике. Парень придирчиво глянул на себя в зеркало, отмечая, что все не так уж плохо. Теперь осталось самое сложное. Закрыв глаза, Такахаси быстренько надел предмет гардероба на себя. Кружева нежно ласкали кожу. Немного непривычное ощущение. - Ну ты где там? - прокричал нетерпеливый мужчина из комнаты. - Черта с два я отсюда выйду в таком виде! - прошептал Мисаки. Но чем больше он тянул время, тем становилось страшнее. - Глаза закрой! - крикнул брюнет, держа наготове ручку двери. Пути назад нет. - Что я там не видел? - прошептал новеллист, но глаза послушно закрыл. Мисаки тихо ступал по ковру босыми ногами. Но тяжелое дыхание выдавало парня с головой. - Ну можно? - Акихико нетерпеливо ерзал на кровати. В ответ кровать лишь прогнулась под весом парня, а мальчишечьи губы страстно прикоснулись к мужским. Язык Усаги вторгся в рот парня, а сильные руки сжимали юное тельце. От одного поцелуя Мисаки впал в такую эйфорию, что просто не мог нормально оценивать происходящее. Брюнета бессовестно поставили на колени и лентой связали руки и бедра. Остатки атласа обвивали стройные ноги. - Акихико... - прошептал раскрасневшийся Мисаки. - Знаешь, зря ты надел это платье. Сейчас оно меня совершенно не интересует. - Оставь... Писатель лишь вздернул брови, но промолчал. Язык ласкал парня через ткань. Запястья терлись о материю, раздражая кожу. Ноги так и норовили раздвинуться в разные стороны. - Интересно, что тут и нас. Белобрысая голова исчезла где-то между ног. Усаги провел языком по истекающему смазкой члену. Орган натягивал кружевную ткань до предела. - Снимать не буду! И развязывать тебя не буду! - И не надо... Давай быстрее. Но Акихико из рода мучителей. Мисаки перевернули на живот, поставили на колени и, шлепнув по заднице, провели языком по колечку мышц. При каждом движении мужчина бил парня, пока пятая точка не стала похожа на красное пятно. Новеллист ласково провел по спине любовника и вошел без всякой подготовки. Он знал все за парня. Как входить, под каким углом и с какой скоростью двигаться. Мисаки лишь оставалось стонать от удовольствия. Когда первый оргазм накрыл обоих с головой, Акихико даже не дал парню отдышаться. Платье было практически сразу же снято. Ну как снято - разорвано и выброшено за пределы кровати. А вот нижнее белье Усаги оставил. Теперь парень приобрел еще более развратный вид. Мужчина сел на кровати и, обняв брюнета за талию, посадил его на себя. Вся дикость ушла. Акихико целовал плечи, шейку и лицо Мисаки, а сам парень кусал губы и пытаясь хоть как-то убавить громкость у своих стонов. Но в самый ключевой момент их неожиданно оборвали. - Акихико, Мисаки, вы нам нуж... Предложение застряло в горле, а сама Элизабет быстро исчезла за дверью. Картина до сих пор стояла перед ее глазами - Мисаки, связанный красными лентами, задыхается от нехватки кислорода и страстно кусает губы и шею ее сына. Балерина, тяжело дыша, сползла по стенке, пытаясь привести мысли в порядок. - Не мог он вырасти таким... Просто не мог, - шептала женщина, а сама вспоминала все те "прелести" на теле Мисаки - красные пятна от ударов, атласные ленты и... кружевной атрибут. *** - Нас твоя мама видела... - прошептал Мисаки, смотря в потолок. - Знаю. Плевать. - Развяжи меня. Руки затерли. - Ты был таким хорошим, так что, пожалуй, я исполню твою просьбу. Акихико зубами развязал узел. Лучше бы он этого не делал... У Мисаки появились новые силы и он, сев на бедра любовника, стал ерзать, сидя на мускулистом теле. - А теперь я тебя буду мучить. Медленно и со вкусом! А все мучение сводилось лишь к нежному и медленному соитию. В голове мужчины промелькнула мысль: "Да за такое мучение я готов делать с тобой все, что угодно".