- Ну, здравствуй... мама...

Мини-подарок на Новый год. Глава написана, конечно, давно, но из-за некоторых моментов фанфик заморожен. Глава практически полностью написана Богом. Выкладываю без изменений, в дань уважения к пусть теперь бывшему соавтору. Все же от нашей работы у меня остались лишь хорошие и солнечные воспоминания. И давайте больше не будем мусолить эту тему... Пожалейте автора хотя бы.

*** Я поделил все свое существование на две части. Моя жизнь разломлена на части, полные противоречий. До встречи с тобой и после. Сейчас, думая об этом, я вспоминаю ту, свою, прежнюю жизнь. Жизнь, где внимание окружающих сравнивалось с раздражителем спокойствия. Где мысли и чувства были заточены в сундук. И лишь мое творчество было маленькой щелочкой в мир, куда потоком было вынесено все то, что я держал в себе. Старался держать. Мой личный сундук Пандоры. Я сейчас ужасно сентиментален, прости. Наверное... да, думаю это и есть моё слабое место. Моя любовь к тебе, моя сентиментальность во всем, что касается тебя. Однажды я думал, глядя на тебя, что в той, прошлой жизни мы были вместе. И во всех предыдущих. Разное время, разные места. Возможно, когда-то ты был меня старше. Может, мы не были людьми. Я думаю, были и те жизни, в которых ты меня убиваешь. И знаешь что? Это все равно лучше, чем те, где я должен был убить тебя. Когда-то мы очень сильно поссорились. Веской причины не было, но мы так часто закрывали глаза на мелочи, так часто прощали друг другу оплошности, а те скапливались. А в итоге засор. Это было так глупо. Очень глупо. Ты уехал к брату. На время. Ужасное для меня время. Дни текли как-то неправильно, а я шел против течения. Иногда, когда волны становились совсем необузданными, меня сносило, и я падал на колени. Иногда воды почти не было. Тогда я просто шел и шлепал босыми ногами по мокрой дороге. Дороге, которая вела меня к тебе. С каждым шагом ты был все ближе. Были дни, когда я плакал, как плачет человек, потерявший все на свете. Порой отчаянье захватывало меня до криков, что раздирали мое горло. А потом я опять плакал. Иногда приходил смех. Странный, но после него было легче. Намного легче. Осознание своей никчемности и одиночества всегда приводило меня в угнетающий вид. Тогда было не исключение. Больно смотреть на правду. Она выжигает слизистую оболочку твоего глаза, прожигает, как забытая сигарета в кровати, твою роговицу. Она причиняет боль, но после приходит тяжелое просветление. Ты открыт как свежая рана, но ты чувствуешь все. От тебя и от твоей боли ничто не укрыто. Я боюсь самого себя. Я боюсь своих мыслей. Бывает, что приходят мысли о суициде. Когда на все плевать. И на себя, и на других. Однажды, не помню точно, но, кажется осенью, я думал, что умри ты - моя жизнь стала бы лучше, а я - свободнее. Я никогда так себя не боялся и не ненавидел, как той осенью. Страшной осенью. *** Первые лучи начали легонько щекотать стены домов, дороги и улицы. Где-то в небе пролетел косяк птиц. Город начал подавать первые признаки жизни. Где-то уже начали выползать сонные люди-мухи. Это было настолько обычное утро, насколько оно может быть обычным. Уже опавшие листья шуршали под ногами редких прохожих, а голые ветки иголочками смотрели в светлевшее небо. А один парень в это время проснулся от того, что ему пяткой заехали по заднице. Такое бывает иногда с людьми. У некоторых просто есть пятки, и у других просто есть задницы. Бывает. Еле-еле разлепив глаза и протерев слипшиеся от влаги глаза Мисаки обернулся на лежавшего рядом. Этот скот такой милый, когда спит, что даже не ударить его в ответ подушкой!.. Волосы, будто уголь, разбросаны по серой подушке, где-то сливаясь с рисунком наволочки, мужественная сильная шея сейчас так беззащитна и красива. Соколиные глаза спокойно прикрыты в безмятежном сне, а реснички черными иголочками отбрасывали тень на бледную щеку мангаки. Красив, зараза. Даже не хотелось думать, что лежало под нагретым за ночь одеялом... ведь проглядывалась и широкие плечи, и красивая по-мужски грудь... А первым что увидел мангака было спокойное нежное лицо Мисаки. Который, кстати, любовался телом мужчины. Как только парень заметил, что его подлым образом рассекретили, он взвился, как воробушек, нахохлился, зарделся, и смущенно, что-то пискнув, убежал в ванну. - Дикий котенок, а не любовник... - улыбаясь, хриплым ото сна голосом произнес Коу. Ответ был заглушен водой из ванны. Кажется, это было какое-то смущенное ворчание по типу : "Да ты! Да я... а вот нечего!.." Коу усмехнулся, потягиваясь в теплой после хорошего сна постели. Когда парень уже умывшись варил кофе на кухне, зазвенел телефон. На экране устройства высвечивалось имя от которого без малого у десятка людей на планете Земля до сих пор идет холодок по шее. "Фуюхико". Парень сглотнул. Они не общались после ухода от Акихико. - Д...да? - Мисаки даже стало стыдно. Общались не раз, он его компанию на ноги поставил, вроде не первый год знают друг друга, но сейчас было страшно. Как раньше. - Мисаки. - голос на конце трубки как-то странно говорил, задумываясь над чем-то, вздыхая. - Случилось кое-что, что ни я, ни члены нашей семьи не собираемся от тебя скрывать. Я понимаю, ты сделал выбор, и я уважаю его, каким бы он ни был, но Акихико тебе не чужой человек... и я просто подумал, что ты должен знать. Парню это все не нравилось. Какого черта?! Что случилось!? Молчание в трубке не успокоило. - Вчера Акихико не выключил воду и затопил соседей. И... когда соседка стала звонить в его квартиру, никто не ответил. Она пошла к консьержке за запасными ключами... И.. открыв... - мужчина мялся, не говорил самого главного. Ну же! Давай! - Эм... И? - У Акихико был приступ, Мисаки. - сердце сделало несколько предупредительных ударов в грудь и заболело, отчаянно стало биться в ребра. Оно чувствовало, оно стремилось к нему, к Акихико. - Его нашла та самая соседка. Нашла в ванне на залитом полу. Если бы не она... Мисаки, ты понимаешь? И Мисаки понимал. Он все понимал. И то, что Акихико довел себя, и что мог умереть в одиночестве в пустой квартире. И когда бы его там нашли..? Горькая первая слеза сорвалась с ресничек прямо в убегающее кофе. Как жил, так бы и умер. Один. А ведь Мисаки всегда скрашивал его жизнь. Ведь он стремился наполнить её радостью и любовью. Не вытерпел, сдался. Слабак! Голос из трубки беспокойно что-то ещё говорил, но парень не слышал. Он стоял и плакал. Молчаливо и глупо. Чего теперь плакать? Ну может потому, что его Акихико мог умереть, что человек, подаривший ему столько любви мог исчезнуть из этого мира. Просто взять и уйти. Подонок! Как он мог!? Ему нельзя уходить! Нет! Ещё рано!... Ну зачем?... Почему без него?... Неужели он бы просто бросил бы Мисаки одного в этом мире? Теплые сильные руки обвили его живот и мужчина положил свою голову Мисаки на плечо. Трубку он повесил. А сейчас просто обнимал Мисаки, который шептал ругательства вперемешку с мольбами и словами любви. Это было настолько обычное утро, насколько оно может быть обычным. И кофе в одной из обычных квартир был совершенно испорчен горькими слезами, влюбленного человека. *** Нет ничего лучше, чем влюбленность. Она окрылила легкой дымкой, дала возможность летать и быть свободным. Влюбленным и свободным. На душе было так легко, как будто к каждой косточке привязаны воздушные шарики, которые уносят тебя все выше в небо. А конца не видно. Его нет, если ты влюблен. Так, наверное, и чувствовал бы себя Мисаки, если бы не отяжеляющее но. Но в виде любви к Акихико. Можно вечно мечтать о недосягаемом, не обращая внимание на окружающее тебя дерьмо. Можно окунуться в проблемы так, что утянет на самое дно болотной трясины проблем. Можно влюбиться в соколиные глаза напротив и родинки на плечах. Влюбиться так же сильно, как и полюбить сигаретный дым из бледных тонких губ и светлые растрепанные волосы по утрам. Мисаки мог бы плакать от боли, что сжимала его сердце и затуманивала голову. Мог бы смеяться, как сумасшедший. Но он просто ехал в метро в сторону тонких бледных губ и любимых растрепанных после сна светлых волос. Не хотелось думать о потускневших соколиных глазах, когда он сказал Коу, куда едет, не хотелось думать, как его примут там, в больнице. А может, его и не пустят к нему. Пускают близких родственников, а он кто? Просто какой-то парень, который любит его до безумия. И что? И все. Было пусто на душе, а на улице накрапывал дождик. *** Маленькие капельки воды стучали в окна их квартиры, призывая, будто марш к действию. Но что мог сделать сейчас Коу? Остановить Мисаки? Боже, что за бред! Любящего человека и танк не остановит, кому как не ему это знать? Он мог бы, конечно поставить ультиматум либо спокойная легкая жизнь с ним, либо пугающая неизвестность и страдания с Усами младшим. Но пес его знает! Что бы мальчишка выбрал? После нескольких лет с Усами он ни разу не пожаловался! А тут бы выбрал его? Коу? Ха! Узловатые пальцы, перепачканные карандашом, были беззастенчиво запущены в угольные жесткие волосы и тут же потянули пряди, вызывая тягучую боль. Кого он обманывал? Себя, что Мисаки его любит? Или же он обманывал Мисаки, что тот любит только его? И никого больше. Никаких там авторов новелл... Глупость да и только. Уже ничего не поделать. Ставки сделаны, осталось ждать либо приговора, либо выигрыша. *** Эти капли воды сейчас барабанили по крыше больницы, по окнам и навесам. А парень с невероятными яркими зелеными глазами суетился у приемной. Это, конечно радовало, что его пустят, это, конечно хорошо, что чета Усами предупредила больничный персонал, что он мог прийти. И вот чего он добился? К Акихико то он ни на шаг ни приблизился! Он мялся у палат, переступал с пятки на носок, мял губы, кусал их, что-то ворчал под нос. Ну, Мисаки! Соберись! Ты людей пугаешь! Давай! Ну! Шаг в сторону заветной двери. А вдруг к Акихико кто-то пришел и стоит сейчас там? Он же был свободным богатым мужчиной с выдающимися данными и внешностью... Он мог завести любовника, а может, и любовницу. Два пугливых шага обратно к скамейке. Но он же любит его! Он говорил! Он клялся! Уверенный большой шаг к палате. Да мало ли что он говорил! Он много чего говорил, да и болтал лишнего тоже. Замер. Какая любовница? Какой любовник! Усаги однолюб! Уверенный взгляд вперед, сжатые кулаки. Ну да! Усаги и был однолюбом... с Такахиро. И действительно, какие любовники, какая любовница!? Он мог позволить себе десятки любовниц и любовников сразу! Ненависть к своей слабости и к позорным, ну просто омерзительным мыслям толкнула его в спину, как предатель. Как крыса. И правильно сделала, потому что Мисаки оступился, неловко подпрыгнул и в попытке удержаться ухватил ручку двери в палату, дернул на себя и весьма неграциозно ввалился внутрь. Ну почти. Почти так он и хотел, да. *** Как же скучно умирать. Акихико никогда бы так не подумал. Он же человек творческий! С широкой мыслью! Думал, его смерть будет трагичной! Динамичной! А тут... сердечко прихватило, соседка нашла... как же убого, Усами Акихико, вам не стыдно? Стыдно, конечно! Он то наивняк глупый думал, что будет рядом рыдающий жить не хотящий Мисаки, а вот оно как... Он даже не знал, что хуже. С одной стороны не умер позорной смертью глупца и одиночки сердечника, а с другой, и жить-то не хотелось. Зачем? Некого любить, дышать не с кем одним воздухом. В руках слишком пусто, нет в объятьях теплого любящего человечка, нет нежного шепота на ушко, нет игривого взгляда напротив. Да, с виду Мисаки предсказуемый, но, черт возьми! Каждое слово из его уст, как гром в пустыне, каждый легкий по-детски неуклюжий шаг был непредсказуем. Он никогда не мог предугадать, куда на этот раз этот непутевый радостный, освещающий его жизнь мальчишка пойдет. Вот он должен возненавидеть его, а тот улыбается, глаза с живой зеленью лучезарно прищурены, пухлые ярко-розовые губы растянуты, а ряд белых зубок показывает себя во всей красе вместе с остренькими клычками. Ах уж этот мальчишка! От представленной, видимо, больным мозгом, картины, мурашки толпой разошлись по коже с копчика и плечи не слабо тряхануло. Даже в глазах потемнело. Дверь в неописуемо скучную палату резко дернулась, и ввалилось нечто. Нечто принесло с собой запах мяты, дождя и свежий воздух. Растрепанная челка колыхнулась, с волос упала пара быстрых капель, а на мужчину сквозь резьбу резких черных прядей воззарилась пара горящих зеленых глаз... И чувственные ярко-розовые пухлые губы растянулись в улыбке... - Акихико... Живой... О да! Вот одна из многих улыбок, что новеллист так любил - широкая, счастливая, лучезарная, обнажающая зубки, показывающая все чувства в этой родной и светлой душе. - Мисаки, - хриплый голос будоражил, по спине брюнета пробежался табун мурашек, - почему ты здесь? Улыбка на мгновение исчезла с лица парня - на ее место пришла лишь нежная и полная любви полуулыбка. - Потому что я переживаю. - первая слезинка скатилась по молочной щеке, обжигая кожу. - Почему ты довел себя до такого состояния? Почему не позвонил мне? Ты хоть представляешь, что бы было... - Знаю. - холодным голосом прервал его Акихико, хотя, одному Богу известно, как тяжело ему было смотреть на красные глаза, на потухший в них огонек и на дрожащие любимые губы, которые так хотелось сейчас поцеловать. - Ну умер я, и что с того? - Что с того? - эхом прогороворил брюнет, опуская глаза, но в ту же секунду срываясь на крик, - Что с того, да?! Да я люблю тебя, скотина белобрысая! Если ты меня больше не любишь - ладно, имеешь полное право, - родителей хоть пожалей! - Мисаки, а тебе данная ситуация ничего не напоминает, м? Хироки тогда тоже кричал на тебя, что "раз ты себя не любишь, то пожалей хотя бы Акихико". Странное чувство дежавю, не так ли? - Ты невыносим! - как будто не слушая, брюнет закрыл глаза и тяжело вздохнул. - Какой есть. Но именно таким ты меня и принял. - усмехнулся писатель. - Подойди ко мне. Мисаки на ватных ногах подошел к Усаги, присев на край больничной кровати. Мужчина приблизился к лицу парня, прикрытыми глазами рассматривая родные черты лица. Пересохло в горле. Брюнет судорожно облизал губы, уже морально готовясь к поцелую. "- Ну же, Акихико, умоляю! Я скучал! Безумно!" Глядя на представленную перед ним картину, новеллист рассмеялся, прикасаясь губами к розовой щеке, перебирая пальцами колечко на цепочке. - Как мило. Ты его хранишь до сих пор? - мужчина перебирал украшения, искоса глядя, как щечки покрываются румянцем, а сам Мисаки кусал губы, пытаясь вернутся к нормальному состоянию. Но когда рядом любимый человек, все действо обречено на провал! - Почему все так? - Не знаю. - вздохнул Усаги, отпуская кольцо. - Я уже ничего не знаю. Знаешь, я тебя всегда сравнивал со зверьком,который менял дрессировщиков. Но я ошибался. Укротитель здесь ты. Моя жизнь в твоих руках. А вот бросать свое животное на произвол судьбы. Мисаки Такахаси, вам не стыдно? Да, ему стыдно. И этот стыд съедает изнутри, заставляя краснеть, опустошая душу. - Стыдно. Вернись ко мне. Умоляю. Я тебя ни за что не брошу. Пальчики неловко перебирали кончики отросших волос, а взгляд скользил по бледной шее все выше и выше, задерживаясь на изгибах шикарного тела. - Мисаки.... Опять его лицо близко, а дыхание обжигает кожу. Как же давно это было... Чувство, будоражащее кровь, заставляющее буквально сходить с ума, просить еще и еще, хотя казалось, что человек и так дал тебе даже слишком много. Горячие губы скользят сначала на шее, практически невесомо, но такие действия заставляют тело содрогаться. Выше, на скулы. По-детски, но в то же время интимно. - Быстрее... - хрипло прошептал брюнет, томно закрывая глаза. Дважды просить не пришлось. Акихико сам был на пределе. Ему хотелось всего и сейчас. Быстрее. Сильнее. Дыхание смешалось, а в палате как-то неожиданно пропал весь кислород. Черт. Опять сердечко невовремя прихватило. Господин Усами, вы как всегда. - Твою мать... - прошипел мужчина, отстраняясь. - Ненавижу себя. Даже любимого человека поцеловать не могу! - Тшшш, тихо - тихо. Мисаки, обхватив лицо в ладонях, долго смотрел в фиолетовые глаза, растворяясь и теряя счет времени. Почему он его сводит с ума? Как ему это удается? Да и не только ему. Вроде бы взрослый парень, но при виде любимого человека тает как мороженое в знойную июльскую пору. - Я не уйду от тебя. - Не обещай того, чего не сможешь выполнить. - вздохнул писатель, вызываясь из манящего плена. - В тот раз ты тоже обещал остаться. А я проснулся один. Как всегда. - Обещаю, с этого дня все изменится. Мы всегда будем вместе. Кто ж из них тогда знал, что эти слова окажутся пророческими? Сегодняшний день смело можно считать началом нового периода в их отношениях, который перевернет с ног на голову не только их отношения, но и все вокруг. Больше антракта не будет! Теперь все в скором темпе. Ведь жизнь так коротка...