Free fall

      Солнце лениво прорывается сквозь тёмные занавески квартиры, оно слабо освещает лежащего на диване Юлика. Его скептический взгляд направлен на экран телефона, лицо иногда кривится в ухмылке от очередного дегродного мемеса, а голова забита (как он утверждает) мыслями о новом ролике. Полную тишину разбавляет только стук пальцев по дисплею, но вскоре к нему ещё добавилось лязганье ключей и скрип входной двери. — Я дома, — крикнул парень, проходя в гостиную, — опять ты окна не открываешь, темно же, да и солнечный свет полезен для твоего хилого здоровья. Он распахнул тёмные занавески, и яркий свет прорвался в квартиру, Юлик вмиг прищурился и накрылся чёрным пледом. Опять послышался стук пальцев по экрану, но на этот раз он был громче, тяжёлое дыхание от недостатка кислорода вскоре перекрыло этот стук. — Не люблю солнце. Оно яркое, — пробубнил Юлик себе под нос. — Ты что, плющ, чтобы солнце не любить? — радостно сказал Дима, надевая на себя какую-то розовую рубашку, она выглядит по-пидорски, ты же знаешь? – У меня для тебя есть новости. — Если это не касается покорения моего Эвереста, то можешь не рассказывать. — Я тут подумал и решил ещё один стендап тур замутить, ну как? Юлик выполз из-под своего убежища и пытается найти расфокусированным взглядом лицо Димы, которое сейчас напоминает большое светлое пятно, ну а тот улыбается и смотрит, как влюблённая школьница, на своего одноклассника. —Ты сейчас серьезно? Еблан или да? — Да что сразу еблан-то, – Ларин сел рядом с ним и с умолительным тоном произнес: — круто же. — Нет, Дим, не круто, это вообще...       Онешко не успел договорить, как Дима резко встал и ушёл на кухню, Юлик не чувствует себя виноватым, по крайней мере первые минуты, а потом совесть, о наличии которой не знал даже сам Юлик, начала съедать его изнутри и давить на чувства.       Он нехотя вылез из-под своего тёплого убежища и, закутавшись в плед а-ля «Алёнушка», поплелся на кухню. Там, у окна, стоит Дима, смотрит на проезжающие машины и напевает еле слышно, почти шепотом: «Они просто смотрят, как я снова медленно падаю, падаю вниз». Скрестив руки на груди, парень вздыхает и явно думает о чём-то серьезном, если на первую фразу Юлика у него не возникает реакции, он даже не замолкает и всё так же покачивается, напевая строчку из песни, название которой он и не помнит, как и самого исполнителя. — Что ты как школьница обижаешься. Ну, Дим. Чего молчишь? Я между прочим не просто так угораю. — Да, конечно, — наконец вымолвил он и присел на подоконник, Ларин ехидно улыбается и косо смотрит на Юлика в своём новом одеянии, — не припрётся туда больше этот алкаш, не ревнуй. — Да-да, я ревную, конечно. Просто ваши с ним отношения не могут пройти без следа, или ты забыл, что между вами было? – протараторив, Онешко закатил глаза и, поправляя свою мантию из пледа, направился к дивану в надежде, что тот ещё не потерял тепло его тела. — Куда пошел? Я еще не договорил, – Дима наступил на плед, чуть ли не душа Юлика им же. – Ты у меня один такой, Юра...ты же сам знаешь, что всё давно в прошлом, мы даже не пересекаемся с ним. — Правда?

***

      Немного выпивший Ларин сидит в баре. Так неловко разговаривать с ним, после всего что произошло, но почему-то Юра чувствует себя более чем нормально: он смеётся, шутит про Юлика и делает вид, будто ничего не произошло. А, может, для него и впрямь ничего не произошло, не имело значения.       Шумно и весело, впрочем, как всегда, но Дима нервничает и оглядывается по сторонам, словно в поисках кого-то. На его мобильник пришло уже с десяток смс от Юлика, написанных капсом и с тонной восклицательных знаков, но парень их не читает — он не считает нужным это делать, отвечать на сообщения. Телефон разрывается от очередного звонка, на этот раз Ларин нехотя отпрашивается у своего собутыльника и уходит поговорить в туалет — единственное место, где музыку почти не слышно. Только поднеся телефон к уху, он уже слышит истеричные крики своего любовничка: — Ты, блять, где? Уже половина двенадцатого, стендап давно закончился! Я дома сижу и жду тебя, а ты хуй свой где-то выгуливаешь! Быстро домой. –Ну, ма-а-ам, можно я еще с ребятами погуляю. –Уткин, сучара, какая я тебе мама? Ты где вообще? –В семнахе я, сижу, вон, с Федей. Всё, доволен? Не волнуйся ты так, я ско…       Его новый, фактически только что купленный, седьмой айфон летит на кафель и с характерным стуком ударяется об него, экран разбит к хуям, его украшает тонкий слой «паутины». Парень с ужасом наблюдает за этой картиной, после чего поднимает глаза и смотрит на стоящего перед ним Юру. Он тяжело дышит и, кажется, сейчас задохнётся, ведь кислорода в этом месте становится всё меньше и меньше, или это так только Диме кажется? Хованский прижимает его к стенке и пытается его поцеловать, но тот ломается как школьница, не давая даже прикоснуться к своему лицу. Он оттолкнул Юру и с дрожью в голосе пробубнил себе под нос:«Что ты делаешь?» На риторический вопрос сразу последовали тирада из сотни слов и признания в любви до гроба. А может, он просто хочет выебать его? Во всяком случае Юра добился своего, и спустя час приглушенных стонов они вышли из туалета. Сейчас у Дима в голове лишь одна мысль: «Жалко телефон», но уж точно не об измене Юлику, не о стыде, который должен быть за этот поступок. Нет, ему жалко те деньги, которые он потратил на свой айфон и неисчерпанный трафик интернета за этот месяц. Перед дверью он опять думает про телефон, и что он скажет Юлику на этот счет. Медленно входя в неосвещённую квартиру, он осторожно пробрался к дивану и, измотанный стендапом и недавним сексом с Юрой, бухнулся на него, кажется, придавив Юлика. От громкого «Ай, блять» парень даже не пошевелился, а только засопел. Вытаскивая придавленную ногу из-под пьяного тела, Онешко тихо материт его, а после и сам засыпает. Уже утром телефон разрывается от смс, которые приходят сотнями, несмотря на то, что уведомления отключены, ведь ему названивают друзья. Решившись ответить, ну или просто проигнорировать, он потянулся за беленьким Самсунгом, тихо и мирно лежащим на тумбочке. Но через пару секунд телефон полетел в стену, оставив след в истории этой квартиры, но не разбился, из него лишь выскочила симка и аккумулятор — вот что значит Самсунг, крепкий и надёжный. На этот шум с кухни приполз Дима и, еле-еле сел на диван. — Душа моя, можешь ли ты вести себя, блять, потише? — Сейчас, – Юлик принялся собирать с пола детали, вылетевшие из его телефона , а затем включил его, когда наконец тот был в рабочем состоянии, парень ткнул экраном прямо в ебало Диме и, кажется, ударил его по носу. Тот лишь отодвинул руку и попытался сфокусировать взгляд на темной фотографии. С горем пополам ему удалось разглядеть целующихся Юру и себя. Никаких громких фраз, истерик и хлопков дверьми, сопровождающимися отборными матами и посыланием на хуй, на свой между прочим, только лишь тихая фраза, в ней были собраны все эмоции, вся боль, которую испытал Юлик, добиваясь Диму, но все тщетно: он не любил его, у него в голове один лишь Юра, и места для Онешко там нет. Оставив телефон незаблокированным и лежащим в дрожащих то ли от стыда, то ли от осознавания содеянного руках Димы, парень накинул на себя куртку и вышел на улицу. Навсегда. Он никогда не вернется к нему, никогда. Но жить без этого человека Юлик не может, он пытался, но только спивался и усугублял и без того хуёвую ситуацию. Сейчас всё хуже некуда, и именно в этот момент Юлик понял, что по-настоящему любит Диму, без этих подколов и ненужного псевдоинтеллектуальства, выебонства, — он его любит настоящим. Ничего не вернуть и не исправить. Онешко заебался, кругом ложь. Дима не любил его по-настоящему, никогда. Десятый этаж. Сил думать нет абсолютно. Первый попавшийся дом и открытый путь на крышу делают свое чёрное дело. Тут холодно и ветрено. Во рту солёный привкус дешёвого пива, которое Юлик боготворит и любит больше всего на свете, но это, конечно, не правда, ведь больше всего на свете он любит Диму. Даже Дядя пёс и холодное пиво вместе взятые не обладают такой любовью Юлика, как этот пидор Дима. Запах ментола витает в воздухе, его карие как небо, глаза смотрят куда-то вдаль и выделяют из толпы некоторых людей, отдельных личностей. Вот одна из них — маленькое белое пятно, это не Дима, нет. Он оборачивается и смотрит на крышу, взгляд на ней не задерживается, но он видит кого-то и затем как подорванный бежит куда-то, скрываясь за небольшой линией магазинов. Нельзя медлить. Нервы убили его раньше, чем он планировал, это случилось еще в возрасте двадцати лет, когда он тяжело переживал расставание с очередной фифой, которая загнулась от наркотиков. Они вместе кололись, и им это вкатывало, Юлик помнит, как Дима чуть ли не с того света его вытащил, отвёл силком в наркологию, потратил кучу денег, которые мог бы вложить в себя, но нет. Эти переживания сродни тем, которые он испытывает сейчас. Но теперь все куда хуже. Юлик два года добивался этого мудака Диму. И всё в пизду. Сейчас ему действительно больно. Он собирается с мыслями, заглатывает воздух и летит вниз. Не просто летит, а стильно делает сальто. Если раньше как школьница вел себя Дима, то сейчас этой самой школьницей является Юлик. Ебаная суицидальная школьница с наивными мыслями и верой в любовь.