* * *
Именно тень, появившаяся в свете фонаря из-за спины, спасла его. Рефлекторно дернувшись назад, Данила поймал руку с занесенным ножом и перекинул нападавшего через себя. Резко вывернув руку, он заставил нападавшего перевернуться на живот и, оседлав его поясницу, заломил руку с ножом так, что любое движение отдавалось в теле поверженного человека болью. Тренировки по самообороне дали о себе знать. — Ну, что же вы так? Сразу с ножом, а как же знакомство, конфетно-букетный период, секс, наконец? — свободной рукой Данила смахнул с головы наушники, чтобы послушать, что ответит ему незнакомец с ножом. — Х-ха… Пусти! — истерический хрип дал ему понять, что конструктивного диалога не получится. Чтобы привести распластанного по земле человека в чувство, Данила несильно двинул тому кулаком по почкам. — Ох! — сдавленно вскрикнул мужчина и попытался скрючиться, вызвав тем самым боль в зафиксированной руке, чуть не вывихнув ее. — Блядь! Сука, убью! Дай только освободиться — на кусочки порежу. — Ну, что ж. По-хорошему договориться не получилось, — Данила тяжело вздохнул, после чего замахнулся и нанес серию ударов в область поясницы мужчины, схватил его за волосы, оттянул голову назад и с силой приложил о землю. Когда мат со стороны избиваемого перешел в глухие стоны, он подобрал выроненный мужчиной нож, после чего перевернул того и несколько раз пнул. В конце концов Данила запарился, и ему пришлось расстегнуть куртку, чтобы было не так жарко. Мужчина уже не держался самостоятельно даже на четвереньках: его основательно вело, из уголка губ вязкой струйкой текла кровь, смешанная со слюной, а опухшее лицо было сплошь в ссадинах и кровоподтеках. — Красава, — констатировал Данила, хватая мужчину за волосы, чтобы рассмотреть результат своих трудов. На этот раз мужчина не то что не ответил, похоже, он даже не понял, что с ним говорят. Довольно хмыкнув, Данила потянул его с земли, вынуждая обнять себя за шею. Мужик дернулся было придушить Данилу, но после того, как опять оказался на земле и получил с десяток нехилых пинков, подчинился. Пошатываясь под тяжестью ноши, еле переводя дыхание, Данила доковылял до своего подъезда. Поднимаясь на пятый этаж, он мысленно благодарил родное домоуправление за рабочий лифт. В прихожей он сбросил руку мужика с плеч. Лишившись опоры, тот осел на пол. Как только Данила разделся сам, стал снимать ботинки и одежду с мужика. Оставив того только в штанах, он направился в комнату, где вооружился наручниками. Закончив с приготовлениями, Данила потянул мужчину в небольшую комнату, обустроенную турниками, и приковал его к перекладине шведской стенки так, чтобы тот мог сидеть. — Передохни немного, — с этими словами он похлопал мужика по щеке и вышел из комнаты. Достав чистую одежду, Данила направился в ванну. Быстро ополоснул лицо и руки уляпанные в кров и, глянув в зеркало, проверил не осталось ли ещё где брызг и потеков. При невысоком росте и крепко сбитом телосложении он накачал себе нехилую мускулатуру. Короткие волосы, выкрашенные в темно-синий цвет, выгодно оттеняли светло-голубые глаза. Пока Данила мылся и ел, в квартире все было тихо. Однако, как только он приступил к чаепитию со своими любимыми шоколадными пряниками, в коридоре послышался легкий шорох. Скорбно отложив в сторону надкушенное лакомство, Данила пошел проверять гостя. Как только он вышел из кухни, на него налетел мужик и попытался ударить руками закованными в наручники. Данила увернулся, одновременно нанося удар ногой в живот и мужчина осел на пол. А Данила слету ударил ногой в голову, и, хотя мужчина пытался закрываться, совсем избежать ударов у него не получилось. Данила приволок своего гостя обратно в комнату с турниками. Печально обозрев сломанную деревянную ступеньку, к которой до этого был прикован мужчина, он достал из кармана ключ и, расстегнув наручники, прицепил его к железной перекладине над дверью. — Как тебя зовут? Что ты хотел со мной сделать? — вопросы Данилы остались без ответа. Мужчина уставился на него помутневшими глазами, еле видными в щелочках опухших век. — Молчишь? Ну, как хочешь. Я решил, что тебе не помешает привить немного воспитания. Собственно, это причина, по которой ты сюда попал. Отныне ты дворняга по кличке Шарик, пока не решу иначе. Меня ты будешь называть «хозяин». Уясни это. — Да пошел ты, щенок! — сказав это, мужчина плюнул Даниле в лицо. Такое поведение совершенно не расстроило Данилу, наоборот: оттерев лицо, он довольно заулыбался, нанося первый удар под дых. — Плохой Шарик! Ничего. У нас с тобой много времени впереди. Я с удовольствием покажу, где твое место. Каждое слово Данилы сопровождалось ударом. Как только Шарик безвольно повис на руках, он принес в комнату коробку. Первым, что Данила из нее извлек, был кляп в виде красного шара на черном ремне. — Люблю я такие игрушки, — с этими словами Данила засунул кляп в рот еще не оклемавшегося Шарика и закрепил его ремнем. Покончив с этим, Данила передвинул Шарика в противоположный угол косяка, чтобы иметь доступ к его спине. — Отлично. Чистая, — Данила удовлетворенно провел кончиками пальцев по голой коже, отчего Шарик вздрогнул всем телом и попытался вывернуться из-под руки, но у него ничего не получилось. — Тише-тише. Хм… пожалуй, надо тебя немного помыть, иначе потом у нас могут быть проблемы. Сходив за водой, мылом и мочалкой, Данила приступил к водным процедурам. Он осторожно тер мочалкой сначала грудь и живот, потом спину. Штаны очень быстро промокли, и Данила стянул их вместе с нижним бельем, опускаясь мочалкой все ниже. Как только мочалка оказалась между ног Шарика, тот забился, пытаясь избежать прикосновений. — Тебе нравится, когда я тебя там трогаю? — Данила еще настойчивее задвигал рукой с мочалкой между ног Шарика. Послышалось яростное мычание. — Раз ты такой нетерпеливый, пожалуй, я дам тебе кое-что хорошее, — Данила отошел к коробке и, немного порывшись, извлек оттуда игрушку в виде фаллоса. Свою находку он продемонстрировал округлившему глаза Шарику. Ни о каком спокойствии и покорности и речи больше не шло. Шарик задергал наручники, орал в кляп и размахивал ногами, пытаясь не подпустить к себе. Данила же нагло заржал. — Ха-ха-ха! Ты просто прелесть. Так махать «хвостом» при виде хозяина с игрушкой. Любишь играть? Шарик, я смотрю, тебе действительно все это нравится. Тут нечего бояться: если будешь послушным мальчиком, то хозяин о тебе как следует позаботится. — М-м-м! — Да-да. Сейчас я его вставлю, — Данила опустил руку с мочалкой в таз с водой, после чего смыл мыло между ног Шарика и, достав из коробки смазку, выдавил гель на руку, размазывая его по поверхности ладони и пальцев. — М-м-м! — Какой ты нетерпеливый. Уже иду. Преодолев пинающиеся ноги, Данила подошел к бьющемуся в истерике мужчине вплотную и, приперев его к косяку, принялся водить рукой, покрытой смазкой, между ягодиц, подушечками пальцев надавливая на кольцо мышц ануса, круговыми движениями обводя вход и надавливая, пока пальцы не начали свое проникновение. — М! М-м-м! — Ш-ш-ш. Придется немного потерпеть, Шарик. Игры только начинаются. Один за другим, не торопясь, Данила ввел пальцы. Сходил за добавкой смазки и игрушкой. Шарик все еще истерил, но отбиваться начинал только тогда, когда чувствовал проникновение, видимо, решив экономить силы. Однако никакие стоны-всхлипы не могли помочь ему разжалобить Данилу. Так или иначе, пальцы один за другим оказались внутри, пока Данила не посчитал, что уже можно дать Шарику что-то побольше. На проникновение игрушки Шарик отреагировал новой порцией брыканий и мычания. — М! Мф-м! М-м-м! — Ш-ш-ш. Потерпи еще чуть-чуть. Он уже почти весь внутри. Как бы там ни было, искусственный фаллос оказался в заднем проходе Шарика, снаружи оставалось только основание игрушки с кнопкой, на которую сразу же нажал Данила. Почувствовав первые вибрирующие движения внутри, мужчина задергался еще сильнее, но это ничего не давало, лишь усиливало ощущение твердой игрушки внутри. Данила же продолжил натирать подергивающееся тело. Сменив воду, он стер мыло и насухо вытер мужчину. — Все, Шарик, переходим к главному блюду. Будь хорошим мальчиком и прими свое наказание. На этот раз из коробки он извлек плеть. Шарик что-то невнятно мыкнул, дернулся, а в следующий момент уже застонал под ударом плети. — Черт, какое неудобное положение! Тут как следует не замахнешься. Места для замаха в дверном проеме действительно было немного, но даже так Данила умудрялся наносить ощутимые удары, с удовлетворением проводя рукой по спине, покрывавшейся красными полосами. Постепенно Шарик перестал реагировать на удары. — Неплохо, Шарик, а теперь переместимся чуть ниже. — М-м-м? Из коробки был извлечен пэддл. Ухватившись за ручку и постучав плоской частью по ладони, Данила приблизился к мужчине и надавил рукой между его лопаток, впечатывая грудью в косяк. Шарик инстинктивно подался бедрами на него. Замахнувшись, Данила ударил по выпяченным ягодицам. — М-м-м! Несмотря на то, что удар был не сильным, он спровоцировал у Шарика моченедержание. Видимо из-за необычных ощущений в заднем проходе, которые многократно усиливались под ударами. Если бы Шарик был опытнее, то встречал удары, расслабляя мышцы. Однако он, наоборот, напрягался, сжимая сфинктер, чем непроизвольно усиливал ощущения от вибрирующей внутри игрушки. Данила был доволен как никогда, с удовольствием водя рукой между ног Шарика, сжимая и поглаживая его член и яйца. — Хороший мальчик! Ночью я дам тебе передохнуть, а завтра мы продолжим, с чего начали. Советую быть послушным, тогда ты сможешь получить удовольствие. Иначе тебе останется только боль. На эти слова Шарик отреагировал попыткой врезать Даниле ногой, но у него ничего не вышло. Мужчина не рассчитал того, что с вибратором в заднице размахивать ногами будет не так просто. Замах не достиг цели, зато позабавил Данилу и дал ему повод нанести еще один удар по ягодицам с гораздо большей силой. — М-м-м! — В наказание за непослушание кормить я тебя сегодня не буду, но игрушку, так и быть, оставлю тебе. Посмотрим утром, будешь ли ты еще способен огрызаться. Прежде чем пойти спать, Данила переместил Шарика к стальному шесту посреди комнаты. Пришлось также вымыть пол и косяк, где растеклась лужа мочи и остались мыльные разводы. После этого Данила закинул одежду мужчины в стиральную машину и, найдя старый плед в недрах шкафа, отнес его прикованному у шеста мужчине. Закончив все дела, он закрылся у себя в комнате.* * *
Прикованный к шесту, мужчина остался на полу. В комнате было тепло, но, сидя в одном положении, все же начинало холодить конечности, так что плед оказался кстати. Попытки вытащить вибратор закончились успехом только после часа возни и непередаваемых ощущений от непривычных телодвижений с твердым предметом пониже спины. Расслабиться не получалось, болели следы от плети, тянуло мышцы, ныли синяки и ссадины. В довершение всего захотелось в туалет, и, хоть он и был пленником, сознательно наделать кучу или лужу постеснялся, тем более размышляя о перспективе провести в компании ароматного творения целую ночь. Действия парня не укладывались в голове мужчины: он в страшном сне не мог предположить, что когда-либо его будет иметь игрушкой какой-то сопляк. Шоковое состояние, и общая моральная и физическая усталость дали о себе знать и ему все же удалось уснуть. По ощущениям он проспал каких-то пару минут.* * *
Данила проснулся рано в отличном настроении. Кто бы ему сказал раньше, что получить желаемое возможно так просто? Его девушки никогда не разделяли тягу к игрищам с нанесением телесных повреждений. Те, кто готов был с ним играть в такие игры, были слишком опытны и продвинуты, так что их реакция его не удовлетворяла. Шарик же на фоне его бывших пассий выгодно отличался острой реакцией, честностью, выносливостью и чистотой. Сколько бы это ни продлилось и чем бы ни закончилось, Данила был уверен, что не пожалеет о своем решении притащить мужчину домой. Заглянув в комнату, где обитал Шарик, Данила убедился, что все в порядке, и тот еще спит, после этого он умылся, поел, вытащил белье из стиральной машины и повесил его сушиться. Из дома выходить категорически не хотелось, поэтому пришлось звонить на работу и врать что простыл. Выйти всё же ненадолго пришлось, чтобы сходить в поликлинику к знакомому терапевту за справкой и в магазин за продуктами. Закончив с делами, он, наконец, зашел в комнату Шарика, чтобы насладиться общением с ним. Мужчина не спал. Плед и вибратор лежали с одной стороны шеста, рядом с ними красовались наваленная куча и растекшаяся по полу лужа, Шарик же перекочевал на другую сторону, подальше от всего этого. — Доброе утро, Шарик! Ты еще не надумал рассказать мне о своем вчерашнем поведении? Может, скажешь, как тебя зовут? — поинтересовался Данила, заглядывая в лицо, разукрашенное синяками и ссадинами. Шарик с кляпом во рту фыркнул и отвернулся. Данила довольно улыбнулся: он был несказанно рад тому, что мужчина все еще не был сломлен, а значит — игра продолжалась. Впрочем, как раз ломать его Данила не хотел, а вот заставить валяться у своих ног он бы не отказался. Данила желал видеть покорность и подчинение, возбуждение и жажду со стороны партнера. Вот только он не встречал тех, кто способен, несмотря на приносимую боль, желать его. Конечно, были те, кто желал боли, но они не желали его самого и не воспринимали как хозяина, скорее как орудие, которое приносило им желаемое. Быть орудием чужого вожделения Данилу не устраивало. — Что ж, я подожду, когда ты сам захочешь со мной поговорить. А сейчас надо немного подготовиться, ты же хочешь поиграть с хозяином? Шарик с беспокойством посмотрел на него. Но Данила не стал тратить время на переглядывание с мужчиной. Притащив таз с водой и найдя в коробке клизму, он принялся наполнять ее водой. — М-м-м? — в мычании Шанира отчётливо слышалось беспокойство. Данила с клизмой в руках встал напротив. — Не переживай, это совсем не больно. Шарик выставил перед собой ноги, пытаясь не подпустить к себе. Данила легко отловил мужчину за дрыгавшуюся в воздухе конечность, перевернул его на живот и, расположившись сбоку, ввел ему клизму, вливая ее содержимое. Пододвинув таз, он повторил процедуру. Шарик сопротивлялся ровно до момента, когда понял, что еще одно движение, и он не сможет сдерживаться. — Что же ты притих? Вошел во вкус? — довольно прошептал Данила в покрасневшее ухо и погладил голые спину и ягодицы. Шарик резко дернулся от руки и, не рассчитав усилий, изверг фонтан воды с содержимым прямой кишки. Данила только рассмеялся, наблюдая эту борьбу со своим организмом. — Все в порядке. Так и должно быть. Просто позволь себе расслабиться. Данила поощрительно похлопал Шарика по ягодицам. Мужчина же, не оценив жеста, схватил его за ногу и попытался то ли причинить боль захватом, то ли сломать ее, за что немедленно был наказан ударом кулака, опустившимся на спину. С точки зрения силы Шарик оказался сильнее. То, что Даниле удалось справиться с ним, было результатом неожиданности, его наглости и того, что Данила всю жизнь занимался то дзюдо, то футболом, то боксом, то спортивным ориентированием. Одним словом, он знал, как действовать, не совершая лишних телодвижений, без рассуждений применяя силу. Сопротивление не спасло Шарика от клизмы. Данила мучил его, пока выходившая из мужчины вода не стала прозрачной, после чего занялся уборкой. Куча, лужа, брызги воды, смешанные с экскрементами исчезли без следа. Последним Данила вымыл Шарика, тот, подергавшись и получив кулаком под дых, успокоился, позволяя спокойно орудовать мочалкой. Как только Данила переместил руку между ног мужчины, тот вновь стал вырываться, однако надолго мочалка там не задержалась, скользя дальше. Закончив, Данила убрал мыльную воду, которая натекла с Шарика во время мытья. — Все готово, — проинформировал довольный Данила. — Теперь можно поиграть. — М-м-м? — Шарик беспокойно завозился, припоминая, какие игры его интересуют, и с ужасом осознавая грядущую перспективу. Данила подошел к коробке и, порывшись, достал оттуда кнут и анальные шарики. Продемонстрировав Шарику и то, и другое, спросил: — Что предпочитаешь попробовать сначала? — М! М-м! — Шарик отчаянно закрутил головой из стороны в сторону, давая понять, что ни то, ни другое он бы не выбрал. — Придется тогда мне самому выбирать, а это так сложно… — деланно озадачился Данила. Первыми в ход пошли смазка и шарики. Несмотря на отчаянные брыкания, которые Данила пресекал с помощью тумаков, шарики один за другим оказывались внутри под мучительные стоны. Закончив, Данила, не удержавшись, сжал ягодицы мужчины посильнее, чтобы тот ярче почувствовал шарики внутри себя. — М-м-м! — Шарик замычал настолько громко, насколько это позволял кляп, впрочем, дергаться он уже не рисковал, а на его щеках появились влажные дорожки. Данила осторожно стер слезы Шарика и потрепал его по темноволосой макушке. — Ну что же ты, Шарик? Ты же мужчина, прими свое наказание, как положено мужчине. Или ты передумал и готов рассказать мне, зачем напал на меня, и как тебя зовут? — М-м-м! — в ответ Шарик только хмуро посмотрел на Данилу. Весь его неприступный вид говорил, что он не горит желанием откровенничать. — Как знаешь. Но тогда не ной и прими все, что хозяин для тебя приготовил. Данила схватил кнут и подошел к Шарику, стоявшему в том положении, в котором его оставили после заталкивания игрушки в задний проход: на четвереньках у шеста. Замахнувшись, Данила опустил кнут на спину мужчины, отчего тот, выгнувшись, заорал сквозь кляп, а потом попытался отползти подальше. — Не убегай. Если не будешь меня слушаться, будет только хуже. Данила схватил мужчину за ногу и подтянул к себе. Из-за непривычных ощущений от шариков, тот поспешил свести ноги вместе. А Данила замахивался для нового удара. Теперь он не выжидал, когда мужчина оклемается от ударов, а бил, насколько это было возможно, часто, придерживаясь средней силы удара, чтобы дать возможность привыкнуть к постоянной боли. Через какое-то время Шарик прекратил попытки отползти и только стонал под ударами. — Молодец, — Данила поощрительно потрепал мужчину по волосам. — На сегодня кнута хватит. Попробуем что-нибудь понежнее. Тем, что понежнее, оказались свечи, Шарик было двинулся отползать, но предупреждение Данилы заставило его замереть на месте: — Если не будешь меня слушаться, я могу и передумать насчет кнута. Что касается свечей, то тебе нечего бояться: они с низкой температурой плавления, так что ни о каких ожогах речи быть не может. Шарик настороженно следил за тем, как Данила зажигает свечу и приближается к нему. Данила удовлетворенно похлопал его по ребрам и наклонил свечу, позволяя расплавленному воску скользнуть на ягодицы мужчины. — М-м-м! — возмущенный возглас Шарика сопровождался его попыткой уползти, за что Данила немедленно приложил его кулаком по спине. Даниле уже изрядно надоели метания Шарика. Каждую свою манипуляцию он воспринимал как священнодействие, а истеричные дергания отвлекали его и сбивали с настроя. Кроме эстетического и морального удовлетворения, действия, направленные на получение боли у партнера, вызывали у Данилы возбуждение. Он уже понял, что, когда дело касается причинения боли, пол партнера не имеет для него значения. Шарик же своими метаниями сбивал с настроя и рисковал окончательно разозлить. Данила подался к мужчине, накрыв его своим телом и дернув за волосы, раздраженно зашептал на ухо: — Продолжишь дергаться, и я тебя трахну. Неужели не можешь потерпеть немного? Так хочешь внимания хозяина? — М-м-м?! — по выпученным, насколько это позволяли синяки, глазам Шарика можно было понять, что такого «внимания хозяина» он совсем не жаждал. — А чему ты удивляешься? Видишь же, как меня заводят твои стоны, — для большей убедительности парень потерся о зад мужчины стояком, который отлично чувствовался сквозь спортивки. Шарик тут же завозился в попытке избежать этих прикосновений. — Если ты не будешь послушным мальчиком, то мне очень захочется натянуть эту непокорную попку. После демонстрации желаний, Шарик покладисто терпел расплавленный воск и руку Данилы между ног, гладившую его член и яйца. Мужчину затрясло от прикосновений к анальному отверстию, но даже тогда, когда пальцы Данилы обводили вход, он не дергался. Боль его уже не пугала, и даже игрушки в жопе не внушали трепет, а вот почувствовать член в заднице он видимо всё еще боялся. Подойдя к коробке, Данила достал из нее пэддл. Он уже достаточно завелся, а послушание жертвы позволяло лучше сконцентрироваться на производимых действиях. Даже простые прикосновения к дрожащему от страха Шарику заставляли Данилу сгорать от желания. — Хороший мальчик! Потерпи еще немного, уже недолго осталось. Данила начал с несильных замахов, позволяя привыкнуть. От ударов по ягодицам сфинктер мужчины заманчиво сжимался, видимо из-за ощущений от анальных шариков его яйца поджались, а член крепко стоял. По прошествии какого-то времени, привыкнув к однообразным ударам, Шарик чуть расслабился, перестав так сильно зажиматься. — Нравится? — Данила остановился, чтобы поиграть с членом и мошонкой Шарика. На этот раз от прикосновений тот не отбивался. — Сейчас будет лучше. Новые удары были куда сильнее и интенсивнее, каждый заставлял дырку Шарика судорожно сжиматься. — В чем дело? Не знаешь, что хочешь больше: в туалет или кончить? — М-м-м! — Не можешь больше? Хорошо, но тебе нужно подождать еще чуть-чуть. Ты же хочешь доставить хозяину удовольствие? Если не сможешь, мне придется тебя наказать. Поэтому терпи, пока я не разрешу тебе кончить. Запомни раз и навсегда, раньше меня ты кончить не можешь. Разговор отнимал у Данилы силы, потому удары стали реже и менее сильны, так что Шарик, наконец, смог расслабиться и кончить. Тогда как Данила, доведенный до предела, остался ни с чем. Рассматривая разлегшегося на полу выжатого мужчину Данила сгорал от ярости. Ему не хватило каких-то секунд, чтобы кончить! Для того чтобы начать все с самого начала, у него не было ни сил, ни желания. Ему нужна была разрядка прямо сейчас. — Плохой! Плохой Шарик! — рявкнул он, хватаясь за плеть. — Я предупреждал тебя, что накажу, если посмеешь кончить раньше меня? Сейчас я отучу тебя раз и навсегда оставлять хозяина неудовлетворенным. На этот раз Данила не думал рассчитывать силу удара: бил куда придется, вкладывая в каждый удар весь свой гнев и неудовлетворенность. Первый же удар вышиб из мужчины вой, он попытался уползти, но места для маневра было мало, да и шарики в заднице все еще сковывали его движения. Вздрагивая под ударами, мечась в попытках уйти от плети, воя и плача от боли, он представлял жалкое зрелище. Но не для Данилы. Его лишь заводили стенания жертвы, хотя полной удовлетворенности он не ощущал, отчего злился все сильнее. Пока наконец не почувствовал, что сейчас кончит. Шарик к тому времени уже только скулил, сжавшись в комок, прикрывая голову руками. — Сядь, — просипел Данила. Мужчина неуверенно замер, но ослушаться все же побоялся и поторопился исполнить приказ. Как только ему удалось сесть, держась за шест, Данила в последний раз полоснул плетью по плечам. Подойдя ближе, Данила стянул штаны вместе с трусами, выпуская на свободу эрегированный член. Мужчина с ужасом уставился на него. — М-м-м! — Шарик отрицательно закачал головой, давая понять, что у Данилы возникла однозначно плохая идея. — Сиди смирно! Иначе я продолжу полосовать тебя плетью. Угроза подействовала — Шарик застыл, опустив голову. — Подними голову! В глаза мне смотри. Раз и навсегда запомни, что без моей команды кончить ты не можешь. Шарик сидел, вцепившись в шест, как в последнее спасение, дрожа всем телом и боясь отвести взгляд от дрочащего над ним Данилы. Вид зашуганного мужика Данилу невероятно возбуждал, особенно красные полосы на коже, некоторые из которых начали кровоточить. Часть спермы попала на лицо Шарика, остальная на грудь. — Просто запомни: мои команды надо выполнять неукоснительно и незамедлительно, тогда все будет хорошо. Данила потрепал, не смевшего шевельнуться, Шарика по щеке. Потом поправил одежду и, присев на корточки, принялся водить пальцем по груди мужчины, смешивая свою сперму с его кровью. — Не надумал еще рассказать мне что-нибудь? — Данила поднял глаза и уставился Шарику в лицо — тот испуганно отвел взгляд, после чего опять застыл, боясь пошевелиться. — Я сейчас расстегну кляп, но, если ты вздумаешь кричать, мне опять придется тебя наказать. Ты же понимаешь, что кричать нельзя? Шарик взглянул на него и активно закивал. Данила только улыбнулся, сомневаясь, что тот так быстро мог что-то понять, но кляп расстегнул. Первое время Шарик хрипел и давился слюной, но уже через мгновение сипло завопил: — Помогите, насилуют! Данила, смеясь, съездил Шарику кулаком под дых и по лицу, после чего опять нацепил на него кляп. — Что ж ты такой предсказуемый-то? Нет бы удивить меня и рассказать, кто ты, и зачем на меня накинулся. Ладно, это всегда успеется, а сейчас давай-ка вытащим из тебя шарики. Перевернув мужчину на живот и успокаивающе поглаживая его поясницу, Данила стал вытаскивать анальные шарики. — М-м-м! — Охотно верю, что ощущения умопомрачительные, но тебе придется потерпеть. Будь хорошим мальчиком. Однако терпеть Шарик никак не мог, неосознанно сжимая сфинктер и усиливая таким образом ощущения, которые после схлынувшего возбуждения были отнюдь не из приятных. — Потерпи немного, уже почти всё, — уговаривал Данила. — М-м-м… От трения и напора шариков мужчина забился, стремясь избежать накатывающих ощущений. Но все его действия привели лишь к тому, что спазмы боли усилились и последний шарик он провожал мучительным стоном наконец разродившейся женщины. — Ну, вот и все. На сегодня закончили, — констатировал Данила. Дрожащий и взмокший от напряжения Шарик понурился. Раньше бы он обязательно продемонстрировал презрение или попытался выказать свое недовольство. Теперь же он знал, что в случае чего его могут не только избить, что не было так уж страшно, но и изнасиловать. Приняв скорбный вид Шарика за усталость, Данила занялся мытьем мужчины и перевязкой. Все же он перестарался. Данила не хотел полосовать мужчину до крови, но, разозлившись, совсем забыл об этом. Теперь из-за его несдержанности все тело мужчины покрывали не только синяки и красные полосы, но еще и кровоточащие ссадины. Это означало, что ему придется ограничивать себя в выборе игр, пока не заживут раны, что не могло не расстраивать. И вообще, не стоило быть таким нетерпеливым, особенно в обучении. Несдержанность всегда приводит к плохим результатам. Данила отдавал себе отчет, что виноват в том, что сорвался. Шарик же пока не то что не умел себя контролировать, он вообще не понимал, что происходит, и почему. Но вот просить прощения у мужчины было бы неверным решением. Это тебе не плаксивая барышня, которой требуется обязательный пряник, без которого кнут она никак не принимает. Шарик — это хищник. Если попытаться дать ему «пряник», это будет расценено как подачка — следовательно, унижение или как слабость, за которую он без раздумий перегрызет глотку. Значит, Даниле придется лучше себя контролировать и оставить любые «пряники» на будущее, когда Шарик примет его как хозяина. Если это когда-нибудь случится… После перевязки Данила прибрался в комнате и притащил матрас для Шарика. Ночи, несмотря на отопление, были не слишком теплыми, чтобы спать на голом полу. Мужчина после произошедшего вел себя тише воды, ниже травы и глазами с Данилой старался не встречаться. С одной стороны это расстраивало, с другой — возбуждало. Непокорность всегда разжигала в нем стремление подчинить. Пока Данила поил и кормил Шарика, тот даже не пытался закричать. Возможно, Данила расстроился бы окончательно, но мужчина сломленным не выглядел. Скорее было похоже на то, что его послушание имело какую-то причину, и Даниле очень хотел выяснить, какую. — Предвкушаю, как мы поиграем с тобой завтра, — голос Данилы был полон восторга и нетерпения. — Спокойной ночи, Шарик! Закрыв дверь комнаты с турниками на замок, Данила ушел в свою спальню, которую, напротив, сегодня не запер, а под подушку положил газовый баллончик. Положил бы и что похуже, но побоялся спросонья сильно поранить нападавшего. Окно он также предусмотрительно оставил открытым, а чтобы не замерзнуть, натянул пижаму. Беспокойно ждать гостя Данила не стал. Он отлично знал, что, услышав посторонние звуки, обязательно проснется, потому провалился в сон, едва забрался под одеяло.* * *
Данилу разбудил грохот вышибаемой двери. Но подрываться он не стал, лишь перевернулся на бок, лицом к двери, и откинул одеяло. Было интересно узнать, что же выберет Шарик: свободу или месть? Данила полагал, что ответ он знает, но возможность того, что он ошибся, тоже была. Конечно, догнать Шарика после того, как он попадет на лестничную площадку, было бы сложнее, но Данила верил в то, что не ошибся в характере мужчины. Дверь спальни резко распахнулась, и к кровати метнулась тень. Данила подпустил мужчину поближе, после чего, задержав дыхание и закрыв глаза, выпустил в него струю из газового баллончика. Сгруппировавшись, он сразу же откатился подальше. — А-а-а! Кха-кха-кха, — заходясь в надсадном кашле, мужчина закрыл лицо руками, слепо пиная воздух вокруг. Данила взял приготовленную заранее веревку. Он наблюдал слезящимися глазами за Шариком до тех пор, пока тот не натолкнулся на стену и, согнувшись, не осел на пол. Затем Данила подошел к Шарику и с силой хлопнул ладонями его по ушам, дезориентируя на время, схватил за руку и поволок в комнату с турниками, дверь в которую предусмотрительно прикрыл за собой. Привязать Шарика Данила не успел — мужчина пришел в себя и попытался пнуть в ответ. От пинка Данила легко ушел, но чужую руку из захвата выпустил. Шарик встал с пола, он все еще тер слезящиеся глаза, но кашлял уже реже. Понятное дело, что так просто схватить себя и посадить обратно на «цепь» он бы не дал. Отчаявшийся способен на все — это Данила отлично знал, а то, что мужчина на грани, понял еще раньше. Теперь нужно было как-то утихомирить зверя, которому он сам позволил вырваться и почуять близкую свободу. Сконцентрировавшись, Данила резко сорвался с места. Мужчина целился кулаками в лицо, но Данила пригнулся, уходя от ударов и нанес ответный в солнечное сплетение в то же время подсекая ноги Шарика. Упав, мужчина вместо того, чтобы попытаться пнуть в ответ, запаниковал, стремясь немедленно подняться. Сказались перенесенные унижения, инстинкты твердили, что находиться в лежачем положении было чревато самыми ужасными последствиями. В этом и заключалась его роковая ошибка. Данила стал пинать, не позволяя подняться и сориентироваться. Как только движения мужчины замедлились, он перевернул его на живот и, не обращая внимание на болезненные стоны, связал руки за спиной. — Что же ты не ушел, когда была такая возможность? Не смог оставить меня одного? — ехидно пропыхтел Данила. — Да пошел ты, извращенец! — прохрипел в ответ Шарик, упираясь лбом в пол. — Я-то извращенец, а ты кто? Агнец с ножом в подворотне? — Я убью тебя! Убью! Буду погружать нож в твое тело раз за разом. Разрежу брюхо. Выну потроха, глаза, сердце, печень. Буду резать, резать, резать. Отрежу нахер твой член и яйца! Руки, ноги и голову. Я убью тебя, — возбужденно шептал Шарик, лихорадочно сверкая глазами. Чтобы убедиться в своих подозрениях, Данила просунул руку между полом и Шариком, нащупывая эрекцию мужчины. — О-о-о! Так тебя заводят такие вещи? Ну, что возбуждает меня, ты уже имел возможность почувствовать. Кстати, позволить тебе зарезать себя я не смогу, имей в виду. — Убью-убью-убью! Руку убери. Отрежу! — Да-да-да. Будем считать это признанием в любви, нападение с ножом — заигрыванием, то, что ты накинулся на спящего меня, — попыткой привлечь внимание. Кстати, как тебя зовут? — Убью-убью-убью… — Хм… ладно, это бесполезно. Но, Шарик, ты же помнишь, что теперь я должен тебя наказать? Мужчина вздрогнул, приходя в себя, с паникой во взгляде озираясь по сторонам. — Ты заслужил наказание. Я же велел тебе ложиться спать, но ты почему-то пошел гулять. — Убивают! — заорал, что было сил, Шарик. — Зря кричишь. У нас в этой комнате звукоизоляция, почему, ты думаешь, никто еще меня не навестил после всего шума, что ты устроил? Это было правдой. Частично. Но, если совсем начистоту, вокруг были глуховатые старики и уставшие рабочие, которые, зная соседа, спали в берушах. Данила часто устраивал секс-игрища по ночам, реже днем. Так что соседи наверняка знали, что никого он не «убивает» и не «насилует», а вот встречаться с полуодетым Данилой на взводе никто не жаждал. — Не надо, — на этот раз Шарик поражал покорностью и вменяемостью. Карие глаза светились честностью и раскаянием. — Надо, Шарик, надо. Так как тебя на самом деле зовут? — Меня зовут Владислав. Пожалуйста, не надо! — Приятно познакомиться, Влад! А меня Данила зовут. Но ты же понимаешь, что за непослушание будешь наказан? Помнишь же, что меня надо слушать? Помнишь? Отвечай! Мужчина судорожно закивал. Даниле все же удалось привить некоторое послушание своему диковатому «питомцу». — Тогда будь хорошим мальчиком и прими свое наказание, — Данила широко улыбнулся, а Влада затрясло от страха. Притянув матрас, Данила затащил на него Владислава. Уложив его на живот, Данила провел подушечками пальцев по напряженной, дрожащей спине, наслаждаясь своей полной властью. На этот раз он собирался получить всё, поэтому тщательно подошёл к водным процедурам Влада, который на удивление стойко и терпеливо отнёсся даже к прикосновениям к самым интимным частям тела. Покончив с гигиеной, Данила достал презервативы и тюбик из коробки. Подготовив себя, он выдавил смазку на руку. Бросив тюбик обратно, нанес гель на член и размазал между ягодиц Влада, вокруг анального отверстия, готовя задний проход к соитию. — Н-н-не надо, — прошептал Влад. — Будь послушным, и тебе понравится. Данила уже сам не понимал, что творит. Паника в голосе Влада сводила с ума, зажигая неконтролируемую похоть. Тяжело дыша, он положил ладонь между лопаток, вдавливая Влада в матрас. — Приподними бедра, — хрипло скомандовал он. — Прошу, не надо, — несмотря на тихие просьбы, Влад выполнил приказ. Данила с наслаждением мял призывно приподнятые бедра. Стянув штаны и высвободив возбужденный член, он принялся тереться о задницу Владислава. Мужчину затрясло сильнее, но он по-прежнему вел себя очень тихо, лишь нашептывая просьбы о том, чтобы Данила прекратил. Самозабвенно скользя между ягодиц, которые старательно мял в руках, Данила раздвинул половинки, чтобы дать себе больший обзор и доступ. Он приставил головку члена и медленно вошел в жаркий проход под тихий полный страдания скулеж. После игрушек, побывавших в заднем проходе Владислава, член Данилы вошел, не причиняя дискомфорта. Даже испуг Влада, заставлявший его сильнее сжимать сфинктер, не препятствовал проникновению, лишь усиливая ощущения. Возбуждение Влада никуда не делось, наоборот тот, кажется, уже привык к манипуляциям Данилы, и даже когда он стал хлестать по заднице оставляя красные следы на коже и чередуя проникновения и порку, оставался возмутительно твёрдым. Почувствовав, что Влад может опять спустить, оставив его неудовлетворенным, Данила укусил его в плечо. Болезненное шипение отдавалось новым витком возбуждения. Особенно Даниле понравилось кусать за шею и спину в области позвоночника. Наслаждение становилось нестерпимым... — Я сейчас… — предупредил Влад, вспомнив о запрете Данилы. — Терпи! — прохрипел он в ответ. Владислав жалобно всхлипнул, и Данила согласился, что такому непривычному ко всему происходящему партнеру, будет невозможно сдержаться. Следовало помочь. Данила с силой сжал руку на члене Влада, отчего тот болезненно вскрикнул. Данила задвигался чаще и резче. Напряжение нарастало пока удовольствие не перелилось через край и Данила застонав, резко замер, падая на Влада и убирая наконец руку с его достоинства. Выйдя из мужчины, он натянул штаны и сел рядом с матрасом. По телу разлилась приятная вялость, ноги не держали. Влад не пытается освободиться, несмотря на то, что после секса Данила был не в состоянии с ним тягаться, и следил за ним горячим, напряженным взглядом будто увидел впервые. Владислав, поймав на себе взгляд Данилы, неуютно завозился, собирая в кучу конечности. — В чем дело? Тебе так понравилось наказание, что не желаешь заканчивать? — вяло спросил Данила. Владислав резко опустил голову, пряча взгляд и краснея. А Данила, наконец, сообразил, что тот все еще не кончил. — Если ты не скажешь, чего хочешь, то я не смогу это тебе дать. Скажи мне, Влад, — Данила выделил интонацией последнее предложение. Влад вздрогнул, услышав приказные нотки в его голосе, но замешкался с подчинением. — Владислав! — рявкнул Данила. — Отсоси мне, — прошептал Владислав, кажется мало отдавая себе отчет в том, чего просит. Когда же до него дошло, о чем он попросил, Владислав испуганно уставился на изумленно застывшего Данилу. Влад явно ожидал страшной кары за свою дерзость. Ведь как это может быть, чтобы он — дворняга, по словам Данилы — и желал, чтобы хозяин отсосал ему? Ну, разве не бред? — Что ж, очень хорошо. Но после я тебя опять накажу, согласен? Владислав испуганно закивал, соглашаясь на что угодно, так явно боясь разозлить Данилу, что это было почти смешно. Почти. Данила готовился попробовать себя в минете. Отлизать киску или зад для него было делом не новым, так что он не видел большой проблемы в том, чтобы взять в рот член. Развязав руки Влада, Данила перевернул его на спину и закрепил руки у шеста, чтобы Владислав не выкинул какую-нибудь глупость. На болезненные гримасы внимания он не обратил. Данила подошел к Владу сбоку, осторожно перешагнул через его ногу, помня об опасности нижних конечностей противника. — Раздвинь ноги шире, — велел Данила, созерцая под собой распластанное тело, покрытое синяками и ссадинами. Вид затравленного мужчины, в точности выполнявшего все его пожелания, доставлял невероятное наслаждение. Устроившись между ног Владислава, Данила осторожно дотронулся кончиками пальцев до смазки выделившейся на головке возбужденного члена, прочертил пальцами влажную дорожку по стволу вниз, после чего осторожно сжал мошонку в руке, постепенно усиливая хватку, пока Влад не начал дергаться и поскуливать. Данила ослабил хватку, чтобы через пару секунд опять начать осторожно сжимать яйца Владислава. Влад напряжённо наблюдал за ним, боясь остаться без детородного органа после таких манипуляций. Данила склонился к паху. Член лёг в руку приятной тяжестью, на вскидку больше и толще чем собственный. Подрочил, не пытаясь причинить боли, всё же как мужчина он мог понять опасения за эту часть тела и наконец лизнул головку. Чистая кожа пахла мылом, вкуса особого не ощущалось, и Данила выдохнул с облегчением. Он определённо сможет это сделать. После пробных поглаживаний и облизываний, Данила взял ствол губами в плотное кольцо и начал скользить по нему вверх-вниз. Данила полностью увлекся процессом. Что-то было в том, чтобы, сосредоточенно сжимая губы на горячей плоти, насаживаться на нее до рвотного позыва и скользить обратно, вычерчивая языком восьмерки на головке члена. Что-то было в том, чтобы ловить испуганный взгляд Влада, постепенно загоравшийся алчным голодом. Что-то было в том, как, забывшись, Влад вскидывал бедра, стремясь добраться до его гортани, в том, как он трахал его рот, постанывая от удовольствия, в том, как выгибался, реагируя на движения его языка. Власть над телом Влада и его удовольствием, острая реакция и откровенное желание со стороны сильного партнера полностью захватили Данилу, заставив удивиться тому, что он раньше не додумался завести себе любовника, а не любовницу. Вот, где можно было разгуляться с его потребностью в доминировании. В очередной раз вскинув бедра, чтобы оказаться еще глубже в горячем плене чужого рта, Владислав кончил. Данила чудом не подавился. Он не думал отстраняться, принимая семя и сглатывая его вместе с набежавшей слюной. Влад шумно дышал и во все глаза смотрел на него. — Неплохо, — задумчиво проговорил Данила. — Немного отдохнешь и готовься принять обещанное наказание. Глаза Владислава от испуга распахнулись шире, но протестовать он не стал. Данила направился к выходу из комнаты, на ходу скидывая с себя промокшую от пота одежду и вытираясь ею. Вернулся он вместе с тазом. Велев Владу слезть с матраса и убрав тот подальше, он вновь приступил к оттиранию по своему привлекавшего его тела. На этот раз Владислав даже не подумал дергаться, когда Данила осторожно тер его мочалкой. — Все. Можем приступать, — удовлетворенно улыбнулся Данила, закончив. Владислав вздрогнул, словно успел позабыть о предстоящем наказании, а Данила унес таз и вернулся в комнату с ножом. — Помнишь это? — спросил он, демонстрируя хорошо наточенное лезвие. Ответом ему был взгляд Влада, загоревшийся алчным лихорадочным огнем и предвкушением. — Тебе нравятся ножи? — на этот вопрос Влад нетерпеливо закивал. — И скольких человек ты уже убил? — Никого, — Влад передернул плечами, все так же не сводя взгляда с кромки лезвия. — Почему? — Пока меня не уволили со скотобойни, было не так трудно… Я действительно любил свою работу. Кровь, мясо, предсмертные крики животных. Обожаю наблюдать за агонией... Гладить обреченное существо. Быть последним, кого оно видит. Наносить удары чтобы кровь лилась из порезов. Бурно и медленно... Так сладко! Они совсем меня не понимали. Боялись... — лихорадочно шептал Влад неотрывно следя за своим ножом. Под пристальным взглядом Данила приблизился к Владу, сидевшему со связанными руками спиной к шесту, и забрался на него верхом. Данила осторожно нанес неглубокий порез на груди Влада, отчего тот сдавленно застонал, закрывая от удовольствия глаза. Эрекция не оставляла сомнений в том, насколько ему приятны действия Данилы. — Так наказать тебя не получится, — недовольно заметил Данила, убирая нож подальше от Влада.* * *
— Нет, — Владислав встрепенулся, отчаянно наблюдая за тем, как Данила отстраняет вожделенное орудие. — Пожалуйста! Я буду очень послушным, только не останавливайся. В самом начале Владистава очень пугало то, что с ним мог сделать Данила. Когда он был совсем маленьким, он так же боялся наказаний мамы: страх поражал каждую клеточку его тела. Когда за жестокое обращение Владислава у мамы забрали, он, хоть и скучал по ней, был рад, что не надо было больше бояться. Боль и бешенство. Стыд и удовольствие. Против воли Влада член в заднице доставлял ему удовольствие, понимание дикости и неправильности происходящего сводили его с ума. Душу разрывали вина, стыд и унижение. Тем не менее, тело получало свое, и внутренние противоречия его никак не трогали. Наслаждение, получаемое от Данилы, вбивавшего его в матрас и хлеставшего ладонью по заднице так, что ягодицы горели огнем, никуда не девалось, только теперь боль позволяла хоть как-то примириться Владиславу с происходящим. Мама всегда ругала его за то, что он ел конфеты. Она наказывала его, если видела, что он ест их, даже если он их не крал, а ему их давали. Он помнил удары матери, обжигавшие его ягодицы. Так что боль за то, что тебе приятно, — это правильно, об этом говорил если не разум, то ощущение правильности происходящего. Терзания отходили на задний план, стоило только почувствовать шлепок по ягодицам или укус в плечо. Владислав стал любоваться. Он во все глаза смотрел на Данилу, по лицу которого катились капельки пота, а пижама прилипла к совсем не щуплому телу. Когда он смог в полной мере оценить телосложение Данилы закралась страшная мысль, что он мог прирезать его не насладившись сполна агонией этого прекрасного тела. Он наблюдал за тем, как перекатываются мышцы парня под кожей, как он сосредоточенно хмурится, как, попадая на его тело, капли воды скатываются вниз. Мелкий Данила, был коренастым, накачанным и на удивление сильным. Конечно же Владислав не должен был позволять Даниле делать с собой все, что тому вздумается. Но ради восхитительных алых полос и крови он готов был умолять его об удовлетворении и неважно было насколько это унизительно. — Очень послушным? То есть ты, не сопротивляясь, останешься тут и будешь удовлетворять меня? — Данила прямо смотрел в лицо Влада, чей взгляд лихорадочно перебегал от ножа к нему. Владислав вздрогнул, услышав знакомые требовательные интонации. Вот только память о предстоящем наказании тонула в предвкушении удовольствия, ради которого можно было вытерпеть немного боли. — Останусь, — активно закивал Владислав. — Буду послушным, только сделай так еще! Влад поерзал, пытаясь потереться о Данилу. Его нисколько не заботило то, что Данила забрал нож. Напротив, его возбуждало, что тот, кто избивал и насиловал его, держит в руке орудие, которым он лишил жизни немало живых существ. Его сводило с ума то, что Данила, которого возбуждает причинять боль другим, может в любой момент начать его резать. Владиславу нравилась мысль, что боль, которую Данила ему причинит, заставит парня хотеть его. Внутренности скручивало от желания, судороги наслаждения от осознания своей полной зависимости прокатывались по телу одна за другой. Владислав дрожал от возбуждения и изнывал от предвкушения. — Посмотрим, так ли ты послушен, как говоришь, — Данила сжал его член, отчего Владислав дернулся и зашипел от боли. — Замри и не двигайся. Последний приказ выполнить было практически нереально. Тело непроизвольно подрагивало от возбуждения. В момент, когда острие лезвия приближалось к груди, Владислав стонал от желания податься на него, но, стоило ему только двинуться, Данила немедленно отнял нож от кожи. — Я же говорил тебе не двигаться. Замри, — Данила еще сильнее сжал детородный орган Владислава и он застонал от боли и нетерпения, однако недовольства своего не выказывал. Грудь Владислава одна за другой покрывали тонкие кровоточащие порезы. Каждый надрез заставлял его выгибаться от наслаждения и, не помня себя, шептать: — Еще! Пожалуйста! Данила нанес последний порез и разжал хватку на члене. Отняв нож от груди Владислава, он поднес лезвие к своему лицу и, глядя в глаза, слизнул алую жидкость с кромки лезвия. Протяжно застонав, Владислав кончил. Вид возбужденного Данилы, слизывающего его кровь с ножа, будоражил, заставляя сердце сбиваться и заходиться в бешеном галопе, сходить с ума от желания насадиться на нож в чужих руках, страстно хотеть почувствовать… чего он хотел больше, нож или член, Владислав не знал. Однако копаться в себе ему и не требовалось, ведь Данила точно смог бы во всем разобраться. Владислав не сомневался, что тот сможет дать ему то, что он хочет. Как будто в ответ на мысли Владислава, Данила склонился к его груди и стал вылизывать сбегавшие по коже алые капли. Данила дрочил, следуя языком по кровавым дорожкам до пупка и обратно. Владислав шумно выдохнул и пошевелился, желая притереться ближе. Данила, заметив его движение, еще раз лизнул кровь, сочившуюся из порезов на груди, после чего впился в губы Владислава поцелуем, пропитанным кровью. В первое мгновение Владислав непонимающе застыл: он не привык к таким нежностям. Не от человека своего пола. Но кровь, которой вдоволь нализался Данила, заставила его с остервенением вылизывать его рот, позабыв обо всем на свете. Не разрывая поцелуя, Данила яростно задвигался, потираясь о его живот своим стояком и кончил, судорожно выдохнув Владиславу в рот. — Еще не передумал быть послушным мальчиком? — хрипловато спросил Данила. — Я буду послушным, — медленно проговорил Владислав, на ходу обдумывая свои слова. — А как же твои родители? Ты же не один живешь? — Считай, что один, — Данила встал с него. Сходив за водой и аптечкой, Данила приступил к уже привычным процедурам очищения и оказания первой помощи. О вопросах Владислава он тоже не забыл. — Моя мать живет отдельно, у нее своя семья. Мы с ней редко видимся. Папочка у меня уфолог. Я его по полгода вообще не вижу. Когда приедет, скажу, что заподозрил в тебе инопланетянина и ставлю на тебе опыты. Поверь, он даже вникать не будет, что и как, потому что решит, что ошибки в становлении уфолога как специалиста неизбежны, а ты просто несчастная жертва во имя науки. — Ты меня теперь не отпустишь? — с волнением спросил Владислав. — А ты этого хочешь? — Данила внимательно посмотрел на него. Владислав застыл на мгновение, прислушиваясь к чему-то внутри себя, и отрицательно замотал головой. Оставаться с собой один на один ему больше не хотелось. Он не помнил точно как стал таким, когда работа стала для него манией Он уже давно не задумывался о причинах и последствиях. Владислав желал только удовлетворить свою страсть. Ему мешали те трусливые сволочи уволившие его за то, что сдерживаться и дальше оказалось невозможно. Он мог наброситься на человека, если ему кто-то мешал убивать животных, или же, перевозбудившись, пугал окружающих неадекватным поведением. Владислава боялись и поспешили от него избавиться. Все, что ему оставалось после, привыкшему к каждодневной дозе адреналина — это выйти на улицу в поисках удовлетворения страстного желания резать. Теперь он понял как ему повезло встретить Данилу. Рядом с ним Владислав как будто нашел свое место, где он мог быть таким, какой есть, то, где он был нужен. Пусть парень был странным, а то, что он делал, было порой ужасающим, но Владислав и сам не был ангелом. Он понимал, что в чем-то Данила прав, а в том, в чем не прав, Владислав находил не только боль и унижение, но и извращенное удовольствие. В конечном итоге Владислав принял то, что Данила лучше него знает, как нужно обращаться с «дворнягами», как тот его назвал. — Я буду отпускать тебя, когда пойму, что тебе можно доверять, когда ты будешь слушаться и станешь сам возвращаться ко мне. — А если не буду? — не без любопытства спросил Владислав. — Ты в это сам-то веришь? — Данила дотронулся до забинтованных порезов на его груди, отчего Владислав вздрогнул и непроизвольно подался ближе. — У меня впереди уйма времени убедить тебя в том, что от меня убегать глупо и бесполезно. От меня ты убежишь, а вот от себя уже не сможешь. Данила светло улыбнулся, отчего Владислава передернуло. Уж больно свежи были воспоминания того, что могло последовать за такой вот улыбкой. Данила чуть склонил голову ближе к нему, и Владислав сам потянулся к сомкнутым потрескавшимся губам, легко к ним прикасаясь. Это не было поцелуем. В касании губ не было ни капли возбуждения, как в касании носами двух псов, обнюхивающих друг друга. Владислав просто подтверждал право Данилы требовать от него такие касания и другие, которые обязательно за ними последуют. Позже.* * *
Сначала Данила собирался подлатать Владислава. За те пару дней, что тот находился у него, его тело сплошь покрыли синяки, вспухшие красные рубцы, порезы на груди, ссадины по всему телу. Для Данилы все это было едва ли не прекраснейшей картиной. Для Владислава побои тоже не были чем-то необычным. Но, как бы им обоим не хотелось продолжения, Данила понимал, что без заботы о физическом состоянии нижнего продолжать в том же духе опасная глупость. — Теперь-то ты уляжешься спать? — проворчал Данила, отрываясь от Владислава. — Да. А что мы будем делать завтра? — Это сюрприз, — весело подмигнул Данила, поднимаясь на ноги. Он разложил все по местам, притащил матрас и покрывало к шесту, развязал Владиславу руки и заново сковал их наручниками. — А без наручников никак? — Владислав недовольно уставился на свои руки. — Пока что никак. Зато уже без кляпа. — Я же обещал быть послушным. И убегать больше не буду. — Тебе так понравился член в заднице? — невинно спросил Данила. — Ничего подобного! — Владислав покраснел, вспоминая произошедшее. — А сам-то! Понравилось сосать член? — Не представляешь, как мне понравилось, — ответил Данила, еще и облизнулся, когда Владислав удивленно на него уставился. — Подожди немного и узнаешь, что еще мне нравится. — Не уверен, что мне этого хочется, — невнятно пробормотал Владислав, скорее всего думая о том, что все, нравящееся Даниле, никак не может быть чем-то безобидным. — Не будь таким зажатым. Уверен, тебе понравится. Данила был спокоен. Владислав теперь с его крючка не сорвется. Если уж тот смог переплавить насилие в удовольствие, то никуда теперь от него не денется. Особенно, учитывая, что Данила мог предложить ему то, что его очень привлекало. Уж от игр с ножом Владислав точно не откажется, и на этом можно будет сыграть. Все карты были у Данилы на руках. Оставалось только запастись терпением, ведь главное он уже получил, а остальное дело техники.© Copyright: WILLow_W, 27.02.2013