***
Ещё при их первой встрече с этим человеком Алексей отметил его уверенность в себе и убеждённость в собственных взглядах. Много ли общего у толпы разнообразных людей, объединённых словом «оппозиция»? Даже глубокий внутренний идеализм, до сих пор присущий Алексею, не мог тогда выстоять против реальности: у людей, которые вроде бы поддерживали его идеи на собраниях «Яблока», в беседах с глазу на глаз неизменно находились собственные цели в политике, не очень-то сочетающиеся с планами Навального. Поэтому, когда за столиком шумного кафе Алексей посвящал нового знакомого в свои мечты относительно будущего России, он почти не ожидал, что собеседник прервёт его монолог, чтобы высказать жаркую поддержку. Сейчас Навальному немного смешно от того, с какой страстью они обсуждали тогда возможности политической карьеры, от того, как быстро он доверился незнакомцу. Но в тот момент Алексей даже не задумывался об этом. Всё его внимание было приковано к внезапному соратнику, который смотрел ему в глаза прямо и открыто и излагал то, что минуту назад почти срывалось с языка Алексея. Алексей возвращается к этому воспоминанию снова и снова, но так и не может понять, что за блеск он видел тогда в глазах Ильи – мерцающее отражение лампы или свидетельство такого же горячего чувства, которым был охвачен он сам?***
Поддержка союзника, как хорошо известно Алексею, даёт нам уверенность в себе и силы для борьбы. Разговор с единомышленником может создать у вас впечатление, что однажды вы достигнете своего, несмотря ни на что. А затем ваша убеждённость в этом подвергается проверке препятствиями. Вечерний город. Огни на противоположной набережной. Слева от него – молчащий Илья. Встречные порывы ветра бросают Алексею в лицо капли воды, но он их едва замечает. — Видите ли, мои поступки их дискредитируют. Да они сами себя дискредитировали подобными заявлениями! За банкой пива все они горазды поливать эмигрантов грязью, а публично, видите ли, высказаться боятся. — Ты покусился на рыбу раза в три крупнее тебя, — размеренно комментирует Илья, — естественно, приходится ожидать последствий. — Да, я играю по-крупному. Ты знаешь мою позицию – только так можно добиться успеха. Может, здесь я просчитался, ладно, с этим я смирюсь, но сама формулировка! — его голос начинает звенеть от негодования, — Сама формулировка! На это Илья ничего не отвечает, молча кладёт ладонь ему на плечо и сжимает, и Алексею остаётся зло втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Он заставляет себя молчать и пытается сфокусироваться на ровном дыхании и сыром запахе реки. Когда он овладевает собой, Илья убирает руку, и равновесие в его душе на мгновение колеблется.***
Они сидят в квартире Алексея, едят очередную пачку чипсов в третьем часу ночи и мрачно шутят о российской оппозиции. Когда чипсы заканчиваются, вместе с ними заканчивается язвительность Ильи и он рассказывает Алексею о своих планах и новых союзниках. — Мда, чего не хватает нашим борцам, так это солидарности, — усмехается Алексей, но Илья вдруг смотрит на него очень серьёзно и говорит: — Но мы с тобой всё ещё на одной стороне, верно? — Естественно, — пожимает плечами Алексей, но Илья смотрит на него так, как будто ему это естественным вовсе не кажется. Они оба некоторое время молчат, а потом тема разговора меняется.***
Следующий эпизод почему-то кажется Алексею знаковым. Это не первое его столкновение с властью, как и не первое, закончившееся победой. И всё же ему кажется, что именно эта история символизирует собой его работу. Их с Ильёй везут в отделение – арест. Атмосфера в автомобиле до абсурда дружелюбная, и Алексея даже почти не раздражает тот факт, что они с Ильёй вынуждены сидеть вплотную друг к другу на задних сиденьях, где явно мало места для троих человек. — Кажется, я могу быть уверен: даже если наши жизненные пути вынуждены разделиться, задержаны мы всё равно будем вместе, — вполголоса отмечает Илья. — Я бы предпочёл сейчас быть в другом месте, — бормочет Алексей в боковое стекло, к которому он прижался виском в попытке отвоевать хоть кусочек личного пространства. Ему душно и почему-то не удаётся отвлечься от дыхания Ильи над ухом. Несмотря на доброжелательную атмосферу, ему некомфортно. Окна им опускать запретили. Ну что за конспирация? — Зато какой шанс перетянуть на свою сторону кучу блюстителей закона! — заговорщически шепчет Илья ему в самое ухо, и Алексей готов пробить виском стекло от резкого приступа нехватки воздуха, а когда Илья хлопает его ладонью по колену, то не подпрыгивает на месте только потому, что зажат между Яшиным и дверью машины. — Нервный, — под нос себе резюмирует Илья, как будто обидевшись на отсутствие энтузиазма. Алексей поворачивается к нему. Глаза Ильи улыбаются, будто он чем-то доволен, а когда Алексей в качестве оправдания бурчит, что ему нечем дышать, улыбка достигает и его губ. — Садист, — бросает Навальный и отворачивается, потому что взгляд Ильи слишком пристальный, сосредоточенный на нём. Лицо Алексея горит от жары, и он надеется потерять сознание от кислородного голодания. На следующий день их осуждают на пятнадцать суток, а потом приговор признаётся несоразмерным проступку, и именно тогда у Навального в голове этот эпизод откладывается как значимый. И всё же в первую очередь в его памяти всегда всплывает ни суд, ни шествие, а нескончаемая поездка в отделение.***
Юлия – прекрасная женщина. Она верная и надёжная и всегда хорошо о нём заботится. Алексея немного удивляет, что она выбрала его в качестве спутника жизни. Если ты борешься с властью в этой стране, твоя жизнь и жизнь твоих близких сопряжены с постоянным риском. Но Юлия никогда не говорит о риске, а говорит о бытовых проблемах, или об общественных тенденциях, или об отношении народных масс к его деятельности, и Алексея это успокаивает. Но сегодня, в вечер перед выборами, даже её присутствие действует Алексею на нервы. Он в шаге от того, чтобы сорвать на ней своё напряжение, и он понятия не имеет, что позволяет ему держать себя в руках. Юлия деликатно пытается не попадаться на его пути, но это сложно, так как он уже второй час ходит из одного конца квартиры в другой. — Я понимаю, что это важный этап в твоей карьере, — сказала Юлия час назад. — Конечно, ты на нервах. В воздухе тогда повеяло невысказанным какое-то «но я буду признательна, если ты не будешь вымещать это на мне», и Алексей устало кивнул в ответ. Прошёл час, и он в шаге от того, чтобы притвориться, что не понял намёка. В двенадцатом часу раздаётся неожиданный звонок в дверь. Алексей в этот момент на другом конце квартиры, поэтому он не может сказать, кого Юля тихо приветствует. Он выходит посмотреть, готовый послать незваного гостя к чёрту, и остолбеневает, увидев в прихожей Илью Яшина. — Это я его пригласила, — поясняет Юлия, и он сам себя удивляет резкостью сорвавшегося «зачем?». Илья и Юлия переглядываются, и Навальный чувствует приступ ярости. Он сбегает на кухню, утыкается лбом в навесной шкафчик и опять вздыхает несколько раз, пытаясь подавить эмоции. Он пугает Юлию, вот о чём он должен думать, а не о том, что он готов всех придушить. За спиной раздаются шаги, и он слышит спокойный голос друга: — Извини, что так поздно. Знаю, ты говорил, что тебе не нужна компания на этот вечер, но, по-моему, тебе лучше отвлечься. Когда Алексей не взрывается в бешенстве в ответ (он занят сжиманием кулаков), Илья продолжает: — Ты сделал всё, что от тебя зависело. Теперь переживай или нет, на исход голосования уже не повлиять. Твоя работа закончена, и это был основательный труд. Тебе остаётся подождать и посмотреть, как он окупится. А он не может не окупиться. Алексей отстранённо отмечает, что Илья звучит так, как будто полностью верит в свои слова – так же, как при их первой встрече, тринадцать лет назад. Перед закрытыми веками мелькает кафе; что-то внутри него отпускает. Он вздрагивает, выдернутый из своих мыслей, когда на плечи ему осторожно ложатся руки. — Выдохни. На сегодня гонка закончена, — слышит он негромкий голос Ильи и борется с внезапным желанием податься назад, навстречу теплу рук. Их странная поза затягивается, и с каждой секундой его лопатки всё невыносимее ноют от желания повести плечами, хоть как-то пошевелиться. Ему не хватает воздуха, и он некстати вспоминает душный автомобиль, ироничный шёпот Ильи над ухом и что-то заставляет его всё же развернуться. Его взгляд автоматически утыкается в скулу Ильи, и Алексей осознаёт, что не может его передвинуть в страхе, что он упадёт не туда. — А вообще я выпить принёс, — слышит он голос Ильи, — напиваться не предлагаю, конечно. Алексей благодарен смене темы. Он пересекает кухню и садится. — Отличная мысль, — говорит он. Через три часа Алексей спит мёртвым сном.***
Телефонный звонок грубо выдёргивает Алексея из транса воспоминаний. По совпадению, на экране высвечивается имя того, кто только что занимал его мысли. После минутного оцепенения он принимает вызов и медленно подносит смартфон к уху. — …дела, — слышит он бодрый голос, — Алло? Дождавшись приветствия, Илья деловито продолжает: — Ты дома, так? Ну так что, ты теперь в порядке? Даже жаль. В пиратском образе ты смотрелся выигрышнее. Далее на Алексея обрушивается бурный анонс идей относительно кампании, которые им совершенно необходимо немедленно обсудить, и первое слово, которое ему удаётся вставить, оказывается согласием встретиться у него дома послезавтра в шесть. Сделав неутешительный прогноз относительно безопасности жизни и будущих покушений, непременно очень извращённых, собеседник вешает трубку, и Алексей находит себя стоящим посреди кухни в оглушённом состоянии. За годы общественной и политической деятельности Илья изменился, набрался опыта. В его последних выступлениях свойственная ему спокойная уверенность выходит на новый уровень: это нечто более солидное, веское, непоколебимое. Но этот поток слов друга возвращает Алексея больше чем на десятилетие назад, когда они оба, совсем ещё слабые ораторы, почти захлёбывались словами в бурных обсуждениях будущего, и когда в их жилах тёк чистый, горячий энтузиазм. И всё же на самом деле не это заставляет его чувствовать себя неловко, слушая эмоциональную речь друга и соглашаясь увидеться. Причиной этому – их последняя встреча. Навальный тогда был в своей квартире один: Юлия с детьми улетела на выходные отдохнуть. Это позволило ему расположиться на полу в гостиной, раскидав по нему исписанные листы с вариантами сценария для следующего ролика. Но вдохновение ему, увы, изменяло, и даже попытка распахнуть все окна, а после выйти на балкон подышать слишком морозным весенним воздухом,не помогала избавиться от тяжёлого ощущения тупика. Несмотря на поздний час, Илья легко согласился приехать, и когда Алексей открывал ему дверь, не выглядел ни усталым, ни потревоженным. Если оценивать выражение его лица, оно было скорее ироническим, но Алексей постарался не принимать это близко к сердцу. Проходя мимо открытой двери в гостиную, Илья задержался на долю секунды, но от комментариев воздержался, пока не дошёл до кухни и не выслушал предложение выпить. — Чай, — ответил Илья и в ответ на удивлённый взгляд пояснил, — небольшой творческий кризис не повод напиваться, а кофе ты, держу пари, выпил уже с литр. Думаю, чай для нас обоих – лучший выбор. А почему так холодно? — Климатическая катастрофа, — ядовито бросил тогда в ответ Алексей, но пошёл закрывать окна и поставил чайник. Следующие несколько часов они сидели друг напротив друга за кухонным столом, пили горячий, ароматный чай, и беседа между ними текла свободно и непринуждённо, как это всегда было за годы их дружбы. — Готов поспорить, Юлия тебе не даёт так долго засиживаться, — в какой-то момент заметил Илья, бросив взгляд на часы. — Ты отправил её на Кипр, чтобы работать ночами? — Только не говори ей, — усмехнулся Алексей, и Илья улыбнулся в ответ. — Я на твоей стороне. Не представляю, как ты выносишь все эти ограничения женатой жизни. — Ага, а то бы сейчас уже давно вызвали девочек, — сыронизировал Алексей, вспоминая стереотипный холостяцкий быт. Он постарался не думать о том, что на самом деле у него нашлось бы иное предложение. Другое дело, что друг вряд ли бы его оценил. На секунду что-то изменилось в глазах Ильи, а затем тот небрежно сообщил: — А у меня вот этим вечером дома была девушка. Встретил в баре. Между прочим, огонь: рыжая и самоуверенная. На этих словах ироническое выражение проступило на лице Ильи ещё явственнее, чем вначале. «И чего ты сказал, что свободен?» в последний момент сдержал вопрос Алексей. Взгляд Ильи медленно сполз вниз, прочь от его глаз, пока не уткнулся в чашку. Какое-то время Алексей не знал, что он должен на это сказать, а затем произнёс, стараясь звучать непринуждённо: — Ну извини, что отвлёк тебя от важного дела и предложил взамен всего лишь чай. К сожалению, это всё, чем я на данный момент распо… — Ну да, а вот если б ты был неженат, тут же ради меня «вызвал бы девочек», — с неожиданным сарказмом отрезал Илья, и Алексей снова не знал, что ответить, обескураженный кажущимся отсутствием логики. Обсуждение женщин с другими друзьями никогда не приводило к таким странным последствиям. Через несколько минут беседа возобновилась, но больше не клеилась, и вскоре Илья сообщил, что ему пора домой. Алексей не стал спрашивать, ждёт ли его там так внезапно брошенная девушка. Пожимая в коридоре руку Илье, он заставил себя произнести: — Извини. Знаешь, это была дурацкая шутка. С моей стороны. Илья замахал свободной рукой. — Ерунда. Это всё моя неудовлетворённость, не обращай внимания. Алексей уже не мог смотреть на выражение самоиронии на его лице. Они наконец разорвали рукопожатие, и Алексей, закрывая дверь, полуосознанно вытирал пот с освободившейся руки о джинсы, чувствуя, что ощущение тупика не только не ослабло с визитом Ильи, но даже усилилось. Так что, несмотря на то, что их последнее расставание было дружелюбным, Алексей не вполне готов назвать его дружеским, а его эмоциональное состояние лучше всего описывается словом «смятение». Вплоть до их последней встречи он был абсолютно уверен, что все неловкие моменты в их общении, все случаи, когда обычные прикосновения провоцировали непривычные ощущения, все неуместные мысли в случайное время суток – всё это исключительно проблема Алексея, и к Илье она не имеет ровно никакого отношения. Но непонятные выпады Яшина поколебали эту уверенность и заставили его задуматься. Хотя бы над тем, что делать дальше. Для начала, предупредить жену о госте. — О, это очень мило с его стороны, — говорит Юлия, — Обязательно предложи ему ужин. Я только часам к десяти доберусь домой. Ладно? — Конечно, — говорит Алексей, внутренне замирая. Перспектива провести большую часть вечера наедине с Ильёй (дети на этих выходных проводят время у бабушки с дедушкой) вызывает желание перенести встречу, и пару секунд Алексей всерьёз думает об этом, но затем злится на свои чувства. — Я тоже тебя люблю, — автоматически отвечает он в трубку и пытается игнорировать чувство пустоты в грудной клетке, потому что он не лжёт, ну и о чём здесь вообще переживать? Алексей рисует в голове типичное утро, как он целует жену, провожая её на работу, и представленная картина его успокаивает. Он может сказать, что благодарен, что в его жизни есть человек, который проявляет по отношению к нему терпение, беспокоится о нём, готов оказать любую необходимую поддержку и обычно понимает, что у него на душе. Справедливости ради, эти характеристики относятся и к Юлии, и всё же его отношения с ней совсем не похожи на те, что с Ильёй. Только с Юлией он может позволить себе секс и брак. Только с Ильёй он может позволить себе выплеснуть любые эмоции, не боясь обидеть или быть осуждённым. Во всяком случае, Алексей уверен, что, если он будет выражать свою злость на проблемы при жене, та выскажет ему своё недовольство.***
Когда раздаётся звонок в дверь, перед тем, как идти открывать, Алексей заставляет себя несколько раз глубоко вдохнуть. — Привет, — улыбаясь, говорит ему Яшин и протягивает пакет из супермаркета, — с выздоровлением. Несмотря на проделанные дыхательные упражнения, сердце Алексея стучит где-то в горле, и случайно прикосновение к пальцам Ильи, когда он забирает пакет с алкоголем и конфетами для Юлии, не помогает ему успокоиться. Когда он пожимает руку друга, то смотрит на неё, а не в глаза Яшину. За ужином, предложение которого Илья принимает с удовольствием, тот засыпает его вопросами о произошедшем за последние три недели, и Алексей благодарен ему за поддержание разговора, поскольку сам он не чувствует себя в состоянии придумать хоть одну тему для обсуждения, кроме той одной, о которой он думал последние дни. После очередной паузы в беседе, заполненной для Алексея внутренней борьбой, Илья произносит: — Ты какой-то заторможенный. Не в духе? «Отлично», думает Алексей. — Нет, я… Просто за последнее время многое произошло. Ну, операция… Он старается не скривиться из-за своей неискренности и уклончивости ответа. — Если злишься, то так и скажи, — сердито бросает Илья, и Алексей удивлённо поднимает глаза, натыкается на решительный взгляд друга и возражает: — Нет, ничего подобного, я просто много думал… над теми твоими словами, — поспешно заканчивает он, чтобы не передумать. Илья как-то обречённо вздыхает. — Я же сказал, что просто сорвался. Я ничего не имел в виду, что бы ты там ни успел себе надумать. — Но ты же мог и не приезжать. Раньше для тебя это было нормальным оправданием. — А ты мог бы и не бить по больному своими шутками. — Но ты же понял, что это был сарказм! Меня подобное вообще не интересует! — Слушай, на чём ты всё пытаешься меня поймать? — взрывается Илья. — Да мне это вовсе не нужно! — Алексей взмахивает руками в бессильном жесте. Наступает пауза. — Нет? — спрашивает Илья нормальным голосом. — Нет, — Алексей протягивает руку и сжимает предплечье Ильи в знак извинения. — Я хотел только… Под пристальным взглядом Ильи он смешивается, не зная, как собирался закончить мысль, и опускает глаза. Несколько долгих секунд он мучительно пытается придумать, что сказать, но его мозг отказывается работать. Нет, ему хватило вчерашнего дня и большей части сегодняшнего, чтобы прийти к определённым выводам (он предполагает, что понял смысл вспышки Ильи; он знает, что хотел бы сказать со своей стороны), но подобрать нормальную формулировку ему не под силу. Неловкую паузу прерывает вдруг Яшин. — Ладно, ты прав, — негромко и совершенно неожиданно говорит он. Алексей в лёгком оцепенении наблюдает, как Илья накрывает свободной ладонью его руку, проводит большим пальцем по её тыльной стороне. Алексей пытается снова начать дышать. — В общем-то, мне не было никакого дела до На… той девушки, — Илья переворачивает кисть Алексея, гладит тонкую кожу на его запястье кончиками пальцев. Это невинный жест, но Алексей всё равно с ужасом чувствует, как у него начинают гореть щёки. Он с усилием поднимает взгляд к глазам Ильи, но сразу непроизвольно переводит его на его губы. Илья усмехается. — То есть ты тогда действительно хотел… провести время со мной? — уточняет Алексей и мысленно укоряет себя за неудачновыбранные слова. — Конечно, — чуть хрипло соглашается Илья, — Надеюсь, по этому поводу у тебя нет в запасе ещё какой-нибудь… дурацкой шутки? — Нет, — качает головой Алексей и, найдя в себе смелость, добавляет, — Я на этот раз могу тебе честно, без сарказма сказать, что я хотел бы… хочу сделать. К концу фразы его голос непроизвольно становится хриплым из-за пересохшего от волнения горла, и Алексей чувствует всплеск адреналина, когда Илья прикрывает на миг глаза. Алексей встаёт из-за стола, делает шаг в сторону Ильи, и тот следует его примеру. Они пристально смотрят друг на друга. — И что же? — наконец, спрашивает Илья, и Алексей подаётся вперёд, намереваясь ответить, но Илья вдруг отступает, и через несколько таких шагов оказывается у стены. Алексей опирается на ладонь левой руки, склоняясь над ним. — В какой форме тебе ответить? — выдаёт он. Глаза Ильи кажутся очень тёмными. Он облизывает губы и отвечает: — В какой хочешь. Алексей подаётся вперёд, ещё ближе, и Илья запрокидывает голову, прикрывая глаза. Его губы, наоборот, слегка раскрываются, когда Алексей задевает их своим дыханием. Они даже не касаются друг друга, но он уже задыхается от смеси лёгкого возбуждения и восторга. Что-то заставляет Алексея отказаться от поцелуя. Вместо этого он проводит кончиком носа вдоль шеи Ильи, втягивает его запах, расстёгивая верхние пуговицы его рубашки, и слышит, как Илья переводит дыхание. Губы Алексея натыкаются на ключицу Ильи, и он её целует, тут же чувствуя, как руки Яшина мягко ложатся на его бёдра. Алексей одобрительно мычит, и Илья вздрагивает, его руки на мгновение сжимаются. Алексей оставляет попытки расстегнуть рубашку Ильи, забирается под неё ладонью, гладит широкую спину. — Лёша, Лёш, — срывается с губ Ильи, и Алексей поддаётся порыву и всё же целует его, медленно и глубоко, вкладывая в это всё своё так долго сдерживаемое, не признаваемое им же самим желание. Он проводит пальцами вдоль позвоночника, наслаждаясь тем, как Илья выгибается под его рукой, надавливает в пояснице, и Илья неожиданно стонет ему в рот, низко и явно непроизвольно, и это кажется Алексею настолько эротичным, что он отрывается от губ Ильи, чувствуя, что теряет контроль над собой. Жар Яшина, распалённого и едва заметно дрожащего, сводит его с ума, и только сила воли помогает Алексею остаться на месте и не прижаться к нему всем телом. — Лёш, нам надо остановиться прямо сейчас, — очень хрипло выдаёт Илья, но всё, что слышит Алексей –непривычно низкий тембр с несдержанными нотками, и его бёдра, вопреки командам разума, подаются вперёд. — Да, — выдыхает Илья всего на короткую долю секунды, но Алексею этого достаточно, чтобы вздрогнуть и обессиленно уронить лоб тому на плечо. Ему требуется не меньше минуты, чтобы перевести дыхание, а затем сделать шаг назад. Они оба тяжело дышат и стараются не смотреть друг на друга. Алексей не понимает, что ему чувствовать: ужас или облегчение. — Ладно, — наконец говорит Илья, — это был плодотворный разговор. Я думаю, я, пожалуй, пойду. Алексей вскидывает голову, затем оглядывается на часы. — Но скоро придёт… — Именно, — отрезает Илья, — Не обижайся, но я бы сегодня избежал общения с ней. Передай спасибо за ужин. Алексей ловит его взгляд и произносит: — Извини. Илья приподнимает кончики губ, но улыбка не достигает его глаз. — Всё нормально. После того, как они обмениваются прощальными словами и Алексей запирает дверь, всё, что он может сделать – упасть на стул в кухне и устало уронить лоб на сложенные руки. Если он прошлые почти полные два десятилетия успешно не замечал собственные чувства, то, наверное, сможет и несколько следующих? Будущее покажет.