Эрагон. Новая угроза

      Эрагон быстро шагал к утесам Тельнаира. Вчерашняя встреча, если это так можно было назвать, пробудила в нем недавно уснувшие страхи. Теперь он был уверен, что пришло время начать атаку на империю, которая закончится лишь смертью Гальбаторикса в Урубаене.       Как только Оромис увидел своего ученика, он сразу понял, что что-то не так, как должно быть. Эрагон быстро поведал ему то, что с ним произошло во время прогулки с Арьей, и Тогира Иконока тоже был очень насторожен. — Эрагон, я не хотел тебе это говорить, да в принципе и не скажу, но я видел сон. Я уверен, что это был непростой сон, это было видение будущего. Это было ужасно, настолько ужасно, что даже не знаю, как описать это словами. Но ты оказался прав. Пришло время. — Я за этим и пришел, учитель. Я намерен пойти на Империю уже завтра. — Ты говоришь об этом, словно о чаепитии. — И все же я не преувеличиваю. Завтра на рассвете я перемещусь к первому городу и возьму его словом или мечом. — Что ты сейчас сказал? — глаза Оромиса расширились. — Именно то, что было услышано. — Один? — Да. — Ты с ума сошел? Нет не так, ты с ума сошел! Ты намерен брать города, переполненные солдатами в одиночку! — Учитель, мне не придется их всех убивать. Я знаю людей, и я знаю, чего они боятся. Когда они увидят меня, кромсающего их армии, когда увидят, что их стрелы и заклинания отскакивают от меня и обращаются против них же самих, когда увидят, что их мечи рассыпаются прахом, даже меня не коснувшись, им станет настолько жутко, что они побросают оружие и попадают на колени, моля о пощаде. Я не стану их убивать, но возьму с каждого клятву на Древнем языке. Так что нашим союзникам останется лишь навести порядок в городах и подавить возможные бунты. Это не шутка, и я не позволю кому-либо мне в этом деле помешать. — Эрагон! Хорошо быть храбрым, но порой необходимо быть мудрым! Не взваливай на себя непосильную ношу. Это может обернуться трагедией. — Учитель, я вернусь с поля брани невредимым. Гораздо более велика вероятность моих ранений, если кто-то попытается мне помочь, так как я буду пытаться всех защитить, чем подставлю себя самого под удар. — Но ты не должен сражаться один! Это слишком! — «Он прав, Оромис, — вмешался Глаэдр. — В душе он дракон, и он непременно сделает все, что произнес только что. Послушай его.» — Но нельзя же отправлять его одного против всех армий Гальбаторикса! — «Нет можно. Все эти люди, когда ужаснутся его силе, сложат оружие, а мы придем на все готовое. Да, с какой-то стороны это подло, но зато у нас будет больше времени, чтобы подготовить Сапфиру. Это не менее важный аргумент. Однако, Эрагон, сейчас я тебя поддержал, но когда дело дойдет до Урубаена, в сражении будут участвовать все, кто смогут поднять меч. И мы с Оромисом тоже. И это не просьба.» — На другое я и не рассчитывал. — «Тогда иди. Оромис не возражает.» — Иди, Эрагон, но прошу, будь осторожен. — И, учитель, прошу, Арье не говорите. Это будет просто ужасная ошибка.       После этих слов Эрагон направился сразу к себе на дерево, дабы объявить свое решение Сапфире. Она, разумеется была не в восторге, мягко говоря. Ее рев, вероятно, слышали все, кто оказался в радиусе ста метров. А так как все это происходило во время обещанного вчера полета, то она наградила Всадника еще и невообразимыми кульбитами. Однако тот настоял на своем, так что Сапфира, хоть и была в ярости, поделать ничего не могла. «Значит мне остается лишь надеяться на то, что ты выживешь, самой при этом не имея возможности помочь!» — завершила она этот разговор, влетая в дом, и стоило Эрагону с нее слезть, как она выпрыгнула обратно и унеслась вдаль.       Эрагон тем временем стал собирать вещи. Хотя все, что он с собой брал, так это верные два клинка и пояс. Он не стал собирать свою броню, вместо чего сел, закрыл глаза и стал медитировать. Всадник старался представить именно то, что хочет сделать, но удавалось это с трудом, тогда он расслабился, выдохнул и стал действовать по наитию. Слова сами приходили на ум, и Эрагон плавно и тягуче произносил их, напевая старую мелодию, что была им услышана на первом его празднике Агэти Блёдрен. Сейчас его не могло отвлечь ничто. Он настолько отдалился от реальности, что вероятно не почувствовал даже нанесенного удара, ведь даже связь с Сапфирой стала ощущаться как-то слабо. Через несколько минут этого пения по всему телу появилось легкое покалывание, переходящее в сильнейший зуд. Даже при той концентрации, какой был подвержен сейчас Эрагон было трудно удержаться и не отвлечься, но ему это удавалось, ведь он понимал, что результат того стоит. А так же он понимал, ради кого терпит это все, ради кого переживает все это заново. «Ради них, » — именно эту мысль все это время в голове держал Эрагон.       Около двух часов Всадник пел свое заклинание, а когда наконец завершил, то упал без сил и провалился в глубокий сон. А снилось ему, как он сидит за большим столом, и вместе с ним все его друзья живы и здоровы, никто не плачет, не грустит, все празднуют что-то. Давно ему таких приятных видений не было.       Когда Всадник открыл глаза, то обнаружил, что спал он прямо в одежде и в полном вооружении. За окном в это время солнце только поднималось над горизонтом. Его лучи едва попадали в окно. «Пришло время, » — прошептал Эрагон и встал. Он собирался уже произнести заклинание, но его дверь в этот миг распахнулась и в нее влетела Арья. — Что ты здесь делаешь? — резко спросил Всадник, забыв о всяких приветствиях. — Ну как же, я пришла, чтобы отправиться с тобой, — как и в чем не бывало ответила Арья. — Нет, Арья. Так будет только хуже. Черт! Я же просил Оромиса… — А это и не он мне рассказал. Сапфиру ведь ты ни о чем не просил. — Арья, прошу, останься. — И не подумаю.       В этот момент Эрагон просто разрывался на части. С одной стороны он не хотел отправляться один, но это с лихвой компенсировалось его желанием всех защитить. А тут Арья. — Я смогу за себя постоять. — Я не смогу за себя так постоять. Я буду за тебя волноваться. — А я то есть должна остаться здесь и волноваться за тебя? Эрагон, если все, что ты мне рассказывал является правдой, то ты должен понимать, что я не передумаю. К тому же я знаю, куда ты отправишься, а значит отправлюсь туда же.       Эрагон мысленно проклинал все, что только приходило в голову, но делать было нечего. Арья говорила правду. Она действительно не передумает, и он ее переубедить не сможет. Думая об этом, Эрагон шептал заклинание перемещения.       Небольшие города, наподобие Теринсфорда, Эрагон решил оставить, основываясь на том, что их армии людей эльфов и гномов и сами смогут взять практически без потерь, так что сейчас перед ним и Арьей возвышалась Нарда. Это был действительно такой город, какой представлял Оромис: переполненный солдатами, с высокими стенами по периметру, с хорошей системой обороны, но что она Всаднику? Прежде чем отправляться в бой Эрагон установил магических стражей вокруг Арьи, которые должны были защитить ее от любого нападения. Она, разумеется стала возражать, но он настоял на своем. Лишь закончив с этим, он пошел к воротам, эльфийка последовала за ним.       Ворота были еще закрыты из-за раннего часа. Но Эрагон ждать не собирался. Он подошел к воротам, достал из ножен на левом бедре «Брисингр» и рубанул им там, где с другой стороны должен был быть засов. Меч прошел без какого-либо сопротивления. Вернув его в ножны, Всадник шепнул: «Триста виндр, » — и ворота открыл мощный поток ветра. Войдя в город, словно это был его дом, Эрагон даже не стал обращать внимания на сбегающуюся стражу. Когда же все вокруг более мене замерло, а на них с Арьей были направлены десятки мечей и копий, он заговорил. — Я могу поговорить с тем, кто в этом городе считается главным? — Не можешь, — ответил ему стражник, стоящий впереди всех. — Но ты можешь поговорить со мной. Я начальник стражи, Арус, сын Эгора. — Арус, меня зовут Эрагон, сын Брома, так же меня называют губителем шейдов и королей, проклятием раззаков и огненным мечом. Я Всадник и будущий предводитель этого Ордена. Я намерен освободить этот город от гнета Гальбаторикса. Все, кто окажет мне содействие останутся живыми и невредимыми, все, кто попытаются сопротивляться, погибнут. — Эрагон, ты еще слишком юн, чтобы так говорить. Глупо нападать одному на целую армию. Ты потерпишь поражение. — Я не юн, Арус, — сказал Эрагон, едва сдерживая смех. — Даю вам последний шанс. Если вы сдадитесь, то я вас не трону. — Ребята, научите его хорошим манерам.       Солдаты стали подходить ближе, Всадник же тем временем достал мечи из ножен. До тела Эрагона не дошла ни одна атака, так как все оружие, что было направлено в него, было перерублено волшебными клинками. Уже через минуту Всадник бежал по улицам города. Одного за одним он лишал жизней солдат. Кто умирал от потери крови, кто — от болевого шока, кто — от отсутствия головы. Были и те, чьи сердца не выдерживали такого давления и разрывались, не позволяя своим носителям хоть попытаться защититься.       Арья тоже времени не теряла. От ее тонкого эльфийского клинка то и дело отлетали тяжелые мечи, после чего он пронзал их насквозь или лишал жизненно необходимой части тела. Кровь мельчайшими капельками повисла в воздухе. Она попадала в глаза — туманя зрения, в нос — притупляя обоняние, на язык — оставляя свой неприятный металлический привкус. Но больше всего мешало то, что эта красная жидкость пропитывала одежду и делала ее тяжелой и неудобной, прилипающей и замедляющей движения. Но это больше мешало солдатам врага, нежели Всаднику и эльфийке, и защитники города все реже и реже наносили удары.       Через час Эрагон и Арья шагали по залитым кровью улицам. Сопротивление было подавлено, а все, кто в нем участвовали, — убиты. Город захвачен, вскоре должны были придти эльфы и помочь выжившим. Вернувшись в лес за городом, Эрагон присел, облокотившись спиной о дерево. Арья последовала его примеру. На сегодня все было кончено, битва, хоть и оказалась короткой, была завершена. — Следующий на очереди — Тирм, — сказал Эрагон. — Когда? — кратко спросила Арья. — Через три часа. Отдохнем немного, перекусим и вперед. — Что? Эрагон, ты в своем уме? Я спрашивала, надеясь, что ты скажешь, что через несколько дней, не раньше. Мы оба устали, это небезопасно. — Я не заставляю тебя идти со мной, я наоборот настаиваю на обратном. Но я иду через три часа. — Как ты так можешь? Ты тоже должен хоть что-то чувствовать, ведь ты живой. Ты тоже должен уставать, отдыхать, чувствовать жалость, но ты себя ведешь так, словно для тебя нет ничего. Ты только что вырезал сотни солдат, у которых тоже были свои семьи, и собираешься еще раз сегодня устроить подобную резню? — Арья, нет другого выхода. Я готов стать чудовищем, которое будет убивать врагов тысячами, ведь взамен я получу жизнь и процветание тех, кого люблю. В прошлый раз я не смог это сделать, так как был неумелым юнцом, но сейчас у меня есть для этого достаточно силы. — Ты готов стать таким монстром? Неужели ты ничего не чувствуешь? — Чувствую. Мне тоже больно, когда мой меч кого-то пронзает, когда проливает чью-то кровь. Но меня утешает то, что это не ваша кровь. — Наша? — Арья уже едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Да, ваша! Я вырежу, выжгу, испепелю магией всех, кто солидарен с Гальбаториксом. Я каждому предлагаю сложить оружие, но если они этого не делают, значит они могут убить, а я не позволю больше смерти забрать тех, кого уже терял, не позволю этому повториться!       Эрагон был в ярости. Его глаза застилала кровавая пелена. Он уже хотел было убежать, просто убежать далеко, чтобы остыть, все осознать и потом вернуться, но этому не суждено было случиться, так как к нему тут же подбежала Арья и обняла его так крепко, как обнимала только лишь в прошлой реальности. Глаза Эрагона расширились, он был крайне удивлен, но, хоть и робко, смог все же ответить на объятие. — Просто я тоже не хочу видеть смерть того, кто мне дорог. А такими темпами ты истощишь себя и в пылу сражения ошибешься, что может стоить очень дорого, — прошептала Арья, и в этот момент на плечо Всадника упала капля.       Лишь сейчас Эрагон понял, что и по его щекам катятся слезы, и что ему нечем ответить. — Но ведь я не погибну, Арья. — Откуда ты можешь это знать. Враг коварен и силен. Быть может ты и способен в одиночку захватывать города, но кто знает, какие ловушки могут ждать впереди. Эффект неожиданности часто играет решающую роль в сражении, и нередко становится причиной победы или поражения в войне.       В этот момент Эрагон вспомнил, как победил Гальбаторикса в прошлый раз. Он вспомнил, что не смог бы сделать этого, если бы Муртаг внезапно не ослушался короля и не снял с него магическую защиту. Он вспомнил, что победил тирана заклинанием, которого тот не ожидал и потому не смог защититься. — Ты права, Арья, прости. Отныне ты будешь руководить нашими действиями. Все-таки сколько бы я ни был сильным воином и магом, я все равно остаюсь никудышным стратегом и не замечаю очевидных вещей. — Тогда завтрашний день мы проведем здесь и только потом двинемся на Тирм. — Хорошо.