Очки-ёкай

Яманами, весь день просматривающий бумаги (должен же был хоть кто-то в отряде заниматься делом!), снял очки, положил на стол и потер усталые глаза. Случившийся поблизости Окита не мог упустить такой возможности и немедленно цапнул очки. Любопытная штуковина ведь! Повертел в руках, нацепил на нос, вскрикнул, когда выпуклые размытые стены угрожающе надвинулись, норовя раздавить, и поспешно сорвал. Проморгался, убедился, что стены и потолок никуда не двигаются, но новую игрушку из рук не выпустил. И как вообще через них что-то видят? И ходят, углы не сшибая лбом? Яманами поднял на него глаза - странно золотистые, почти янтарные, впервые заметил Окита, вовсе не карие, как положено! - чуть близоруко прищурился и вежливо попросил: - Окита-сан, будьте добры, верните мне очки. - Непременно, Саннан-сан, - заверил Окита, пятясь к выходу: так быстро расставаться с новой игрушкой он не желал! - Как только, так сразу! Яманами - не Хиджиката, гоняться за Окитой, понятно, не стал. Проводил взглядом, пожал плечами... и ничего вслух не сказал, как человек воспитанный. А что он при этом подумал... Так то его личное дело. На собрание офицеров Яманами тоже явился без очков - как видно, запасных у него не было, вещица в Нихоне редкая. На собрании офицеров все косились недоуменно, не сразу понимая, что не так в облике Яманами, и даже Хиджиката целую минуту, наверное, смотрел молча, прежде чем озвучить вопрос собрания, хотя два замкома не далее как вчера изрядно рассорились — так, что у подслушивающих Харады и Тодо целый час уши горели, — и глядеть друг на друга после не желали. Кондо-сан, неизменно оказывающийся между ссорящимися заместителями, вид имел терпеливо-усталый, странности, связанной со вторым заместителем не заметил (и вовсе век бы обоих не видел с их ссорами вместе!), предоставив говорить Хиджикате. Тот косился иногда, как видно, памятуя о вчерашнем обещании друга-командира некуртуазно дать по шее в воспитательных целях, о чём по всему лагерю разнесли Харада с Накагурой. Тодо хватило сообразительности промолчать. Гордо просидевший почти все собрание в очках, невзирая на начавшуюся головную боль, Окита убедился, что Яманами на углы не натыкается, и сбежал в город — хвалиться игрушкой перед малолетними приятелями. Дети любили Окиту, а тот любил их, не обращая никакого внимания на ворчание Хиджикаты по поводу щенков до старости. Вечером была очередь первого отряда патрулировать, отряд во главе со своим командиром в очередной раз тщетно пытался отловить Кацуру Когоро, который, понятно, отлавливаться совершенно не желал, заставляя не раз в сердцах помянуть себя ласковым словом и поименовать нечистью хитрой. Вернувшись усталым, получив недовольное: "Опять не поймали, чем вы вообще там занимались, бездельники?" Хиджикаты и проиграв тренировочный поединок Сайто (злость хотелось сорвать, а Сайто всегда был не прочь, почитая Окиту единственным достойным противником в отряде), Окита окончательно растерял привычную жизнерадостность. То, что счет у них с Сайто был приблизительно равным - в подобных поединках выигрывал то один, то другой, - утешало слабо. Про очки было позабыто, а Яманами не напоминал. Может, надеялся на совесть Соджи, но совесть у того была происхождения кошачьего - то есть спала почти круглые сутки, а прочее время сладко дремала. ...Проснулся Окита от того, что кто-то нахально и бесцеремонно ткнул его в бок. Подскочив, он, озадаченный тем, что вошедшего не услыхал, уставился на незваного гостя. Протер глаза. Над ним висели безо всякой опоры громадные очки. И укоризненно смотрели. Чем уж - ками их знают. Под очками колыхалось туманное-полупрозрачное нечто, видимо, заменяющее туловище. Подставка с мечом, как назло, была в противоположном углу. - Буду бить! - честно предупредил Окита, отползая в ту сторону. Нет бы, чтоб как параноик-Сайто, с мечом в обнимку спать! Очки тут же исчезли. Впрочем, бросаться на ёкая с мечом как-то глупо. - Переработал? - предположил вслух Соджи. - Просил же выходной у Хиджикаты-сана! А он - сам, мол, без выходных работаю, чем ты лучше?.. Почесал макушку, обошел на всякий случай комнату, оглядел темные углы на предмет ёкайского присутствия. Ничего. И очки Саннан-сана, между прочим, преспокойно в нише лежат, не выказывая желания оживать и давить на спящую совесть. Окита махнул рукой и снова завалился спать. Чтобы, едва задремав, снова проснуться от тычка в бок. На сей раз громадные очки висели ниже и оказались куда ближе к нему, Соджи. И мысль о мече уже вовсе не казалась глупостью, призрак там или нет. Еще и стены вели себя самым непорядочным образом, будто он, Окита, вместо Сайто накануне пил. Но тот хоть не пьянел и на двигающиеся стены и ёкаев, при всех своих странностях, не жаловался. Нет, Окита против духов-ёкаев ничего не имел, но против настолько близкого знакомства и столь недопустимой фамильярности решительно возражал. Будить вечно не высыпавшегося они-фукучо и жаловаться ему на ёкайские очки - у меня, мол, очки тут завелись, может, даже хищные, как вывести - не знаю! - было, пожалуй, слишком даже для Окиты. Спросонья они-фукучо был настоящим... они. Кондо-сана будить было и вовсе совестно, тот обладал удивительным даром совесть Соджи будить. А бедная совесть потом еще пару дней после укоризненного выговора страдала бессонницей. Ну не к Сайто же, чья комната была по соседству, идти, убежища до утра просить! Тот вежливо не скажет вслух, что думает о товарище, и рассказывать никому о визите не станет, но подумает такое, что уши три дня гореть будут. За очками мерещились янтарные глаза. - Ищите рыжую лисицу, - пробормотал Окита. Очки без хозяина - полбеды, хотя для цукумогами вещица слишком нова. Но вот бесхозные глаза - это чересчур! И вообще, любой незваный гость, осмелившийся пробраться ночью в комнату Окиты, поплатился бы головой, но вся беда была в том, что голова к очкам и глазам не прилагалась. Как и туловище вообще, впрочем, не считать же туманное нечто. - Брысь! - делая вид, что собирается приблизиться, грозно прикрикнул Соджи - точь-в-точь как раздраженный Хиджиката на него самого, сующего нос в бумаги фукучо. Очки немедленно просочились сквозь двери. Снаружи их, однако, не оказалось. Окита утешил себя тем, что он грозный и опасный, а потому ёкай счел за благо удрать, пока ему дужки не пооткручивали. И снова улегся. Тычок в бок и укоризненный взгляд туманных, сияющих за стеклами золотистых глаз уже не удивили. - Безобразие! - жалобно сказал Окита, взявшийся было за меч. - Подайте мне голову хотя бы, и я научу наглеца уму-разуму, но тут-то что и от чего прикажете отрубать? Очки, смотревшие от дверей, насмешливо наклонились набок. Окита пнул в сердцах футон. - Лисьи штучки! Не зря, видать, намедни Хиджиката-сан в глаза лисом назвал! Хотя прежде в лисы Окита бы скорее Ито-сана записал. Ну или лис лиса издалека видит! Начинало светать. Едва дождавшись общего подъёма, Окита поспешил вернуть клятые очки. — Ах, — сказал Яманами. — Оставьте себе, мой друг, — у меня есть запасные. Глаза за стёклами очков были янтарными, а по губам сдержанного и обычно вежливого второго замкомандира скользнула едва приметная, лисья совершенно усмешка. Впору ожидать - вот-вот кончики хвостов из-под одежд выглянут, а под волосами, небось, уши острые звериные прячет. Окита, покосившись на остроухую тень на стене, содрогнулся, навсегда зарёкшись связываться с лисицами и таскать их вещи. Знал, видать, Хиджиката-сан, что говорит! Хиджиката-сан, кажется, не прочь был бы узнать, как Яманами такое удалось - его собственную тетрадь со стихами буквально нюхом находили и рисовали на полях автопортре... то есть поросят и кривые рожицы, но Соджи об очках молчал, не желая выглядеть смешным (очки на него напали, ну надо же! Харада с Накагурой месяц над ним смеяться будут!), а у самого Кэйске-сана они-фукучо спрашивать не стал бы. Лис и демон друг другу вредностью и упрямством не уступали, и спросить что-то просто так было почти немыслимо. Но это уже другая история.