Свет души моей...

Прибрежный прибой мягко ласкал камни, наполняя воздух едва слышным шипением, ароматом мокрого песка и гальки. Эта ночь была для них. И он приложил к губам перламутровый витиеватый рог зная, что будет услышан. *** Он так жалел, что у него нет изумрудного хвоста и сильных плавников. Он касался серебристой чешуи возлюбленного, вдыхал его чуть солоноватый шлейф кожи… И слушал сбивчивый, посторгазменный шепот: — Еще немного, Драко. Еще немного… Да, еще немного. И Гарри побежит с ним по песочному пляжу. У них будет маленькая жизнь. Нет. Большая жизнь. Жизнь, состоящая из смеха, ласк, любви… Когда все пробуждается и цветет, когда журчат водопады, когда тысячи радужных птиц взмывают ввысь, оглашая окрестности своими трелями и горы напоминают собой хрустальные конусы. У них есть настоящий дом. Там горит камин, там библиотека, таящая в себе волшебство. В этот год они хотят добраться до города, где можно увидеть тысячи чудес. Они предвкушают, они живут… Ведь у них столько всего впереди. А потом Гарри нырнет в морские глубины. Он будет спать. А там, на земле, его будет ждать огромный платиновый лис. Он будет петь ему песни, рассказывать, как красив пушистый снег, переливающийся на солнце. Как суров ветер, треплющий его мех. Но Гарри не надо беспокоиться — Драко вынослив и крепок. И зима ведь так коротка. И Гарри будет улыбаться во сне. Их ментальная связь была удивительна. Узы, соединившие два вида. Что это — связь прошлых жизней, причуда их мира? *** Его кожа была словно припорошена пеплом, но для Драко нет и не будет ничего прекраснее. Он «видел» свет, исходящий от Гарри. Это был сам Гарри. Свет его души. Он обожал его черты лица — чуть заостренные, делающие его похожим на лисицу. Странная внешность для водных. Он пропускал сквозь пальцы тяжелый шелк густых длинных волос. Природная красота водных. Казалось, Гарри сам был диковинкой. Неправильной, связавшей себя узами с земным. Который сейчас касался его скул, линии губ. Касался бережно, тем не менее желая глубокой «связи». Ментальная связь — она подпитывала, ласкала изнутри. Это была высшая степень доверия и отдачи своему партнеру. И Гарри доверял Драко самого себя, он словно чувствовал его внутри себя, он видел стужу, снежные шапки гор глазами Драко. *** — Свет моей души… — сцеловывая стон, сорвавшийся с губ. — Свет моей души… — утопая в зелени глаз. Глаз с лисьей хитринкой. Земных глаз оборотней-перевертышей. Они возились на песке, уютно скрытые ото всех. Они давно облюбовали это место для себя. — В твоем роду точно не было земных? — любовно прикусывая кожу на шее Гарри, немного по-животному фыркая, принюхиваясь. И тут же зализывая «метку». — Не знаю, — Гарри пожал плечами. — Я же тебе рассказывал — я приемный. А потом тут же залился смехом: Драко беспощадно пощекотал его под коленками, зная все особо чувствительные местечки партнера. И «зазвенели» зачарованные перламутровые и черные жемчужинки в ожерелье Гарри. И засияла мягким светом, добытая Гарри с морской глубины, раковина, превращенная в украшение для Драко. — Защекочу сейчас, — вновь угрожающе — шутливо рыкнув и слушая новый заливистый смех Гарри. Огромный диск солнца стоял высоко в небесной синеве, плескалось море… Разломив напополам душистый фиолетовый фрукт, они лакомились его сочной и питательной мякотью. — У тебя сок вот здесь, — слизывая сливочно-фиолетовую капельку с подбородка Гарри. Гарри, томно вздохнувшего и провокационно раскинувшегося на песке. Теперь жмурящегося от юркого языка перекинувшегося Драко. Гарри представлял как сейчас выглядит со стороны: лежащий на песке пепельнокожий юноша и огромный лис. Игривый лис, вылизывающий его с головы до ног. — Еще… — прогибаясь в пояснице, подставляясь интимным ласкам, ощущая как нечто теплое, заставляющее поджиматься пальцы ног поднимается по позвоночнику. Выше, выше… — Еще… — рвано вздыхая, всхлипывая, подставляясь под поцелуи вновь перекинувшегося в молодого человека и подмявшего его под себя Драко. Драко, глухо и возбужденно рыкнувшего, с вожделением припавшего к местечку на шее возлюбленного. Там где бьется венка. Вкусная, беззащитная. Гарри буквально кожей чувствовал возбуждение Драко. Слышал его горячее дыхание. И он «горел» вместе с ним, впиваясь острыми зубками в светлую кожу. И каждое движение Драко выносило сознание Гарри за край, там где начинается ничем не прикрытое вожделение. И глаза Гарри затянуло поволкой, соски набухли, словно призывая прикоснуться к ним. И Драко касался, ласкался… Его пенис сочился предсеменем и Гарри терся, требуя большего. Драко двигался крепко, вкусно, вжимаясь в промежность разметавшегося под ним Гарри. Двигался, прижимая налитую головку Гарри, потирался эрекцией. — Ааа… — вновь впиваясь зубками в кожу партнера, подаваясь навстречу. — Еще! Хочу еще! И Драко давал ему все. Всего себя без остатка. Плавно двигаясь в жаркой глубине, повизгивая и тяжело дыша от шелкового плена. Гарри был прекрасен: его длинные тяжелые пряди волос разметались по песку, верхняя губа приподнялась, обнажая острые, конечно не такие опасные как у Драко, белоснежные зубки. И на каждый всхлип, чувственный стон Гарри Драко отзывался бархатным, перекатистым рыком. *** — Послушай, что я сочинил пока спал, — Гарри протянул руку к флейте. И полилась музыка. Гарри играл, а Драко, в блаженстве прикрыв веки, слушал, слушал чарующую мелодию. А когда зазвучали первобытные напевы, трогающие давно позабытое, древнее, Драко поднял голову и встретился с сиянием глаз любимого. И вот уже у ног Гарри сидит огромный лис. Музыка звучит, зверь слушает. И сияют глаза играющего на флейте тритона…