Безрассудная игра

      — Пора просыпаться!       Этот голос… L… Сознание Лайт окутывала густая мгла. Она пыталась вынырнуть на поверхность, но тонула в вязкой черноте. Руки и ноги были тяжелыми, как камень. Сердце билось едва-едва, с трудом перегоняя кровь. Лайт слышала его странный оглушающий стук сквозь пелену дурманящего полусна. Нужно бороться. Необходимо очнуться, но она так сильно устала.       Почему она должна снова возвращаться к реальности?       Холод.       От острых иголок льда перехватило дыхание. Онемевшие пальцы дернулись, дрогнули влажные ресницы. Во рту пересохло, будто его набили ватой. Лайт облизала губы распухшим языком. Они были кислыми на вкус. Она с трудом разлепила веки, и в щелочку приоткрытых глаз хлынул поток яркого света. Лайт со стоном стряхнула с себя остатки сонной одури и попыталась осознать окружающую действительность.       Девушка резко вдохнула.       Черные непроницаемые глаза пристально смотрели на нее. L стоял совсем рядом.       — Лайт очнулся. Я уже начал беспокоиться.       — Что? — ей было трудно говорить. Лайт осторожно мотнула головой, пытаясь сбросить волосы с лица. — Я жива?       Детектив протянул руку и аккуратно убрал челку с ее лба. Непокорные влажные волосы не хотели оставаться на месте. Но L с поразительным терпением прядь за прядью заправлял их за ухо. Его руки были нежными, но настойчивыми.       — Лайт думал, что я убью его, пока он спит? — спросил L и пригладил последний выбившийся волосок.       Лайт все еще не могла как следует сфокусировать взгляд, но чувства постепенно возвращались к ней. Она резко дернула головой.       — Ты должен был это сделать!       — Вот как? Кира решил стать самоубийцей? Его великая революционная миссия провалилась, он потерял надежду стать властелином мира. И поэтому отдает себя в руки ассасина и умоляет о смерти? Какая банальность!       — Я не Кира!       L мрачно усмехнулся.       — Я не идиот.       — Нет, — сказала Лайт. — Мне никогда не нравилось это дурацкое имя. Я не киллер. Я просто пытаюсь сделать этот мир лучше и безопаснее.       — На пути к власти Лайт уничтожил бессчетное количество людей. Он — убийца.       — Если ты всегда так считал, то почему до сих пор оставил меня в живых?       — Что?       Лайт вгляделась в его лицо и заметила знакомую нерешительность. В конце концов, они оба были гениями. Каждый из них мог предвидеть ходы и раскрыть обманные маневры другого. Ее мозг окончательно проснулся и сейчас работал с бешеной скоростью. Лайт осмотрелась. Ее руки и ноги были прикованы к креслу. В углу глухой комнаты слабо мерцал телевизионный монитор, не подключенный к сети. Неожиданно в центре экрана вспыхнуло пятно яркого света. Будто знак свыше.       Лайт с ужасом поняла - отсюда не возвращаются.       Ее воображение отчетливо рисовало картину пыток. Среди японских студентов ходили леденящие кровь слухи о подобных комнатах. Здесь умирали те, кто посмел пойти против правительства.       Неудивительно, что L привез ее в такое место. Оно прекрасно подходило для тайной казни массового убийцы.       От страха внутри все сжалось. Сердце часто забилось, будто птица в клетке. Лайт с отчаянием подумала, что больше никогда не увидит ясного голубого неба. Никогда не вернется к блаженному неведению и невинности. Потому что она больше не была невинной. По воле судьбы у нее не было детства, общество забрало ее личность, правительство не оставило выбора, L лишил целомудрия, а Кира… Кира украл надежду.       Если бы она только знала имя L с самого начала! Никто не помешал бы ей создать совершенный мир. Лайт возвысилась бы над ничтожным существованием, стала бы героем и богом. Теперь ее мечты разбились вдребезги… Она потеряла смысл жизни. Без Киры она была лишь ребенком в большом жестоком мире. Мире на грани войны. И пришел час расплаты за содеянное.       — L, если бы ты искренне верил в то, что мною движет только зло… Что я всего лишь жестокий убийца, ты бы давно уже казнил меня. — голос Лайт был слаще меда. — L…       — Заткни ее, прежде чем совершишь какую-нибудь глупость!       Она чуть не задохнулась от неожиданности, услышав из динамика голос Уэди. Воровка жива? Лайт снова посмотрела на L. Он отшатнулся от нее и кивнул, будто белобрысая стерва дала мудрый совет.       — Кира должен умереть, — отчетливо сказал он. — Сегодня казнь Киры будет транслироваться по телевидению и радио на весь мир. Это стабилизирует обстановку в Олигархии, равно как и устранит национальную угрозу.       — Нет… Ты… Ты не сделаешь этого!       L привычно прикусил большой палец и посмотрел в потолок.       — Я подчиняюсь приказам, — он указал на мерцающий глазок камеры на стене.— Уэди, пора!       Глаза расширились от ужаса. Лайт пыталась освободиться, но кресло было привинчено к полу, оковы впились в запястья. Она попробовала лягнуть детектива, цепь на ногах громко загремела. Он оставил без внимания ее удар.       L обогнул кресло и встал позади Лайт. Она почувствовала на горле его холодные липкие пальцы. Что он собирается делать? Задушить? Сломать ей шею?       Хе-хе-хе.       Лайт вздрогнула, когда услышала отдаленный хохот шинигами. Зачем он явился? Просто чтобы подождать, пока не закончатся эти ужасные последние мгновения ее жизни? Чертов садист!       — Зря ты не захотела получить глаза, Лайт.       — НЕТ! Стой! Пожалуйста, не делай этого!       L силой заставил ее откинуть голову назад. Нет, все не может закончиться так! Лайт соблазнила детектива, чтобы предотвратить подобное. Почему он считает, что имеет право убить ее после того, что было?       Она зажмурилась, не в силах смотреть в лицо этого предателя.       Ее соперник победил.       — Лайт должен открыть глаза.       Зачем? Чтобы L мог наблюдать, как жизнь покидает ее?       Лайт упрямо продолжала жмуриться, пока он не потянул ее веки вверх. Зашипев от боли, она открыла глаза и свирепо посмотрела на своего врага. Он встретил ее взгляд.       L схватил Лайт за волосы и повернул ее голову в сторону телевизионного монитора в углу. Экран неожиданно снова включился. На нем появилось изображение, и сердце Лайт чуть не остановилось.       В точно такой же комнате сидела связанная Миса Амане, глаза закрывала черная повязка. Девушка умоляла о пощаде.